Мохито

     Колька Рыбин очнулся лежа на белоснежной койке, и в такой же светлой просторной комнате,  весь опутанный проводами и шлангами.
- Где я? В раю!
Бабка Настя про рай рассказывала, все белое, белое вокруг и тишина.
Он попробовал шевельнуть рукой, но ничего не получилось, она была крепко пристегнута чем-то к койке, попытался второй, тоже самое. Боли он не чувствовал, но какая-то необычная легкость во всем теле его смутила.  Точно в раю! А то где же? Снова прокрутилась мысль, пришедшая ему в голову с самого начала. Он попытался повернуть голову набок, но  сил не хватало. Решил шевельнуть ногой, тоже ничего не вышло. Рай, рай, рай! – пронеслось в его голове, словно венок из белых ромашек. Вскоре Колька затих, потеряв вновь сознание.
В клинику детской областной больницы Кольку привезли соседи в бессознательном состоянии, избитого до неузнаваемости. Вместо лица, сплошной кровоподтек, глаз не видно, передние  зубы выбиты. Все тело в синяках, словно его колотила бригада цепами, как при уборке урожая в древние времена.  Да, что цепями, от них лишь остались бы синяки и все. Но, тело Кольки было избито с жестокой изощренностью убийцы-маньяка, когда не просто били, а били наверняка, чтобы отбить напрочь  почки или разорвать кишечник, чтобы зашелся собственной кровью  и сдох, как собака, которую сбила грузовая машина. Избил Кольку до полусмерти сожитель матери, Ромка Карманов, по кличке Мохито. Высокий, худощавый с гладко выбритой головой, узкими губами, сведенными в наглую ухмылку, он нравился молоденьким девахам и бабам со стажем. Кликуха Мохито прижилась на зоне, где отбывал срок за изнасилование несовершеннолетней девицы. Дали восемь, вышел через четыре, якобы за примерное поведение. Но дружки рассказывали другое. Ромка завел роман с вольнонаемной докторшей, на которую запал начальник колонии, подполковник Ханаев. Докторица со шведской фамилией Петерсон и русским именем Наталья Валерьевна, очень миловидная женщина, попала на работу на зону случайно. Муж, по родителям, этнический швед, сам по себе был русским по духу и сути человеком. Работал в КБ  на заводе, который на глазах стал разваливаться в годы перестройки. И тогда он решил завербоваться на Север в Магаданскую область, подальше от передряг, которые начались в стране и его городе.  Жена, Наташка, поддержала его.
- Давай уедем, Олег, здесь пропадем ни за что. Смотри, что творится, на улицу не выйти или обворуют или убьют.
Наташа закончила первый медицинский и по специальности была врачом-реаниматологом. Перед ее глазами каждый день  проходила одна и та же картина: ранение в грудь, живот, голову. И все молодые парни и девчата. Дежурство по несколько суток, выматывало ее окончательно.
- Скорее уезжаем, хоть к черту на кулички, сил больше нет, - жаловалась она мужу.
Петерсон Олег пошарил по интернету и нашел себе работу в Магаданской области, как раз по специальности – технолога горнодобывающих машин и механизмов. Оклад приличный, обещали благоустроенную квартиру с удобствами и  ежегодный трехмесячный отпуск,  с бесплатным вылетом на Большую землю.  Заманчивое предложение.
Олег с Наташей,  не раздумывая, клюнули на предложение. Сборы были недолги. Пара чемоданов и рюкзачок на плечи, вот и все их имущество.
Поселок Омсучан встретил новоселов нерадостно. Новое месторождение золота, еще только, только начало  свое развитие. Олега назначают механиком, ответственного за установку  золотодобывающих машин. Работа по десять часов в сутки вахтовым методом. Затемно уезжаешь, затемно приезжаешь. Наташа работу по специальности не нашла. В поселковой   больничке, как ни странно, все должности были заняты, а те, что освобождались, на них существовала очередь. Сидеть дома в небольшой двухкомнатной квартире ей не захотелось, она стала искать и нашла -  врачом в лагере для зэков, рядом с поселком.
Наташа согласилась. Работая в реанимации в Питерской клинике, кого она только не видела: братков, авторитетов и просто обыкновенных бандюганов. Проходило по десятку за неделю, и она как-то находила с ним общий язык.  И она решила, что сможет сработаться с зеками. Они тоже люди, хоть испорченные, но люди.
Первое время все шло хорошо. Но, вскоре ее стал преследовать и домогаться начальник колонии, молодой подполковник Ханаев. Придет в лазарет, якобы с проверкой, всех медсестер выгонит, и давай приставать. Наташа сперва отшучивалась и не принимала всерьез ухаживания. Но, однажды подполковник при очередном посещении лазарета прямо предложил.
- Или ты спишь со мной, или  тебя изнасилуют зеки. Я  все устроит так, что комар носа не подточит. Да и жаловаться здесь некому, если только мужу. Но, его и тебя за неделю вышибут с работы...
- Мы тут все повязаны в тугой узел: я им, они мне, - пояснил Наталье подполковник ,для верности, показав огромный волосатый кулак.
У Наташи при одном виде волосатых мужчин, терялось всякое желание с ними общаться, как с противоположным полом, разве что по работе.
И тут, как бы невзначай, к ней подрулил высокий, молодой зэк, по кличке Мохито. Наташа сперва не сообразила, а потом поняла, этот Мохито не прочь за ней приударить.  Парень, хоть и не вор в законе, а всего лишь насильник, но в иерархии  зэков он быстро продвинулся и считался авторитетом. Докторша поколебалась, но потом решила, без помощи зэков не обойтись. Ей нужна защита от подонка Ханаева. И она ответила на ухаживание Ромки – Мохито.
Мохито приходил в  санчасть за лекарством ежедневно, у него оказался гастрит. И чтобы ни у кого не было сомнений, он в присутствии зэков демонстративно  хватался за желудок и скрипел от боли  зубами. Нехитрому ремеслу имитировать болезнь его научил старый зэк, Фома Глухов, по кличке Глухарь, бывший картежный шулер, но случайно убивший по пьянке соседа – собутыльника, и получивший 15 лет отсидки.
- Ты, Мохито, парень молодой, горячий, на волю выйти сможешь быстрее, чем я. Мне срок еще десятку тянуть, а ты можешь через год другой вынырнуть.
- А как Глухарь, научи?
- По болезни.
- Но, я вроде бы здоров.
-  Гастрит для туфты, лишний раз в санчасть сходить…  Все здоровы, пока! Ты, вот что, с туберкулезом  только не шути, запрут на зону чахоточников, там и загнешься или от болезни или от препаратов. А вот язва желудка – самое-то, у тебя же гастрит есть, теперь будет язва.
- Это как же?
- А вот так! – и Фома Глухов научил как имитировать болезнь, а главное, чтобы она на рентгене проявилась. Вопрос непростой, но решаемый, - видя удивленное лицо Мохито, пояснил Фома. - Берешь гвоздь, обжигаешь на огне, он остывает, и через живот прокалываешь желудок. Главная трудность – попасть правильно, кишки не  задеть, а то перитонит можно схлопотать, а это верный деревянный бушлат.
Мохито подумал и согласился. Чего шарится в зоне, за какую-то шлюху,  которую он отодрал после закрытия бара,  прямо на стойке.  Дала она сама, а вот дружок ее настучал, письмо в ментовку и прокуратуру: мол, изнасиловал его подружку несовершеннолетнюю... Родители девчонки подключились.  В общем впаяли восьмерик за здорово живешь.  Выйду, я ее сучку проучу и особенно его паренька, очкарика недоделанного. Операция по внедрению гвоздя в желудок прошла успешно. И появившаяся кровь дала повод обратиться за медицинской помощью. Так он и попал в медсанчасть надолго, где продолжил ухаживание за докторшей Натальей Валерьевной. Роман закрутился не шуточный. На сходке авторитетов Мохито добился решения, объявить ультиматум хозяину колонии Ханаеву.
- Не оставите докторшу в покое, колония взбунтуется. После бунта обычно начальнику хана, так что придется вам канать отсюда, гражданин начальник, -  довел до сведения решения сходки вор в законе Миша Тверской.
Подполковник Ханаев было взбрыкнул:
- Да, я вас, всех в порошок сотру!
- Ты, начальник не ерепенься, баб на твой век еще хватит, а должность у тебя одна, подумай.
Подполковник решил не рисковать, оставил в покое докторшу, ну а Мохито в знак благодарности, получает диагноз язвенной  болезни желудка  и досрочно-условное освобождение, в связи с болезнью и примерным поведением.
Оказавшись на воле, Мохито первым делом навестил друзей,  свой родной бар, где отработал два года. Друзья поведали, что деваха, которую он трахнул, вышла замуж за того очкарика. Он теперь в наркоконтроле какой-то шишкой служит, при погонах и оружии, прохода не дает их кафешке, всех клиентов отшил, без наркоты, кто пойдет тусоваться в их «подвал».
- Это верно, - согласился Мохито. - Возьмете на работу, я устрою, что ни один мент и этот очкарик вас не тронут.
Договорились быстро. Мохито стал следить за очкариком, а по нынешним временам, районным начальником наркоконтроля Гуляевым Сергеем Вадимовичем. Установил, что детей у них с  женой нет и не будет. Но, вот двоюродный племянник, мальшичка лет десяти-двенадцати, у этого очкарика был. И жил он в их семье. Саму деваху, из-за которой он сел, Мохито едва узнал. Дама, почти светская львица на красном лексусе, в дорогом прикиде и сумкой от Версачи за тысячу баксов. 
- Вот сука, вся из себя, а я в зоне из-за тебя, четыре года язвой мучился. Но, ничего! Ничего,  отольются тебе слезы Мохито! Вечно будешь помнить со своим очкариком, кто такой Мохито!
Мохито действовал по своей разработанной схеме. Решил выяснить, а если мать и отец у пацана,  живущего в семье очкарика и его обидчицы. Мать, некую Ирину Рыбину, он нашел быстро. Оказалось, что мужа у нее не было, а сына Николая родила от заезжего артиста. Воспитанием ребенка занималась бабушка Настя, но потом та серьезно заболела и умерла. Остался мальчишка с ней, а с ним вся забота о его воспитании легла на ее плечи. Денег особых не было. Ирина  подрабатывала продавщицей, то в одном месте, то в другом. Пристрастилась пить и курить. Без банки пива поутру  и сигареты в зубах, Колька свою мать не помнил. В школе Колька учился   неплохо,  но учителя встревожились: растет без пригляда, пытались вызвать мать мальчика, но та не проходила. Видно и не собиралась заниматься сыном. Сам Колька сильно переживал, раза два пытался объяснить матери, что он любит ее и все ей простит, пусть только она перестанет пить и шляться с мужиками. Но, мать сильно ударила Кольку по лицу рукой и зло ответила:
- Не твое дело мать судить.
Колька ушел, закрылся в своей комнате и горько проплакал весь вечер. Не слезинка ребенка, а реки, моря и океаны выплаканы русскими детьми, но никто их почему-то не замечает. И он решился на крайнюю меру – свести счеты с жизнью.  Долго выбирал место, чтобы наверняка. Наконец, нашел. Виадук за городом, высокий, метров двадцать и машины едут одна за другой.  В субботний день он последний раз зашел в дом. Мать  лежала пьяная с каким-то мужиком в постели, даже не проснулась.  Присев на диванчике, в своей крошечной комнатке,  засунул во внутренний карман своей курточки фотографию матери с ним, где они оба  улыбаются своему счастью.  По дороге, у самого виадука, его догнала машина и резко затормозила. Из нее вышел двоюродный брат матери, Сергей.
- Колька, а что ты тут делаешь?
- Ничего!
- Как ничего?
- Так! Иду посмотреть осенний лес. У нас задание, найти что-нибудь в осеннем лесу для школьного музея, - соврал Колька первое, что пришло в голову.
- Хорошо. Тогда садись, подвезу, –  Сергей открыл заднюю дверцу машины.
- Да, нет. Дядя Сережа, я сам доберусь, тут совсем недалеко.
- Садись, садись. В ногах правды нет, а довести на машине мне не трудно.
Колька сел. Тепло салона, тихая музыка как-то успокоили его возбужденное состояние. Дядя Сережа, видимо поняв состояние Кольки молчал, лишь поглядывал в заднее зеркальце.
"Не то с парнем!" - решил он.  Вскоре они медленно съехали на тропинку  в осенний лес, прямо за виадуком.
- Смотри, как красиво, – сказал Сергей, открывая дверцу и выпуская Кольку на природу. - Чем хорошо в России, что все четыре времени года есть. Ни тебе вечной весны, ни вечной зимы, ни вечного лета, как где-нибудь, а все по порядку: весна, лето, осень, зима. Поэтому такая красота  вокруг! Вот осень одевается золотым багрянцем листьев, и мы готовимся к зиме. Снег, метель, морозы, Новый год!  Колька! Подарки! Любишь подарки?
Колька пожал плечами.  Ему их никто и никогда не дарил, разве, что в школе кулечек с конфетами и печеньем. Так это разве подарок.
- Дядя Сережа, а вы с тетей Наташей поженились уже давно. А чего у вас детей  нет?
Дядя Сережа смутился, но потом так же, как спросил Колька, откровенно ответил:
- Не будет у нас ребенка. Тетя Наташа перенесла тяжелую операцию и она не может родить ребеночка, - и дядя Сережа отвернулся.
 Кольке показалось, что на глазах у него блеснули слезы. Колька стал себя корить, вот испортил настроение своим дурацким вопросом. Но,  дядя Сергей повернулся, и с серьезным лицом проговорил:
- Хочешь ты будешь нашим сыном?
Колька стоял, как оглушенный.
- Как это? А мама? 
- А так. Мы тебя возьмем к себе в семью, ты будешь жить с нами. А мама сможет к тебе приходить, когда захочет.  Мы с тетей Наташей не будем протестовать.
Дядя Сергей еще что-то говорил, но Колька его не слышал. Он был поглощен мыслью, что он еще кому-то нужен. Мысли путались и тогда он бросился в сторону, побежал по лесу, не видя ничего перед собой. Наконец, он споткнулся о кочку и упал, и заплакал… Вечером они вернулись в дом к дяде Сергею. Наташа, жена дядя Сережи, не удивилась. Она лишь сказал:
- Идите, мойте  руки, ужинать будем.
И вот Колька теперь в реанимации. Мохито, избивший его, отомстил Наташке и ее очкарику Сергею, за свое тюремное пребывание, как он считал несправедливое. Сам же он в этот же день удрал из города, как только понял, что его  засекли соседи, которые, наверняка, уже заявили в полицию.  Да и  Колька, если выживет, скажет кто его чуть не убил.
Ограбив по ходу  в пригороде небольшой магазинчик, где в кассе  оказалось что-то около пятидесяти тысяч рублей, Мохито твердо решил бежать в Магадан. Там  жила его Наташа, докторша  Петерсон, которую он сильно полюбил.  Через месяц скитаний Мохито объявился в поселке золотодобытчиков. Первым делом, навел справки у местной братвы, что с докторшей Петерсон? Оказалось, что она уволилась с зоны и сейчас работает в местной больничке по своей профессии – реаниматолога, с мужем разошлась и живет одна.
Подкараулив, когда докторша  Петерсон возвращалась с дежурства, перед ней возник Мохито.
- Ты, Роман?
- А, что сильно изменился?
- Да, нет. Только повзрослел, – усмехнулась докторша.
- Верно! Оказывается на воле быстрее старишься, чем на зоне, – попробовал отшутиться Мохито.
- Ладно, что мы тут на дороге выясняем отношения, пошли ко мне. Я теперь одинокая женщина. 
- А что так?
- А ты не догадываешься?
- Из-за меня?
- Ну, не совсем. В общем, муж нашел себе другую…
Мохито промолчал. Он понял, что лучше не бередить женскую рану.
- Пошли! – ответил она.
- Только сразу хочу предупредить.  Я в бегах, меня ищет полиция, листовки сам видел на вокзалах.
- Не испугал, - усмехнулась докторша. - Забыл, где я работала?
В дышащем теплом и уютом доме докторши Петерсон, Мохито расслабился и рассказал все про свою месть, про то, как он со злости хотел убить Кольку, избив его до полусмерти.
- Понимаешь, Наташа, нашло на меня что-то, помутнениев голове. Вспомнил свое детство, когда меня лупил отчим ни за что, просто так, ради забавы. Мать не заступалась. Кричала только: не убей совсем, и не сделай идиотом. А уму-разуму учить надо, и снова продолжала бухать, оставив меня избитого лежать в углу. Так и рос: меня никто не любил,  и я никого. Подростком устроился на работу к одному барыге, так его сын все время меня из-под тишка бил, то палкой, то камнем. Я раз пожаловался его матери,  она меня за волосы оттаскала и выставила за дверь. Примкнул к цыганам: воровал, грабил, поджигал ларьки, делал все, что Барон приказывал. Потом братва меня приметила, в бар взяли. Первое время  на кухне помогал, затем повысили, стал прислуживать  в зале у богатых клиентов, выведывал, кто с деньгами большими. Их и грабили работники бара. К двадцати  уже стал барменом, и кличку там получил за коктейль «Мохито». Он у меня лучше других получался.
Докторша Петерсон слушала рассказ Ромки, не перебивая.
- Это все! – когда он, наконец, выговорился и замолк.
- Все! Вот к тебе приехал за советом, не знаю, что дальше делать, как жить.
- Дальше, дальше, – повторила докторша Петерсон, закуривая очередную сигарету. - Я спасла сотни жизней, надеюсь, мои коллеги, спасут и Колькину. Вот, что Роман,  едешь в N-ск, там сдашься полиции.  Приедешь с повинной. Получишь свои пятнадцать лет, отсидишь. Я буду рядом, не брошу тебя. Это я обещаю. Остальное зависит от тебя. Злость, которую занесли тебе в душу взрослые, вылилась наружу, прорвалась, как гнойный фурункул. Проси прощения у Кольки, у его матери, Наташи и Сергея. Проси искренне и со слезами.  Если они не простят,  ты не обижайся... Не за что тебя прощать. Кайся, и отбывай свой срок за содеянное. Это единственное, что тебя сделает человеком.  Вот мой совет!
Через неделю Мохито первым рейсом, по чужому паспорту, вылетел на Большую землю. Еще через  пару дней он был в N-ске. В больницу он не попал, его не пустили. В этот же день Мохито сдался в полицию и попросил только об одном, отправить его сидеть в Магадан.
Немолодой подполковник угрюмо посмотрел на него и ответил:
- В солнечный Магадан захотел? Хорошо! Это мы запросто! Кайло в руки и искупай вину.

P.S. Колька выжил и даже не стал инвалидом. Бог сохранил его. Его мать, Ирина  одумалась, вернулась к нормальной жизни, но Колька решил остаться у своих, более родных ему людей, дяди Сережи и у тети Наташи.
Мохито получил 15 лет в колонии строгого режима и по этапу попал в Магаданскую область на золотой прииск в районе Бодейбо.  Начальником прииска был инженер Петерсон, а начальником медсанчасти зоны, куда определили Мохито –  докторша Наталья Петерсон. Мохито раскаялся в содеянном, окрестился и стал посещать церковь, но вскоре умер от тяжелого туберкулеза. Видимо Бог не простил!
- Рано или поздно всем воздается по делам его, - сказал батюшка, отпевая покойного Мохито. Единственным человеком, который провожал его в иной мир, была докторша Наталья Петерсон. Она стояла у гроба и слезы текли по ее щекам.