Кому Незнакомке. Куда Осенний парк

«Незнакомка с черным шарфом! Я, наверное, спятил, раз пишу тебе письмо — но я так хочу поговорить с тобой! Вчера ты подошла ко мне, протянула мой потерянный дневник (а я его уже похоронил мысленно!): «Простите, я не удержалась и прочитала, знаю, что плохо, но ... Вы хорошо пишете!», — и улыбнулась. Мне стало так уютно от твоей улыбки...
Домой я вернулся в хорошем настроении, сейчас за окном плачет осень — плачет как безутешная вдова: по умершему теплу и исчезнувшему солнцу, а я сижу на кухне и пью кофе. Я вспоминаю наш разговор в парке на скамейке — разговор двух душ, заблудившихся в лабиринте города, и нашедших друг друга в парке осенним днём. Мы говорили о творчестве, и как-то ты спросила, что значит - «писать»...

— Напишите что-нибудь этакое необычное, чтоб дух захватило, чтоб коленки затряслись! — пристают люди...

Я не знаю, какой у этих людей «дух», и от чего они заходится в трансе — я могу говорить лишь за самого себя! Многие говорят, что я писатель... Милая моя, я — бесполое существо, я забыл запах женщины и нежный шёлк её длинных кудрявых волос. Я давно уже добровольно запер себя в клетке творчества, и каждое утро моя жизнь проходит по одному и тому же сценарию — я встаю и начинаю писать, часто забывая позавтракать. Меня поджимают сроки, издательства требуют, чтобы я писал про любовь и секс — но я не Генри Миллер, не Чарльз Буковски, не Маркес и не Олег Рой... И знаешь, что они делают, эти агенты? Они сами переделывают мои рассказы под интересы толпы — закрывают красивое тело и обнажают гениталии... Милая незнакомка! Я теряю рассудок в этом мире!

Что же такое «писать»? Я не знаю, милая — но я попробую объяснить тебе...

Писать — это...

… Писать воображением, вспарывая память прожитых жизней, накидывая на плечи плащ Талиесина и впуская в рассудок колдовство древней туманной Ирландии — там в священных лесах поют друиды и танцуют в каменных храмах при свете костра полуобнаженные рыжие танцовщицы; писать эмоциями, выворачивая наизнанку мечты о жарких странах, пропитанных ароматами специй и морской солью, насквозь прогретых солнцем. Вскрывать вены и писать кровью за столиком в парижском кафе — выдуманном! — и впечатывать в несчастный лист бумаги всё вокруг — и солнечные блики на треснутом стекле окон старого дома; и ухмылку чёрной кошки, сидящей на ветке древнего паркового дуба; и отражение жёлтого трепещущего наряда деревьев в маслянистых лужах шумного мегаполиса; и крики из распахнутых окон квартиры на втором этаже многоэтажки — оттуда летит одежда и обувь неверного мужа прямо на мокрую брусчатку бульвара... Мчаться вслед за убегающими мыслями, вслушиваться в ночное пение влюблённых сердец и шёпот звёзд, перекликающихся с желтым слепым светом уличных фонарей, бессонными ночами искать выпавшие из ритма слова, глотать книги на иностранных языках, ломать самого себя в угоду тексту — ради каких-то нескольких строчек...

И знаешь что? Я всё равно пишу! Потому что вчера в парке я понял, что даже если я перестану писать, ориентируясь на спрос, и начну создавать свои миры, не слушая никого — меня всё равно будут читать, и самое главное — мои рассказы будешь читать ты, так же жадно, как мой дневник, который я потерял на прошлой неделе, а ты — нашла...

Незнакомка с янтарными глазами октября! Давай снова встретимся в парке — на той самой скамейке под старым дубом, том самом, облюбованном чёрной кошкой...»