Король Генрих IV Часть первая, 3-3

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Истчип. Таверна "Кабанья голова".

(Входят  Фальстаф и Бардольф.)

ФАЛЬСТАФ:
Заметил ты, Бардольф,
Как в ходе наших дел,
Я сильно похудел?
Худею я и сохну,
Боюсь, что скоро сдохну.
Как балахон на тощей бабе виснет кожа,
На яблоко печёное уже походит рожа.
Для покаяния я гож,
Пока на мужика похож.
Когда ж решусь,
Боюсь, что сил и голоса лишусь.
Я так давно не хаживал в собор,
Что не припомню своды и убор.
Вот до чего компания доводит:
Она с ума приличных граждан сводит.

БАРДОЛЬФ:
Коль так, как говоришь, всё сталось,
Недолго жить тебе осталось

ФАЛЬСТАФ:
Ты прав, но о плохом постой.
Иди-ка мне похабку спой.
Душа моя стремиться ввысь,
Иди-ка, друг, поматерись.
Я джентльменом был когда-то,
Далёк от мата и разврата,
Не часто в бардаки ходил,
И иногда - долги платил.
Я жил и был в границах нравов
И рассуждал, и ладил  здраво.
Границы все теперь размыты,
А нравы напрочь позабыты.

БАРДОЛЬФ:
Чему же здесь, мой друг, дивиться:
Заплыли жиром все границы.

ФАЛЬСТАФ:
Но всё же -
С твоей мне не сравниться рожей.
Ведь твой багрово-сизый нос -
Свидетель непомерных доз.
Он, как маяк, всем светит:
Его любой приметит.
Один такой на свете паладин.

БАРДОЛЬФ:
Вы, мастер красного словца,
Какой вам прок от моего лица?

ФАЛЬСТАФ:
Нет созерцанию феномена конца.
Как истина в любом достойном споре,
Как фраза вечная "momento mori",
Так и лицо твое многообразно:
То -  ада пламень безобразный,
А то - сияющий пурпур
На бальных платьях дур.
Горит и времени не знает,
До пепла душу выжигает.
Когда б лицо так жизнь не исказила,
На нём бы, вправду, клясться можно было.
Кричать, приняв на грудь полштофа:
"Клянусь вам рожею Бардольфа!"
Но кроме яркого лица
Достоинств нет у подлеца.
Когда в ночи пошёл ты за моим конём,
Казался мне в лесу блуждающим огнём.
Ты - фейерверк,
Ты - светоч вечный,
И говорю чистосердечно:
Давно бы потерпел я крах,
Не сэкономив, брат, на фонарях,
Хотя на хересе, которым угощал,
Карман мой так же сильно отощал.
Ты  - саламандра огненная, лох,
Да будут в помощь: я тебе и бог.
Огонь твой тридцать лет питаю,
И хереса в лампаду подливаю.

БАРДОЛЬФ:
Чтоб подавиться вам моим лицом!

ФАЛЬСТАФ:
Я пропихну его солёным огурцом!

(Входит хозяйка.)

Но не успел я подавиться,
Как курочка изволила явиться.
Так кто, скажите мне, мадам,
Моим карманам учинил бедлам?

ХОЗЯЙКА:
Непозволительно такое думать, сэр,
Ведь заведение моё - другим пример.
Мы с мужем весь трактир перетряхнули,
Да так, что слуги все перетрухнули.
Все ваши наговоры - ерунда:
Здесь волоска не пропадало никогда.

ФАЛЬСТАФ:
Ты, баба, врешь.
Ведь здесь Бардольф бывал,
И волосы, конечно же, терял.
Уверен я: какие-то бараны
Мои очистили карманы.

ХОЗЯЙКА:
Как позволяете себе такие речи! -
Под крышею моей мне не перечат.

ФАЛЬСТАФ:
Ты можешь понапрасну не стараться:
По пустякам не стоит разоряться.

ХОЗЯЙКА:
Уже, Сэр Джон, я разорилась от того,
Что вы не платите хозяйке ничего.
Не я ли дюжину рубашек вам купила,
Чтоб ваша душенька прикрыта чем-то была?

ФАЛЬСТАФ:
То - не рубашки, а трухлявые тряпицы, -
Смогли на сито только пригодиться.
А потому я их в пекарню бабам снёс,
На том и завершился весь вопрос.

ХОЗЯЙКА:
Я честью собственной клянусь,
Что полотно голландским было,
Я за него немало заплатила,
И это доказать берусь.
А ваш постой?
А ваши возлияния?
Заёмы вечные и клятвы-обещания
До цента всё вернуть? -
Меня ввергают в жуть.
Напоминать излишне -
На двадцать фунтов с лишним.

ФАЛЬСТАФ:
А вот мой собутыльник!
Проси с него полтинник.

ХОЗЯЙКА:
Да гол он, как сокол.

ФАЛЬСТАФ:
Да ты взгляни на рожу,
Заплатит всё, что должен.
Из морды медной начеканят тьму монет:
И на постой,
И на вино,
И на обед...
А я тебе не заплачу! -
Прожить за счёт тебя хочу.
Коль здесь меня обчистили, -
Мой долг с лихвой отчислили.
К тому же - перстень спёрли, что оставил дед,
Ему цены сегодня на базаре нет.

ХОЗЯЙКА:
От принца слышала не раз:
Не перстень это - медный таз.

ФАЛЬСТАФ:
Да этот принц-юнец - подлец.
Когда бы он так снова повторил,
Его бы, как щенка, дубинкою побил.
За ложь наказывать  жестоко надо,
Как жаль, что нет его со мною рядом.

(Маршируя, входят принц и Пето. Фальстаф имитирует игру на флейте, приложив к губам дубинку.)
Навстречу ветер перемен уже несётся:
Похоже, всем маршировать придётся.

БАРДОЛЬФ:
Сдаётся мне:
Попарно, как колодники в тюрьме.

ХОЗЯЙКА:
Послушайте меня вы ради бога,
Да не судите строго.

ПРИНЦ:
Что вам угодно, мистрис Квикли?
Мы к добродушию в таверне все привыкли.
Да и супруг ваш добротой известен,
К тому же - очень мил и честен.

ХОЗЯЙКА:
Послушайте, милорд.

ФАЛЬСТАФ:
Пусть свой заткнёт поганый рот!

ПРИНЦ:
Эк ты относишься к ней, Джек!

ФАЛЬСТАФ:
Иначе, принц, я  не могу!
Не пожелал бы этого и злейшему врагу:
Уснув под гобеленовой накидкой,
Я был очищен ворами до нитки.

ПРИНЦ:
И что ж пропало,
Пока душа во сне твоя блуждала?

ФАЛЬСТАФ:
Поверь мне, Хэл,
Я за ночь обанкротиться успел:
Ворюга сотни фунтов утащил
И перстень золотой, что предок подарил.

ПРИНЦ:
Поверь мне, старина,
Что перстню - шиллинг красная цена.

ХОЗЯЙКА:
Слова мои его не убедили.
О том и вы не раз мне говорили.
Сэр Джон на это дюже рассердился
И вас отколотить при всех грозился.

ПРИНЦ:
Мы от угроз таких отвыкли, мистрис Квикли.

ХОЗЯЙКА:
Да легче женщиной не быть,
Чем мне неправду говорить!

ФАЛЬСТАФ:
Врешь без конца, не зная меры,
Ни правды нет в тебе, ни веры.
В капкане, как лисица, суетишься
Дрожишь, признаться же - боишься.
Тебе до женщины порядочной расти,
Пока же ты - как бабы все,  прости.
Облезая и старая корова,
Иди-ка подобру и поздорову!

ХОЗЯЙКА:
Так я уже и лгунья, и корова!

ФАЛЬСТАФ:
Меня не вынуждай браниться снова.

ХОЗЯЙКА:
Я человека честного жена.
И говорить и делать всё волна,
Молчать ты мне никак не запретишь.
Какой ты рыцарь, коли женщину честишь!

ФАЛЬСТАФ:
Поскольку женское в тебе давно забыто,
Теперь звериному нутро твоё открыто.

ХОЗЯЙКА:
Да я тебе глаза готова выдрать!

ФАЛЬСТАФ:
А я и говорю: ты - выдра.

ПРИНЦ:
Вина скорее мне  плесни,
Причём здесь выдра, поясни.

ФАЛЬСТАФ:
Любому это, принц мой, ясно:
Она ни рыба и ни мясо.
Закрыты к бабе все пути, -
Не знаешь, как к ней подойти.

ХОЗЯЙКА:
Не правда! - Знаю многих,
Но не таких убогих.
За что меня поносит он?
Доступна я со всех сторон!

ПРИНЦ:
Терпеть такое невозможно:
Клевещет он на вас безбожно.

ХОЗЯЙКА:
Да и о вас, милорд,  прохвост дурного мнения:
Вы фунтов тысячу ему должны - не менее.

ПРИНЦ:
Я пред тобой на тысячу в долгу?

ФАЛЬСТАФ:
Я и сейчас сказать тебе могу:
Ты должен мне не тысячу, - а целый миллион,
На эту сумму я, мой принц, в тебя влюблён.
Как знаешь ты - долг красен платежом,
Горжусь, милорд, я этим багажом.

ХОЗЯЙКА:
Он вас шутом при этом называл,
Поленом отдубасить обещал

ФАЛЬСТАФ:
Ужель, Бардольф, такой я изувер?

БАРДОЛЬФ:
Но так оно и было, сэр.

ФАЛЬСТАФ:
Чтоб мне не видеть в жизни винной фляжки!
Сравнил он перстень деда с медной бляшкой.

ПРИНЦ:
Я говорил и говорю который раз:
Блестел твой перстень, словно, медный таз.
Не буду по-иному говорить.
И ты готов меня отколотить?

ФАЛЬСТАФ:
Я разорвал бы на куски тебя, мальчонок,
Когда был ты человек - не львёнок.

ПРИНЦ:
А почему не лев?

ФАЛЬСТАФ:
Умерь свой гнев.
Львом выступает твой отец.
Король во всём и всюду молодец.
Тебя я не боюсь, как короля, чудак.
Пусть пояс лопнет, если всё не так.

ПРИНЦ:
О, ты, подобие огромного арбуза!
Тогда бы на коленях было пузо.
Не вижу места в этом пухлом тесте
Ни честности, ни чести.
Не смей винить хозяйку в воровстве,
Когда и сам с ворюгами в родстве.
В карманах не водилось ни черта, -
Одни затёртые трактирные счета,
Продажных девок пара адресов
Для праздных проведения часов,
И, наконец:
От запахов утробных леденец.
Да чтобы мне на месте провалиться,
Коль в кошельке твоём мог пенс водиться.
И всё же - продолжаешь нагло врать,
Обратное пытаясь доказать.

ФАЛЬСТАФ:
Уж коли пал перед соблазном сам Адам,
Мой грех покажется совсем ничтожным вам.
Чем больше плоти у людей,
Тем меньше денег и идей.
Так это вы, владельцы балагана,
У благоверного очистили карманы?

ПРИНЦ:
Похоже, так оно и есть.

ФАЛЬСТАФ:
Обиды на тебя забуду я до завтра,
Пока же - приготовь Фальстафу завтрак.
Веди хозяйство, мужа уважай,
И собирай дохода урожай.
Обид, как видишь, я не замечаю
И на добро любовью отвечаю.
Прошу оставить даму поле боя.
Чтоб исключить неразумение любое.
(Хозяйка уходит.)
Теперь же, Хэл,
Касательно всех дел:
Что при дворе успел ты натворить,
И как награбленное мыслишь поделить?

ПРИНЦ:
Толстяк, я снова выручил тебя, -
Пусть палачи другого теребят.
И чтобы друга суд не попрекнул,
Все деньги я хозяевам вернул.

ФАЛЬСТАФ:
Возврат всегда досадою чреват!

ПРИНЦ:
Досады - никакой!
Доверием отца теперь плачу:
Могу творить, что захочу.

ФАЛЬСТАФ:
А коли так, дай делу новизну:
Ограбь свою английскую казну.

БАРДОЛЬФ:
И в самом деле, сэр,
Достойный приведён пример.

ПРИНЦ:
Затянем песню мы на новой ноте:
Ты будешь у меня служить в пехоте.

ФАЛЬСТАФ:
Пехота, братец, не по мне:
Служить мне должно на коне.
А чтоб карман мой не был пуст,
Мне подыщите вора.
Люблю я ассигнаций хруст.
И будет дело споро!
Сегодня бунтовщик - герой:
Разит мечом и бьёт стрелой.
Он честных убивает,
А нас не замечает.

ПРИНЦ:
Бардольф!

БАРДОЛЬФ:
Милорд?



ПРИНЦ:
Вот два письма: одно для брата Джона,
Другое пусть получит Вестморленд.
(Бардольф уходит.)

А нам скакать с тобою, Пето, тридцать миль,
Пока до чашки с ложкой доберёмся.
(Пето уходит.)

С тобой же в два часа после полудни
Встречаемся мы завтра в темпл-холле.
О назначении своём узнаешь, брат,
Получишь  деньги на себя и на солдат.
Земля в огне, парит над нею Перси,
Прервать мы хищника обязаны полёт.
Известно только богу, кто  падёт.
(Уходит.)

ФАЛЬСТАФ:
Слова - словами.
Где ж ,хозяйка, завтрак!
Не подыхать же с голоду до завтра!

(Уходит.)