Две жизни

Две жизни.
Часть 1. Причины.
Анна Григорьевна, женщина лет сорока, немного полноватая, но миловидная, заглянула в кабинет начальника, и, не обнаружив его там, поспешно зашла, положила папку с документами и с какой-то рукописью на стол и немедленно удалилась.
Двумя часами позже начальник, Степан Николаевич, сидя в этом самом кабинете, взглянул на часы и вспомнил о том, что сегодня, в шесть часов вечера, его присутствие обязательно на одном очень важном заседании. «Успею», - подумал он и потянулся к папке с той самой рукописью, которую принесла Анна Григорьевна. Так вот, Степан Николаевич открыл рукопись и погрузился в чтение…
28 июня 2012
Здравствуй, дневник. Меня зовут Эмма.  Да, довольно-таки странное имя для простой русской девочки. Но вот так вот решили назвать меня мои любимые родители, за что им спасибо. Ведь я не банальная Лена или Катя, я- Эмма. Пусть мое имя не совсем вяжется с моим отчеством и фамилией, но это мое имя, мой крест. Сегодня День моего рождения, и мама подарила мне этот чудесный дневник, в кожаном переплете, с желтоватыми страницами. Я даже не представляю, о чем писать тут, да мне и нечего будет рассказать. Ну и ладно, опишу свою обычную рутинную жизнь.
30 июня 2012
Сегодня чудесный день! Папа пораньше отпросился с работы, а мама, она работает в школе, итак на летних каникулах. Мы вместе пошли в парк и великолепно провели время. Нет ни одного человека на земле, к которому я была бы привязана больше, чем к своим родителям. Возможно, это потому что у меня совсем нет друзей. Но это не потому что я плохая. Как-то не сложилось у меня с подругами, мне приходилось сталкиваться с обманом и предательством, в то время как я, слепо бросалась в эти дружеские отношения и полностью отдавалась человеку, и отдавала последнее, и уделяла много времени. Но лишь пройдя чрез множество проблем, я осознала, что любимей и родней людей, чем родители быть не может! Причем у каждого так! Поверьте.. и вот я стала дорожить родителями, мы часто вместе выбираемся куда-нибудь. Они понимают меня, я люблю их.
 4 июля 2012
Папа приболел. Мама сказала, что это несерьезно. Но я стала невольной свидетельницей их разговора. «Если ты сейчас же не займешься своим здоровьем, все может закончиться плачевно», - говорила мама, шепотом, всхлипывая. Папа лишь улыбался и успокаивал ее: «Все будет хорошо».
Мне хочется в это верить. И я буду верить. Но все-таки какое-то совершенно дурацкое предчувствие терзает меня, ест изнутри.
5 июля 2012
Мне приснился страшный сон. Наверно, это все из-за моих мыслей и предположений. И никогда еще я не видела столь реалистичного сна. Помнится, я читала у Достоевского, что «в болезненном состоянии сны отличаются часто необыкновенною выпуклостию, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью».
 Странность его заключалась в том, что я, будучи совсем одна, гуляла по лесу, где были деревья с листвой желтого, фиолетового и даже синего цвета! Я, кажется, плакала… Нет, не помню…
В общем этот сон отныне не дает мне покоя. Что-то произойдет. Скоро.
12 июля 2012
О Господи, Господи, Господи. Я пишу здесь, только потому что больше не с кем поделиться. Я делюсь с тобой, дневник. Мои родители, мои любимые родители пропали без вести. Вот уже два дня их нет дома. Они не могли меня бросить. Что-то произошло.. Господи, что мне делать? Я просто не представляю жизни без них, и это не относится к проблемам финансовым или хозяйственным. Это рана, огромная душевная рана. Я не знаю, где их искать, я обежала все магазины, все парки, все больницы и полицейские участки. Я побывала везде, где только могли быть они. Я заходила к ним на работу, там тоже ничего неизвестно. Пришлось сообщить в полицию, их ищут. Мне страшно... очень. У меня нет родственников, я совсем одна в этом огромном беспощадном мире. Что делать? Что мне делать?
16 июля 2012
Я до сих пор не понимаю, как жизнь могла так резко принять обороты и понести меня с крутого спуска прямо к обрыву.
17 июля 2012
Дело в том, что позавчера в 8 вечера ко мне домой наведались двое полицейских. Они сообщили страшную новость о том, что мои родители погибли в автокатастрофе. 10 июля в 9 утра, торопясь на работу, они, находясь вдвоем в автомобиле, ехавшем на огромной скорости, врезались в столб….и перевернулись…  машина их сгорела. Я хочу сказать, что, несмотря на мои истерики, на мои ежеминутные слезы и крики, не верю этому. Я не могу тут передать все свои чувства и эмоции. Мама хотела, чтобы я пользовалась этим дневником, чтобы описывала яркие моменты из своей жизни. И я буду здесь писать несмотря ни на что. Что я пишу?????!!!!! Почему я говорю о ней в прошедшем времени? Господи. Они живы.  Да! Я не знаю, где они, но я сейчас же отправляюсь на поиски, ибо все это нереально, это неправда, это не моя жизнь.
Я не знаю, какое сегодня число.
Последнее, что я помню, это яркий свет, я на каком-то хирургическом столе. Это все. А сейчас я сижу на твердой постели, комната белая, казалось бы, чистая, но  это с первого взгляда так кажется. Тут одно маленькое окошко, высоко над потолком почти. Есть маленький стол и стул. Где я? Шаги. Я слышу шаги. Кажется, говорят обо мне…
 Степан Николаевич, покопавшись в страницах своей памяти, вспомнил этот день. И вспомнил обстоятельства, при которых Эмма попала к ним. Как сообщали очевидцы и позднее полицейские, весь день 17 июля Эмма ходила по городу, плакала, кричала и звала своих родителей. К 7 вечера того же дня ее привезли к ним. Оказалось, что девочка то ли случайно, то ли намеренно попала под машину. Подумав немного и нахмурив брови, мужчина продолжил читать.
Да-да, говорят обо мне. Слезы, крики, машина. Боже, я вспоминаю. Случилось непоправимое. Боже…
3 августа 2012
Мне почему-то не сообщают, где я. Зато вот сказали какое сегодня число, это, наверно, единственное, что меня радует. Я тут уже так долго. Меня угнетает обстановка, и я безумно соскучилась по родителям. Почему они не заберут меня отсюда? Неужели с ними и впрямь что-то случилось? Я не могу и не хочу в это верить. Это самое страшное, что могло произойти… я…я… должна быть с ними… и я буду. У меня есть план. Каждый вечер ко мне приходит женщина, одета она просто, не в белом халате, что пугает меня. Я думала, что я в больнице. Но нет…это что-то…нечто…это другое.  Она приходит и дает мне таблетки, с собой она возит целую тележку разных видов лекарств. Сегодня вечером, когда она придет, я отвлеку ее и достану огромную дозу. И пускай кто-нибудь прочтет это. Да, я хочу покончить с собой. Но вы не осудите меня, не осудите! Мне так плохо, из меня выжали душу и сознание. Я ничего не понимаю. Я путаю реальность с мечтами и со снами. Господи, за что? Почему.. я?
Степан Николаевич до сих пор не понимал, как удалось этой пятнадцатилетней девочке перехитрить Анну Григорьевну, достать огромное количество таблеток разных видов и выпить. Он вспоминал, как ей промывали желудок, как вкалывали успокоительное. Но Степан Григорьевич уже тогда осознал, что они потеряли ее. Не физически, но духовно потеряли. Она постепенно становилась душевнобольной…
Часть 2. События.
(впоследствии оказалось, что сегодня  4 августа 1837)
Когда я очнулась, озноб бил по всему телу. Я находилась в каком-то темном, сыром помещении. К счастью, этот дневник со мной, последний подарок мамы. Я не понимаю, как очутилась тут. Когда я вышла из этого подвала, я оказалась на длинной, мощенной камнем улице. Дома вдоль нее были высокие, заостренные, с длинными узкими окнами. Смеркалось. Дышать было нечем, недавно прошел дождь, о чем свидетельствовал мокрая мостовая. Больше всего меня удивили прохожие. Дамы были одеты в пышные юбки (по всей видимости, чтобы подчеркнуть талию), украшенные кружевами, на плечи были накинуты шали или боа, а на голове небольшие шляпки или чепцы с изящными рюшами, на ногах ботиночки с закругленными мысами. Мужчины же ходили в костюмах, поверх которых были длинные плащи. Я взглянула на себя и пришла одновременно в восторг и в изумление, одета я была не хуже этих дам: золотистая пышная юбка в пол, с огромными воланами, на ногах чёрные ботиночки, плечи укрывала шикарная шаль, а на голове была шляпка тоже золотистого цвета.
Похоже, это было Англия, а что самое удивительное, Англия 19 века. Но я почему-то не испытывала испуга или страха. Все было так, как будто так и должно быть. Я шла по улице, прохожие кланялись мне и радостно приветствовали меня. Причем было ясно, что говорят они на английском, а я спокойно понимаю их и сама изъясняюсь, как местная. Так шла я до тех пор, пока передо мной не выросло здание, весьма убогого происхождения, судя по всему, это был кабак тех лет. Я зашла туда. В голову резко ударил запах спиртного и каких-то дешевых духов. Помещение было небольшим, всего в нем было пять квадратных столов и у каждого по три стула. Чуть поодаль была стойка, за который стоял работник сего заведения, он протирал бокал полотенцем, но когда зашла я, он выронил и разбил его. Лица сидящих исполнились удивлением. Один, совершенно пьяный молодой человек, произнес: «Королева!», грохнулся мне под ноги и начал молиться. Я была уверена, что он обращался ко мне. Но… было вот это самое «но». Я? Королева? Что за бред?! Хотя.. а почему нет? Что я помню из своей прошлой жизни? Решительно ничего! О потере родителей и немного о прошлой жизни я узнала из этого дневника. И кто же я? Сегодня я королева Великобритании. Пусть так. В этот кабак за мной вбежал человек низкого роста, в зеленом бархатном костюме, с какими-то орденами на груди. Он также упал предо мной и скороговоркой произнес следующее:
-Королева Виктория, о ваше превосходительство, мы везде вас обыскались, прошу простить мне мою дерзость и навязчивость, но коим образом вы оказались в местах столь отдаленных от своего дворца без слуг? Да и это, впрочем не важно. Важно то, что через несколько часов в вашем дворце состоится бал, а вы совсем не готовы, прошу вас, поедемте.
Я бросила на него взгляд «сверху вниз», сама не задумываясь, почему вышло именно так. Ничего не отвечая, я гордой походкой прошла за этим человеком в карету. Я не удивлялась происходящему почему-то. По прибытии во дворец мне подали великолепный обед, мои слуги искупали меня в ваннах, где благоухали розы, после меня переодели в более роскошное платье с глубоким декольте, завили волосы, нарумянили щеки. Я подошла к зеркалу и не узнала там себя, что и следовало ожидать. В течение нескольких часов, проведенных во дворце, я осознала, что проживаю день из чужой жизни, которая не для меня. Все готовилось к балу, и все, что требовалось тогда от меня, это руководить моими слугами, что я делала безупречно, как будто зная наперед как лучше. Великолепие царило кругом: скатерти были накрахмалены, цветы украшали огромные залы, занавески на огромных окнах были собраны в плетенные узлами повязки, пол был выложен шикарной плиткой. На кухне готовились кушанья, их было так много, что можно было накормить этим половину жителей Англии точно.
 Глаза разбегались от торжественности и роскоши. Начали прибывать гости. Я встречала всех добродушно, с улыбкой, каждому из них уделяя минут пять. После подачи угощений, начался бал. Дамы со своими кавалерами в пестрых платьях так и кружили по залу. Я и сама танцевала с послом Пруссии, который был весьма неплох собой: высокого роста, голубоглазый, с широким лбом и носом с горбинкой, с черными волосами и бакенбардами, в черном жилете и брюках, в лакированных туфлях. Он произвел на меня впечатление сразу же. Разве не о таких принцах мечтают девушки? Но чем ближе время двигалось к полуночи, тем больше меня мучило теперешнее мое положение, то есть, я понимала, что больше не могу находиться здесь, что мне нужно бежать, лететь прочь. Так я и сделала. Я убежала прямо с бала, не объясняясь перед гостями, я бежала прочь от всего, даже прочь от самой себя, что было невозможно. Я бежала по какой-то мостовой и уже задыхалась, как вдруг я упала и, кажется, потеряла сознание.
«Она сидела целыми днями на своей кровати, глядя в одну точку на стене, поджав ноги в коленях и обхватив их руками, - вспоминал Степан Николаевич, - но самым интересным было, что просидевши так весь день, ввечеру она садилась и писала что-то, а затем принимала описанное ранее положение. Она совсем ничего не ела, не пила, не спала. Она была где-то далеко. Но где? Мы теряли ее».
(впоследствии оказалось, что сегодня  5 августа 2501)
Уууууххх, что я сегодня видела! Это просто чудо какое-то!! Уверена, что даже в Америке нет подобных аттракционов. Проснулась я, летя на птице, да, да, на огромной такой птице, она была похожа на орла, а длина ее крыльев была примерно метра два. Вокруг меня было множество людей, которые передвигались точно на таких же птицах, но у кого-то они были больше и красивее, у кого-то хуже. Самое интересное, что на небе, как и на земле,  были заведены правила воздушного движения. Повсюду свисали светофоры в форме ромба. Причем табло было одно, и в нем поочередно загорался то красный, то желтый, то голубой цвет. Да, да, именно голубой. Я знаю, что вы мне не поверите, однако я продолжу свой рассказ. Итак, я очутилась на этой самой птице, но управлял ею молодой человек по имени Матвей. Он не удивился моему внезапному появлению на этом необычном средстве передвижения, он летел и рассказывал мне какую-то историю, приключившуюся с ним неделю назад. Также он говорил что-то о флешкартах, которые можно хирургическим методом поместить в кору головного мозга, и тем самым обеспечить себе запоминание информации, содержащейся на этой флешкарте. Болтовня его хоть и не была похожей на обычную и повседневную, но почему-то не интересовала меня. Я решила взглянуть вниз. Мы пролетали над домами причудливых форм, они были зигзагообразными, конусообразными, в виде сфер.  Я была поражена увиденным. Все было разноцветным и ярким. Листва деревьев в форме сердец по одной аллее и в форме крестов в месте кладбища. Люди выгуливали своих домашних животных, которыми были питон на поводке (ну представляете!), пантера, совершенно ручная, и даже без намордника, повсюду следовавшая за своим хозяином. Один чудак дрессировал жирафа, заставляя его, встав, перед чьими-то окнами снимать на камеру происходящее в сей квартире.
 -Вот и приехали! - сказал мой шофер. Сбоку птицы выдвинулась лестница до самой земли, по которой, судя по всему, я должна была спуститься, что я и сделала. Оказавшись внизу, я еще раз поразилась этой, чуждой для меня, атмосфере. По воздуху летали огромные мыльные пузыри, в них были сообщения от кого-либо кому-либо. При мне одной девушке был доставлен подобный мыльный пузырь. Он долетел до нее. Девушка, заметив это, лопнула его прикосновением, и в ее руках оказался прозрачный электронный  пергамент, на нем был виден лишь текст, посылаемый ей и имя отправлявшего. Вот так чудеса!
 Я решила зайти в кафе. Выбрав место у огромного окна (сквозь которое, кстати, несмотря на то, что оно было стеклянным, можно было спокойно просовывать руки!), я огляделась вокруг: не было ни официанток, ни уборщиц и вообще никакого рабочего персонала. Недалеко от меня разместился пожилой мужчина, он, делая свой заказ, громко произнес вслух названия желаемых блюд. И не успел он договорить название десерта «Тирамисони», как вдруг из какой-то комнаты вылетел поднос с заказываемыми блюдами. Поскольку в кармане у меня были 120 рублей, я решила последовать его примеру. И громко и внятно произнесла: «Самое вкусное в мире мятное мороженое со взбитыми сливками и шоколадом».
Через полсекунды заказ был передо мной. С огромным удовольствием я расправилась со своим лакомством. Передо мной встал вопрос, как же расплатиться за это? Я снова бросила свой взгляд на мужчину. И как раз в этот момент он крикнул : «Счет!». Я тоже крикнула. Передо мной оказался похожий пергамент, как и то сообщение, на котором было написано, что к оплате требуется предоставить 9 рублей. Рядом в воздухе повис конверт, в который нужно было положить деньги, так я и сделала. Безусловно, меня удивила цена, хотя после увиденного, меня уже ничто не должно было удивлять. Я пошла прогуляться. Улицы были полупустыми, что показалось мне странным, ведь до моего визита в кафе, нельзя было протолкнуться. Я свернула за угол, и тут на меня резко налетел огромный плюшевый медведь, на котором сидела маленькая девочка. Медведь сбил меня, и я потеряла сознание.
Зрачки глаз пораженного Степана Николаевича увеличились, кажется, втрое. Прочитанная им история была не просто фантастической. Всему этому можно было найти научное объяснение, ведь девочка бредила, сходила с ума, теряла рассудок, она не питалась и не спала, что еще можно было ожидать от нее? Было замечено, что у Эммы была полифобия, боязнь многих вещей. Она кричала в темноте, и реагировала на любое движение довольно-таки агрессивно. Но в истории заболеваний сумасшедших наука еще не сталкивалась с подобными случаями. Осознавая, что в руках он держит то, что может принести ему миллионы, Степан Николаевич, прижал дневник к груди, перевел дыхание и с открытым ртом углубился в чтение.
Дата осталась неизвестной.
  Сегодня я проснулась в пустыне. Было очень жарко, несмотря на то, что дул сильный холодный ветер с порывами. Я была в черной длинной накидке, покрывавшей все мое тело. Я шла по этой пустыне очень-очень долго. И вот издалека стала видна дорога, а рядом с ней - два фургона. Я поспешила туда, но меня задержал странник, на которого я наткнулась весьма неожиданно. Выглядел он бедно, в белых одеждах, с покрытой платком головой. На вид ему было лет семьдесят, все его лицо было покрыто морщинами, но несмотря на это глаза  излучали радость и жизнелюбие. Он, словно прочитав мои мысли, сказал:
-Какая разница кто я? Мы теперь в том мире, где не важно твое и мое имя, не имеет значения твое  и мое социальное положение, у нас нет будущего, а, значит, и нет настоящего. Ты следуй к тем людям, может быть, ты спасешься, но это не спасет мир. Скоро ты повстречаешь своих родителей. Тебе до них 5 поднебесных.
Он развернулся и побрел в пустыню. Я стояла пораженная его словами и не могла понять, где я и кто я. Но раз было не важно, значит, было не важно. Я отправилась к тем людям у фургонов. Солнце палило беспощадно. Ветер кидал песок мне в глаза, от чего невозможно было разглядеть что-либо. Вдруг недалеко от себя я услышала голоса, судя по всему, обращенные ко мне:
 -Глупая, беги быстрее, беги на голос, скорее, скорее.
Сзади же я услышала какие-то непонятные звуки: то ли мычание, то ли рычание. По моей спине проскользнула чья-то рука или лапа, я почувствовала, что спина будто вспыхнула. Я кинулась вперед, забежала в фургон, за мной тут же закрыли тяжелую дверь, которая снаружи была покрыта металлическими колами. Чудовище, бежавшее за мной, видимо наткнулось на эти самые колы, издало ничуть не жалобный, а противный визг и рухнуло рядом с машиной. Переведя дыхание, я поспешила узнать, что это было. Меня окружили люди, человек двадцать, наверное,  и наперебой спрашивали и говорили:
-Да и откуда же ты?
-Ты разве не знаешь об апокалипсисе? Вакцина не была найдена, эти чудовища – бывшие люди.
-Они охотятся на живых, они испытывают потребность в пище, как и мы.
-Вот уже два года мы ищем выживших и разрабатываем лекарство, которое могло бы вернуть им бывший человеческий облик.
-Здесь очень опасно, на нас, наверняка, нападут.
По мере моего осознания, что произошло, я ужасалась. Рану, нанесенную чудовищем, мне тут же обработали, но спина продолжала ныть. Меня предупредили об опасности заражения, но это меня занимало меньше всего. Я все больше и больше думала о том страннике и его словах.

Степан Николаевич понял, что этим странником был он. Как так получилось, он и сам не мог понять. Он решил поговорить в тот день с девочкой, попытаться воздействовать на нее психологически. И это, как оказалось, удалось, хоть и явился он к ней в виде странника в пустыне, а не доктора в палате, и речь его была не совсем такой, как было описано в дневнике, но сходства были. Он все больше и больше удивлялся тому, что читал и не хотел ни на минуту прерывать столь увлекательное изучение этого дневника.

Люди знали, что чудовища (не знаю почему, но я решила называть этих заболевших людей именно так) придут за ними по следу того, который напал на меня. Они готовились атаковать. Повсюду были расставлены ловушки. Мужчины, женщины и даже дети сидели в засадах с оружиями. Меня за пять минут обучили стрелять из винтовки. Все это напоминало какой-то фильм ужасов. Солнце стояло в зените, и, наверное, можно было испепелиться под ним, но мы сидели в тени и ждали этих решающих минут. Вдруг послышалось то самое рычание-мычание, которое я тогда, после разговора со странником, услышала за спиной. Эти монстры шли, еле-еле передвигая ногами, руки были вытянуты вперед, они издавали ужасные устрашающие звуки. Они подходили к машинам, раскачивали их, переворачивали, пару человек находилось тогда именно там. Они выскочили из фургонов и открыли беспощадный огонь на нападавших чудовищ, эти люди бежали в засаду, тем самым заманивая к нам и этих чудовищ. Все выглянули из своих убежищ  и начали обстреливать мутировавших. Они падали, как многочисленные пешки домино, стоящие в ряд. Но это не вызывало жалости или сострадания. Меня очень  беспокоило происходящее. Вдруг на двух молодых людей напали со спины. Они были ранены, и их оттащили в более - менее безопасное место. Я бросилась на помощь пострадавшим, но была сбита кем-то или чем-то и потеряла сознание.
Степан Николаевич отметил для себя также, что после каждого происшествия девушка теряла сознание. Тем самым подтверждался этот «переход» на следующую поднебесную. Она постепенно умирала и приближала себя к родителям.
7 августа 1984
Я сижу за столом, за большим таким из красного дерева столом, на котором куча бумаг и папок. Смеркается. Горит настольная лампа, вся в пыли. И тени, отбрасываемых предметов похожи на каких-то зловещих чудовищ. Мрачновато. Я встала, выглянула в огромное окно, которое, кстати, тоже довольно-таки пыльное и грязное. За окном закат, Москва, Москва середины 80-ых годов. Машины, люди, суета. Как и в наши дни. Мне так нравится, что мне каким-то чудом удается перемещаться во времени. Может я уже умерла и потихоньку проживаю жизнь незнакомых мне людей, которые уже когда-то жили или будут жить? Все это странно, но жутко интересно. Так вот, пока я разглядывала новостройки и город в целом, в дверь моего кабинета постучали. Этот стук спугнул мои мысли, это было настолько неожиданно, что я вздрогнула.
-Войдите,- крикнула я. В кабинет вошли опера ( да и кстати, я только сейчас обратила внимание, что на мне милицейская форма).
 -Звонили только что, на Большой Спасской снова труп, вы с нами?,- сказал высокий накаченный брюнет, в серой футболке и синих джинсах, на которых висела кобура с пистолетом.
-Ну..да,- неуверенно ответила я.
-Выходите тогда, машина на улице, у здания.
Я поспешно взяла свой портфель и побежала вниз по лестнице, по очень длинной лестнице, которая, казалось, не кончится никогда. Вот я и у машины.
-Прошу,- сказал все тот же высокий опер и открыл для меня дверь машины. Пока мы ехали, я все так же разглядывала из окна уазика город, окрашенный кровавыми цветами из-за заката. Женщины по тем временам выглядели модно: свитера «летучие мыши», длинные и широкие, легинсы, пышные прически. Мне так нравилось их разглядывать. Вообще меня с детства интересовала мода и культура 80-ых и 90-ых. Однако ехали мы недолго и вот уже машина наша свернула на Большую Спасскую. Уазик с ревом затормозил, и все, находившиеся в салоне, внезапно наклонились вперед. Этот услужливый джентльмен-опер поспешил покинуть машину и открыть мне дверь и, галантно придерживая мою руку, помог мне выйти. Оказалось, что остановились мы прямо рядом с местом происшествия. Прямо на дороге, раскинув ноги и руки, лежал мертвый мужчина, на вид лет сорока-сорока пяти. Глаза были открыты, и в них отражался весь ужас, постигший его. Ран на его теле было бесчисленное множество, особенно в области сердца. И крови было много, и прохожих, которые с любопытством разглядывали погибшего. От столь ужасной картины у меня ком встал в горле, я пошатнулась назад и чуть не упала на какого-то прохожего зеваку.
-С вами все в порядке?,- поинтересовался криминалист, приехавший с нами,- может спирту нашатырного дать?,-снова с улыбкой спросил он.
-Все в порядке,- ответила я и достала протокол, чтобы описать все, что сообщит мне этот самый криминалист.
Смерть наступила в шесть вечера по московскому времени, ранения ножевые, всего семнадцать, убийца нанес их левой рукой. Очевидно, что он крупного телосложения, ибо раны были нанесены с огромной силой. Личность погибшего на месте установить не удалось. Придется над этим работать. И вообще  много  придется работать. Выяснить фамилию и имя потерпевшего, мотивы и причины преступления, и, самое главное, найти убийцу. Как оказалось, это не первый труп на Большой Спасской за последние три недели, а третий. По заявлениям очевидцев, в определенный день недели (каждый вторник) и в определенное время (в 7-30 вечера), по этой самой улице проносится черная Волга, и из нее выкидывают тела. Может быть, это чья-то месть за что-то? И, возможно, что убитые как-то связаны между собой. Вернувшись в прокуратуру, я села за бумаги, и стала тщательно разбираться в происшествиях за последние три недели. Выяснилось, что все потерпевшие были мужчинами, примерно одного возраста и работали они в одном очень крупном коммерческом филиале одной американской фирмы. «Кому же они могли перейти дорогу»,- неоднократно задавала я себе вопрос . Может быть, эти важные «шишки» торговали чем-нибудь нелегально? Надо бы наведаться в этот самый филиал. Немедленно. Я собиралась встать и ринуться к двери, как вдруг произошло то, что заставило меня снова вздрогнуть, и я даже на сантиметр не успела оторваться от стула. Зазвонил телефон. Так звонко и так неожиданно. Господи, я тут с ума сойду. Я взяла трубку. Сначала на том конце провода была тишина, но прислушавшись к звукам, я поняла, что в моей трубке доносится неспешное мужское дыхание. Мурашки пробежали с ног до головы. Кончики рук быстро сделались холодными, а сами руки влажными. Я слушала это жуткое, доносящееся бог знает откуда дыхание, на протяжении, наверно, тридцати секунд. Я говорила «Алло», «Кто вы?», «Я вас плохо слышу, перезвоните», но все мои усилия были тщетны. Наконец я решила повесить трубку, как вдруг какой-то загробный голос робота заговорил: «Не следует вам никуда ехать. Вы же не хотите стать следующей. Бросьте это дело, настоятельно вам рекомендую».
И затем гудок, гудок, еще гудок. Повесили трубку. Я так и замерла на месте с широко открытыми глазами. Первое, что пришло мне в голову, это наличие телефонного определителя. Я собиралась идти за советом и помощью хоть к кому-нибудь из своих коллег, как вдруг в мой кабинет постучался и вошел криминалист. 
-Я тут вам пальчики принес с запястья потерпевшего.. Ой, а что это вы белая такая? До сих пор в шоке от увиденного? Ей-богу, Марина Сергеевна, я вас не узнаю.
«Отлично, хоть выяснила, как меня зовут»,- все, о чем подумала на тот момент я. Рассказав все, приключившееся со мной буквально пару минут назад этому самому криминалисту, я сделала глубокий выдох и пошла за стаканом воды. Картузов (криминалист) в свою очередь поспешил обрадовать опер-группу. Через две минуты уже вся наша команда находилась у меня в кабинете.
-Ну мы попытались пробить номер, непонятные знаки только одни,- сказал низенький и пухленький молодой человек по имени Дима.
-А где шефа носит, я что-то не пойму, в столь напряженные моменты?, - спросил еще один оперуполномоченный. Тут же в кабинет и вошел их шеф, тот самый высокий опер, из диалога я поняла, что звали его Михаилом Зеленовским.
-Вы не волнуйтесь,- обратился он ко мне,- найдем и накажем. Я, наверно, находилась в шоковом состоянии больше не от страха, а от того, что я только подумала о поездке в филиал, и тут же этот незнакомец посоветовал мне туда не заглядывать. Странно-странно..
-Однако, пойдемте-ка навестим коллег наших потерпевших,- заметил Дима. Сердце мое так и екнуло. Меня хоть и отговаривали всем коллективом не соваться туда, я вопреки всем угрозам, снова схватила свой портфель и отправилась к машине. Ноги дрожали, и руки все по-прежнему были холодными и слегка влажными. Какая-то зыбь шла по позвоночнику до самых пяток, но мне было так интересно, что я готова была преступить через все свои страхи. Работа такая. Надо кому-то спасать остальных. И вот мы уже на полпути к цели. На улице совсем стемнело, от чего становилось еще страшнее. Мы то и дело, сворачивали то на один поворот, то на другой. Всех пассажиров кидало по всему уазику. За нами ехали еще две машины. Одна принадлежала шефу опер-группы, он со «своими» ребятами гнал за нами. А вторая машина, преследовавшая нас от самой прокуратуры, была явно не из «наших». Красная дорогая иномарка. Хм. Ее водителя  разглядеть мне не удалось, как я не пыталась, темно уж очень. Но что-то он мне уже не нравился. Мы подъехали к филиалу, свет в здании горел только на пятом этаже, может, заработался кто-то…или…меня ждет. Ноги мои подкашивались, и это приметили все, меня снова настоятельно уговаривали остаться в машине, но я не согласилась. Однако сошлись на том, что я буду ждать на улице у входа.
Пока все опера, водитель и криминалист вошли в здание, я стояла и разглядывала его. Заметно было по его архитектуре, что принадлежало оно богатому владельцу.
Темно. Очень темно. И этот шум… шум деревьев  от ветра, он как-то нагнетал и без того неприятную обстановку. Вдруг между уазиком и машиной Зеленовского припарковалась та самая красная иномарка. И из нее поспешно вышел мужчина в белой рубашке, заправленной в черные джинсы и в очках. Он быстрым и уверенным шагом направлялся ко мне, ну или к зданию, но ко мне это более вероятно. Еще издалека я приметила в его левой руке какой-то черный предмет. И снова этот ком в горле. Я даже закричать не успела (да я бы, наверно, и не смогла), как вдруг он стукнул меня чем-то по голове, и я потеряла сознание.
«Состояние Эммы постепенно ухудшалось,- вспоминал тем временем доктор,- уже в тяжелых стадиях проявлялся сомнамбулизм (говорение во время сна и снохождение). Наблюдались начальные формы шизофрении, простыми психотерапевтическими способами лечения уже было не отделаться, надо было переходить к фармакологическим. В лечении девочки применялись наркотические препараты, которые, по всей видимости, только усугубили ее положение».
                8 августа 3100      
Я даже не знаю, как объяснить мое теперешнее внезапное появление на Луне. На Луне! Я знаю, что это очень неправдоподобно, но теперь-то, после всего произошедшего со мной вы вполне могли бы поверить в это. Так поверьте же! Я очнулась на Луне, на самой настоящей Луне. Я не смогу описать тут никакими словами, никакими всевозможными эпитетами то чувство радости, испытываемое при невесомости. Я могу летать, кувыркаться в воздухе, делать сальто. Это невероятно.. на мне обычная повседневная одежда, ни о каком скафандре и речи нет, только вот к моему позвоночнику протянута какая-то трубка, которая, видимо, регулирует мое дыхание. До чего дошли технологии и прогресс.. Здесь, на Луне, есть жилища, которые из-за этой самой невесомости витают в воздухе. Они чем-то похожи на хаты, которые раньше строили на Украине: белые стены, соломенная крыша. Странно видеть здесь такое, очень странно, я молчу про само мое появление тут.. Я решила заглянуть в одну из таких хат. До нее я перебиралась по воздуху, выпрыгивая и переворачиваясь. Действия мои быстрыми назвать нельзя было, и вот через долгие пять минут (хотя хата находилась от меня в метрах пятнадцати) я уже была у цели. Блестящим мое вторжение в чужой дом не назовешь, ибо сделав последний кувырок к хате, я ногами открыла дверь и явилась перед хозяевами ногами вперед. Это были люди, такие же люди, как я. Мужчина и женщина. Оба лет тридцати. Красивые, высокие, стройные. Их лица даже не выразили удивления при моем внезапном появлении. Они небрежно бросили взгляд в мою сторону и продолжили заниматься своими делами. Я даже растерялась. Наверно, подобные случаи здесь не редки. Женщина что-то готовила, и процесс этот был необычен. Овощи, соль, воду сверху накрывала стеклянная крышка, очень большая, в этой крышке имелись специальные прорези для рук хозяйки, чтобы она могла внутри этого вакуума между столом и крышкой нарезать овощи и приготовить кушанье, чтобы ничто никуда не улетело. Мужчина лежал на гамаке, а скорее над гамаком и читал газету. Да, в доме на гамаке, который был привязан от одной люстры к другой.
 Хм. Чудно.
 -Здравствуйте, извините, что я так вот ворвалась к вам, но не могли бы вы…кое-что прояснить для меня?, - сказала я.
-К нам каждый день таких, как ты человек по десять залетает, хах, что же тебя интересует?, - ответил мужчина, оторвавшись от чтения. Его жена будто и не слышала моего вопроса, она усердно продолжала работать над приготовлением пищи.
-Я на Луне относительно недавно, ну как относительно…минут пятнадцать, наверное. Не помню, как попала сюда. Мне хотелось бы знать, как отсюда можно выбраться? И неужели весь космос отныне заселен людьми? И как давно люди обосновались тут?, - полюбопытствовала я.
-Ох-хо-хо, сколько вопросов-то. Мда. Ну, уехать с Луны ты можешь в любое время. Недалеко от нашего дома, если лететь направо минут пять, есть остановка. Там ты увидишь огромную зеленую кнопку. Нажмешь на нее, и за тобой тут же примчится ракакси и доставит тебя в любое место за бесплатно, - ответил хозяин.
-Ракакси?», - не поняла я.
-Ракакси-ракакси. От слов ракета и такси, - включилась в разговор жена.
-Аа, ясно,- дошло до меня.
-А обосновались люди в космосе недавно, по-моему, в 3050 году из-за нехватки сырья на Земле,- продолжала она,- как оказалось, в космосе тоже возможна жизнь и не хуже, чем на Земле, только вот опасностей больше. Ох уж эти метеоритные дожди, сколько мы натерпелись.
-Не сетуй, родная, могло бы быть и хуже, вон, как у Комаровых,- сказал ей мужчина.
-Ну да, - кивком головы согласилась с ним жена.
-И как много планет освоили люди? Что здесь есть необычного?, - не унималась я.
-Планеты освоены все, только вот проблема с температурой, на Венере сгореть можно заживо, ужас, а ну Плутоне как вступишь, так заледенеешь. Но с этим ученые уже придумали, как бороться, можно приобрести специальные скафандры за несколько матрин, - продолжал отвечать на мои вопросы хозяин дома.
-Матрин?
Ему на помощь снова пришла жена:
-Деньги обесценились с нашим заселением космоса, мы вообще не платим ни за что, только вот все самое новое и дорогое, не должно быть у каждого, поэтому изобрели матрины, они чем-то похожи на деньги, но и имеют свои отличительные признаки.
-Интересно,- пробубнила я.
-А необычного здесь много. Советую слетать тебе на Марс, ох, это главный центр нашей галактики, там очень красиво: необычные дома, природа, существа. А если ты посетишь когда-нибудь Лазурную галактику, я уверен, ты никогда не покинешь это место больше,- снова вступил в беседу мужчина. -Спасибо вам огромное, вы мне очень помогли,- поблагодарила я и поспешила удалиться. Так заинтриговали меня их рассказы, что я решила немедленно увидеть все воочию. До остановки я решила плыть, делая соответствующие движения  (разгребая воздух руками и двигая вверх-вниз ступнями), так получалось быстрее. И вот вскоре прибыв на остановку, я увидела большую кнопку, нажала на нее, и через секунду передо мной возникло то самое ракакси, у которого перед был от машины, а зад от ракеты. Гибрид прямо-таки. Я села. Водителя не было. Но из приемника тут же раздался вопрос:
-Куда желаете полететь?
-На Марс,- наклонившись к нему, громко прокричала я.
-Ой, девушка, ну что же вы так кричите-то, оглохнуть можно,- обиженно заметил голос из приемника.
-Извините, пожалуйста, - пролепетала я.
-Ну ладно, полетели.
И вот я на Марсе, за какие-то двадцать секунд. Потрясающе. Оглянувшись вокруг, я поняла, что тот мужчина ничуть не преувеличивал, когда описывал Марс. Здесь росли необычные  деревья высотой, наверно, около 500 метров, и повсюду были фонтаны, долетающие до самых крон этих деревьев. Высокие здания из хрусталя, янтаря. Фонари, такие же высокие, как и деревья, были в виде силуэтов греческих богов и богинь. А урны были украшены сапфирами и алмазами. Ур-ны! По-моему здесь не только обесценивание денег произошло, ну или в космосе просто-напросто полно этого добра. Дорог здесь вообще не было, да и зачем они? Я решила пролететь по улицам Марса. И чем дальше уходила я от окраин планеты,  тем все реже мне встречались люди и все чаще попадались на глаза марсиане. Они существуют, я знала. Они все были очень разными. Разноцветными. У кого-то было пять ушей и один глаз, у кого-то наоборот. Они были небольших размеров и очень дружелюбными на вид. Кожа была их мягкой и свисала со всех частей тела. Я бы не назвала их страшными, может, что-то внутри меня уже было готово к этому, но почему-то внешний вид их не был для меня каким-то новым открытием, как будто я с подобными существами до этого каждый день встречалась. Я, вероятно, около часа бродила по Марсу. Разглядывала прохожих и здания. Меня совершенно очаровала эта планета. Но мое любопытство до сих пор не было удовлетворено, так как мне очень хотелось посетить Лазурную галактику, что же там такого необычного, что может заставить остаться меня там навсегда? Я решила поплыть к остановке, ( тут, кстати, многие передвигались именно таким образом). Прибыв к месту, я снова нажала на кнопку, устроившись удобно в ракакси, я не стала повторять былых ошибок и произнесла тихо, но отчетливо название галактики, которую хотела бы посетить. Но уже подлетая к месту назначения, мы (я и этот голос из приемника) столкнулись с метеоритом огромных размеров. И угадайте что… Да-да, я потеряла сознание.
Наверное, 9 августа
Ну когда уже это все закончится? На этот раз я очутилась в каком-то темном жутком помещении. Это напоминало пещеру, по стенам которой висели факелы с огнем. С каждым шагом я спускалась все ниже и ниже, как будто шла с горы. На стенах этой ужасной пещеры были кровавые следы, перевернутые пентаграммы и кресты. Я даже не могла предположить, куда попала на сей раз. Вы, возможно, не поверите, но со мной пару раз случились необъяснимые события. Я своими глазами видела привидений. Они пролетали мимо меня, и я чувствовала холод, исходящей от них. Полет их также сопровождался каким-то непонятным неземным звуком, похожим на гудение. Мне было очень страшно. Эти привидения были белыми, но в то же время и прозрачными и какими-то размытыми. Мне хотелось забиться в угол и рыдать, рыдать, рыдать. Но я осознаю, что это все либо страшный сон, либо испытание после смерти. Не было же такого со мной до этого, в моей прошлой скучной, ничем не насыщенной жизни. Правда, она сопровождалась тем радостным фактом, что рядом со мной были мои любимые родители. Сыграло важную роль мое любопытство, и до этого я так легко вживалась в разные роли. Я шла, шла, шла. Мне казалось, что прошел целый день до того, как я наконец-то спустилась в какое-то помещение, так же освещаемое факелами, развешанными по стенам. Помещение это было огромным, и из него неизвестно куда, да и, собственно, неизвестно откуда, вело тысячи дверей. Тысячи красивых железных дверей, с прорезями узоров и с ручками в виде львиных голов. И в какую из них я должна войти? И что меня ждет за каждой? Я прошла дверей двести, никаких они отличительных примет не имели, абсолютно все были одинаковыми. Я думала, что делать дальше, наверно, минут пятнадцать. И во время моих размышлений из всех этих комнат разом стали доноситься ужасные звуки. Это были стоны, крики, плачи. И это только угнетало и без того мое нехорошее предчувствие. Я запаниковала, в прямом смысле этого слова, стала метаться из стороны в сторону. По щекам моим текли слезы. И, о боже, пропал тот путь, по которому я пришла сюда, просто взял и пропал. Помещение стало круглым, и все, что меня окружало - это огромное количество дверей. Я не выдержала этого натиска и решила открыть первую попавшуюся дверь и бежать, далеко бежать. Но не тут-то было. Я открыла дверь, а за ней просто была кирпичная стена. И за следующей дверью. И за третьей. И за четвертой... Наконец, когда я открыла тринадцатую по счету дверь - за ней оказалось темное помещение. Освещалось оно только одним факелом, который висел над каким-то величественным троном, украшенным красным и черным шелком, ручки и спина этого трона были с металлическими вырезами, спиралевидных и закрученных форм. Также в самом верху этого трона были круто закрученные рога. Кто-то сидел на этом величественном кресле, но я заметила это не сразу.
-Здравствуйте, дорогая наша миледи, - произнес красивым высоким голосом заседающий на этот самом троне. Я не могла видеть, кто это был, уж слишком плохо была освещена эта комната. 
-Здравствуйте,- робко ответила я. Я почему-то боялась поинтересоваться, с кем имею честь разговаривать, но этот некто словно прочел мои мысли и сказал:
-Боюсь, если я скажу вам правду, вы либо не поверите мне и рассмеетесь, либо примите меня за сумасшедшего. Но соответствующая обстановка может и выдаст вам мое настоящее происхождение, ну или хотя бы натолкнет вас хоть на какие-то мысли.
Этот некто говорил очень красиво, выдерживал значимые паузы, делал акценты на каких-то словах, которые, по-видимому, считал важными для того, чтобы выделить их в своем монологе. Я, конечно, уже сделала некие предположение, но мне было страшно их озвучить и вызвать тем самым смех.
-То что я-зло, это уже верная догадка,- произнес тихо голос, снова прочитав мои мысли.
Меня это настораживало. Однако, вся моя трусость куда-то неведомым образом улетучилась.
-Сатана, собственной персоной,- не выдержав проговорил голос, вмиг он оказался рядом со мной (но мне все равно не удалось разглядеть его внешность) и дружески протянул руку.
Я так и опешила. Вот к знакомству с Сатаной я готова не была. Но его дружеский тон меня успокаивал, и я надеялась хоть на какие-то свои вопросы найти у него ответы. Руку в свою очередь я так ему и не протянула из-за своего шокового состояния.
-Я понимаю, какие эмоции переполняют вас, и прекрасно понимаю, что вы не сделали ответный жест (пожатие руки) лишь из-за вашего удивления. Задавайте вопросы, не стесняйтесь, - сказал король преисподней.
Я не растерялась, несмотря на внутренние переживания и высыпала:
-Я мертва? Почему эти странные события происходят со мной? Может быть, это сон? Когда все это закончится? Я так устала, - заплакав, сказала я.
-Вы не мертвы, миледи, вы больны. Вы сейчас находитесь в семнадцатой городской психиатрической больнице и сидите прямо у себя на койке, а то, что вы видите- бред, мираж. Вы не едите, не пьете, не спите. Только наблюдаете якобы происходящее и описываете это в своем дневнике. Вы безнадежно больны, и боюсь, что скоро вы покинете мир живых,- поведал мне мой новый знакомый.
-И вы моя галлюцинация? И все, что было? Когда же я умру? Когда  снова повстречаюсь с родителями,- снова поинтересовалась я.
-И я, и все, что было это было вашим воображением. А с родителями вы можете встретиться, дорогая, хоть сейчас,- шепотом произнес Сатана и щелкнул пальцами. В ту же минуту я очутилась на небе, в раю, по всей видимости: я ходила по белым мягким облакам. Внизу, под ними, кипела земная жизнь. В небе парили ангелы. Было так легко, так просто на душе. Я прыгала с облака на облако, пока передо мной не выросли огромные золотые ворота, которые охранялись двумя стражниками-ангелами.
-Добро пожаловать в рай, миледи,- поприветствовали меня они и открыли передо мной врата.
Я вошла, и уже недалеко впереди себя увидела трон, только уже совсем иной, не тот, что был в преисподней. Этот трон был из белого и голубого шелка, с такими же металлическими вырезками, украшен он был бриллиантами, а на самом верху трона был закреплен светящийся золотом нимб. На троне сидел Бог, больше это никто не мог быть. Его глаза излучали добро, у него была седая борода и волосы, одет он был в длинные белые ткани.
-Ну, здравствуй, Эмма,- поприветствовал меня он.
-Здравствуйте,- так же неуверенно отвечала я,- это снова лишь галлюцинации?
-Да, но после своей скорой кончины ты попадешь именно сюда,- ответил Бог. -И увижу родителей?,- не терпелось мне.
-Скажу больше, ты проведешь с ними вечность, но только после смерти, а сейчас, ты можешь повидаться с ними,- произнес он и щелкнул пальцами, как и Сатана.
Вдруг я оказалась на какой-то прекрасной цветущей поляне, светило солнышко, пели птицы, я стояла, и навстречу мне шли мои родители. Я заплакала от счастья и быстро-быстро побежала к ним. Набросилась на них, крепко обняла и целовала везде, куда только попадали губы. Я была в безумном восторге, в бешеной радости, и они тоже. «Наконец-то я нашла вас»,- все, что произнесла я. Их лица светились улыбками, и не надо было никаких слов, каждый из нас понимал, что мы потеряли и что мы теперь уже обрели вновь. Мне не хотелось говорить, рассказывать все то, что я пережила, ну или просто видела. Мне просто вот так вот, обнявшись, хотелось стоять целую вечность. И, возможно, именно для этого целая вечность и была нам дана. Я не знаю, сколько времени мы так стояли, да оно и не было значимо. Вообще многое не имеет значимости, это я уже осознала. Но внезапно нашу семейную идиллию прервал голос, раздавшийся не известно откуда. «Эмма, скоро ты сюда вернешься вновь, а сейчас…»,- голос оборвался, и я оказалась в преисподней.
-Не пугайтесь, Миледи, просто настало время умирать, а этим заведую я, необходимо произвести некоторые действия и ну просто необходимо ваше присутствие, - сказал король ада.
-А можно один последний вопрос?,- решилась спросить  я.
-Ну поскольку я уже прочел ваши мысли и знаю, каков будет этот вопрос, отвечу. Почему я с вами на Вы? Для поддержания статуса, знаете ли, это сейчас так важно. К тому же я представляю, что испытывает человек, когда сам король преисподней обращается к нему на Вы, хах, вы, люди, такие забавные существа,- ответил он с улыбкой,- итак, Эмма, - продолжал Сатана,- вот и закончились твои страдания, теперь ты свободна, и душа твоя навеки останется в раю, прощай.
 Он хлопнул в ладоши, и я очутилась в этой своей палате психиатрической больницы. Но видела я свое иссохшее вялое тело, лежащее на кровати, лишь со стороны. Я медленно поднималась вверх, пока вдруг не оказалась на небе.
                Часть 3. Выводы.
«Судя по всему, Эмма погибла минута в минуту, вместе с тем, когда этот король ада хлопнул в ладоши, - рассуждал доктор,- а произошло это девятого августа две тысячи двенадцатого года ровно в 18-00». И вот на следующий день, когда разбирали и выкидывали вещи, принадлежавшие Эмме, был найден этот кожаный дневник, который теперь, наверное, стоит целое состояние. Но об этом Степан Николаевич не думал, он был поражен прочитанным. И доктор даже не осознавал, могло ли быть такое в самом деле или нет. Теперь он задавал сам себе такие вопросы, на которые ответить, наверно, смог бы только сам Сатана. Вдруг он будто бы очнулся от глубокого сна и посмотрел на время: часы показывали без двадцати минут шестого.
«О, черт, заседание», - осенило Степана Николаевича, он быстро взял портфель и ринулся на автобусную остановку (до места проведения заседания всего десять минут езды). Так ему было непривычно видеть обычных людей, видеть обычные дома, автомобили. Снова нужно было привыкнуть к этой суете, после всего пережитого им, пусть и в роли читателя.
И вот начало заседания. Обсуждались вопросы о жизни сумасшедших. И Степан Николаевич, получив вдобавок к своему опыту много полезной информации из дневника девочки, по мнению его коллег, выступил замечательно. «В первую очередь я хочу отметить, что мир душевно больных совсем иной, - говорил Степан Николаевич,- и возможно, что их мир и есть тот мир, где должны жить все мы». Он вкратце пересказал историю Эммы, только что прочитанную им. Многие из врачей были шокированы, некоторые не поверили, но никто из них и представить не мог, что мир, в котором живут душевно больные, может быть таким разным, опасным и интересным. «Лично я считаю,- продолжал он,- что Эмма появлялась в тех местах, где хотела бы побывать, и видела то, что интересовало пациентку при ее полноценной жизни. Странным еще кажется то, что она умудрялась делать записи. Учитывая, что находилась она в полном беспамятстве, это кажется невозможным. Может быть, это было каким-то особым рефлексом, и она описывала все эти события, даже не давая себе отчет в совершаемых ею действиях. А что, если она, правда, все это видела? Я почему-то уверен, что в ее мире это происходило действительно. Слишком уж эмоциональны ее записи. И что если все, описанное ей, и, правда, ей привиделось, с ней происходило? Что, если существует этот особый мир душевно больных? Я считаю, что наши пациенты проживают более интересную и непредсказуемую жизнь, которая на каждом углу полна опасностей и в то же время и новых открытий. Я не представляю, как ей удавалось держаться, когда она якобы общалась с тем же самым Сатаной. Я не знаю, как выразить свои переживания и мысли, как правильно донести их до вас, когда я просто прочел её записи, а если бы мне было дано увидеть это все самому? Я теперь об этом только Бога могу просить. Я, конечно, не хочу заболеть и совсем не отдавать отчет своим действиям, я просто хотел бы… хотел бы, чтобы моя судьба сложилась похожей ситуацией. Я знаю, что многое потеряю, но и в то же время в два раза больше я обрету. Что видели мы за свою никчемную жизнь? Да, если у кого-то есть много денег они могут и в космос слетать, и заморозить свое тело и проснуться через какие-нибудь лет сто. А что делать мне, обычному врачу? Если я хочу прожить, пускай и неделю, но такую незабываемую неделю, полную всяких переживаний. Что видели мы? И что видела Эмма? Несравнимо. Можете уже принять меня за душевно больного, но теперь мне кажется, что наши пациенты живут правильной жизнью, той, ради которой мы родились на свет. А мы с вами до сих пор бьемся над философским вопросом: «в чем смысл жизни». Смысл жизни в саморазвитии и в познании неизведанного. Через что прошла Эмма, сколько уроков жизни она получила за неделю и какие важные качества она обрела на исходе своей жизни? Также я считаю, что все происходившее с этой девушкой в прошлом, могло быть на самом деле. Я обязательно уточню это, особенно насчет убийств на Большой Спасской. Но мне страшно верить в эту свою догадку, ведь все вы слышали и о будущем, описанном Эммой. Неужели нас ждет апокалипсис и неужели люди, когда-нибудь все-таки смогут освоить космос до такой степени, что наши потомки будут там даже жить?! Я не знаю, чему верить после всего этого. Мне тяжело видеть нашу обыденную жизнь и понимать, что все, что мы делаем это пустяки. Мы работаем, много работаем, просто чтобы удовлетворить какие-то свои потребности. И большая часть нашей жизни уходит на учебу и работу, этим, конечно же, мы и добиваемся того самого саморазвития, о котором я упоминал ранее. Но оно должно быть иным. А может быть были пациенты с более интересными галлюцинациями, а мы об этом и не узнаем… Я надеюсь, что моя речь произвела на вас впечатление, дала пищу для размышлений. Для меня важно, чтобы вы правильно меня поняли. Спасибо за внимание».
Уже поздно вечером, часов, наверное в одиннадцать, того же дня, Степан Николаевич сидел в своем кресле-качалке перед зажжённым камином. Он еще раз перечитал дневник. Его посещало множество мыслей и идей, которые и теперь можно было бы высказать на заседании. Однако, мы знаем, что все самое умное приходит напоследок. Да и к тому же, Степан Николаевич, все свои размышления и тайны решил унести совсем нескоро с собой в могилу. А дневником Эммы заинтересовались очень многие: и врачи, и журналисты, и миллиардеры. По праву, эти записи теперь уже должны принадлежать родственникам Эммы, но у нее их не осталось. Поэтому наш Степан Николаевич решительным движением руки направил дневник в камин. Прямо на испепеление, возможно, королю ада.
Но мы-то с вами знаем, что «Рукописи не горят».               



Пименова Полина
2013