Гостья. Гл. 25. Тыбуч

Гостья.

Продолжение. Предыдущая глава http://proza.ru/2013/11/07/83

*     *     *     *     *

Гл.25. Тыбуч

          Это совершенная пустота, дело заблуждения;
          во время посещения их они исчезнут.
                Иеремия. 51:18


Генерал Сазонов понимал, что допрашивать парня, пока он не пришёл в себя, уже поздно. Надо повременить с дальнейшими допросами, пусть пошатнётся его равновесие, если он сознательно выдаёт себя не за того, кто он есть на самом деле. Покажем, что нам он не очень-то интересен.

Коротая дни в своей комнате, Фёдор начал замечать за собой некоторые перемены.
Во-первых, совершенно исчез на его животе шрам, оставшийся после операции по удалению аппендицита, которую он перенёс в позапрошлом… ну, в шестьдесят третьем году.
Во-вторых…  в-третьих… и так далее, Фёдор обнаруживает в себе труднообъяснимые на первый взгляд странности.
Началось с того, что когда в столовой подали к столу нарезанные дыню и арбуз, он сразу дал им названия на незнакомом языке… «дыня» – «тыбуч», и «арбуз» – тоже «тыбуч»; причём он просто знал, что этот язык – хинди.
Но я ведь в Индии ещё не был, и этот язык никогда не изучал! И почему я сейчас не удивляюсь, что эти разные продукты на языке хинди имеют одно и то же звучание? Значит, когда-то я этому уже удивился, а потом привык? Но когда? Может быть, кто-то из знакомых или преподавателей рассказал… не вспомнить… и от этого как-то не по себе…
Дальше больше: «яблоко»  – «сип», «хлеб» – «тит»… нет, «тит» – это лепёшка, а хлеб – «ёти»… «огурец» – «дюаторт»… нет, это по-вьетнамски, а по хинди – «сапли»… откуда это? Это игра ума, или я на самом деле знаю эти языки?
Он заметил и некоторое изменение в своей натуре. Пропала его порывистость, появилась душевная усталость, нежелание думать, мечтать… или это от необычности его нового положения?
К нему пришла странная мысль: может быть при перемещении в это пространство я «состарился душой»? Или я себе это внушаю после того, как увидел то фото в «своём» паспорте?
О замеченных в себе странностях Фёдор рассказал Геворкяну, к которому успел привыкнуть, а тот – генералу.
Сазонов решил провести сеанс гипноза, хотя понимал, что если этого парня серьёзно готовили, то такой вариант был предусмотрен, а значит, в подсознание шпиона внедрён неодолимый барьер.

На допросах и в собеседованиях Фёдор ни разу не упоминал «болотную комнату» и панно «Зелёное болото» Он не придавал никакого значения атрибутам той квартиры, в которой он проснулся, оказавшись в двадцать первом веке, так как тогда был уверен в розыгрыше.
Под гипнозом Ситор рассказал о старинном панно в комнате, которую называл «болотной», о любви к какой-то Евдокии, обещал какому-то Витовту принести в жертву петуха, говорил про какого-то Мерина и сетовал, почему Витовт не позволяет на себя смотреть.
Шубинская ещё раз прочла протокол осмотра комнаты, из которой пропал дипломат, и поняла, – её антураж полностью соответствует подгипнотическим откровениям пациента. Это казалось естественным: ведь именно из этой комнаты Фёдор похитил паспорт и деньги, и этого он не отрицал с первого дня.
Тема «болотной комнаты» могла совершенно оказаться в тени исследования, если бы не капитан Марат Гулькис. Работая в тринадцатой, Гулькис изучал явление мимикрии и попутно принимал участие в разработке нового камуфляжа  для армии.

Марина привлекла Гулькиса на сеанс гипноза в качестве понятого, для объективности.
Когда Ситор ушёл, Гулькис вдруг предложил:
- А давайте попытаемся установить контакт с этим самым Витовтом.
- Ты что, рехнулся? Может быть, вызовешь с того света матушку Фёдора?
Идею неожиданно поддержал генерал Сазонов:
- Да пусть пробует, что мы теряем?

Слово шефа – закон.
Во время очередного отъезда нового хозяина в Рощино сотрудники тринадцатой посетили квартиру Ситора. В «болотную комнату» вошли Гулькис и Фёдор.
Ночь была безлунной. Расположенные где-то внизу фонари едва обозначали абрисы окон. Электричество включили только в прихожей. В «болотную комнату» вошли, подсвечивали себе фонариками.
- Ну, вызывай, – почему-то шёпотом распорядился Гулькис.
- Как?
- Ты называл Евдокию, Витовта, Мерина.
- Евдокия! Витовт! – позвал Фёдор.
- Чего надо?
Для Фёдора, свыкшегося с «миром чудес», прозвучавший со стороны панно резкий неприятный голос не стал неожиданностью; но для Гулькиса, который относился к эксперименту, как к безобидному приключению, к формальности и отработке зарплаты, для него этот голос прозвучал как гром среди ясного неба.
Голос продолжил:
- Ты кто?
- Я Фёдор Ситор.
- А-а, сейчас.
Казалось, наступившая тишина будет длиться вечно.
Наконец, тот же резкий голос деловито сообщил:
- Сударыня Евдокия вас видеть не желают, а сударь Витовт сейчас отдыхают.
Теперь в разговор решил вступить приходящий в себя Гулькис:
- А ты кто?
- Мерин, заместитель.
Раздался противный смешок, и на панно, как на экране в театре теней, мелькнула хвостатая тень.
«Никак – чёрт»?
Фёдору стало не по себе.
И тут шокированный Гулькис, мозги которого в последнее время были забиты различными вариантами маскировочных раскрасок,  брякнул:
- Камуфляж!
- А конфету принёс?
Гулькис не понял:
- Что-о?
- Конфету. Или хотите на халяву?
Гулькис порылся в карманах:
- Жвачка подойдёт?
Из панно материализовалась волосатая лапа:
- Давай.
Гулькис сунул в лапу пакет со жвачкой. Послышался шорох обёртки и  чавканье.
Гулькис немного пришёл в себя:
- Эй, Мерин!
Голос проскрипел:
- Надо говорить «сударь Мерин». Чао!
На панно пробежала слабая тень.
Всё ещё шокированный Гулькис сообразил, что пора уходить; на первый раз достаточно, главное – контакт установлен, а с кем, или с чем, потом разберёмся.
Когда они вышли в освещенную прихожую, ожидавшие их там сотрудники стали дружно хохотать. Взглянув на Гулькиса, рассмеялся и Фёдор. Всё лицо и руки  незадачливого контактёра были покрыты цветной татуировкой с разнообразием чёрных, оранжевых, жёлтых и зелёных красок.
В ванной комнате Гулькис разделся и осмотрел себя. Многоцветным узором было покрыто всё его тело.
Вернулись в «болотную комнату».
Марат стал звать:
- Сударь Мерин! Мы так не договаривались!
Но панно безмолвствовало.
Включали-выключали свет, взывали к панно, но все эти усилия были безуспешными.
Когда осветился соседний балкон, незваные гости поняли, что время уносить ноги.
Выходившая из лифта женщина пробормотала:
- Тьфу ты, совсем свихнулись. Не мужик, а тритон какой-то.
Расслышавший эту фразу Фёдор подумал: до чего точное определение.


Анализы показали: рисунок на теле Марата – цветная пигментация, создаваемая на генетическом уровне;  значит, такая раскраска будет и у его потомков. Вскоре за Маратом закрепилась кличка «Тритон». Спокойный по характеру Марат так же спокойно принял и свалившийся на него эпатаж.   Бедняга тоже стал «невыездным» с территории тринадцатой и составил компанию Фёдору Ситору.
Нет худа без добра: Россия получила образец идеального камуфляжа.

Спустя два года…
«Финские СМИ обвиняют российскую армию в плагиате: в ходе августовской войны на Кавказе российский спецназ пользовался камуфляжем, копирующим свежее изобретение финнов. Специалисты Финляндии сделали тысячи аэрофотоснимков финских лесов, подбирая оптимальное сочетание цвета и узора. Расцветка получена после цифровой обработки снимков. Ткани приданы отражающие свойства, затрудняющие обнаружение с помощью приборов ночного видения. Работа обошлась в миллионы евро».  («Бизнес-портал», 17 ноября 2008 года).
Источник в МВД РФ заявил, однако, что в войне с Грузией подразделения МВД не участвовали, а тип камуфляжа MO5 в России никто не использует.

Продолжение http://www.proza.ru/2010/07/07/701