Как важно быть серьезным

-  Что я особенно ценю в вобле, так эту ее органичную молчаливость. Попалась, так и все – лежи, помалкивай.
-   Они, вроде как, немые, - Петрович потряс рыбиной, стукнул ее пару раз  головой об край стола и прислушался.
-   Легче! Тебя бы так, - Серега был заядлым браконьером, защитником животных и гринписовцем-когда-позовут.
Рожденный в глухой деревне (единственный, кто мог на приеме врача-специалиста расслышать команду  «ПОЖАР», был дед Тихон, да и тот почему-то начинал по-детски радоваться и стремглав бежал к сельсовету «глазеть»)  Серега в возрасте пяти с небольшим был киднепингован цыганским табором. Прижился (ультиматум родители прочесть не смогли из-за большого количества орфографических ошибок) и научился любить братьев меньших в самом широком смысле этого слова. 

Старый, бугристый карп распихал сородичей и поднялся на поверхность. Он жадно глотал воздух. На глубине  маленького аквариуму было нестерпимо душно и воняло тухлой рыбой. Но и здесь к уже знакомым запахам примешивался смрад гниющих овощей и сомнительной говядины. Однако все ж таки удавалось поймать мимолетный сквознячок, догоняющий очередного посетителя муниципального рынка.

Вот рядом остановился протереть запотевшие очки мужчина неопределенного возраста  в старорежимной шляпе и пальто в елочку.
Из его хозяйственной сумке-нА-колесиках торчал заиндевевший хвост безбашенной трески и уснувшие кудри морковки.
-  Сразу видать, человек хороший. Интеллигент. Такой по живому потрошить не станет. Не то, что некоторые «гурманы». Эй, дядя, возьми-ка лучше меня. Я свой, районированный, - абориген кричал-надрывался, всячески стараясь привлечь внимание. Он даже несколько раз подпрыгнул и чихнул, окатив покупателей градом зеленоватых брызг.
Увы, без толку.  Единственным, но весьма ощутимым результатом, стал удар колотушкой от продавца- азербайджанца.
-  Сегодня не мой день, - решил карп и, смежив голые веки, погрузилась на дно.

-  Нет, серьезно, я видел в магазине, как они рот открывают, а сказать ничего не могут,  - Петрович разлепил рыбьи уста и поиграл ими, как на гармонии.
Занятие его увлекло. Он и не заметил, как собеседник исчез. Вобла покорно переносила логопедические упражнения, здраво рассудив, что день хотя и солнечный, но скоро будет дождь и ее все одно съедят.
-  Ничего удивительного – ты же не знаешь их языка, - Серега тем временем принес из холодильника запотевшее Жигулевское.
-  Не знаю. Никто не знает.
-  Неправда. Ты Пушкину доверяешь?
-  Алексан Сергеечу?
-  Да, да. Вспомни, что говорила золотая рыбка? Или вот еще: щука с Емелей беседу вела?
-  Вела. Пожалуй, ты прав. Многого мы еще не ведаем по темноте нашей.  Серости, - Петрович вздохнул и оторвал плавничок, - Была у меня одна, - учительница. Шибко грамотная. С дипломом. Но без титек. Намучился с ней – не приведи Господь. Прикинь: музеи, выставки, публичные библиотеки… Петрович, не торопясь, чертил воблиным носом замысловатые маршруты на пыльном столе. Выходило неровно, но убедительно.
-  Не тяни резину.
-  Короче, в итоге наш секс лишился непринужденности чата, зато стал более осмысленным, как по форме, так и по содержанию.

Карп дремал. Ему грезились ленивые дождевые черви, проворный мотыль, слегка подкисшая манная каша  и размокшая книга Леонида Павловича Сабанеева «Жизнь и ловля пресноводных рыб».

10.11.13