След на земле. Кн. 1, ч. 1, гл. 6 Противостояние

Глава 6  Противостояние.
1
    Первого марта 1930 года уполномоченный райкома партии Титов доложил своему начальству, а именно Первому секретарю райкома партии Коршунову о стопроцентном охвате коллективизацией жителей деревни Красавские Дворики. Коршунов похвалил его, но из деревни не отозвал, а обязал помочь молодому колхозу провести весеннюю посевную компанию в сжатые сроки.
    Похвала окрылила молодца, которого ещё недавно начальник НКВД Карташов грозил привлечь к ответственности из-за методов его работы, и он бодро отчеканил: «Исполню всё, что прикажет партия, товарищ Первый. Буду стараться!» И тут же включился в работу.
Уточнил у новоиспечённого председателя колхоза поставленную задачу по посеву яровых, наличие лошадей и другой тягловой силы, наличием семян и сельхозинвентаря для обработки земли. Вместе с председателем и колхозным активом обошли хозяйственные дворы и постройки и заново сверили полученные цифры. Что ж, имеемое количество вполне позволяло выполнить поставленную задачу, а вот качество весьма озадачило. Особенно сельхозтехники и инвентаря. Всё, что изъяли у раскулаченных и забрали у единоличников, было свезено в хозяйственный двор выселенных Сидоркиных и свалено в одну кучу. Многие механизмы были повреждены и неисправны. Поэтому Титов вызвал к этой свалке деревенского кузнеца, а ныне колхозника Акима Букина возглавившего бригаду механизаторов, и довел до него задание в месячный срок привести всю технику в исправное состояние. Бригадиру полеводческой бригады Фролу Жижину к этому же сроку подготовить семенной фонд, то бишь, очистить и потравить семена. Себя же обязал взять выполнение этих задач под неусыпный контроль.
    Все сдвинулось с места и стало работать по намеченному плану. Но возник вопрос: как колхозникам будут платить за выполненные работы? Денег в колхозе нет. Получается, что натурой за трудодни. То есть работать в долг с подсчетом трудодней. Тогда встал вопрос о расценках. Если за каждые восемь часов работы колхознику учитывать трудодень, то час работы будет стоить одну восьмую трудодня. Так сначала и порешили на колхозном собрании, которые стали проводится, чуть ли не через день. Но вскоре убедились, что такая форма оплаты колхозников стимулирует не к труду, а к симуляции. Колхозники отбывали время на работе, ничуть не напрягаясь. Некоторые и вовсе без присмотра ничего не делали, а играли в карты и домино, затягивая перекуры.
    Титов, до которого доходили слухи о бестолковой работе крестьян, понял, что такая форма оплаты труда не годится. Нужно вводить сдельную оплату. Но для этого нужно хронометрировать все процессы колхозной работы. А кто может проделать такой объем? Самому ему везде не успеть, его помощники из числа активистов люди безграмотные и сроки поджимают. Выписать такого человека из области или района, который знал бы сельское дело как свои пять пальцев, тоже вряд ли возможно.  Уполномоченный позвонил в райком в надежде, что руководство поможет в решении этого вопроса. Он подробно изложил ситуацию самому Коршунову. Тот отправил его за решением в райисполком - там наверно такие расценки имеются. Но и там ему ответили отказом. Не было нигде ничего подобного. Но задумка Титова была одобрена, и Коршунов вновь поручил такие расценки создать и опробовать на месте. Титов был расстроен. Ему нужен грамотный специалист.   
    Он собрал правление колхоза, в состав которого вошел председатель колхоза Обухов Кондратий, его заместитель - бывший председатель сельсовета Васяев Василий, бригадиры Букин Аким, Жижин Фрол, Комарь Степан, Желанков Иван, Знышко Савелий и активисты Салай, Акимочкин, Тимонечка.  Поставленный вопрос выработать расценки сдельного труда привёл всех в явное замешательство. Никто не представлял ни объёма этой работы, ни её содержания.
    Председатель колхоза Кондратий Обухов высказал предположение, что, пожалуй, Семен Никишин и Матвей Буканов смогли бы с этим справиться. Они мужики грамотные, въедливые, работящие.
    - Давайте привлечём их. Они теперь колхозники. Должны радеть за общее дело, - агитировал он правленцев. Но те неодобрительно загудели. Пожалуй, только кузнец Аким вёл себя сдержано. Другие же чуть не хором запротестовали. Многие недолюбливали своенравный и твёрдый характер Никишина, который всегда гнул свою линию, а для некоторых еще свежи были в памяти события, когда сын Никишина стрелял в них, и этот факт был аргументом более веским.
    - Они нам такие нормы накрутят, что потом не выкрутиться, - высказался Фрол, - Того и гляди, так повернут, что колхоз будет вечным должником.  Да и Буканов, заодно с Сёмкой, тот же фрукт, только зеленее.
    Титов и сам был решительно против кандидатуры Никишина. Между ними возникла взаимная ненависть ещё, тогда когда он уговаривал этого упрямого тихоню вступить в колхоз,  когда он применил конфискацию зерна и скота  и использовал арест его сына, как последний аргумент давления. Немало неприятных минут он пережил,  когда начальник НКВД за эти события грозился посадить его. Спасибо Первому секретарю парткома, что взял его под свою защиту. После этого он прижал Никишина крепко.  Пообещал, что не станет преследовать сынка если он вступит в колхоз, а если нет тогда из - под земли мальчишку достанет и тот уже не сбежит, а коли побежит, то он Титов пристрелит пацана  без сожеленья. Он видел, как напряглись скулы Никишина, но план сработал, тот написал заявление о добровольном вступлении в ряды колхозников. К удивлению Титова, после этого, те крестьяне, что ещё упирались, а это почти половина семей деревни пришли записываться в колхоз. Ну и самый последний случай, после чего  чаша взаимной вражды наполнилась доверху, произошёл недавно,  когда Семён Никишин после вступления в колхоз пришёл просить его Титова вернуть ему бурёнку.
    Он тогда с новым председателем колхоза решал задачу составления расценок, когда в правление пожаловал Никишин.
    - Когда мне вернёте бурёнку? Я ведь теперь колхозник. Детям молоко нужно, они без него не могут, - ломая в руках шапку и отворачивая взгляд, спросил Семён.
    - Никакой твоей бурёнки у нас нет. Твою корову ещё тогда, в январе отправили на скотобойню, - взбесился Титов, поддержанный Первым секретарём райкома партии, он почувствовал свою возросшую власть и правоту. – Сам виноват, что семья осталась без коровы и без молока. Нечего было дурочка ломать, когда предлагали добровольно вступить в колхоз. А теперь поздно. Поезд ушёл – платформа опустела.
    Никишин тогда не проронил ни слова, но его взгляд заставил Титова поёжиться. Так смотрят только ненавистные враги. Он повернулся и ушел, затаив обиду не только на уполномоченного райкома, но и на новоиспечённого председателя колхоза, за которого голосовал.
    После его ухода Кондратий, чувствуя неловкость, предложил Титову пересмотреть своё решение и выделить Семёну корову, пусть не его, но хотя бы из тех, что были конфискованы у раскулаченных. «Он же колхозник и в семье у него детишки малые. Да и работник он лучший в деревне, вполне может справиться с составлением расценок».
    Но Титов был неумолим.
    -Нет, и ещё раз нет, - никак не успокаивался возбуждённый уполномоченный, - По его морде видно, что он не наш и никогда нашим не будет. От него можно ждать только вреда. Он так нам насчитает, такую кашу заварит, что потом не расхлебаем.
    - Ну, смотрите, вам виднее, - вздохнул Обухов. Он чувствовал, что эта неприязнь ещё даст свои плоды.
2
    В самый разгар подготовительных к посеву работ в кабинет правления, где шло очередное заседание актива с отчётами о выполнении, а больше о невыполнении, вошли несколько мужиков.
    - Слушаю вас? – сказал Титов, подозрительно разглядывая каждого.
    - Мы к вам вот по какому делу, - выступил вперёд Матвей Буканов. Вы нам тут, целый месяц долдонили, что мы должны вступить в колхоз, стращали, грозились из деревни выслать, да объявить врагами Советской власти. Оказывается вы нам всё врали, «господин хороший». В газете «Правда» вышла статья самого товарища Сталина, которая называется «головокружение от успехов». Так вот в ней сказано, что колхоз – дело добровольное. Кто не хочет в колхоз, того заставлять не имеют права. А, посему, считать наши заявления о вступлении недействительными.
    - Мы больше не колхозники, - загалдели мужики. – Не желаем жить в колхозе. Хотим обратно. Хотим работать самостоятельно.
    Разноголосье мужиков набирало силу. Уполномоченный райкома партии Титов, чья голова была занята проблемами посевной, никак не ожидал такого поворота событий. Он растерялся и не знал, что сказать. Во-первых, он давно не читал газеты «Правда» и не мог знать о статье товарища Сталина, о которой говорил Буканов. Во-вторых, он ежедневно имел связь с райкомом и никто ему на этот счет не обмолвился. Может быть нет никакой статьи, а эти подкулачники всё выдумали. Кто-то их надоумил, чтобы сорвать посевную.
    Начав рассуждать, он постепенно приходил в себя. «Если такая статья появилась, то как о ней узнала эта гопота?  Газету «Правда» в деревню ветром занесло, что ли? Даже, если предположить, что такая статья появилась, она же не может быть направлена против колхозов, против Постановления партии и советского правительства? Что-то тут не так.
    - Ну-ка, уходите отсюда, кулацкие прихвостни, - ледяным голосом проговорил он. – Пошли вон, пока я добрый. А иначе…
    Мужики всей гурьбой попятились к двери, с опаской наблюдая, как рука разозленного уполномоченного потянулась к кобуре с наганом. Они уже знали вспыльчивый и вредный характер представителя райкома партии. «Повернёт всё так, будто это мы на него напали. И ему опять всё сойдёт с рук».
    Вся группа мужиков высыпала на улицу и направилась к дому Матвея. К недовольным  присоединились ещё несколько мужиков. Они собрались в пустом сарае, где ещё недавно хранилась сельскохозяйственная техника и инвентарь, изъятая на нужды коллективного хозяйства. Мужиков было семнадцать человек.
    - Что будем дальше делать, мужики? – зычным голосом заговорил Матвей. - Теперь вы видите, власть на верхах говорит одно, а наши «прощелыги»  диктуют нам другое. Наверху говорят, что колхозы – дело добровольное, а тут, в низах, нас объявляют врагами народа и «кулацкими прихвостнями».  Давайте думать, как быть дальше.
    - А что, тут думать? – раздухарился Гришка Царь. – По-моему, и думать нечего. Этот уполномоченный Титов и есть наш враг. Это он всё нам врёт, а районное начальство его покрывает. Все они там, в районе одним миром мазаны. Поэтому считаю, что Титова надо убить. И посмотрим тогда, что районное начальство делать будет. Пойдут против народа, тогда и их убьём.
    Несколько мужиков одобрительно загудели, особенно из молодых.
    - А я лично против того, чтобы убивать уполномоченного, - заявил Устин. - Не думаю, что районные власти, в том числе и наш Титов, творили отсебятину. Они все выполняют указания сверху. А статья в газете и появилась для того, чтобы, если народ взбунтуется, то виноваты, мол, местные власти, мол, неправильно поняли установку сверху. Дескать мы хорошие о народе думаем, а перегибают ваши, местные.
    И предположение Устина тоже поддержали.
    - Вполне похоже на правду, - согласился Матвей, - и что же ты предлагаешь?
    - Послать ходоков в Москву, к самому товарищу Сталину. И тогда будет видно: кто есть кто.
    - А ты как думаешь, Семён? - Матвей посмотрел на своего кума Никишина. – Помнится ты и сам предлагал такой вариант.
    - С горяча предлагал, не подумав. А нам горячку сейчас пороть не надо, - заговорил Семён.  – Я не согласен ни с Гришкой, ни с Устином. Если мы будем действовать, как советует Гришка и убьём уполномоченного, то у власти будет повод послать сюда милицию или солдат и перестрелять нас, как собак. И вообще всех недовольных арестуют и вышлют. А этого допустить нельзя. Нельзя, чтобы из-за одного недоделанного болвана пострадало большинство. А пострадают-то семьи, бабы и детишки. 
    Семен говорил неторопливо, обдумывая свои слова.
    - Если поступим, как предлагает Устин, то…, - он оглядел сельчан, - Предположим, ходоков будет двое-трое. Одному в такой путь пускаться опасно, да одному и веры мало.
Прорвутся они к товарищу Сталину. Поведают наши сомнения, кто прав, кто виноват. А Сталин спросит: «А вы с этим вопросом обращались к своему районному начальству? Что вам сказали в райкоме партии? Ах, вы не были в райкоме? Тогда сходите туда и решите свои вопросы в райкоме. Если вас решение районного начальства не устроит, обратитесь в обком парии, а если и там ваши вопросы не решат, тогда приезжайте сюда и скажите мне: кто, и на каком участке, делает не правильно.» Вот поэтому, я считаю, что прежде нам нужно обратиться в свои районные организации: в райком партии и исполком райсовета.   
    На этот раз дружного одобрения не последовало. Все обдумывали сказанное и мысленно согласились.
    - Я, лично считаю, что Семён прав, - подал голос Матвей, разряжая тишину. – Завтра нужно всей гурьбой ехать в райцентр. Будем сначала там правду искать.
    - Не поедем, а пойдём, - поправил его Устин, - Никогда теперь для своих личных нужд, в колхозе подводу не выпросишь.
    - Ну, значит, пойдём. Мы к ходьбе привычные.

3
    Гришка Царев, по прозвищу Царь, сорока лет от роду, был похож на подростка, лет двенадцати. Он был смелым и решительным. При его росте и комплекции он обладал удивительной силой и ловкостью. Любил подраться, и был участником всех драчливых баталий на праздничных и ярмарочных гулянках.  Когда случилась революция он рванул в Саратов, где хотел вступить в ряды Красной Армии, но куда его не взяли, признав негодным, что подвигло его стать участником банды анархистов и воевать против всех, за что был арестован и едва не расстрелян. Отсидев тройку лет, он был амнистирован и в 1926 году вернулся в родную деревню уже с женой, которая родила ему дочку. Так Царь стал семейным человеком, вполне сноровистым  и удачливым в хозяйстве. Дисциплину он не терпел и поэтому колхоз отвергал принципиально.
    Он первым вызвался проверить реакцию районных властей на выход из колхоза. Но принят был Первым секретарём райкома партии не сразу. То у него было какое-то срочное совещание, то подготовка к докладу. Разрешил пустить к нему Гришку только спустя два часа. Он был вежлив, предложил сесть и разрешил курить, хотя был озадачен внешним видом Царя. Пацан- пацаном. Вся ситуация выглядела несерьёзно и даже комично.
    - Слушаю вас Григорий Герасимович, - снисходительно вежливо обратился к нему Коршунов.
    Гришка не тушевался и выложил Первому претензию к уполномоченному Титову за то, что тот обманом и угрозами выселения вовлёк его неграмотного крестьянина в колхоз.
    - А вот теперь, когда в газете «Правда» вышла статья товарища Сталина, где говорится, что колхоз – дело добровольное, прошу вас приказать вашему Титову отпустить меня из колхоза и вернуть мне моё имущество обратно.
    Коршунов принялся убеждать Гришку не выходить из колхоза, суля ему преимущества колхозной системы в будущем. Но Царь твёрдо стоял на своём. Тогда Коршунов попытался выведать у Гришки, кто подсказал ему так поступить, не мог же он неграмотный сам до этого додуматься?
    - Сам, товарищ секретарь, - смело глядя в глаза Коршунова,  ответил Царь. – Да здесь и думать нечего! Колхоз дело тёмное. В колхозе за обещания никто работать не будет. А коли так, то и жрать будет нечего.
    - За какие обещания? – заинтересовался Коршунов.
    - За те, когда расплачиваться за работу будут потом, когда год кончится.
    Коршунов пристально смотрел на посетителя, уверенный в том, что этого недалёкого человека явно настроил кто-то против колхоза, но выведать этого подстрекателя ему не удавалось.
    - Ладно, -с казал он, не желая больше «толочь воду в ступе», - Я дам указание Титову, чтобы он вернул тебе из колхоза имущество. У тебя всё?
    - Всё! – окрылённый надеждой вернуться к привычной жизни, ответил Гришка. – Могу идти?
    - Идите!
    Он возвращался домой в приподнятом настроении. Семен оказался прав. Не нужно было никого убивать, а просто прийти к районному начальству и решить вопрос. И Москва не потребовалась. Но скоро он понял, что рано радовался. Титов вернул Гришке лошадь, инвентарь, семена, но земельный надел вернуть отказался.
    - Не можем же мы пахать колхозную землю, объезжая твой лоскут. Нарежем тебе землю в другом месте. – сказал Титов ехидно улыбаясь.
    Гришка согласился. Но улыбочка уполномоченного заставила его задуматься, где тут подвох. «Если, не дай Бог, землю нарежут на солонцах, - подумал он, - то жить станет хуже, чем в колхозе. Там-то ничего не вырастишь».
    Та же участь постигла и других мужиков, собравшихся выйти из колхоза. И Матвей, и Устин обив порог районного начальства, получили согласие на выход из колхоза, но и получили обещание, что земля будет выделена в стороне от колхозного поля. Как скоро стало известно, на солонцах.
    Повздыхав и поохав, все пожелавшие выйти из колхоза, приуныли. Чем иметь землю на солонцах, лучше её совсем не иметь. Решили из колхоза пока не выходить. Были уверены, что колхозы в стране долго не протянут. Через год, два, максимум через три они развалятся сами собой.
    А между тем приближалась весна. Всё ярче светило солнце, длиннее становился день. Снег таял на глазах и на улице стали появляться лужи.
    Титов теперь почти не выходил из кузницы. Председатель колхоза контролировал подготовку семян.
    Когда поля почти освободились от снега, вдруг хватились, что для работающих на дальнем поле хорошо бы организовать общественное питание и не тратить время на поездку колхозников для обеда в деревню. Срочно стали искать стряпуху и необходимый инвентарь для полевой кухни. 
    Стряпуху нашли быстро. Варить полевую кашу колхозникам согласился бывший полковой повар Тит Купцов. А вот с инвентарём было сложнее. На очередном заседании правления было решено снабдить заместителя председателя колхоза Костьку Акимочкина деньгами и отправить его в райцентр за покупкой инвентаря. Кто-то предложил поручить это самому Титу, но доверить общественные деньги не члену правления побоялись. Мало ли что? Другому помощнику председателя по хозяйственным вопросам Тимонечке дали задание заготовить дрова для этих нужд и доставить к дальнему полю.
    Через неделю правленцы собрались снова, чтобы подвести итоги. Так же слушали, как было выполнено решение предыдущего заседания. Первым, с чувством гордости важно рапортовал Тимонечка, что дрова для полевого стана заготовлены. Он разобрал рубленный дом выселенного кулака Сивцова и распилил брёвна на дрова. За ним отчитывался Костька, который привёз только часть из необходимого инвентаря. С виноватым выражением лица он пожаловался, что половину денег у него украли в городском трамвае, хотя на самом деле пропил. Ему, конечно же, никто не поверил, зная его склонность к спиртному, но от этого инвентаря в колхозе не прибавилось.  Еще «лучше» отличился Желанков, которому поручалось привезти муку и крупы для приготовления пищи. Вместо восьми мешков муки он привез половину, а из дести мешков круп не довез трёх мешков пшена. Возмущению Титова не было предела. Он выразил недовольство таким поведением правленцев и даже хотел их строго наказать, но сдержался. Больше как на них, с кем начинал колхозную компанию и праздновал свою победу, он положиться не мог. Они его сподвижники и потерять их он пока не хотел.
    - Завтра будем проверять готовность выезда в поле, - перевёл разговор на другую тему Титов, - и тогда увидим, чего нам ещё не хватает, чтобы провести посевную яровых.
    - В такую распутицу? – удивился председатель, - да мы же утонем в грязи.
    - Мы из деревни выезжать не будем. И потом…, - он обвёл взглядом правленцев, - это не моя прихоть. Это указание райкома партии.  Это должен быть торжественный момент.

    Репетиция торжественного выезда в поле проводилась в обстановке максимально приближенной к той, которая должна произойти в скором времени. Райком партии настаивал на том, что это будет один день и час для всех колхозов. Поэтому готовность всех сил и средств должна быть стопроцентной.  В настоящий момент в этом мероприятии было задействовано тридцать четыре подводы, двадцать две их которых были загружены сельхозинвентарём и техникой, одиннадцать семенами и последняя - продуктами и инвентарём полевой столовой.  Над первой телегой, груженой боронами, был прикреплён транспарант: «Досрочно проведём сев яровых культур». Рядом с возницей сидел Костька Акимочкин и держал в руках красный флаг. Сбоку примостился гармонист Филька Коркин и непрерывно, как велел ему Титов играл марш «Прощание славянки». Обоз тронулся с колхозного двора ровно в двенадцать часов дня по сигналу председателя. На него, как водится, вышли поглазеть зеваки, среди которых было большинство женщин и детей.
    Обоз обогнул деревню и через два часа вернулся на хоздвор.
    - Ну, как ваше мнение? –обратился Титов к председателю колхоза и стоявшим рядом с ним бригадирам Букину и Жижину, - справимся с посевной в установленные сроки?
    Кондратий глянул на бригадиров, дернул плечами и не очень уверенно ответил согласием.
    - А, я вот, не уверен. По-моему мы не готовы. – голос Титова посуровел. Он столько времени и нервов вложил в эту подготовку и был разочарован. – Мы всё своё внимание сосредоточили на технике и семенном фонде, но упустили из внимания готовность скота. Мы забыли о тягловой силе. Смотрите, лошади сделали круг в объезд деревни по дороге, и вон уже еле плетутся. На пашне их на сколько хватит? Они же там попадают в борозды. Ладно, я, далёкий от сельской жизни человек не подумал об этом, но вы то все от земли. Нужно срочно исправить наше упущение. За оставшиеся до начала посевной дни нужно подкормить скотину.
    Пристыженные словами уполномоченного райкома партии председатель колхоза и его
Помощники развели руками и потупили взоры.
    - Распорядитесь удвоить, а может, и утроить порции овса для рабочих лошадей.
    - Но у нас его нет, - сказал Кондратий. – Когда мы забирали лошадей у вступивших в колхозы, следовало бы забирать и овёс. А мы этого не сделали. Тогда посчитали, что хватит овса, реквизированного у раскулаченных, а его уже маловато. Во всяком случае на увеличение порций не хватит. Иначе не хватит на полевые работы.
    - И какой же выход из положения вы предлагаете? – Титов начинал нервничать.
    - А какой выход здесь придумаешь, если в сусеках нет овса? – высказался Васяев, отвечающий за учет и бухгалтерию колхоза.
    - Есть выход, - вмешался Костька Акимочкин. – Нужно мобилизовать комсомольцев, обойти деревню и выгрести из сусеков весь овёс, который найдут.
    - Если других предложений нет, так и поступим! – после непродолжительной паузы заключил Титов.
    К вечеру этого же дня в колхозе были созданы две комсомольско-молодёжные бригады по семь человек для выгребания овса из сусеков колхозников. Но овса нагребли полтора мешка со всего колхоза. Как и предполагал председатель колхозники потратили его на мелкую скотину, да на птицу. Решили молоть рожь и добавляя ржаную муку к сену, так подкармливать рабочих лошадей.
Но мука не овёс. Лошади поправлялись медленно.