Море, солнце, Феодосия

Приехав в Феодосию, мы с отцом Софронием отправились к морю. Было жарко. Очень жарко. У волнореза сидела молодая бабушка. Рядом с ней, дрожа синими губами, отогревался на раскалённых солнцем камнях внук. Внук был лет пяти, симпатичный и бойкий.

Разоблачившись до плавок, без излишней волокиты и с приличествующим случаю поспешанием, мы с отцом Софронием погрузились в море. Я погрузился в маске с трубкой.

Вода была светлой, но не очень прозрачной. Видимость - метра два. Моя старенькая маска сильно подтекала. Вода, попавшая в маску, мешала смотреть и попадала в нос. Нырять я практически разучился. Загубник трубки был жёстким и неудобным. Но как здорово под водой! Как много лет тому назад, когда я впервые узнал, что такое подводная охота.

Первыми живыми существами, которых я увидел, были мальки рыбы-иглы. Стайки серебристых, полупрозрачных, тоненьких и длинненьких рыбок. Почти призрачных и сияющих. Они резво совершали сложные манёвры в голубовато-зелёной воде, ничуть не смущаясь моим присутствием. Наоборот, создавалось ощущение, что они приплыли специально для того, чтобы  покрасоваться передо мной.

Чуть дальше, между камнями, сплошь покрытыми водорослями, резкими рывками передвигались небольшие зеленушки. Эта красивая, но практически несъедобная рыбка, часто становится первой добычей начинающих подводных охотников. Я сегодня не охотился. Я наблюдал.

Мерно колыхались изумрудно-стеклянные и коричневые водоросли. Жили тихой, незаметной для других жизнью мелкие мидии, плотно облепившие бетонную стенку волнореза. Резво шмыгали зеленушки. Живыми серебряными проволочками сверкали юные рыбки-иглы. Только вот вода в маску сильно подтекала.

Сразу за камнями начинался песчаный подводный пляж. Здесь резво передвигались раки-отшельники в чужих ракушках. Рывками перемешались с места на место небольшие, симпатичные барабульки, похожие на пескарей.

А вот и первая добыча - небольшая, меньше кулака, рапана. Живая, покрытая водорослями и морскими зубами. Вдох-выдох-вдох, нырок  -  рапана в руке. И не нужна вроде, но бросить жалко - добыча! Можно сварить и съесть. А из раковины сувенир сделать. Правда, варить негде. Да и незачем. Но сама возможность!

А вот и краб! Маленький краб-плавунец без борьбы не сдаётся. Больно ущипнув за палец, пытается улизнуть.  Да куда ему! Вдох-выдох-вдох, ноги повыше, стремительное погружение. Крабик в руке. А заодно парочка раков отшельников в ракушках-завитушках. И что делать дальше со всем этим добром?

Выбравшись на берег, пытаюсь привлечь к морским диковинам бабушкиного внука. Парню интересно, но не очень. Таких ракушек, даже красивее и покрытых лаком, полные лавки на соседней улице. Правда, эта живая.

Посовещавшись с бабушкой и отцом Софронием, как следует размахнувшись, внук отправляет рапану обратно в море. Пусть живет, раз живая. С небольшим сожалением туда же отправляется и малыш краб. Ракушки со спрятавшимися в них раками-отшельниками, отправляются в море без малейшего сожаления.

Вот так: инстинкт охотника и собирателя удовлетворен, морской фауне вред практически не нанесён.

Отец Софроний уже греется на солнышке. Солнышко припекает. Складывается впечатление, что ему всё равно кого греть. Отца Софрония, бабушкиного внука, разных отдыхающих на пляже. Заодно и меня.

Хотя каждый, наверное, думает, что у него с солнцем особые, доверительные отношения. Я тоже так думал. Потом повзрослел. Потом очень повзрослел.

Но к солнцу и морю осталось всё-таки особое отношение.

Независимо от их отношения ко мне.