Дронг. О цветках, дрёмах и принцессах

День клонился к вечеру, и Солнце медленно погружалось в раскалённую докрасна киноварь. Оно не торопилось укрыться за горизонтом, очерченном тёмно-зелёными верхушками елей, и ещё долго силилось осветить дорогу путнику, одиноко бредущему по тропинке в лесу. Тропинка эта брала начало далеко позади, теряясь в чащобах и кустах, и выглядела давно заброшенной: пучки травы и ростки цветов медленно, но верно подтачивали её, как будто хотели, чтобы она исчезла, и чтобы неосторожный путник сбился с пути, потерял дорогу. Она извивалась под ногами: то взбиралась на косогор, то протискивалась между массивными корнями, то ненадолго обрывалась, побеждённая растениями, и снова появлялась, как бы играя в прятки
Гаснущее Солнце уступало место царице Ночи; нелегко было солнечным лучам пробиться через буйную листву деревьев днём, а уж вечером силы и вовсе оказались неравны. Лишь редкие пучки света скользили по одежде путника. Вскоре ночь овладела небом и лесом, и только Луна решилась немного помочь путнику, осветить ему путь..
Тропинка закончилась так же внезапно, как и началась, и вместе с ней закончился лес, с коим она была неразлучна. Путник оказался перед крутым склоном, за которым, на относительно ровной местности, окружённой стройными рядами деревьев, стояла старая хижина, покрытая соломенной крышей. Вокруг неё разлился безбрежный океан травы, раскинувшийся, на сколько хватает глаз, и в холодно-мертвенном, серебристом сиянии Луны его волны мягко вторили дуновениям ветра.
Путник вдохнул ночного бодрящего воздуха и осмотрелся. Окружённый серебристым светом, он выглядел устрашающе, если не сказать, опасным. Сейчас, если бы кто-нибудь узрел его, то непременно бы принял за разбойника с большой дороги, члена братства бандитов, коих только самые отпетые негодяи не обходят стороной. Одеянье его выдавало в нём нуждающегося и отчаянного человека: одежда, вся в заплатах и швах; развевающийся плащ, ободранный, как крыло подбитой птицы; капюшон, оставивший открытыми только глаза. Он не пытался скрыть клинок и кинжал, блестевших по разные стороны пояса.
Он помешкал немного, то ли залюбовавшись открывшимся видом, то ли ища более удобный путь вниз, и осторожно спустился, перемахнул через ограду. Вблизи хижина выглядела жалко: кровля покосилась, дерево прогнило, дверь, казалось, висит на соплях в прямом смысле, в мутном окне ничего не было видно. Путник осторожно приблизился и постучал в дверь. Тихо. Ни единого намёка на то, что здесь кто-то живёт. Он постучал сильнее, и от этого дверь с диким скрипом отворилась; на путника навалились тяжёлые запахи сырости и смрада, присущие неухоженному, заброшенному жилищу. Внутри было темно, хоть глаз выколи.
-Есть здесь кто-нибудь? – спросил путник, вглядываясь в темноту и не убирая руки от рукоятки клинка, - Эй! -  крикнул он уже громче в темноту. Тишина была ему ответом. Он вошёл, скрипнув половицей, и осторожно двинулся вдоль стены.
Снаружи было довольно светло, благодаря полной Луне, но из-за дрянного окна внутри царила тьма. Пол нещадно скрипел.
-Мм…Кто… Кто здесь? – старческий хриплый голос донёсся из угла.
-Кто ты, старик? – спросил путник, не убирая руки от шпаги и напряжённо пытаясь разглядеть говорившего.
-Забавно, кхе… Ты вошёл в чужой дом… И не отвечаешь на вопрос хозяина? Что за люди пошли… - старик откашлялся; путник услышал, как он пытается в своём углу что-то нашарить, затем чиркнула спичка и хижина озарилась светом от пляшущего огонька восковой свечи, которую старик держал в дрожащих руках.
Изнутри хижина выглядела и вовсе убого. Старик, седой, с длинными, спутавшимися космами, красными глазами, в грязном тряпье, сидел на соломе, служившей ему, по-видимому, ложем. Справа от него стоял покосившийся стол.
Он пытался рассмотреть незнакомца, щурился, потом вздохнул и поманил его рукой.
-Если бы ты хотел… убить меня, то сделал бы это сразу, так?… Кхе… А так как, тебе, я вижу, не нужны мои богатства, - он показал на солому – то ты пришёл за тем, что Гера дала тебе узреть в твоём сне… Так?... – он снова зашёлся в кашле.
-Ты тоже его видел? – путник не спеша приблизился к старику, присел на корточки рядом.
-Да… Гораздо раньше, чем ты…
-Когда?
-Когда мне было почти столько же, сколько сейчас тебе… - старик невесело усмехнулся, на его глаза навернулись слёзы, обескровленные губы задрожали.
Незнакомец посмотрел в поблёкшие глаза старца.
-Ты не врёшь – сказал он после долгой паузы.
-Кхе… А зачем? – старик вымученно улыбнулся, - Ну-ка, помоги мне.
Путник взял в руку свечу и помог старику подняться. Он был очень худ, этот старик: ввалившиеся щёки, тонкие, почти невесомые, руки, покрытые старческой гречкой. Старик подошёл к столу, нагнулся, пошарил под ним и извлёк на свет небольшой мешок.
-Он здесь, – сказал он, обернувшись - но, прежде чем я отдам тебе его, покажи мне своё лицо… Я хочу убедиться, что ты истинно тот, кого она показала мне во сне.
-Тогда я задам тебе вопрос. Идёт?
-Хорошо…
Путник поставил свечу на стол и откинул капюшон. Старик  невольно подался вперёд.
-Да.. Я верю, что это ты… Ибо долго я ждал этого часа.. Боги тому свидетели… - выдохнул старик.
Если бы до этого нашего незнакомца увидел случайный прохожий, то он держался бы от этого чужака подальше, так как людей с капюшонами, скрывающих лицо, не так много, но они-то есть, то сейчас он драпанул бы на все четыре стороны, ибо второго такого чужака на всём белом свете не сыскать. На голове, обритой наголо, наискосок, от лба до массивной челюсти, белели два шрама, скрещивающихся на переносице; губы были плотно сжаты; холодный, жестокий взгляд бледно-синих глаз заставлял отводить глаза даже матёрого преступника. Но сейчас во взгляде путника не читалось жестокости. Наоборот, он был взволнован, как никогда в жизни.
Старик и не думал отводить взгляд. Он слабо улыбнулся, запустил руку в мешок и вытащил небольшой цветок. Он аккуратно взял его за стебелёк и  передал путнику. Тот внимательно изучил растение, насколько это позволяла обстановка: белые прозрачные лепестки, синий стебель и красная, как кровь, сердцевина.
-Как долго ты здесь? – он взглянул на старика.
-Я давно перестал считать года. – старик вымученно улыбнулся.
-Что она тебе сказала?
-Она? – старик замялся. – Это было давно и я мог позабыть малость. Она пришла ко мне во сне, когда я был ещё юнцом вроде тебя, даром, что на моём лице не было таких отметин… - он помешкал секунду, думая, что незнакомец сочтёт это за оскорбление, но так как у того не дрогнул ни единый мускул на лице, он продолжил. – Она была вся в белом, окружённая ослепительным сиянием… Я не могу припомнить наверняка, как она выглядела – её образ расплывается всякий раз, когда я подумаю об этом, как туман. Её голос зазвучал в моей голове так ясно… «Если тебе дороги твои близкие, если тебе дорога земля, которую ты топчешь, воздух, которым дышишь, - откликнись и исполни мою просьбу» - сказала она. – «Найди в предместьях Фабеона святилище Древних, что скрыто от людских глаз, но тебе дано будет увидеть его. Сорви цветок, что растёт около алтаря, и принеси его в долину Айнувэ, защищённую тайной тропой. Иди по Большой Купеческой дороге на юг от Фабеона, к лесу, и найдёшь тропу. Не сворачивай с неё. Ты поселишься в долине, ни с кем не общайся и храни цветок тот, как зеницу ока. Потому что когда придёт время, ты отдашь его…», - тут возник твой образ, он был настолько чётким, как сейчас тебя вижу…
-И?
-Сейчас… Я уже не тот, что был двадцать лет назад… Длинные разговоры утомительны для меня…. – старик облокотился о стол, отдышался и продолжил. – Я проснулся среди ночи в поту, разбудил жену и рассказал ей про сон. Она посмеялась надо мной сказала, что я олух, но я-то знал, что это не так. Наутро я собрался в дорогу, оставив жену и сына… Сделал так, как она сказала и стал ждать тебя…
-Откуда ты знал, как её зовут? – путник перестал вертеть цветок и внимательно посмотрел на старика.
-Имя пришло ниоткуда, возникло в моей голове в тот момент, когда я увидел её… - ответил старик.
-Да-а, недурное у тебя терпение, старик, - путник откинул плащ и положил цветок в мешок, висевший на бедре. Затем он снова повернулся к собеседнику. – Как тебя зовут?
-Неверо. Какого твоё имя?
-Моё… - путник усмехнулся. – Зови меня Дронг. Что ты намерен делать теперь, старик?
-Не знаю… - старик улыбнулся, но глаза его оставались печальны. – Скажи, для чего тебе этот цветок? И что она тебе сказала?
-Гера сказала мне, чтобы я шёл на юг по Сельменскому трактату - раньше это была Большая купеческая дорога; что я найду здесь человека, у которого есть то, что поможет избежать катастрофы.
-Сельменский трактат... И всё?
-В общем-то да.
Старик задумчиво потёр подбородок.
-О какой катастрофе она говорила?
-Не знаю. Но хочу тебе, Неверо, сказать вот что: знаешь ли ты, что Фабеон со всеми своими предместьями был уничтожен, по преданию, триста лет назад, во время Битвы меча и пламени, людей и драконов? – старик затрясся, ноги его подкосились и он рухнул на пол. Путник помог ему лечь на солому. Старик часто, учащённо дышал. – Цветок, который ты хранил, - ты знаешь, что это? – старик повертел головой. – Это Сердце Голема – так его все называют. Наверное, он последний на всей земле. По слухам, он делает правильно приготовленное зелье сильнее в десятки раз по своим свойствам… Скажи, ты когда-нибудь выходил за пределы долины?
-Нет… - старик судорожно сглотнул. – Я пытался когда-то выбраться… Уже не помню, почему. Но я не смог найти дорогу отсюда. Я старался двигаться по прямой в лесу, чтобы наверняка выйти, а потом снова очутился в долине. После этого я уже не пытался её покинуть…
-Вон оно что…
-Моя семья… Сын… - глаза Неверо увлажнились. – Ты слышал что-нибудь о деревне Леона, что к востоку от Фабеона и южнее Титановых гор?
-Там теперь Выжженные Пустоши, - ответил Дронг.
Старик впился взглядом в Дронга. Его била дрожь. Ветер снаружи начал завывать, свет в окне потемнел: быть грозе.
-Прежде чем ты уйдёшь… у меня есть к тебе просьба…

На голову Дронга опустились несколько капель. Он взобрался по склону и углубился в лес, ни разу не оглянувшись. А за ним ещё долго полыхала одинокая хижина, и только Луна слышала крики несчастного старца.


Около славного города Хрондайка, раскинувшемся на берегах реки Вара, уютно пристроился трактир «У трёх братьев». Он был некогда знаменит своим вкуснейшим элем, нектаром богов, и считался чуть ли не аристократическим заведением. Три брата, – история не оставила нам их имён, -  открывшие трактир, были знамениты не только своим заведением, но и семейной сплоченностью. Каждый из них занимался только отведённым ему полем деятельности: поставками продуктов, производством пива или обслуживанием гостей. Но времена меняются, изменилось что-то и в братьях. Через много лет со дня основания трактира между ними то и дело возникали споры: каждый думал, что занимается самой неблагодарной частью работы, что именно на нём держится трактир. Со временем разногласия отдалили братьев друг от друга, трактир захирел и был продан с молотка. С тех пор он кочевал из рук в руки, пока не попал к Брукту Марондрику, который вознамерился вернуть ему былую славу. Но сказать проще, чем сделать.
-Эй, хозяин! Кого мне нужно убить, чтобы мне притащили сюда выпивку?! – полный, неопрятного вида пьянчуга навалился на стойку. Брукт посмотрел на него и сплюнул.
-Копьё мне в глотку, если тебе есть чем заплатить! Убирайся отсюда! – и поманил пальцем вышибалу. Увидев, как мускулистая громада у входа поднимается со своего стула, бродяга выбежал за дверь. Хозяин поморщился. И не только потому, что ему пришлось отвечать этому голодранцу. Верзила в плаще и капюшоне, скрывающем лицо, вошёл, едва не сбитый удирающим бродягой. И уже его вид не слил ничего хорошего: чужаков здесь не привечают.
Дронг остановился в дверях и обвёл взглядом трактир. Никто, кроме трактирщика и пары-тройки людей, не обращал на него внимания. Хорошо. Он присмотрел столик в дальнем углу и направился к нему. Не успел он присесть, как к нему подскочила молоденькая бойкая официантка.
-Что вам подать? – спросила она, широко улыбнувшись.
-Варденское пиво есть? – девушка кивнула. – Принеси кружку и чего-нибудь пожевать, - он достал из набедренного мешка серебряник и отдал ей, получив ещё одну порцию широкой улыбки.
-Эй, приятель, у тебя не найдётся лишнего медяка? – к Дронгу подсел здоровяк в рваной рубахе и серьгой в ухе, дождавшись, пока официантка отойдёт. Что самое противное, у него был совершенно убийственный запах изо рта.
-Сейчас, достану, - ответил Дронг, следя за тем, как к ним из-за соседних столиков встают и приближаются ещё несколько разбойников. У всех на лицах гуляла злорадная улыбка.
Дронг сделал вид, что достаёт деньги из мешка, подождал немного, пока остальные подходили поближе.
-Вот, держи, - сказал он и резко ударил рукой. Верзила повалился набок. От неожиданной наглости его дружки подались назад: им показалась, что в руках у незнакомца плеть – с такой скоростью был нанесён удар. Дронг швырнул в них стол и отскочил, взмахнув клинком.
Опомнившись, разбойники вытащили ножи и набросились на Дронга. Завязалась драка. Они пытались оттеснить его к стене, но всякий раз он ускользал прямо у них перед носом, умело отражая их выпады. Посетители разбежались, равно как трактирщик и вышибала, который быстро сообразил, что в такой ситуации лучше не рисковать, тем более зарплата этого не стоила, так что в их распоряжении был весь трактир. Чем они и воспользовались, не оставив в нём камня на камне.
К тому времени, как подоспела гвардия, трактир  представлял собой удручающее зрелище. Разбойники валялись на полу. Кто-то поскуливал, держась то за разбитую голову, то за руку, державшую некогда нож, а кто и вовсе лежал без сознания. Дронг, в разорванном донельзя плаще с оторванным капюшоном, стоял, прислонившись к стене. Из полуоткрытой двери, ведущей в кухню, испуганно выглядывали повара.
К Дронгу, презрительно сплюнув, подошёл гвардеец в сверкающих лёгких латах и начищенных сапогах и оглядел его.
- Кто дал тебе право, ничтожество, устраивать беспорядки в вверенной мне территории?! – он достал шпагу и направил её на Дронга. – Отвечай!
Дронг хрустнул шеей и в свою очередь оглядел гвардейца, как будто только что его заметил.
- Они начали драку, - кивнул он на стонущие и охающие тела. – Они всё видели, - он показал на поваров, опасливо выходящих из кухни.
Гвардеец посмотрел на них, приказал отвести их в Гвардейское управление для допроса, и, когда их увели, он снова повернулся к Дронгу, не убирая шпаги.
- Ты пойдёшь с нами, - сказал он. – Виновен ты или нет – это не тебе решать, а Мефисто, Святейшему судье.
За его спиной образовался внушительный ряд стражников. Недобитков выволокли наружу. Сопротивляться бессмысленно, – подумал Дронг. – Посмотрим, что из этого выйдет. Его скрутили несколько молодцов, отобрали сумку, меч, связали руки и вывели наружу; там, вокруг гомонившей толпы, стояла крытая железом повозка для заключённых. В неё, к стонущим недобиткам, втолкнули Дронга. Толпа загудела сильней; кто-то швырнул в повозку камень. Железная дверь захлопнулась, кучер хлестнул лошадей и повозка загрохотала по дороге, ведущей в Хрондайк, сопровождаемая стражниками.
Было уже далеко за полночь, когда повозка докатилась до высоких каменных стен города. Она остановилась перед массивными железными воротами. Вышел привратник с факелом; вертя связку ключей, он осмотрел повозку, поговорил с кем-то из стражников. Убедившись, что всё в порядке, он вернулся, и ворота медленно распахнулись настолько, чтобы повозка могла протиснуться внутрь.
Кучер хлестнул лошадей, и повозка покатилась вдоль мощёной улицы. Нигде, ни в одном окне не горел свет; никого, кроме участников процессии не было на улицах. Казалось, город вымер.
Некоторые из побитых разбойников давно очнулись и, скучковавшись на одном конце импровизированной клетки, о чём-то невесело перешёптывались и косились на Дронга.
Повозка, казалось, катилась по бесконечной дороге: из-за темноты ничего нельзя было разобрать. Наконец, кучер попридержал лошадей. Стражники обступили повозку.  Дверцу открыли и всех участников разбоя, кто мог держаться на ногах, вытащили из клетки по одному. Их выстроили шеренгой и подтолкнули к двери огромного здания, угрожающе возвышавшегося над головой.
Их повели по скудно освещённому коридору вниз, и чем ниже они спускались, тем отчётливей Дронг чувствовал запах плесени и гниения. Они оказались в огромном помещении; коптящий факел едва освещал треть его. По обе стороны от них всё пространство было разгорожено решётками. В противоположной стене было высечено окно. «Тюрьма,» - подумал Дронг.. Увидев, что привезли новых постояльцев, старожилы этой обители прильнули к решёткам и жадно их рассматривали.
-Ну и урод этот лысый! – ахнул кто-то.
Разбойников распихали по одноместным клеткам; Дронгу досталась возле окна. Когда ключ в замке повернулся и стражники удалились, он присел на тюфяк, набитый прогнившим сеном. Интерес к «новеньким» мгновенно угас. Большинство вновь улеглось досыпать, другие ходили из стороны в сторону, бесперебойно шурша соломой, разбросанной по полу.
Дронг задумался о том, что его ждёт, о словах Геры. Он сказал Неверо правду, но не до конца. По словам старика, она заставила его выполнить то, что ей нужно было, хоть и окольными путями: спасти этот цветок, - он пощупал маленький мешочек, висевший у него на груди под одеждой, куда он предусмотрительно спрятал цветок, – провести всю свою жизнь изгнанником. Да ещё невесть как заперла его в этой долине, где время течёт медленнее. Во сне Дронга она попросила его – именно попросила, а когда её образ почти растаял, у него, словно молния, вспыхнула в голове мысль.
-А если меня убьют, кто тогда поможет тебе?
-Ты не умрёшь, - её улыбка таяла в молочно-белом тумане. – Тебе пока рано умирать…
Знала ли она, какой его ждёт конец? И знает ли она, каков будет его, Дронга, последний день?
Дронг покачал головой и невесело ухмыльнулся. Он сам не знал, что будет настолько сумасшедшим, поверив словам девушки, которую никогда не видел, из сновиденья, и, мало того, побежит делать всё в точности, как она сказала. За все свои тридцать пять лет безрадостной жизни он не делал ничего более глупого с того дня, когда однажды зимним вечером, заночевав у костра с Дейдро, «странствующим бардом», как он сам представился, не согласился на спор разбить огромный брусок дерева головой.

Утром он проснулся от пинка и отменной громкой ругани. Над ним нависла бородатая рожа стражника в каске. Дронга выволокли из клетки; там, выстроившись в ряд, другие узники, медленно уходили в открытую дверь. Дронга толкнули, и он присоединился к остальным. На улице яркий свет ослепил ему глаза, и некоторое время он ничего не мог разобрать. В воздухе раздался свист, и ноги Дронга подкосились от внезапной боли, пронзившей их. Он упал на колени; кто-то рядом вскрикнул, раздался грохот падающих тел. Продрав в конце концов глаза он увидел перед собой всадника на великолепном гнедом коне; латы всадника сверкали на Солнце. Он взмахнул плетью, она просвистела в воздухе и жестоко хлестнула по ногам мужчины, не успевшего сообразить, что нужно делать.
Они сидели на коленях вдоль стены; стражники выстроились рядом, а всадник – безусый юнец с лоснящейся кожей, гордо выпрямив спину, обвёл узников презрительным взглядом. Большинство из них, как успел заметить Дронг, были видавшие виды преступники, бродяги и дебоширы, включая его знакомых по драке в таверне. Всего около двадцати человек. От них несло не слишком приятными миазмами, и, должно быть, юнец это почувствовал и поморщился, сложив плеть пополам.
-Вам, отродье, - начал он на удивление низким голосом, - предоставляется шанс избежать каторги, смертной казни или лишения рук за ваши преступления. Недостойный правитель Янтарных земель, Император Эленгин, объявил войну нашему королю Вельзувио Третьему! Его величество не может простить такого обмана после стольких лет союза! – он потряс кулаком в воздухе. – Вчера по всем провинциям был разослан приказ: позволить преступникам проявить себя и доказать верность Его Величеству! Вам позволено пополнить ряды армии и, сражаясь с нашим врагом, заработать себе свободу! - он победоносно осмотрел узников.
-Как вас зовут? – громко спросил Дронг, и юнец еле заметно вздрогнул. Он оглядел его сверху вниз.
-Сэр Эндрю, и если ты ещё раз раскроешь свою пасть без разрешения – останешься без неё, - по его лицу заходили желваки.
-Вопрос можно задать, сэр Эндрю?
-Валяй, - нахмурился юнец, которому явно противно было ещё что-то разъяснять.
-Где мы будем воевать? Уж не впереди ли всей доблестной армии? – он не отрываясь смотрел на щенка, который под его пристальным взглядом бледно-синих глаз невольно потупился, но тут же его лицо исказила ненависть: чтобы он, начальник стражи Хрондайка, проявлял слабость по отношению к безродному псу?! Видя замешательство некогда упивающегося своей властью юнца, кто-то среди заключённых прыснул. Щенок быстро скользнул глазами по шеренге, и, не найдя мерзавца, с ненавистью посмотрел в глаза Дронгу.
-Вы будете воевать там, где вам прикажут, и если есть возражения, - он сжал губы, - вы будете казнены как пособники врага, - с этими словами он пришпорил коня, и, ещё раз сверху вниз оглядев Дронга, неторопливым шагом направился к воротам, ведущим на оживлённый проспект. Там, едва он пересёк ворота, его обступила охрана, и вскоре они скрылись в людском потоке.
Заключённых построили в шеренгу и повели обратно.
-Когда нас отправляют? – спросил громила, виновный в этой злополучной драке в таверне, у стражника.
-На рассвете, - ответил тот.
Ближе к полудню часовой принёс еду. Похлёбка болотного цвета в глиняной миске вряд ли имела право носить столь почтенное именование, поэтому Дронг безо всякого сожаления выплеснул её подальше. Хотя вокруг него ожесточённо стучали ложками, выгребая всё пойло без остатка.
Узнав, что их ведут, по сути, на убой, все, кроме Дронга, напряжённо ждали того часа, когда на них наденут колодки и поведут за сотни километров умирать. Редко кто заговаривал с соседом, да и то не без раздражения.
Сосед Дронга слева, не в пример остальным, сидел, безжизненно опустив руки, и не замечал ничего вокруг. Его миска оставалась нетронутой. Когда Дронг негромко окликнул его, он повернул голову. Это был мужик, которому досталось от Эндрю за свою медлительность.
-Ты за что тут оказался? – спросил Дронг.
-Я… - он покачнулся, - Я вёз дрова на продажу. Моей семье очень нужны были деньги, поэтому я хватался за каждую мелочь… Когда я проезжал по городу, моя кобыла поскользнулась, её понесло в сторону, и она упала на проходившего мимо купца, сломав ему ногу. Он дико заорал, набежали люди и я опомниться не успел, как оказался здесь. Как мне сказали, «за намеренное причинение вреда уважаемому лицу»… И вот я уже два месяца торчу в этих стенах и ничего не знаю о том, что стало с моей семьёй… - его голос дрогнул и он отвернулся.
-Да чёрт с тобой, но нас-то за что?! – вскричал громила, который находился на несколько клеток дальше Дронга. – Мы даже не сделали ничего – Это всё из-за лысого урода, это он виноват, пусть его и убивают к чертям! – он в ярости ударил ногой по решётке, но железо прочно удерживало заключённых. – Имей в виду, лысый, если ты мне попадёшься на поле боя – вот этими самыми руками выпотрошу!
Дронг не слушал его. Он развалился на полу и осторожно достал цветок, чтобы лишний глаз его не увидел. Прошло много месяцев с его встречи с Неверо, но на цветке не было ни малейшего следа увядания. Он повертел его в руках и осторожно спрятал обратно  мешочек. Ему не впервой было воевать. Правда, раньше ему хоть платили за это.
На рассвете, как и было предсказано, их снова вывели во двор, огороженный каменной стеной. На руки и ноги им надели проржавелые колодки, – чтобы не убежали, - и повели к выходу из города. По пути им то и дело приходилось останавливаться, чтобы пропустить стройные ряды воинов в идеально начищенных доспехах. На тротуарах люди, в большинстве – женщины, махали им вслед платками и что-то кричали. Завидев оборванных, плохо пахнущих заключённых, они отворачивались и сплёвывали от отвращения. На выходе шеренгу остановили рядом с несколькими такими же.
Спереди и сзади этих шеренг выстроилось около десятка стражников.
Они стояли на огромном пустыре. Дорога от ворот вела прямо, скрываясь за холмами вдалеке. Воины, которых они пропускали вперёд, теперь стояли позади них. У каждого сбоку поблёскивал меч, шлемы с выгравированным на них ящером – символом дома Вельзувио – украшали голову каждого. Они переминались с ноги на ногу, ожидая приказа; некоторые незаметно поправляли щит, висящий на спине. Воины были облачены  в лёгкие доспехи и тёплые накидки.
Заключённых приковали друг к другу цепью, продетой через кольца на колодках, сковывающих икры. Когда сигнал был подан, они тронулись вперёд.

Целый день шли они без отдыха, привала, а надсмотрщик, которого приставили к ним, то и дело объезжал их на коне, смотря, не волочится ли кто-нибудь, и если замечал, то немедля пускал в ход кнут. К вечеру им позволили остановиться на ночлег. Они достаточно далеко отдалились от основной части войск; свалившись на землю, они слышали в отдалении шум разбитого лагеря и чувствовали запах костров и жареного мяса.
Через час с лишним, когда голод стал совершенно невыносимым, к ним подъехал гвардеец-дневальный. Он высыпал из мешка объедки: кости, недоеденное мясо, сыр, и вернулся в лагерь. Не успел он отъехать, как на еду тут же набросились; звеня цепями, заключённые отбирали друг у друга еду, дрались за каждый кусочек вожделённой еды. Только Дронг смотрел на них с безучастным выражением лица. Несколько стражников, которых приставили наблюдать за ними, сидели на пне неподалёку и о чём-то оживлённо разговаривали, посматривая на заключённых. В руках у них поблескивали бердыши.
Когда с едой было покончено, заключённые, те, кто смог до неё дотянуться, устроились поудобнее на земле, и не успело небо усеяться россыпью звёзд, как Дронг услышал громкий, ядрёный храп. Сам он давно лежал, вперив взгляд куда-то в небо, заложив руки за голову. Он был во главе колонны, так что ему не приходилось тесниться. Его соседом оказался тот самый сокамерник, волею случая оказавшийся здесь. Он тоже лежал, сложив руки на животе, с отсутствующим взглядом.
-Тебе нужно было поесть, - сказал тихо Дронг, чтобы другие не услышали, - иначе завтра идти не сможешь.
Тот не обращал на него никакого внимания. Дронг подождал немного и  уже решив, что разговора не получится, как услышал из-за спины тихий печальный голос.
-Какая разница, где умирать – здесь или на поле брани, - сказал он. – Всё равно исход ясен.
-Здесь ты точно умрёшь, если не будешь есть, а там держись поближе – и, может, пронесёт.
Дронг услышал шорох за спиной и почувствовал пристальный взгляд на себе.
-Тихон, - сказал он после недолгого молчания.
-Дронг.
-Но я не умею обращаться с оружием.
-Держать его сможешь?
-Да, - после некоторого колебания сказал Тихон.
-Значит, сразу тебя не убьют, а дальше всё будет зависеть от тебя.
-Что это значит?
-Это значит, как долго ты сможешь оставаться живым меж двух огней, - ответил Дронг.
Тихон не стал больше расспрашивать соседа. Он всё смотрел и смотрел в удивительное звёздное небо и думал о своём. Дронг закрыл глаза и сделал вид, что подрёмывает.

Такими однообразными переходами они шли около трёх дней. И лишь на последний им вывалили вдоволь объедков. Тихону тоже перепало и он, ухватив, что смог, сел поближе к Дронгу и предложил ему разделить трапезу. Тот покачал головой.
-Ты сильно похудел, - сказал Тихон.
-И что с того?
Лицо Дронга и вправду сильно осунулось, глаза впали, а в губах – ни кровинки.
-Ты же не сможешь драться.
-Я лучше знаю, что я смогу, а что – нет, - сказал Дронг беззлобно.
-Дело твоё.
Они знали, что на следующий день им предстоит сражение. Знали по напряжённым лицам сопровождающих стражников, по отсутствию привычных разгульных песен в лагере позади, в конце концов, потому, что им дали больше еды, чем обычно. Ведь чтобы держать меч или палицу в руках, а тем более размахивать ими, нужны силы.
Огни в лагере давно потухли, стражники успели смениться, а заключённые всё не могли заснуть.
-Знаешь, - обратился Тихон к Дронгу, - ведь за голову старика положена большая награда.
-Какого старика?
-Эленгина.
-Откуда знаешь?
-Слыхал краем уха, как стражники между собой переговариваются. Слухи быстро распространяются.
-И кто проставляется? – в голосе Дронга Тихону послышалась насмешка.
-Кто-кто, Вельзувио, кто ж ещё, мать его за ногу, - ответил Тихон с раздражением.
Некоторое время они лежали молча. Полная Луна ярко освещала место их ночлега. Стражники, облюбовав подходящий пень неподалёку, перекидывались игрой в Фиртс; то и дело слышался стук игральных костей по дереву.
-Какой приз? – спросил наконец он.
-Свобода и деньги, конечно же, для нас, и очень много денег, а также слава, любому другому. Хочешь попытаться?
-Посмотрим, - ответил Дронг, - сначала нужно выжить в первой волне.
-Ты о чём?
-Я о том, как мы в авангарде первыми пожмём руку войскам Эленгина.
-А вторая тогда что?
-Это когда уже наши войска вступят в бой.
У Тихона отпало желание говорить, поэтому он отвернулся на бок и попытался хоть ненадолго заснуть. С переменным успехом.

-Разбирайте оружие. По одному в руки, - по жесту гвардейца заключённые, а теперь четвёртый авангард, к которому их прикрепили, разобрали оружие, сваленное в кучу перед ними.
Тихону досталось копьё с проржавелым наконечником и чуть потрескавшимся древком; Дронг не спеша подождал, пока разберут основную часть оружия, и только потом вынул откуда-то снизу неплохой кинжал и массивную палицу. Взвесив её в руке, он с довольным видом спрятал кинжал за пазуху и вернулся в шеренгу. Остатки оружия унесли; заключённых повели по тропинке вниз. Войска Вельзувио встали лагерем на Шейгенских высотах, войска Эленгина укрепились в столице – Авватуме, за огромными каменными стенами. Их отделяла огромная Агрова равнина, где и должна была развернуться битва.
Тёплый ветер гулял по равнине, жаркий, не освежающий. Стояла невыносимая жара, и даже Дронг, прежде не выказывавший почти никаких эмоций, полностью взмок и постоянно отдувался. Тихону же было тяжелее всех: он еле волочил ноги, постоянно запинался. Когда их и другие шеренги из заключённых надсмотрщики выстроили в несколько рядов, на противоположной стороне открылись ворота и войска противника высыпали наружу. Из-за большого расстояния было трудно различить характер вооружения этих войск, равно как и их количество. Но после того, как врата за ними закрылись, до так называемого «авангарда» донёсся душераздирающий рёв. Не крик, не клич, а именно рёв тысячи жаждущих крови животных. Многие заключённые упали на колени и, сложив руки, стали молиться своим богам. У Тихона затряслась челюсть и задрожали руки.
-Что это?.. Монстры? – спросил он в никуда.
-Нет, - ответил спокойно Дронг. – Всего лишь ублюдки, которых почему-то именуют гоблинами и троллями.
Тихон как-то странно посмотрел на Дронга, но в этот момент один из стражников, обходивших шеренги и снимавших колодки, как ни в чём ни бывало, рявкнул.
-Если сбежите – смертная казнь, перейдёте в стан врага – смертная казнь, будете бездействовать – смертная казнь! – он пнул мужчину средних лет, со свалявшимися отросшими волосами, который, скорчившись, бормотал молитвы. – У вас только один выход – уничтожить это отродье, расчистить дорогу нашим отрядам и, может быть, заслужить право жить!
С этими словами он, сплюнув, быстрыми шагами ушёл, оставив двух других доделывать работу. Дронг осмотрелся: на городских стенах появились еле заметные чёрные точки – лучники; пушечное мясо, разбрёдшееся около стен, никак не могло быть многочисленным – скорее всего, наёмники, а их никогда много не бывает; сзади, на расстоянии пятидесяти-шестидесяти шагов, выстроились лучники, а за ними – пехота. В таком пекле и им, должно быть, несладко в доспехах.
Прошло достаточно много времени – Солнце успело переместиться из одного конца равнины в другой; посвежело: люди с облегчением втягивали вечерний прохладный воздух; небо окрасилось в багровые тона, как будто предвещало предстоящую сечу.
Заключённые уже устали стоять – многие сидели, травили пошлые анекдоты, тем более, что с противоположной стороны больше не доносилось животных рёвов, когда протрубил рог, от которого у всех волосы встали дыбом. Сигнал к атаке.
Тут же до них донёсся аналогичный звук и с противоположной стороны. Лучники сзади подняли луки и нацелили их на заключённых. Стражник знал, о чём говорил.
-Вот и оно, - бесцветным голосом сказал Тихон.
-Держись рядом, - бросил Дронг, - и делай в точности, как я.
-Что?.. – Тихон не успел договорить – заключённые, решив, что уж лучше, прежде чем умереть, прихватить кого-нибудь с собой, беспорядочной массой рванули вперёд, крича бессвязные ругательства.
Навстречу к ним шла не менее, и, может, даже более устрашающая масса, но они почему-то не особой торопились.
Дронг подождал, пока его обгонит большая часть обезумевших от страха людей; всё это время он не отпускал рукава Тихона, чтобы тот не бросился вперёд, поддавшись всеобщей истерии. Сплошной поток людей обтекал их, как река огибает скалы на её пути. Выждав некоторое время и убедившись, что осталось совсем немного замешкавшихся людей, он хлопнул Тихона по плечу и помчался вперёд, увлекая его за собой.
Дронг был прав в своих действиях: заключённые, перебежав через условную середину равнины и почти настигнув противника, наткнулись на град стрел, осыпавшийся на них со стен города. Около половины полегло, остальные же столкнулись с грозным противником: существа, лишь отдалённо напоминавшие людей, с неистовством набросились на них, калеча, перебивая позвоночники дубинами и рассекая плоть невиданными секирами, в два человеческих роста.
Сеча началась. В считанные минуты земля обагрилась кровью сотен несчастных. Существа скалились, кромсали всё на своём пути, затаптывали чудом уцелевших.
Дронг видел, что практически все, кто ушёл вперёд, уже лежали бездыханными телами под лапами своих палачей. Он чувствовал, как рука Тихона сильно трясётся, что ноги его заплетаются. Подозревал даже, что его сейчас стошнит Дронгу на спину, когда он поскользнулся на чьих-то кишках. Но несмотря на всё это он продолжал тянуть Тихона вперёд, так как если они остановятся, то наверняка сгинут.
Людская масса значительно поредела, лишь несколько человек отделяли Дронга и его спутника поневоле от врага. Здоровенный огр размозжил голову хилому мужичку, не успевшему даже взмахнуть клинком, и неумолимо продвигался к Дронгу. У Тихона чуть не подкосились ноги, когда Дронг твёрдой рукой удержал его.
-Держись сзади, - бросил Дронг, взвешивая палицу в руке.
Огр оскалился, замахиваясь огроменной дубиной; его маленькие злые глаза, утонувшие в складках кожи, не отрывались от Дронга. Тихон обомлел при виде неумолимо надвигавшегося чудовища; от страха он не мог пошевелить и пальцем. Дронг отвёл дубину, пригнулся, и с силой оттолкнулся  ногами от земли. Огр, пресытившись кровью, не рассчитал свои силы: Дронг, взлетев на уровень глаз огра, быстрым и мощным ударом палицы выбил ему челюсть. От неожиданной боли огр потерял ненадолго ориентацию в пространстве, но и этого оказалось достаточно: вторым ударом Дронг превратил его мозги в кашу.
Тихона, наблюдавшего за этим, вырвало; всё окружающее подёрнулось белёсой дымкой. Он смутно почувствовал, как Дронг поднимает его и суёт в руки копьё; как приближается больше чудовищ. Они могут быть окружены этой страшной массой в любую секунду. Надо бежать. Но Тихон не чувствовал под собой земли. Воздух был спёртым от смрада, который источали мёртвые. Вдруг он понял, что Дронг всё это время что-то ему говорил. Он понял это слишком поздно, но и того, что он услышал, было достаточно для того, чтобы руки перестали дрожать, и голова стала проясняться.
Враг приближался. Полегли почти все заключённые, отправленные на убой. Сзади послышался звук горна. Сигнал к атаке основным войскам. Но пока они дойдут…
Дронг отбросил палицу и вытащил кинжал. Он пригнулся, коротко провёл ладонью по голове и быстрыми скачками направился навстречу врагу.
Тихон остался сзади, крепко сжимая копьё и не сводя глаз с Дронга. Тот, значительно уступая в габаритах врагам, подобно осе, ловко избегал их атак, и быстрыми ударами кинжала ранил в самые уязвимые места врагов: глаза, подмышки, горло, беспощадно калечил  и убивал. Оставив лежать около десятка врагов и перехватив алебарду, Дронг подал сигнал и Тихон двинулся за ним.
Дронг, подобно смертоносному урагану, прорывал себе и Тихону дорогу вперёд: по головам, по бездыханным телам. Вначале чудовища опешили от такой наглости, потом разом навалились на Дронга и Тихона, но Дронг сумел оттеснить врагов. Тихон осмелев, изловчился, прошёл под рукой тролля и проткнул его голову копьём. Понимая, что массой им эту лысую бестию не взять, чудовища дрогнули и расступились. Дронг, с ног до головы в крови, с разбитым носом и припухшим глазом, разорванной одежде, смело продвигался вперёд, к воротам, не позволяя Тихону отставать ни на шаг.
Вновь загремел в воздухе шум битвы: основные силы вступили в бой и чудовища отвлеклись на них. Когда Дронг остановился перед наглухо закрытыми исполинскими воротами, окружённый врагами, Тихон спросил у него из-за спины, со страхом оглядываясь то на чудовищ, которые их обступали, то на Дронга, не зная, кого бояться больше:
-Почему они нас не убили? – голос Тихона чуть не сорвался; к горлу подступил комок.
-Они знают, кто я такой, - прошептал Дронг. – Не каждому наёмнику захочется умирать за деньги.
Чудовища расступились и пропустили вперёд поджарого грума, с гладко выбритой головой и пронырливыми глазами. Он вытянул руку, показал пальцем на Дронга и громко крикнул ему противным, шипящим голосом.
-Пусть твои выродки не стоят у меня на пути, - сказал Дронг тихо.
Его слова возымели силу. Грум смутился и отошёл, но кольцо врагов не поредело. Тем не менее, Дронг слышал, как шум битвы приближается.
Дронг резко повернулся, чем перепугал Тихона до полусмерти, ухватил рукой Тихона за отощавшие рёбра и рывками, хватаясь за всевозможные выступы, взлетел на стену.
Там лучники, вытаращив глаза, замешкались на несколько секунд, и это стало для них роковым. Дронг, скинув Тихона на пол, в несколько приёмов вырубил ближайших лучников, перехватил нож, и кровавый ураган пронёсся вдоль стены.
Перепугавшись, только что доблестные воины превратились в неконтролируемую массу человеческих тел, которая неслась по скользким от крови ступенькам вниз. Дронг вновь схватил Тихона и спрыгнул вниз, приземлившись по-кошачьи мягко. Перед  ними раскинулся пустынный город. Замусоренные улицы, покосившиеся дома с осыпавшейся кровлей и выбитыми окнами ясней любых слов говорили, что жители давно покинули это место. Воины спешно отступали по главной улице к дворцу, занимавшему центральное место в планировке города. Его башни и купола возвышались вдалеке, подёрнутые дымкой.
-Смотри в оба, - сказал Дронг.
Тихон ничего не ответил. От всего пережитого адреналин у него в крови просто зашкаливал, а для его всё-таки немолодого тела такие перегрузки не проходят бесследно. Сердце в груди бешено колотилось, в голове кто-то настойчиво вбивал долото. Всё же он нашёл в себе силы, выпрямился и кивнул.
«Оставаться на месте опасно, прятаться – тоже. Придётся идти вперёд» - невесело отметил про себя Дронг.
Они шли бок о бок, каждый погружённый в свои мысли.
-Не понимаю, почему в городе настолько пусто, - отозвался вдруг Тихон. – Если Эленгин объявлял войну, то он должен был, по крайней мере, позаботиться о защите города.
-Ты ещё не понял? Нет, и не было никакой войны. Это избиение немощных, - сказал Дронг бесцветным голосом.
-Я не понимаю…
Дронг хотел было ответить, но, вместо этого, резко оттолкнул Тихона.
Короткая стрела со змеиным шипением пролетела в волоске от скулы Тихона и со звяканьем отскочила от мостовой. Дронг железной хваткой вцепился в рукав Тихона и втащил его в ближайшую дверь.
Они с шумом ввалились в помещение, и первое, что они почувствовали, был затхлый запах сырости. Люди давно покинули это место. Дронг взлетел по скрипящим ступенькам лестницы на площадку второго этажа и скрылся в темноте. Тихон, чихнув, отряхнул штаны от внушительных хлопьев пыли, и поднялся вслед за Дронгом.
Справа от площадки оказался длинный коридор. Мало того, что в нём ничего нельзя было разобрать, так и запах был более удушливым. Многие двери с обеих сторон коридора были открыты; почти на всех дерево сгнило. Тихон негромко окликнул Дронга.
-Подойди сюда, - отозвался Дронг из дальнего проёма.
Тихон, скрипя половицами, зашёл в комнату, силясь разглядеть силуэт Дронга.
-Что случилось? – спросил он, и вдруг почувствовал, что они не одни. Рядом кто-то сопел, часто дышал, будто от волнения.
-Зажги свет. Всё в порядке, он со мной, - бросил Дронг в темноту.
Ставня качнулась, впуская ветер, и Тихон сумел разглядеть парнишку, на вид лет двенадцати. Он сидел, съёжившись, в ногах у Дронга; в руках – лук и несколько стрел.
-Это ты пытался нас убить? – спросил Тихон, слегка ошарашенный этим открытием.
Ответа не последовало; вместо этого парень дёрнулся и попытался было выскользнуть в окно, но жёсткая рука Дронга прижала его к стене.
-Когда город был покинут жителями? – голос Дронга звучал тихо, без угрозы.
Парень не отвечал, лишь злобно скалился. Шум борьбы зазвучал громче: войска Вельзувио подошли вплотную к стенам. Времени оставалось немного. Дронг отвесил парню пощёчину, встряхнул его и повторил вопрос.
-Дронг, не надо… - начал было Тихон, но парень его перебил.
-Можете катиться ко всем чертям, ублюдочные твари! Ненавижу! – кричал он в лицо Дронгу. – Ненавижу вас всех!
Дронг выпустил паренька и приставил к его горлу нож.
-Сделай одолжение: отвечай по делу. Мне ни к чему тебя убивать, равно как и тебе умирать.
-Да нет здесь никого из городских! – заорал парень. – Нет никого здесь давно, ясно тебе?!
Повисла неловкая тишина. Относительная тишина. Тихон не знал, что и сказать, и лишь переводил взгляд с Дронга на парнишку, не понимая, что так могло вогнать Дронга в ступор.
-Скажи мне вот что: какова причина войны? – спросил, наконец, Дронг.
Парень впился в него глазами, тихо выругался и сказал. Отчётливо, без запинки:
-Наследница престола, Элианна, дочь Эленгина, умирает. Вельзувио не остановится ни перед чем, чтобы устранить, наконец, соперника за сокровища Змеиных гор.
-Вон оно что… Как тебя зовут?
-Тебе какое дело?
-Неважно. В следующий раз принимай в расчёт ветер, прежде чем отпускать тетиву, - с этими словами Дронг отпустил его и направился к Тихону. Глаза его поблёскивали в темноте. – Идём, - бросил он и направился к выходу во двор.
Они шли друг за другом по неухоженным, заросшим буйным кустарником дворам: сорванные качели, бельевые верёвки, по которым снуют муравьи и выбитые окна. Некогда красивый фонтан в виде парящей птицы был покрыт плесенью, наполнен застоявшейся водой. Вещи словно кричали об упадке, заброшенности, отчаянии.
Двое двигались осторожно; Дронг постоянно то прибавлял скорость, то ждал, пока Тихон нагонит его.
-Куда мы идём? – спросил Тихон, запыхавшись.
-Во дворец, - донёсся до него голос Дронга. И, предупреждая вопрос Тихона, сказал: Ты не будешь в этом участвовать.
-В чём? – спросил Тихон, и тут до него дошло. – ты хочешь убить Эленгина?
-Если это то, что от меня требуется, - ответил Дронг, и хотя Тихон ничего не понял, он предпочёл не расспрашивать своего двусмысленного в речах попутчика.
Сзади что-то громко бухнуло. Потом ещё раз, и ещё.
-Таран, они прикатили таран! – крикнул Тихон. – Скоро они будут здесь!
Вместо ответа Дронг ускорил шаг, и почти помчался бегом, когда впереди замаячили узорчатые лестницы дворца королевской четы Эленгинов. Группа воинов в тяжёлых доспехах выстроилась перед входом в позиции треугольника. Они понимали, что отступать некуда, поэтому с завидной стойкостью держали строй. Позади раздался дикий скрежет, затем земля содрогнулась. Отступать действительно было некуда. Дронг осадил Тихона.
-Мне незачем вас убивать, - сказал он солдатам. – Мне нужно видеть Эленгина.
Ответом ему было копьё, вонзившееся в сантиметрах от него.
-Тихон, берегись, - только и успел сказать Дронг, как несколько солдат отделились от строя и стремительно к ним приближались.
Дронг пошёл им навстречу. Рослые, сильные, они были закованы в хорошую броню, но у всякой брони есть изъян: соединительные места. Едва первый успел замахнуться, как Дронг прошёл под его рукой, как ни в чём ни бывало, и всадил кинжал ему в подмышку. Когда тот заорал от боли, Дронг выдернул кинжал и на развороте всадил его другому солдату в голень. Пока они оправлялись от болевого шока, Дронг направился к остальным. Тихон почёл за лучшее следовать за ним. Разъярённые солдаты набросились скопом на Дронга, и в этом водовороте тел Дронг напоминал иголку: он колол их, они свирепели, но не могли его достать. Наконец, когда путь был расчищен, до Тихона донеслись крики: армия Вельзувио приближается. Южный ветер принёс с собой запах дыма и гари.
-Они подожгли город! – крикнул Тихон.
-Идём, - сказал Дронг, поднимаясь по ступенькам.
Двери, украшенные искусной резьбой с изображением Дракона, придавившего лапой змею, легко поддались. Внутри их взору предстал огромный церемониальный зал: массивные окна были зашторены красной портьерой, с потолка свисал огромный паникадило, на котором только часть свечей были зажжены. На противоположной стороне на возвышении громоздился трон, и с него Дронга прожигал взгляд короля. Он был облачён в белую мантию с красными узорами; на голове – неизменный атрибут короля: тиара. По правую руку от короля стоял воин в великолепных доспехах, отливающими серебром. Он опирался на внушительный двуручный меч.
За Дронгом захлопнулись ворота, и он небольшим движением оттолкнул Тихона в тень.
-Один из прихвостней Вельзувио. Галео, - чуть слышно сказал Эленгин.
-Конечно, мой король, - воин слегка поклонился, взял в руки меч и спустился. – Хочешь медленной смерти, ничтожество? – бросил он Дронгу.
-Почему вы не бежите? – спросил Дронг, приближаясь к нему.
-Закрой рот, подлец! – крикнул Галео. – Как ты смеешь издеваться?!
-У вас должны быть отходные пути, разве нет? – продолжал Дронг.
Галео замешкался, и слово взял Эленгин.
-Теперь я вижу, ты не очень-то похож на солдата Вельзувио. Почему мы остаёмся здесь? – спросил он усталым старческим голосом. – У нас нет выбора. У меня нет…
-Мы будем биться до последнего рыцаря, стоящего на ногах! – Галео не сводил глаз с Дронга.
-А что насчёт принцессы? – спросил Дронг, не обращая внимания на Галео.
Эленгин на мгновение замешкался.
-Моя дочь… Она в безопасности.
-Мой король, я призываю вас разрешить мне покончить с этим шпионом! – не дожидаясь ответа, Галео взмахнул мечом, - Солнце ярко отразилось на его гладко отполированной поверхности – и ринулся в атаку.
Зал заполнили звуки бряцающих доспехов, скрежета металла о металл. Дронг лёгким движением клинка отклонил разящий сверху меч, и, вывернув руку Галео, перебросил его через себя. Галео грузно приземлился, гремя металлом. Не успел он сообразить, что произошло, как увидел перед собой остриё своего же меча. Дронг одной ногой стоял на его груди, но взгляд его был обращён к Эленгину.
-Куда делись жители? – спросил Дронг.
-Умерли… Все умерли, вот уже несколько лет назад как улицы за этими стенами опустели… Сначала подумали, что чума: за одну неделю скончалось слишком много людей, но многие были молодые, крепкие… Никто не знал, что делать. Врачи разводили руками, и сами гибли… Поползли слухи, что это кара Восьми Богов за наши грехи, население запаниковало, когда стали умирать дети… Те, кто могли, ринулись прочь отсюда, кто не смог выбраться.. – он перевёл взгляд на Галео, - или не захотел… кому-то повезло, и их ещё не настигла неведомая смерть.
-Но почему вы не ушли?
-Моя дочь… Элианна. Она с детства больна. Периодически теряла сознание и в беспамятстве могла лежать несколько часов. Потом эти периоды стали удлиняться, пока один раз она уже не пришла в сознание…
Галео скрипел зубами, но он не мог сдвинуть каменную ногу Дронга. Его пальцы сжимались и разжимались в неконтролируемой ярости. Дронг же, казалось, о чём-то задумался. Поблёкшие голубые глаза Эленгина с интересом рассматривали Дронга.
-Теперь ответить на мой вопрос, чужак, - сказал, наконец, Эленгин. - Откуда ты пришёл и зачем? Вряд ли ты пришёл вместе с армией Вельзувио.
-Мне нужно увести вашу дочь, - ответил Дронг. Тихон поперхнулся, но тут же прикрыл рот ладонью.
-Что? – Эленгин и Галео воскликнули почти в один голос.
-С какой это стати?! – крикнул Галео.
-Долго объяснять. Ещё немного – и врата рухнут, армия Вельзувио войдёт в город, и каждый будет искать голову Эленгина. А вместе с ней могут прихватить и голову его дочери. Вряд ли я смогу скрыться из-за вас двоих – вы слишком известны. Но я могу спасти вашу дочь, - Дронг напряжённо прислушался к крикам, приглушённым толстым камнем дворца.
-Никогда! – вновь крикнул Галео, и , собрав силы, скинул Дронга с себя, перекатился и схватил меч.
-Галео, стой! – крикнул Эленгин. – Пусть будет так, как он говорит. Береги её, - сказал он, обращаясь к Дронгу. – Без неё вся моя жизнь бессмысленна, и жертвы моего королевства напрасны. Она лежит в спальне на втором этаже, восточное крыло. Поторопись!
Дронг, не мешкая, взлетел по лестнице. Тихон, ничего лучше не придумав, пустился вслед за ним. Галео обратил взгляд, полный ненависти и отчаяния на своего короля. На Тихона никто не обратил внимания.
-Почему? – только и спросил Галео, когда Тихон скрылся за аркой.
-Я должен был так поступить, Галео. Нам не выбраться самим, так пусть моя дочь будет жить.
Едва он договорил последние слова, как крики снаружи приблизились, двери затрещали под пудовыми кулаками. Позолоченные петли не могли долго сдерживать натиск толпы. Галео встал перед Эленгином, приняв боевую стойку, с невозмутимым, решительным лицом. Эленгин устало взглянул в последний раз на лестницу, ведущую в верхние покои, и в этот момент таран сорвал петли, вышиб двери, и толпа обезумевших от крови людей хлынула в парадный зал.
В это время Тихон метался по второму этажу, пытаясь отыскать Дронга. Он слышал, как ломятся в зал, и от этого кровь в висках стучала невыносимо громко. Открыв одну из дверей, украшенную замысловатыми узорами из серебра, он вкатился в комнату и увидел перед собой Дронга, с каким-то мешком на плече.
-Нужно торопиться, пока они не додумались обойти дворец с другой стороны, - только и сказал он, и рысью двинулся к окну в конце коридора. Тихон пошёл за ним, и только когда лучи киноварного Солнца осветили Дронга, Тихон понял, что у того на плече девушка, одетая в длинное платье, с собранными в косу иссиня-чёрными волосами. Лицо её упиралось в спину Дронга.
Ударом ноги Дронг выбил раму, встал на широкий подоконник, попутно спихнув керамическую вазу с цветами.
-Прыгай за мной, - сказал Дронг, свесил ноги и спрыгнул.
У Тихона спёрло дыхание. Он бросился к окну, и увидел внизу, на расстоянии около ста шагов, Дронга с ношей, переброшенной через плечо. Они стояли у основания длинного ската, обрыва, покрытого галькой. Чуть поодаль мерно струилась река. Дронг аккуратно положил девушку и поманил Тихона.
-Едрёна вошь, даже не знаешь, что лучше: убиться, прыгнув с такой высоты, быть растерзанным этими животными, или обделаться и умереть от страха, - ворох мыслей лихорадочно пронёсся в сознании Тихона. Ноги нешуточно дрожали. Тут он услышал, как отчаянно скрипнули петли ворот, и животный рёв заставил Тихона похолодеть. То был боевой клич Галео, в последний раз защищавшего своего короля. Тихон больше ничего не слышал: он инстинктивно ухватился за остатки оконной рамы и, не глядя, спрыгнул.
Ему показалось, что он летел целую вечность, прежде чем он приземлился на что-то мягкое.
-Очнись, нам нужно уходить, - земля под Тихоном перевернулась, он почувствовал твердь под ногами, и чуть не упал, когда Дронг поставил его на гальку.
-Быстрее, - донеслось до Тихона.
Дронг взял безмолвную девушку на руки и побежал вдоль берега. Тихон, всё ещё не отошедши от шока, повиновался и потрусил следом. Теперь, в более ярком освещении, он видел, что платье девушки было старомодным, каких давно не носили, а коса выглядела несколько неопрятно. Было видно, что сама за собой она давно не следила. Дронг остановился у речного порога.
-Надо переходить вброд, - сказал Дронг.
Тихон остановился перед бурным потоком. До противоположного берега добрых пятьдесят шагов. Позади доносился нечленораздельный шум и гам. Похоже, доблестные воины разошлись и мародёрствовали во дворце, возможно даже, искали принцессу.
-Далеко мы вдоль реки не уйдём. Вверх по течению – горы, ниже – армия Вельзувио. Надо переходить, - заключил Дронг.
-Зачем ты мне это говоришь? – спросил Тихон.
-Чтобы ты понял: если тебя не унесёт течением, ты либо сорвёшься на скалах, либо закончишь дни в одиночной камере, или же тебя просто убьют, - мерно ответил Дронг.
Пока Тихон обдумывал его слова, Дронг первым вошёл в воду. Свежая, почти ледяная вода благотворно на него подействовала, омыв раны. Через несколько шагов он был уже по пояс в воде. Тихон стоял в нерешительности. Только когда Дронг дошёл до середины, Тихон сорвался и пошёл за ним. От холодного течения у него чуть не отнялись ноги.
-Стар я уже для таких выкрутасов! – крякнул он, снимая намокшие лапти.
Он не успел дойти до середины, как увидел, что Дронг уже добрался до берега, положил девушку наземь и направился обратно. Его одежду изрядно потрепало, и теперь его рубашка свисала нищенскими обрезками. Он понимал, что Тихону тяжело, в силу возраста, поэтому без единого слова взял его на руки и перенёс на тот берег. В самом глубоком месте вода доходила ему до груди, но он рассекал волны, как нож масло.
Они чувствовали, что время поджимает. Дронг взял быстрый шаг, чтобы скорее дойти до спасительной линии леса, маячившей вдалеке, на небольшом возвышении. Тихон хоть и старался не отставать, всё равно заставлял Дронга сбавлять темп. Когда они почти подошли к небольшому холму, позади раздался клич боевого рога, от которого Тихон вздрогнул.
-Они заняли город, - пояснил Дронг. – Скоро доложат Вельзувио, что девчонки там нет, и тогда они отправятся на поиски. Нам нужно удалиться как можно глубже в лес.
Тихон неотступно шёл за Дронгом через вечернюю мглу густого леса. Пару раз он оступился, поцарапал щеку и порвал штанину, зацепившуюся за куст крыжовника. День стремительно клонился к вечеру, а вечер – к ночи. Вскоре Тихон видел только спину Дронга перед собой. Ветви деревянных исполинов были настолько густыми, что ущербная Луна никак не могла проникнуть сквозь них.
У Тихона голова пошла кругом, ноги заплетались от перенапряжения. Вдруг он упёрся в спину Дронга.
-Остановимся здесь, - сказал Дронг.
Они оказались на небольшой прогалине. Дронг бережно уложил девушку около поваленной некогда берёзы. Пока Дронг собирал хворост, Тихон прошёлся вокруг прогалины, даже собрал немного ягод, кои и составили их скудный ужин.
-Костёр разводить опасно, - сказал Дронг, вертя палкой, воткнутой в уложенный хворост, между ладонями. Он раздул пламя, и сразу же его потушил, оставив лишь угли, около которых можно было бы согреться.
Девушке устроили импровизированную лежанку из сухих листьев, Тихон пристроился неподалёку.
-Отдохни немного, Дронг, - сказал Тихон, усиленно выпучивая глаза, будто это поможет лучше разглядеть очертания собеседника в сгущающейся тьме.
-Спи, выдвигаться будем рано, - ответил Дронг.
Тихон не стал возражать, и уже через пару минут в ночной тишине Дронгу слышалось лишь похрапывание Тихона и мерное дыхание девушки-принцессы.
Дронг присел около потухшего кострища, таким образом, чтобы его спутники были в области взора. Его тело ныло от полученных ранений и нагрузок, но огромным усилием воли он не обращал на это внимания. Если он позволит себе отдохнуть, то утром уже не встанет, нужно довести дело до конца. Добраться до ближайшего селения, пока не отправили больше поисковых отрядов за ними, переждать там некоторое время, запастись провизией. Но девчонка… её-то куда деть?! Не будешь же с ней таскаться, как с кулем, пойдут ненужные вопросы, подозрения, и если они дойдут до ушей Вельзувио…
Дронгу вдруг стало нестерпимо холодно. Лунный серп проделал немаленький путь за то время, что Дронг был погружён в свои мысли. По тёмному ночному небу то и дело проплывали бесформенные облака, заслонявшие собой прекрасные созвездия, и как они заслоняли собой свет, так ситуация, в которую загнал себя Дронг, не давала ему возможности увидеть возможность её решения. Ему очень не хотелось себе признаваться, но он понятия не имел, что дальше делать. Он потрогал мешочек с цветком. Быть может, Гера подскажет. А может, это всего лишь плод его больного воображения, как и того несчастного старца…
В это время до его слуха донёсся шорох опавшей листвы. В обычное время он не придал бы этому значения, но шорох этот приближался, и по мере приближения становился всё громче. Не для слуха обычного странника, но для опытного охотника.
Дронг не спеша поднялся. Кругом к нему приближались пятеро огней. Он осторожно толкнул Тихона, и на его немой спросонья вопрос молча показал на приближающиеся огни.
-Будь рядом с девчонкой, защищай её, - прошептал он. – И вот, - он снял с себя мешочек с цветком, - сохрани его.
Тихон кивнул, подтянул рукава и встал около принцессы.
На прогалину вышли пятеро мужчин в лёгких доспехах с эмблемой короля Вельзувио. На всех были лёгкие кирасы, шлемы с опущенным забралом, факелы в одной руке и короткие мечи – в другой; за спиной поблёскивал наконечник арбалета. Обуты они были в жёсткие кожаные сапоги.
-Эгей, вот вы и нашлись, попрыгунчики! – крикнул один из них. - Тимир, отправься доложить об этом, - с этими словами солдат, державшийся позади всех, отступил и скрылся за деревьями.
Оставшиеся четверо стали медленно приближаться, лезвия их мечей угрожающе покачивались в такт шагам, выглянувший из-за облаков месяц отразился в них ярким светом.
В неверном свете факелов Дронг выглядел устрашающе: всклокоченные космы, запёкшаяся кровь, разорванная одежда, кровавые подтёки на одежде. От всплеска адреналина вены на висках и на предплечьях часто пульсировали.
Тихону казалось, что всё происходящее – его кошмар. Солдат справа занёс меч и рубанул с плеча, Дронг перекатился и ударом ноги сбил его с ног. В этот момент второй в несколько шагов приблизился у Тихону и готовился нанести колющий удар, Тихон был слишком медленным чтобы успеть увернуться, у Дронга не оставалось выбора. Ударом ноги он выбил меч из рук второго солдата, но тут же его спину пронзила огненная боль. Первый солдат, увидев незащищенную спину Дронга, метнул кинжал, припрятанный на голени. Не обращая внимания на боль, Дронг увернулся от удара второго солдата, повалил наземь и разбил его голову о камень. Жар в спине стал быстро переходить в онемение нижней половины туловища, Дронг чувствовал как теряет равновесие, еще немного, и от потери крови он станет терять сознание. Надо закончить быстро. Поваленный солдат уже успел подняться и подобрать свой меч. Они с Дронгом пошли кругом кострища, солдат уже не ухмылялся, в глазах кипела злоба и желание отомстить за убитого товарища. Он первый не справился с нервами и рванулся вперед, и сразу же кинжал Дронга проткнул ему живот.
Для Тихона произошедшее, казалось, промелькнуло, как вспышка света, для Дронга же время тянулось невыносимо медленно. Как он и предчувствовал, ноги отказывались слушаться. Тихон помог ему опуститься около берёзы.
-Они отправили одного за подкреплением… - язык тоже не слушался Дронга, в глазах темнело и лицо Тихона расплывалось, отчего его искривленные в плаче губы превращались в улыбку. – Унеси её отсюда…
-Но как же… - голос Тихона дрожал.
-Пока что я еще могу говорить, я дам тебе время… а теперь иди.
Тихон повернулся было к девушке, но обомлел.
-Дронг.. её нет.
-Что?! – тело, голову Дронга вновь пронзила невыносимая боль. – Где цветок?!
-Когда пришли они, - он указал на солдат, - я обронил его.
Вдалеке раздался звук рожка, клацанье железа, грубые окрики.
-Беги!!
Никогда в своей жизни Тихон так не бегал. Слёзы вперемежку с потом затуманили глаза, позади он слышал нечеловеческий рёв и звон металла. Он бежал до тех пор, пока дыхание не сперло от агонизирующей боли в лёгких и он не упал в листву. Он не знал сколько времени так пролежал. Последние несколько дней смешались для него в тугой запутанный клубок. Ему очень хотелось бы проснуться, оказаться дома, подивиться, какой необычный сон ему приснился, да пойти на рынок купить яблок для пирога. Да, младшенький, Зелот, очень любит яблочный пирог, надо его побаловать.
Но он проснулся посреди глухого леса. Капельки росы пристали к грязным, спутанным волосам, медленно стекали и опадали в листву. Тело ныло от перенапражения, сердце сжалось от воспоминаний прошедшей ночи. Ему было невыразимо жалко Дронга, на глаза вновь навернулись слёзы и он бесшумно заплакал, прикрывшись ладонью. Наконец, он встал, отряхнулся и направился невидящими глазами вперёд.

-Эгей, Оглы, как жизнь, как дети?
-Несносные как всегда, Марондрик! Я вижу, у тебя негусто с посетителями?
-Да, в последнее время как-то не ладится, будь оно всё проклято, - устало кивнул трактирщик.
-Надо же было Вельзувио жениться на этой дамочке, а? – невесело ухмыльнулся Оглы, вытирая капли пива с жилетки. – То-то он поплатился за грешки, скоренько свела она его в могилу.  Зря ты пропустил похороны, там раздавали хлеб, мясо и вино, чтобы все могли почтить его память.
-Не нужно мне её подачек, город пустеет, все переезжают в новую столицу, Авватум, а я куда?
-Будет тебе, Марондрик, попробуй наняться в качестве снабженца, какая разница, продавать пиво здесь, или продавать пиво армии.
-Ноги моей там не будет, сына только месяц назад отправили служить, единственного сына! – он погрозил пальцем потолку. – И для чего?!
-Ну на юге неспокойно нынче, - Оглы погладил бородку, отхлебнул из кружки. – Слышал, а? Некоторые южные провинции сомневаются в праве Элианны занимать трон…
-Эй, ты уже уходишь? – крикнул Марондрик поднявшемуся из-за стола человеку.
-Да, спасибо за еду, Марондрик, жди через неделю, когда вновь повезу дрова.
-Да не за что, заглядывай, как будешь мимо проезжать, Тихон! – Марондрик махнул ему рукой на прощание и продолжил разговор.
На улице Тихон подошёл к повозке, пригладил гриву коня.
-Будет дождь, - сказал он самому себе, глядя на пасмурное, неуютное небо.