Владислав

С Владиславом Алина познакомилась, когда работала в  газете, размещавшейся в здании ИТАР ТАССа, на Садовой улице. Почти год она не обращала на него никакого внимания. Да и он на нее тоже. Наверное, иначе просто не могло и быть, потому что он сидел лицом к стене, не принимая никакого участия в разговорах.
Иногда, когда устраивались небольшие вечеринки,  приходил с розой в руках и вручал свое сокровище сотруднице редакции, верстальщице Наташе. В ответ та говорила ему: «Спасибо», - но так тихо, как будто бы выдавливала из себя это слово благодарности и небрежно бросала озябший от зимней стужи цветок на стол рядом с компьютером.
Потом начиналось веселье, «хлопали» пробки шампанского, игристое вино разливалось по бокалам. В один из таких вечеров Владислав подошел к Алине и пытался заговорить с ней, но она оказалась не словоохотливой собеседницей.
Незаметно наступило лето. Владелец газеты с большой помпой отпраздновал пятилетний юбилей существования газеты. Потом помещение редакции опустело, начались отпуска. Только Владислав по-прежнему приходил в редакции и бродил по опустевшим коридорам, где с ним однажды и столкнулась Алина. Внимательно посмотрев на его старенькие протершиеся джинсы и футболку с надписью  газеты «Комсомолская правда», спросила:
- Хотите французские рубашки?
- Рубашки? –  переспросил Владислав, удивляясь.
Потом в задумчивости добавил:
- Откуда у вас рубашки? Ведь в магазинах пусто.
Вполне банальный вопрос. Но в его глазах Алина прочла: «Почему вы мне предлагаете рубашки?»
Она ничего не ответила, решив промолчать.
Пауза затянулась. Первым ее прервал Владислав:
- У меня нет денег заплатить за рубашки. Гонорар выплачивает всякой ерундой. Чайниками, например.
- Я вам не предлагаю купить Дарю.
- Да?
-  Не вы первый. Шаляпину тоже иногда не платила зарплату. Однажды вместо денег дали шубу.
Пока Алина успокаивала его, у него возникла мысль пригласить девушку во дворец Кшесинской:
- Знаете что? Пойдемте со мной завтра во дворец Кшесинской.
- Хорошо, - тут же согласилась Алина. Ей хотелось предоставить свободу своим московским гостям, жившим у нее уже целую неделю.
- Только оденьтесь поприличней.
«Это он говорит мне?!» – промелькнула в голове мысль у Алины. – Босяк!»
В назначенное время Алина подошла к особняку, где  ее уже поджидал Владислав, держа в руках какие-то газеты и журналы.
- Что это у вас?
- Я много писал о балерине Кшесинской. Сейчас покажу  наследнику, и он нас пропустит. Видите ли, у меня нет приглашения.
Тем временем к воротам особняка подошел охранник. По просьбе Владислава он вызвал хозяина. Тот, взяв охапку газет и журналов, приказал пропустить пару.
- Вам не жалко? – спросила Алина, поймав взгляд Владислава, украдкой брошенный на удалявшегося потомка примы балерины Мариинского театра.
- Как сказать…- неопределенно ответил он, распахивая перед Алиной дверь в небольшой зал, где сидели нарядно одетые люди, собравшиеся для чествования юбилея Матильды Кшесинской.
По их скучающим лицам было видно, что им все равно и их совсем не интересует эта Матильда, вынужденная работать во Франции почти до самой смерти. До конца своих дней она продолжала давать уроки. Даже когда не было сил шевелиться, она сидела, не вставая со стула. А ее муж, член бывшей большой русской императорской семьи, великий князь, в перерывах между занятиями поливал из лейки пол в танцевальном зале.
Наконец торжественная часть подошла к концу, публика оживилась и ринулась в большой светлый зал, где между столами, ломившимися от яств, ловко сновали официанты в черных фраках и белых перчатках.
Скоро стало душно, и молодые люди вышли в небольшой дворик.
- Хочешь шампанского? – спросил Владислав у Алины,  перейдя на «ты». Шампанское расслабило Владислава.  – Я мигом.
Она не успела ничего сказать, как Владислав исчез, а рядом с ней появился красивый статный мужчина. Если бы Алину спросили, о чем они говорили, едва ли она могла ответить. Скорее всего, ни о чем, как часто бывает в разговоре между незнакомыми людьми. Тем временем вернулся Владислав, держа фужеры с шампанским в руках. Незнакомец незаметно исчез.
- Ты знаешь, кто это был?
- Конечно, нет.
- Аскольд Макаров, руководитель одной балетной труппы.
- Он вполне мог бы сойти за кого угодно, правда, с одним маленьким «но».
- Каким же?
- Он кто угодно, но из бомонда.
- Это ты говоришь о бомонде?
- Здесь нечему удивляться. Я в состоянии различать людей.
 - Согласен, простых людей.
- И не простых тоже.
- Как тебе это удается?
- Немало повидала всяких на своем веку.
- Ты говоришь так, как будто тебе сто лет.
- До ста лет мне не дожить. Я не во Франции живу. Знаешь, там к столетним старикам уже журналистов не приглашают. Считается, что это в порядке вещей.
- Что в порядке вещей?
- Жить долго.
- Мой дед умер в 86 лет. Отец в 60. Увы, продолжительность жизни становится все короче.
Тем временем сгустились сумерки. К делу приступили пиротехники. Совсем рядом, всего в нескольких шагах, устроили фейерверк.
- Смотри, как бифштексы летят.
- Что? – удивленно смотрела Алина.
- Бифштексы.
- Тебя трудно понять.
- Сколько денег пущено на ветер. Можно было бы детский дом накормить.
- В последний раз я видела фейерверк в Париже. На празднике дня взятия Бастилии.
- Ты была в Париже?
- Теперь никто уже такие вопросы не задает. Люди путешествуют по всему миру. Была и еще поеду. Правда, не в Париж.
- А куда?
- Название городка, куда я направляюсь, все равно тебе ни о чем не скажет.
- Все-таки.
- Рядом с Ниццей и Каннами.
- Надолго?
- На год. Вернее, на девять месяцев.
-Такая точность…
Владислав замолчал, больше не решаясь расспрашивать.
Они не заметили, как снова стемнело.
- Давай не будем возвращаться в зал, выйдем через калитку, - предложила Алина.
- Да, уже поздно. Тебе небезопасно возвращаться домой одной.
- О чем ты говоришь? Я же живу в Московском районе. Там тишь и благодать.
- Все-таки. Молодая девушка и одна, - продолжал настаивать Владислав.
- Хорошо, - согласилась Алина.
Не прошло и часа, как они подошли к дому Алины.
- Вот мы и пришли.
Молодые люди остановились у подъезда. Как и бывает в таких случаях, Владислав стал напрашиваться на чай. Тем временем из подъезда вышла пара - седовласый мужчина и молодая женщина.
- Познакомься, это мои гости.
Знакомство явно не входило в планы Владислава. Но его порадовало то, что гости уходят.
Велико было его огорчение, когда он услышал от женщины:
- Алиночка, мы скоро вернемся.
«Хорошо, что я не одна, - подумала Алина. – Можно пригласить Владислава».
Войдя в квартиру, Владислав удивился, увидев добротную дубовую мебель, картины на стенах, стеллажи с книгами.
- Хорошо живешь, - заметил он.
- Это мне от мужа досталось.
- Где муж?
Алина промолчала.
- Как  сразу не догадался. Извини. А все думал, почему ты всегда такая грустная. На одной из вечеринок я пытался тебя развеселить.
- Да, вспоминаю, - ответила Алина, расставляя чашки на столе.
- Что это за люди?
- И все тебе надо знать. Это друг моего мужа, Дымов – профессор-физик из Москвы. Причем, настоящий профессор, доктор наук. Изобретатель.
-Чего?
-Плазмы для космических кораблей. Настоящий ученый.
- Что бывают не настоящие?
- В конце девяностых только ленивый не защищался.  А он защитился давно. В то время говорили, что защитить докторскую все равно, что «набить морду нескольким академикам»
- А эта красотка?
- Его подруга.
- Ну и развела ты...- поморщился Владислав.
- Не суди и не судим будешь. Тебе не кажется, что пора домой?
- Нет.
В это время раздался звонок. Вернулись москвичи, сели за стол.
 - Теперь можно поближе познакомиться. Я - Люся, - сказала спутница профессора, сев на стул, взмахнув подолом длинной юбки. – Ну и жара сегодня.
- Владислав, журналист.
- И где же вы работаете?
- Работал зав. отделом в газете.
Тут вмешалась в разговор Алина:
- Член Союза журналистов СССР. Раньше, если вы помните, на остановках газеты клеили на стенды. И почему-то я выбирала всегда одну, где статьи были подписаны птичьими фамилиями. Оказалось, что это были псевдонимы Владислава.
    - Я раньше много писал, поэтому корректоры изощрялись, как могли, придумывая мне псевдонимы.
- И о чем же вы писали, молодой человек? – с равнодушием в голосе спросил Дымов.
- Когда ездил в командировки на войны, на Кавказ, то писал о войне.
- О, да вы – настоящий Печорин, - с восторгом заметила Люся. Она уже перестала рассматривать его заштопанную рубашку.
Такое внимание явно было не нраву Дымову, уже давно разминавшему в руках сигарету. Он явно не слушал Владислава, рассказывавшего про переход через заснеженный перевал, про капитана Вострикова, не смевшего поднять воздух вертолеты без разрешения начальства, про возвращение в Москву.
- Представляете, нас с приятелем не пустили в ресторан в дом журналиста. Дали сухим пайком.
- А мы  были с Борисом Александровичем, - стараясь не смотреть на Люсю, сказала Алина.
Помолчав, добавила:
     - Люся, почему-то вас тогда с нами не было. Вы появились позже. Что все обо мне? Вот перед вами настоящий герой, к которому на Кавказе местные жители не обращались иначе, как Слава-джан, в знак уважения.
В глазах Люси промелькнул интерес:
- А как вы попали на Кавказ?
- В редакцию газеты «Смена» пришли бывшие жители Абхазии и попросили меня туда поехать, чтобы восстановить мир между Абхазией и Грузией.
  - Не понимаю, причем здесь вы?
- Все дело в том, что о военных действиях на Кавказе замалчивалось, и я был первым журналистом, рассказавшим всему миру об этом. Написал большую статью «Это-война» и поместил фотографии. Боже, лучше не вспоминать ужасные картины войны, разрушенные здания, трупы подо льдом, переход через Рохшский перевал.
- Тот самый, где погибла кнногруппа?
- Да.  Вывел детей и женщин, среди них была одна учительница, хотевшая попасть на съезд в Москву. На детях была неподходящая обувь, подошва скользила, я им сказал, снять обувь и идти в носках. Сам чуть не остался без ног.
- И все это ради  нескольких строчек в газете.
- Вы забыли, Люся, что раньше журналисты представляли вторую власть. После публикации моей статьи мир восторжествовал.
- Но ведь вас там могли убить.
  - Могли.
- Все-таки, не понимаю. Как мог поехать гражданский человек на войну.
- По своему рождению, я - не гражданский. Мой отец занимал генеральскую должность и иногда его даже приглашали читать лекции генералам в Военно-медицинскую академию.
- Ах, вот даже как.
  Проговорили до утра.
Утром с первым лучами солнца Алина и Владислав вышли из квартиры. Не спеша дошли до Московского проспекта, сели на  трамвай. И минут через двадцать приехали на улицу, название которой Алине было знакомо с детства из  стихотворения, где была такая строчка: «Рассеянный с улицы Бассейной». На месте когда-то протекавшей здесь реки, разбили парк, поставили скульптуры, посадили цветы. К дому вела лестница из розового кирпича с красивыми коваными перилами. Под окнами цвели мальвы. В квартиру украдкой заглядывало скупое осеннее солнце…