Ночные демоны беспамятства, Глава пятнадцатая

Представьте себе, как изменился бы мир, если бы каждый день был понедельником. Представили? Каждый день люди садились бы на диету, начинали бы бегать по утрам, бросали бы пить, курить и ругаться матом, брались бы за учёбу и работу... Вот он, идеальный мир во всей своей красе!
  Как оно водилось во всём остальном мире, так оно оставалось и внутри тюремных стен: ещё до официального подъёма, именно в понедельник, жизни Стейси было суждено войти в переломную фазу. И всё началось с обидного полёта с верхней полки кровати на холодный пол. Звучный шлепок эхом раздался в четвёртом корпусе. На какое-то время все проснувшиеся от шума замерли и притихли в своих тёплых постелях, и в этой звенящей тишине было прекрасно слышно, как, кряхтя и потирая ушибленные места, поднимается с пола Стейси. Пару раз смачно ругнувшись, она легла на нижнюю полку и тяжело вздохнула. В ответ раздался животный хохот, перебиваемый диким гоготанием и тонким манерным смехом.
  "Хорошее начало дня, многообещающее," - мысленно усмехнулась ноль сорок вторая. Вскоре прозвучал подъём, сквозь сон показавшийся ей ужасающим криком из самых недр преисподнии. Стейси от неожиданности подскочила в кровати и стукнулась головой о верхнюю полку. Затем она чуть не попыталась по привычке спрыгнуть вниз. Несколько пар глаз внимательно наблюдали за ней, ещё до этого учуяв грядущее веселье. Снова из уст Стейси вырвалось смачное ругательство, которое неминуемо повлекло хохот, подобный тому, что звучит за кадром дешёвых комедийных шоу. Этот день не успел начаться, но уже действовал ей на нервы.
  В душевой Стейси умудрилась подскользнуться на упавшем куске мыла и проделать пару сальто в воздухе, прежде чем приземлилась прямо в лужу. За завтраком она опрокинула стакан с соком, обожглась о миску с кашей и даже успела прикусить щёку, что не могло не сказаться на её дикции. Вишенкой на этом торте стало фатальное столкновение с главной громилой тюрьмы у приёмника подносов. Собственно, в восторг от этого происшествия никто не пришёл: ни Стейси, рассыпавшаяся в извинениях, ни громила, проклинавшая ноль сорок вторую и весь её род, ни остывшая склизская овсянка, растекавшаяся по одежде громилы и капавшая на пол подобно слюне огромного сербернара.
- Прошу прощения... Я не знаю, что за день сегодня такой...
- Глазёнки-то разуй! А потом уже прись со своей чёртовой овсянкой! Я тебя в порошок сотру!
- Я ведь не нарочно. - обиженно пробурчала Стейси, подумав, что и чёртова овсянка не её и в порошок стирать её не за что.
- Что ты мямлишь?! Рот тоже не открывается?! - в случае с этой молодой особой причин для злости ей было не нужно - она зарождалась где-то прямо внутри неё и вырывалась наружу при каждом удобном для этого случая. Например... Прямо сейчас.
  Как в замедленной съёмке к ноль сорок второй приближался сдоровенный крепко сжатый кулак. Времени на попытки обороны было мало, а навыков борьбы у Стейси не было вовсе. В последнее мгновение она кспела выставить железный поднос, поставив его под удар вместо собственного тела. Последовал мощный толчок, оставивший вмятину на подносе, с которого между делом со звучным металлическим лязгом на пол слетала посуда. Драке было положено начало, и пути назад уже не было. По крайней мере, ноль сорок второй удалось избежать первого же фатального удара, а вот громила, как оказалось, из первого блока, разъярённо и не без боли в глазах потирала свой кулак.
- Ну, всё... Ты у меня сейчас получишь! - гортанное рычание раздалось откуда-то из груды мышц.
  К этому моменту вокруг уже собралась небольшая толпа зевак, которая плотно зажимали этих двоих в кольцо, не оставляя шансов ни выйти из него, ни пробраться внутрь. Времени продумывать тактику не было - громила наносила удары на поражение, которые становились сильнее вместе с гулом собравшейся толпы. Стейси предпринимала неумелые и неуверенные попытки обороняться, но выглядело это довольно жалко: тот или иной удар то и дело проходил через защиту и обрушивался на ноль сорок вторую. Дыхание постоянно прерывалось, а сердце в груди бешено колотилось под гнётом наносимых ударов. Свинцовая тяжесть и слабость пронизывали руки и ноги Стейси изнутри. Последней её надеждой на спасение и победу было воспользоваться собственной смекалкой и хитростью. План родился моментально - стоило ей опустить глаза вниз. Вытолкнуть громилу на безобидно валявшиеся железные поднос или миску казалось непростой задачей, но более выполнимой, чем отправить её в нокаут собственными руками.
  Стейси подставила себя под сыпавшиеся градом почти смертельные удары, без попыток защищаться она надвигалась на громилу. Шуг. Два. Оставалось немного - вынести ещё с пару десятков ударов. Откуда только черпала силы эта груда мышц...? Кто-то в толпе через прочий гул закричал: Осторожно!", и Стейси сию же секунду мысленно придушила этого человека. Охрана пыталась прорваться в эпицентр происходящего через окончательно разбушевавшуюся к тому времени толпу. Это происходило довольно медленно, так как никто кроме охраны и Стейси не хотел преждевременного окончания столь увлекательного шоу. К счастью, сосредоточенная на бое громила не расслышала предостерегающего крика из толпы. И вот он, последний шаг. В борьбе она не замечает, как её правая нога оказывается на железной миске, но склизском пятне из овсянки на идеально гладком полу. Вдруг эта исполинская туша упала подобно сражённому чудовищу из древних мифов. Тело громады расслабилось на полу, толпа взвыла и заулюлюкала, кто-то разочарованно, а кто-то - в восторге. Охрана наконец-то смогла прорваться в центр круга и полюбоваться последствиями драки: согнувшуюся напополам Стейси и лежавшую на полу груду мышц. Вторая при падении прикусила губу или язык, и теперь из её рта алым ручьём струилась кровь, наводя лёгкое волнение на всех. Единственное, что радовало охрану - разнимать было большн некого, да применять силу тоже не пришлось.
  Они вновь встретились уже на втором этаже главного корпуса. Стейси, которую вели под конвоем, еле волочила ноги, напоминая побитую собаку, а громила из первого корпуса уже в сознании неплохо устроилась в лазарете, и охранники постепенно начинали допрашивать её о произошедшем. Других заключённых опросили ещё прежде чем остатки овсянки и кровь были стёрты с пола. Все стрелки были переведены на Стейси, просто потому что никто не хотел рисковать своей шкурой, а охрана появилась слишком поздно, чтобы раскусить фокус с подносом. Хотя им просто было всё равно, кого признать виновным в драке.
  Покачав головой, Натали молча обрабатывала раны ноль сорок второй . Прикосновения её были холодными и отчуждёнными, как никогда.
- Что-нибудь болит? Кроме ушибов конечно - тихо спросила она.
- Нет, вроде. Жить буду. - Стейси ответила так же тихо, поднялась с кушетки и вернулась под конвой. Она ушла, не обернувшись и не попрощавшись.
  Стейси вывели на улицуб, где уже не было ни души. Солнце светило на удивление ярко, воздух был пропитан зноем, песок под ногами сверкал ослепительно-красным светом, напоминая языки пламени, вырывавшиеся из-под земли. Мир вдруг преобразился или ноль сорок вторая просто посмотрела на него другими глазами. Двое охранников шумно обсуждая какой-то фильм медленно вели её в сторону четвёртого блока, а не на работ. Её не оставили в лазарете, и не потому что там была не самая подходящая для неё компания.
- Можно последнюю? Перед изолятором...
- Кури, Шерлок - тяжело вздохнул один из охранников, уже заходя в блок - только далеко не уходи. Мне лень сегодня в прятки играть.
  И Стейси молча села на бетонное крыльцо четвёртого блока, закуривая сигарету. Территория колонии как будто стала больше, и казалось, что её решётки разрослись настолько, что вытесняли даже пустынные пейзажи горизонта. Единственное, о чём могла думать Стейси, так это о том, что где-то за этими решётками была навсегда потерянная свобода. Элисон... Там были родные, друзья, с которыми они разошлись в разные стороны ещё до рокового вечера. Мари... Все они были по другую сторону. Решётки, а, может, и самой жизни. Ноль сорок вторая докурила сигарету, которая не принесла ни удовольствия, ни облегчения, и втоптала окурок в песок. В блоке её ждал охранник, чтобы проводить в новое пристанище. В изоляторе не было окон, не было перегородки между жилой частью и уборной. Были только белые потолок и стены, железная дверь с щелью для подачи еды, железная раковина, привинченная к стене, низкая одноярусная койка и одна-единственная лампочка, неустанно мерцавшая на потолке.
- Сколько?
- Три-четыре дня на курорте: от работ освобождена, завтрак в постель.
  Дверь за ним захлопнулась, и начался обратный отсчёт. В полдень прозвучал звонок к началу прогулки - Стейси сидела на кровати и изучала свои сбитые руки как если бы видела их впервые или их кто-то подменил. Она ходила по мзолятору кругами, осматривая каждый сантиметр стен. Ничего. Абсолютно ничего. Прозвучал новый звонок. Охранник ушёл и через несколько минут передал Стейси обед. Макароны, подгоревшие, как и всегда. Через прорезь в двери тарелку с остатками еды забрали. Оставалось смотреть в потолок до тех пор, пока не надоест.
  "Работы, прогулка, ужин, вечерний душ, отбой" - мысленно отмечала для себя каждый звонок Стейси, глядя в потолок. Постоянно хотелось мыть руки. Ей казалось, что руки были по локоть в крови. Хотелось умыться. Смыть с себя воспоминания, мысли, которые назойливым роем кружили в голове. Хотелось как можно скорее провалиться в сон и забыться на эти несколько дней. Она отчаянно пыталась заснуть, но перед глазами мелькали то Элисон, то Натали... То Даяна, которая почему-то молила о пощаде. Стейси казалось, что она провалилась в самое пекло ада, казалось, что её тело горит. Одеяло отправилось на пол. Но даже от подушки исходил невыносимый жар. Подушка отправилась в то же дальнее путешествие, что и одеяло. Мерцающий свет выжигал глаза, как будто с каждой секундой становясь всё ярче. Стейси лежала на полу, под кроватью. Темнота и прохлада - долгожданные сон и покой. Впервые за долгое время в мыслях не было ничего - пустота. Больше ничего и не было нужно.


Рецензии