Сказка о буквах

Жил-был в одном королевстве... Пожалуй, лучше будет так – в одном королевстве жил-был знаменитый Писатель. И что он только не писал – и романы, и повести, и рассказы, и эссе, и даже басни и сказки. И, представляете, его даже издавали. На сафьяновой бумаге – для тех, кто кушал с золотой посуды, на пергаменте – для тех, кто кушал с серебра, на обычной, из старой одежды – для тех, кто кушал на посуде из глины, а те, кто перебивались с хлеба на воду, вообще не читали ничего, кроме вывесок.
Писал наш Писатель волшебным пером. О, какое чудесное оно было! Белоснежное, изящное, упругое, словно молодое деревце и острое, словно шпага их Высочества, короля Брундибрунга 13. Просто прелесть, какое перо. Злые языки поговаривали, что Писатель купил это перо у очень подозрительного человека в чёрном плаще с алой подкладкой. Сделка произошла в полночь на Главной Королевской Дороге, около старой Часовни, поставленной в честь весьма важного события: карета из Бэкингвилля столкнулась с каретой из Соммерсета, - при аварии никто из животных не пострадал, впрочем, как и экипажи, да и, собственно, пассажиры тоже не пострадали, если не считать испорченного воздуха и обивки сидений... В одной из карет ехали дед их Высочества Брундинбрунг 11, они и распорядились, и даже заложили камень, снятый с души, в основание.
 Но я отвлёкся. В конце концов, о королях всегда есть кому писать, чего нельзя сказать о простых смертных, и даже не простых, к которым смело можно было причислить нашего героя. Поэтому я перехожу к делу. Вот дивная история, что приключилась с нашим знаменитым писателем, изложенная им самим.
« Дорогой мой маленький друг, я расскажу тебе о том, как пишутся сказки, впрочем, не только сказки, но и вообще всё, что пишется...»
Пожалуй, что то не слишком интересное начало... Придётся самому рассказать эту историю, своими словами.
Весенним прекрасным утром, когда в нарумяненных облаках замелькали ласточки, в прозрачной воде засновали стайки золотых рыбок, Писатель сидел на балконе, наслаждался видом и потягивал чай. Надеюсь, понятно, что сидел он на стуле, смотрел на раскинувшиеся поля и леса, и пил самый полезный и приятный напиток в мире. К чаю у Писателя были: клубничное варенье, ореховое печенье и сухарики с маком.
Позавтракав Писатель как обычно сел за свой не менее знаменитый стол, – злые языки поговаривали, что это была последняя работа известного краснодеревщика Карло Брегонте, который продал свою душу в обмен на сверхъестественное мастерство неизвестному в чёрном плаще, на месте нам уже известном, что бы не повторяться  - ну, конечно, у Часовни, что у перекрёстка, на котором столкнулись кареты.
Достал из ящика свою тетрадь, подвинул чернильницу поближе, обмакнул перо и задумался... О чём бы не шептались ядовитые голоса по углам, чернила и чернильница были самыми обыкновенными, купленные в бакалейной лавке «Адам Смит и сыновья» в пору, когда Писатель был обыкновенным студентом, и никто и не мог даже подумать, что вот этот худенький парнишка в видавшем виды камзоле, станет достоянием Королевства, как модно сейчас говорить: Писатель – это наше всё.
Итак, Писатель задумался. Здесь мы его оставим на некоторое время. Наедине с собой, вдохновением и Богом. Нехорошо подсматривать, пускай тобой движут даже благие намерения. Пока Писатель занимается своим делом, мы совершим небольшую прогулку по нашей столице. Итак, прошу.
Вот Центральная Площадь. Она называется так, потому что находится в самом центре Старого Города. Обратите внимание, слева здание Ратуши, оно снова ремонтируется, после очередной потасовки в Совете Города, впрочем, это ещё цветочки - после выборов Мэра, здание пришлось восстанавливать. Справа высится собор Петра и Павла, к сожалению, он тоже ремонтируется, после дебатов по поводу Псалма 14, который начинается словами «Братья, да возлюбим друг друга...» Вокруг площади дома знатных горожан, в центре памятник Брундибрунгу 1, основателю династии, создателю Королевства, примерному семьянину и просто хорошему, по словам летописцев, человеку. Король сидит на коне, хотя злые языки поговаривают, что это мул. Лично я считаю, что это конь, и могу это доказать своей шпагой. Итак, Король сидит на коне, вид его грозен и величественен. На голове его корона, в правой руке его копьё, в левой поводья. Пожалуй, вот и всё. Движемся дальше – проходим по улочке, переходим через Горбатый Мост и выходим на базар. Обратите внимание вот на эти нежные фрукты, а истекающие жиром каплуны? А? Жаль. Нам пора возвращаться – Писатель закончил и уходит ужинать. Он задумчиво разрезает куриную котлету, лично я предпочитаю телятину, запивает вином и потирает нос. Не станем ему мешать, прокрадёмся в кабинет – именно сейчас и начинается самое интересное.
 Вот. Вы слышите, слышите? Из ящика доносятся тонкие голоски.
– Арбуз, арба, аркебуза, арбалет!
– Нет! Бомба! Бутылка! Банкет!
– Нет! Нет! И нет!
– Тихо все! Я говорить будет.
Настала тишина, время от времени в неё вторгались покашливание, ворчание и другие звуки, о которых мы тактично умолчим.
Как известно, всю нашу жизнь мы следовали неизменному правилу – всегда стоять там и так, куда нас поставила воля Творца. Гласные и согласные...
Мы больше не согласные! Мы – Несогласные, а не согласные! Несогласные мы!
Попрошу не перебивать! Ещё раз повторяю – вся наша жизнь подчиненена Законам Грамматики и Орфографии, и, если мы их нарушим...
А что будет, если и нарушим?
Оратор замялся. Покраснел, зашевелил ушами, сверкнул глазами по смутьянам.
Никто не знает, но будет плохо.
Вот те на – не знаю, не пробовал, но будет плохо!
Ага. А когда нас Творец с места на место перебрасывает, то стирает, то вписывает, а помните, как он несколько листов переписал заново.
Да уж! Настрадалися.
Мы, можат, тожа не хужей можам!
Сами с усами!
Ну, хорошо, хорошо! Раз общество За, то и Я тоже За.
Голоски стихли. Да и нам пора идти спать. Спокойной ночи.
С добрым утром. Продолжим нашу историю. Итак, что бы не повторяться – позавтракав, Писатель сел за стол, достал тетрадь из ящика и...
Ого! Неужели это я написал?! Ай да Писатель, ай да гм..., сын. Что то я правда не припомню, что бы редактировал... Наверное, просто подзабыл.
Писатель мечтательно уставился в потолок.
А ведь это шедевр. Я гений. Гений! Одного этого хватает, что бы войти в великую литературу... Стать рядом с Гомером, Овидием, Хайямом, Эль Вороном и Данте! И не просто рядом, а вровень! И даже  чуточку впереди. Сегодня же иду к Издателю, нет, уже поздно. Пойду завтра. Решено. А сегодня погладить камзол, взбить букли, да, кстати, где моя пудреница. Госпожа, Экономка, госпожа... Наверное ушла на рынок, ну ладно, время терпит.
И Писатель, радостно насвистывая королевский гимн «Боже, храни нас от всех вас», поскакал по комнатам, - готовиться к знаменательному событию. Пускай он занимается своим гардеробом, гоняет несчастную голодную моль, а мы снова зайдём в кабинет.
Ну, вот! А мы что говорили! Главное, войти в процесс, а там видно будет! Ура! Ура! Ура!
Предлагаю, продолжать в том же духе!
Ура! Ура! Ура! – прокричали все буквы, конечно же, это были они самые.

День выдался пасмурный, накрапывал мелкий дождик. В комнатах стояла сырость, и Писатель попросил госпожу Экономку, что бы она протопила камин. Сам он накинул плащ, взял зонтик и направился к Издателю.
Издатель жил возле площади. В доме под номером 6. В подворотне часто толпился народ – писатели, поэты. Иногда там случались и ограбления, злые языки поговаривали, что это орудуют поэты, оставшиеся без гонорара, но мы то знаем, что Поэт создание безобидное, можно сказать, эфемерное, он не то что ограбить, он мухи не обидит, если, она, конечно, не выжжужится о его стихах, и то, что все жертвы по странному совпадению были литературными критиками, ещё ничего не говорит  – просто у критиков, в отличие от непризнанных талантов, кошельки чаще пучит от полновесного золота.
На этот раз, явно из-за погоды никого не было, поэтому Писателю не пришлось ни с кем ни вина выпить, ни ссудить деньгами под будущее собрание сочинений. Он спокойно поднялся к двери и повернул рукоятку в виде головы Зоила.
Ах, это вы – Издатель поправил полы халата и широким жестом показал на кожаное кресло – Прошу, присаживайтесь. Сейчас принесут кофе, шоколад и сигары. Вы любите кофе?
Писатель не любил ни первого, ни второго, ни третьего, но чего не сделаешь ради искусства. Искусство требует жертв.
Когда они покончили с завтраком и обедом, Писатель уверенно достал рукопись.
Любопытно, весьма любопытно... Ваш новый...
Рассказ, к тому же превосходный.
Вы хотели сказать, что он превосходит всё вами написанное?
Я хотел сказать, что он превосходит всё написанное.
Всё? И даже Библию?
Сравнения не уместны, конечно, да.
Пожалуй, вы меня заинтриговали, можно ознакомиться?
Конечно, конечно.
Издатель взял тетрадь и погрузился в чтение. Сначала лицо его не выражало ничего, кроме скуки. Но затем стало меняться – пошло пятнами, глаза полезли на лоб, на котором выступили капельки пота.
Эк, как его пробирает, – удолетворённо подумал Писатель, – вот она, волшебная сила искусства!
Но тут Издатель протяжно застонал и повалился вместе с креслом на пол.
Что с вами?
Но Издатель только смотрел глазами по луидоллару и беззвучно шевелил губами.
Интересно, что его так поразило?
Писатель поднял рукопись и ...
Что за?! Этого не может быть! Я же точно помню, помню неземное совершенство строчек, чарующий ритм знаков препинания, строгую архитектуру глав и изящность метафор! Где, где всё это? Не понимаю, не понимаю, не понимаю!!!
Злые языки поговаривали, что Писатель душил Издателя, а Издатель – Писателя в борьбе за бесценный текст, а потом они выбрали единственно верное решение – отнесли тетрадь к Часовне и продали её незнакомцу в плаще, выкупив свои души, и ещё поговаривали, что с тех пор в старой сторожке ровно в полночь раздаётся звук раздираемой бумаги и голос – Восхитительный бред, будь я проклят! – это незнакомец, пытаясь избавиться от тетради, рвёт её и мечет в камин, но, как известно, рукописи не горят и он вынужден читать её, пока не прейдёт земля и всё, что на ней... Но вам я расскажу правду.
Писатель выбежал под холодный ветер. Он рвал его плащ, смахивал обильно льющиеся слёзы, подхватил парик и умчал его в неизвестном направлении, как потом оказалось, напялил на голову его Высочества Брундибрунга 1, что потом позволило злым языкам поговаривать, что нынешний король, дескать, имеет весьма отдалённое сходство с великим предком, если не сказать больше – вообще не похож.
Писатель промчался по Горбатому Мосту, постоял на нём, почему то на ограде, затем спрыгнул и побежал домой.
Конечно, он сильно промок и проголодался. Поэтому, переодевшись в сухую одежду, и потягивая целебный чай, он сидел и как все продрогшие люди грелся у камина, и как истинный творец он хотел спасти своё творение, просушив его, и ни его вина, что бумага оказалась слишком нежной. Вот и вся правдивая история, что приключилась с нашим знаменитым Писателем, что бы ни поговаривали злые языки.

4 - 28.05.2007 год