2

2

- Ну, как-то так – пробормотал я спустя часа писанины.
Хоть было вырвано немало страниц, но я был доволен своей работой. Стих был небольшим, и я решил его в очередной раз перечитать:

«Совсем недавно, пару дней назад
Случайно смог словить ваш взгляд,
Он был столь мягким и приятным
Мужчин он поразил бы, понятно!
Прям как меня. Хочу признать –
Сумели вы очаровать.
Не хочется теперь терять
Чтобы потом опять искать
И чтобы вновь его терять
Вы спросите – кто я такой
Парень с улыбкой непростой
И тут хочу сказать ответ
Но вот печаль – вас нет
Ведь взяли обратный вы билет
Знакомство наше  - это бред.
Как это стих, возможно... Спет
Куплет последний на прощанье
Вы предаете испытаниям
Душу мою, и не уместен
Ваш смех, леди неизвестность»

Я закрыл дневник и лег на лавочку, закинув ноги одну на другую. Мысли о том, чего я мог бы добиться, написав я пару сборников и отдав на печатание, опять начали меня терзать. Ведь многие, кому было интересно мое творчество, видели в моих стихах и рассказах хорошую перспективу. Даже Сэм, мой лучший друг, не раз настаивал на своей точке зрения:
- Ты видел реакцию людей, которые читали? Они были потрясены. Ты мог бы стать известным писателем, просто сделай масштабы своего творчества шире!
О да, я МОГ бы стать, если бы я этого хотел. Но не хочу. Не вижу я сейчас никакого смысла. А спросите вы – что я хочу? Кем хочет стать в будущем Мэттью Эспайр? Не знаю, но точно не писателем. Ведь мне почему-то не особо хочется, чтобы не только Сэдсити, но и жители других городов смогли прочитать частичку моего внутреннего мира. Глупо, знаю, может быть, вскоре лишусь этого ощущения. Чтобы отвлечь себя от таких раздумий, я сосредоточился на звездах. Сегодня небо было чистым, без всяких мелких облачков, так что лицезреть такую красоту надо только так. Я не раз листал карту звездного неба, поэтому решил искать созвездия, которые запомнил: Южная Корона, Антиной, Альдебаран, Орион. Ну и, естественно, Большая и Малая Ведмедица.

В это время в моих ушах играл свои всегда зажигающие гитарные ритмы Билли Джо Армстронг с песней «21 Guns». Так и хочется встать на ноги и, играя на воображаемой гитаре вопить:

«One, 21 guns
Lay down your arms
Give up the fight
One, 21 guns
Throw up your arms into the sky,
You and I»

А впрочем, что мне мешает сделать это прямо сейчас? Улыбнувшись, я тут же подскочил, успев к припеву и начал орать на весь Твилайт-парк. Мой голос прокатился луной по пустующему парку. Я начал крутиться на месте, казалось, даже Луна со звездами устроили со мной пляску.
Знаете, о чем я тут же подумал? О свободе. Ведь будь тут люди, и если бы на моих часах было не пол четвертого, а пол двенадцатого, я не издавал бы такие крики. А мне все это в кайф, вся эта ночная атмосфера одиночества, когда никто не сможет упрекнуть тебя в твоих действиях. Ночь – время свободы, время действий, время, когда душа человека так и рвется в полет. Это не понять тем, кто готов душу продать ради постельки с бутербродами. Мне то проще – инсомния в помощь. Но все же можно сделать вывод: именно ночью я чувствую себя Свободным.
Вдоволь наплясавшись (минут так десять, на очереди были Рэд Хот Чили Пепперс и Линкин Парк), я спрятал дневник в рюкзак, еще раз посмотрел на небо и на Твилайт-парк и пошел обратно домой. По пути встретил девушку, но увы, лица не смог увидеть. Я проводил её с удивленным взглядом, и по привычке посмотрел на часы – четыре часа. Что ей-то делать в такое время? Или может она тоже, как и я, страдаю инсомнией? Кто знает. А пока я просто вернусь домой, тихонько прокрадусь на кухню, возьму любую книгу, дабы время убить, и дождусь утра, столь ожидаемого утра.