часть истории

он прикасался к ней с осторожностью и аккуратностью, присущей ювелиру, словно боялся разбить. а она глазела с некоторым сумасшествием на его тонкие, чуть кривые пальцы, рассматривала их, отмечала, куда они движутся и с какой сохраняемой дистанцией. он водил ими там, где было дозволено, а когда они переместились вместе на диван, смог почувствовать нежность кожи и там, где с самого начала было запрещено. она не говорила ни слова, лишь томно и шумно вздыхала, постоянно облизывала пересохшие губы и боялась посмотреть ему в глаза. он ходил по ней кончиками пальцев, исследуя географию ее тела. в такие моменты он чувствовал себя на высоте, Христофором Колумбом, открывающим свою Америку. его Америка имела по крайней мере несколько выпуклостей, которые наводили на его щеки детский румянец, несравнимый ни с чем. сколько бы женских тел он не видел, всегда сравнивал их с ее телом. и признавал, что оно - идеально. идеально для него.
она поборола стеснение и решилась пустить свои пальцы в его густую шевелюру. пальцы путались в разного размера завитках, но не причиняли боль. ее глаза разглядывали потолок, боясь опуститься на его лицо. ее всегда пугали его глаза. черные, как ночь, такие пронзительные и резкие, словно смотрят в тебя насквозь. она всегда чувствовала себя неуютно, когда он смотрел на нее, когда приходилось дать понять что-то, посмотрев в эти самые пожирающие все на своем пути глаза. ей думалось, только у одного существа могли быть такие глаза. у дьявола.
он поднялся на руках к верхней части ее дышащего страстью и вместе с тем покорностью тела, дотронулся губами ее подбородка и провел рукой по волосам, как заботливый отец. собственно, отцом он для нее и являлся. защищал, заботился, предоставлял жилплощадь, спал с ней в одной кровати, иногда мыл ее в ванной. последнее его девочка любила больше всего.
она сидела в полной белой пены ванной, с озорством брала ее в руки и сдувала, как пух с одуванчиков. пена разлеталась по всей ванной, а она звонко смеялась. он наливал на свою сложенную ладонь шампунь с летним запахом арбуза и намыливал ее мокрые, короткие волосы. она не издавала ни звука, лишь иногда приглушенно хихикала, дабы не смутить его. он любил такие посиделки в ванной. тогда в нем просыпался отцовский инстинкт защитить, окружить заботой, проследить, чтобы все прошло хорошо. и ни в коем случае не причинять боль.
она согнула ноги в коленях и прижала ими его ноги. он нависал над ней, такой большой, ласковый, со свисающими волосами и улыбкой солнца. его губы оставляли на ее шее багровые пятна.грудь продолжала тяжело вздыматься и опускаться, руки покоились на его спине.
вдруг он лег сверху, закрыв ее маленькое тельце своим мужественным и сильным телом. голова спокойно упала ей на грудь, через некоторое время он так и заснул.
они часто не заканчивали дело до конца. так как ласк хватало напиться друг другом до опьянения, безпамятства, теплого одурения. они вели себя как зависимые люди. а зависели они друг от друга.
вечером,удобно устроившись под одеялом в углу огромной кровати, они вместе смотрели фильм. в руках сохраняли тепло кружки с какао, над которым поднимался еле заметный пар. он засопел уже на половине, а она продолжала с интересом прослеживать сюжетную линию кинокартины. герои перемещались по экрану постоянно, в них кипела и любовь, и жажда мести, и ярая ненависть, они и радовались и ревели. ей всегда нравилось пропускать через себя персонажей различных произведений, решать, кто поступает правильно, а кто не заслуживает прощения, кто благородный, а кто лживый и жалкий. она оставляла частичку каждого в себе. за несколько лет в ее *кладовой* накопилось более тысячи человеческих качеств и черт характеров. этой плеядой она могла распоряжаться по своему желанию, выдвигая на первый план то, что хотела. а он не переставал удивляться ее частой смене настроения. иногда из-за этого они крупно ссорились, он бил тарелки на кухне и выкуривал блок сигарет за два дня. но, когда она приглашала его в ванну, все опять вставало на свои места. ванна определенно была волшебным местом, которое пометил сам Дамлдор. ей так казалось.
по окончанию фильма, она выключила во всей квартире свет и забралась обратно в кровать. он на минуту проснулся, что-то пробурчал, и лег ей на живот, подоткнув одеяло. она погладила его по голове и, взяв в руки *одиночество в сети* Вишневского, погрузилась в другой мир. мир, который задал автор.