Жертва и Герой

Жертва была самая, что ни на есть, настоящая: замученная мучителем, затираненная тираном. Живого места на ней не было, разве что глаза, – большие, скорбные, блестящие от переполнявших их слёз, время от времени соскальзывающих по бледным щекам. Герой почувствовал себя настоящим Героем. Протягивая жертве утешающую длань, он сказал:
– Пойдём! Я пришёл освободить тебя от мук!
– Правда? – Жертва подняла на него взгляд со сложной смесью облегчения, неверия и последней надежды. – Ты в самом деле пришёл, чтобы освободить меня?
– Да. Пойдём отсюда!
– А куда?
– Ну… – смешался Герой.
О том, куда именно они отсюда пойдут, он как-то не подумал. Вот как явиться и освободить Жертву от мук – это да, а вот куда потом жертве деваться…
– А тебе что, некуда идти?
– Ну как тебе сказать… – облегчение в глазах Жертвы начало сменяться мучительным раздумьем. – Я всё время тут жила. Да что там – жила! Мучилась! Ах, если бы мне посчастливилось родиться в твоём благословенном Краю, где родятся такие Герои! Разве выпало бы тогда на мою долю столько мук, страданий и лишений?
Герою стало неловко. Получается, пока он там жил себе, жил, несчастная Жертва тут вон как лишалась! Он даже виноватым себя почувствовал, как будто при их с Жертвой рождении случилась какая-то путаница. Действительно, если бы он здесь родился, а она там, никто бы не мучился. Потому что не такой он слабак, чтобы вот так вот страдать! А в их Краю никто вообще не страдает, все борются. За справедливость. И Герой решил всё исправить:
– А пошли в мой Край! Там можно жить. Пойдёшь?
- Пойду! – порозовела Жертва. Последняя надежда в её глазах превращалась в надежду на лучшее. – А где в твоём Краю можно жить?
– Да везде! – радостно сказал Герой.
– Что значит – везде? - посуровела Жертва. - То есть, прямо на улице? Без крыши над головой?
– Почему – без крыши? - оторопел Герой.  - В доме тоже можно жить.
– А в каком доме?
– Да в любом!
– А кушать что?
– А что захочешь. Там у нас всё растёт. Сорви, принеси, приготовь да ешь. Идём? – Герою уже хотелось действовать.
– Нет, это не для меня, – сникла Жертва. Щеки её опять начали бледнеть, а слёзы – чертить по ним мокрые дорожки.
– Почему – не для тебя? – опешил Герой, сбитый с толку новыми слезами. Он-то как раз ждал взрыва ликования и благодарности.
– Потому что я обязательно что-нибудь сделаю не так. Не то сорву, не туда принесу, не то приготовлю… И вообще, вокруг всё чужое будет: чужие люди, чужие стены, чужие вещи…
– Вещи тоже можно брать! – порадовал Герой.
– Но я не могу! – застонала Жертва.
– Но почему?
– Потому что я гордая! Я не могу брать чужого! Я не хочу быть обузой!
– Да ладно, чего там! – взбодрился Герой. Ага, наконец-то он её понял. – Какая там обуза! Да мы только рады помочь, с людьми ведь надо делиться! Наверное, раньше с тобой никто не делился? Бедная ты моя!
– Твоя? – вдруг взвилась Жертва. Лицо её опять порозовело, а ноздри гневно затрепетали. – С какой стати я вдруг твоя? Ты что, решил, что раз спас меня, то уже и присвоил? Вот, я так и знала: не спроста ты это устроил, с дальним умыслом и гнусным замыслом!
– Что я устроил? – заморгал Герой.
– Якобы меня освобождение! От мук.
– Почему – якобы? – окончательно растерялся Герой.
– Потому что на самом деле ты мечтаешь поработить меня, забрать мою волю! – обличающее раздула ноздри Жертва.
– Я?
- Ты!
- Мечтаю?
- Знаю я вас!
– Да пошла ты! - Герою стало обидно.
– Вот, вот, я так и знала! Ты орёшь на меня, ты терзаешь меня, ты бросаешь меня! Ты бросаешь меня… За что мне такие муки?!
– Потому что ты – Дура! – рявкнул, хлопая дверью, Герой.
А Жертва осталась страдать. А что ей ещё оставалось делать? Разве что жить.
Но это было так мучительно…
Ноябрь 2011