Другое время

Без утопий  люди жить не могут, просто на смену одним мечтаниям приходят другие. Это хорошо видно по такому репрезентативному для (анти)утопий жанру, как фантастическая литература. И – особенно в нашей стране. Если в 1960-80 гг. типичный персонаж советских фантастических романов, повестей и рассказов, садился в звездолет и летел покорять Вселенную; если же где-то попадалась разумная жизнь, то наш коммунар-прогрессор  со всей страстью и научной мощью помогал освободительным силам звездных аборигенов установить у себя более совершенное общественное устройство (читай: коммунизм). Нынче совсем не то: космическая фантастика если и пишется, то уже без прежней веры, но гораздо большей популярностью у (ещё) читающей публики пользуются такие жанровые направления как фэнтези или «альтернативная история», в которой наибольшим успехов пользуются истории о «попаданцах» в прошлое.  Типичный для последней разновидности фантастики герой,  какой-нибудь (не)выдающийся «Вася Пупкин» вольно и невольно оказывается в прошлом – или сам непосредственно или в сознании своего предка – и там начинает творить свои подвиги. Наш Вася помогает выиграть какую-нибудь  судьбоносную  войну или переиграть катастрофу 41-го года, становится наперсником ведущих государственных деятелей или просто оказывается в теле одного из них. Корректирует историю он так, чтобы не допустить иго, Цусиму, большевистский переворот, перестроечное предательство и т.д., и т.п.

Фантастиковедение поэтому, приобретает вполне реальную, прикладную актуальность. Связанную не столько с прошлым, сколько с настоящим. Определение этой отрасли дает Е.Харитонов: фантастоведение     -    наука, занимающаяся  фантастикой  (в  широком  понимании)  в  ее  прошлом, настоящем  и  частично  будущем,  характером  ее связей с остальной литературой, художественной культурой в целом и миром, охватывая не только литературный,  но  лингвистический,  искусствоведческий  и социально-философский аспекты» (Харитонов Е. Фантастиведение: кто есть кто. Биобиблиографический справочник. М. 2001) .  Из этих аспектов,  нас больше всего интересует последний, хотя и не только он.   
В фантастике, как и везде,   не всегда   границы  жанровых направлений четко соблюдаются. Скажем, в русле «криптоистории» работает известный харьковский фантаст Андрей Валентинов (Шмалько - См. его статью о криптоистории в фензине: Валентинов А. «Нечто о сущности "криптоистории", или Незабываемый 1938-й» // Анизотропное шоссе. - 1999. - № 7. - С. 21-26.) . Он написал оного романов такого рода; особенно привлекает этого автора период отечественной гражданской войны и 1920-30 гг.  Там, на известные события оказывают влияние неведомые и могущественные существа, однако и без них автор может отправить сознание героя в далекую историческую и географическую реальность.
Мы рассматриваем эти фантастико-альтернативные истории как разновидности (анти)утопий. «Утопии можно классифицировать прежде всего по типам дискурса, каждый из которых имеет свою основу: литературную, философскую, религиозную, научную, архитектурную, живописную и т. д. Критерий другого типа классификации - система координат, определяющая характер утопической рефлексии: утопии места и времени; утопии, стремящиеся изменить человека, сделать его идеальным (А. Маслов предложил называть их "эвпсихиями"), и т. д. Критерием может быть один из аспектов реальности, к которому утопист прививает свои идеи: утопии социального равенства, распределения материальных благ, искусства, техники, образования, знания, и т. д. Этот тип классификации, как и тот, что основывается на идеологических и культурных источниках утопий (утопии народные, административные, социалистические), близок предыдущему: можно продолжать изобретать термины типа "эвсофии", "эвтехнии" и т. д. Как бы ни было фрагментарно и специально изменение, воображаемое утопистом, предполагается, что оно воздействует на все человечество. Наиболее общие типологии - дихотомические: с одной стороны - "эвпсихии", которые больше интересуются не условиями жизни человека, а самим человеком, с другой - утопии преобразования внешнего мира в расчете на последующее преображение человека и расцвет человечества. Часто противопоставляют утопии статического типа утопиям динамического типа. Введенное Л. Мамфордом разграничение между утопиями "бегства" и "реконструкции" по сей день используется в тех случаях, когда необходимо выделить культурный код, лежащий в основе утопии. Так прометеевская утопия, энергичная, организованная, "безжалостно созидающая идеальный город", противопоставляется пелагической (по имени ересиарха Пелагия, противника Святого Августина), "мечтающей о золотом веке, в котором люди жили и умирали счастливыми, в единстве с космосом", и восходящей к архетипам Аркадии, Эдема до грехопадения, "идеальной гармонии творения". Все эти классификации подходят для разных уровней анализа» - так пишут   Геллер Л.,  Нике  М.  («Утопия в России» - СПб.: Гиперион, 2003. - 312 с. - (Переводчик: Игорь Булатовский С.6-7).

По поводу утопий в фантастике существуют различные мнения. К примеру, критик С.Сиротин выступил с довольно странной статей, где вовсю критикует отечественную фантастику (сводя  исток «русской фантастики» почему-то к Стругацким). Он рассматривает утопию и антиутопию, как одну из разновидностей концептуального кризиса фантастики, которая, дескать, служит лишь выражением реализма, морализаторства,  и не интересуется миром собственно фантастического [См.: Сиротин С. Русская фантастика: кризис концептуальности //«Октябрь», 2009, №8.  ]  . Однако,  вряд ли эти упреки полностью справедливы, в любой фантазии о прошлом или о будущем сквозит текущая реальность,  и выдумать полностью фантастический мир, того, что вообще люди не знают, просто невозможно. Опасно также и отрываться от «жизни» слишком далеко. К примеру, американские романы о времени после «технологической сингулярности» читаются с большим трудом, именно в силу того, что авторы тщатся придумать нечто такое-растакое, чего сегодня вообще нет. Естественно, им это не удается.

А вот в большинстве «альтернативок» реалии и проблемы, окружающие нас в текущей действительности, вполне узнаваемы. И поэтому, когда их авторы выдумывают, скажем, очередные подвиги для героя-попаданца, они, чаще всего, имеют в виду волшебное решение какого-то актуального сегодня комплекса проблем. Ну, почти как в литературе «социалистического реализма».
Вообще фантастических книг о дальних временах весьма много, но на наш взгляд, пишутся они больше просто для потехи, как лекарство от скуки. Например, очень популярным является так называемое историческое фэнтези, где попадание героев в прошлое сопрягается с использованием всякого рода магических артефактов – это уже другое жанровое направление. В поисках времен и мест для приключений авторы могут доходить и до каменного века («стоунпанк»), где либо герой попадает в реалии далекого прошлого, либо сам наш мир деградирует до диких и варварских времен. Что ж, такой возможности тоже нельзя совершенно исключить. «Словно в фантастическом триллере посткоммунистическую Россию выбросило в несколько различных точек в прошлом одновременно, она словно провалилась в Колодец Времен, в Черную Дыру Истории, и это-то прошлое и оказывается нашим будущим. Или наше будущее оказывается разбитым на куски прошлым» [  Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. О нынешней ситуации и проблемах изучения русской истории (на путях к россиеведению) //Русский исторический журнал. 1998.  №1. С. 44.]  . В самом деле, а кто может дать гарантию, что историческая инволюция Третьего Рима остановилась и падение в историческую пропасть задержится, скажем, на отметке «феодализм», а не приведет к практикам выживания в духе варварских эпох. И подобные сюжеты уже нередко проигрываются в фантастическом трэше.
Но вернемся к нашей серии, которая все же больше концентрируется на истории войн ХХ столетия, хотя там и совершаются экскурсы в более давние времена, а также из прошлого в будущее и настоящее.
 
Чтобы лучше представить,  о чем идет речь, особенно для тех, кто чурается подобного чтения,  приведем несколько   примеров фантастических историй про попаданцев. (Мы старались выбирать книги, написанные более-менее на приемлемом литературном уровне).
Вторая мировая и ВОВ
Стремление переиграть войну и избежать трагедий 41-го и 42-го года давно манило отечественных фантастов. Скажем, в романе Звягинцева «Одиссей покидает Итаку», благодаря совершенным корректировкам в прошлом, СССР встречает начало операции «Барбаросса» в полной готовности, и ход войны меняется уже 22 июня.

Нечто подобное мы видим и романах серии «Военно-историческая фантастика», в книгах Ю.Валина, Ю.Корчевского, С.Лапшина, А.Рыбакова, А.Конторовича и многих др.
Часто, на наш взгляд, фантастика просто является заменой исторического романа о войне. Герой оказывается в прошлом, а дальше воюет как все. Так новое поколение, представления которых о событиях Великой Отечественной, выглядят весьма превратными, «на собственной шкуре» пытаются понять всю тяжесть ратных трудов своих дедов и прадедов. Герои ходят в атаку, партизанят, летают на «Илах» и «Чайках», теряют боевых товарищей и пр. В российском кино такие сюжеты также освоены, вспомним, фильм «Мы из будущего». Такова же по замыслу, к примеру, незамысловатая альтернативка «Пилот штрафной эскадрильи»   и другие книги  Юрия Корчевского. У него нет никаких сверхзадач, «типа разгрома немецко-фашистских захватчиков малой кровью, могучим ударом». О войне рассказывается в обыденном, даже бытовом ключе. Возможно, скоро романы о войне  станут писаться как истории  перенос героя из будущего. Очевидцы-фронтовики ведь  практически ушли.  В «Заградотряде времени»   Юрия Корчевского "попаданец" хоронит своего деда, погибшего в танке (потом история продолжается в других книгах).   А переброс во времени, все туда же, в 41-й все продолжается и продолжается.  Видимо по-другому, в художественной форме многими молодыми "окопная правда" уже не воспринимается.
  В «Корректировщике истории»  Юрия Валина и других сериях альтернативщиков   группа из будущего всё пытаются "переиграть войну" и некоторые ее сражения, например, поражение под Харьковом? Кажется, зачем всё это, ведь победили же. Но, видно раны еще кровоточат в душе и последствия потерь делают победу как будто пирровой.   «Недо-победой»...

  Однако без той пирровой победы было бы  еще хуже. Особенно нам понравился серьезностью своего замысла и воплощением авторской концепции такой писатель  как Сергей Лапшин. В романе «Последний довод побежденных», после описания рейда и героической гибели разведгруппы из 1943 года, автор делает фантастическое допущение о мечтаниях всякого рода смердяковцев, про то, «как умная нация победила глупую». Германия выигрывает и устанавливает на территории бывшего СССР свой оккупационный режим. Население в рабстве, предатели живут относительно неплохо, ресурсы грабятся с немецкой педантичностью. Картина получается реально страшной; с ней сталкиваются «попаданцы» из постсоветской России, один из которых даже сочувствовал нацистским идеям. Им приходится вступать в сражение с торжествующим врагом. Роман имеет продолжение «Победить смертью храбрых». Наконец-то в серии военно-исторической фантастики стали появляться достойные вещи, а не просто «приколы», военно-технические реконструкции и описания ролевых игр.   Написано очень жёстко, с пониманием сути войны и цены Победы. Развенчивается «фашистский» и арийский» мифы.    Много есть про сегодняшний день и про нашу трусость. Главная идея – за свободу нужно бороться и умирать
К проблеме кощунственных сюжетов победы Рейха в войне, ставших в РФ неожиданно популярными, мы еще обратимся, а пока вернемся к рассматриваемой книжной серии.

  Чаще  ее составляющие имеют все же вид  ролевой или компьютерной игры или военно-исторической реконструкции.  Так,  роман  «Переиграть войну! В "котле" времени»   Артема Рыбакова  представляет своего рода пособие для любителей ролевых игр и исторических реконструкций, особенно тех, кто интересуется оружием, формой и т.д. времён Второй Мировой.  Там члены военно-исторического клуба переносятся в лето 41-го и демонстрируют красноармейцам, как надо правильно пользоваться оружием, способами маскировки и приемами диверсантов, для того, чтобы  сдержать натиск вермахта. При всей литературной примитивности подобных произведений  они появляются с завидной регулярностью. А в последние годы – это просто поток. «Ролевики», летчики, танкисты, десантники, спецназовцы и просто великовозрастные «раздолбаи» попадают в прошлое и «переигрывают» историю.   Повторим, что это очень интересный для анализа феномен. Характерно, что «переиграть» наши «хрононавигаторы» стремятся наиболее трагичные для нашей страны события, связанные с 1917-м и 1941-м годом. Представления авторов этих боевичков об истории носят порой самый причудливый характер (не на уровне, что носили и из чего стреляли, а про соответствующий эпохе Zeitgeist). Но исторические раны болят до сих пор даже у самых отъявленных разгильдяев, сохранивших патриотические чувства.   

  Другой автор, Александр Конторович (роман «Черная пехота». Штрафник из будущего» и другие книги со словом «черный» в названии) увлекается  описания боев, в которых участвует агент российских спецслужб, намеренно посланный в прошлое. Но скачки сюжета не идут на пользу повествованию. Вот наш герой борется с продажными ментами. А вот он уже наемник в Абхазии, сражается против грузинских захватчиков. Вот его сознание заброшено в тело штрафника из 42-го года, а потом спецоперация с элементами фантастики. Сотрудник «Альфы» одерживает одну победу за другой и сдерживает не только немцев, но и хроноагентов враждебной стороны.
Главным недостатком Конторовича, на наш взгляд, описание всемогущего Ведомства, у которого все под контролем – и даже прошлое уже не совсем само по себе. (Эти дурные надежды на Службу, у которой все схвачено – главное и недостоверное фантастическое допущение, гораздо более нереальное, нежели путешествия во времени.. Да нет ничего подобного, никакой Суперконторы: там, как и везде, бардак, коррупция, дурость и бюрократизм, что еще более усугубляется секретностью. Однако «надежды юношей питают». И вот уже  появляется серия «Фантастика ближнего боя», где действие уже происходит не в прошлом, а в ближайшем будущем, где в России победила «оранжевая революция», и «белоленточники» тут же сдали страну врагу. Спец-герои противостоят агрессии НАТО, порой, будучи вооруженными всего лишь ножом десантника. Фамилия Конторовича фигурирует и среди авторов этой серии. Порой действительно кажется, что людям из «конторы» мало контроля над прошлым и слежки за согражданами в настоящем – они хотят «плотно» контролировать и будущее).

Да НКВД и сталинизм многим нравится.  В изобилии пишутся романы в духе довоенного шапкозакидательства какого-нибудь Шпанова, фильмов «Танкисты», «Если завтра война» и других подобных изделий сталинского агитпропа (например, «Малой кровью, могучим ударом» Олега Герантиди). На помощь «вождю» наперегонки спешат его поклонники из будущего, предлагая технологии танков-самолетов, ракет и атомной бомбы, а также  знание хода событий. Они ждут «бога из машины», воскрешения  «Вождя народов».  (Зря. Возможно, наше положение немногим лучше, чем в начале войны, хотя и в другом роде. И надеяться можно лишь на себя, но уже без навыков спецназа и обладания чудесными технологиями).   
Мы в данной статье не хотели бы увлекаться сталинскими сюжетами, хотя отчетливо видим, что популярность сталинского мифа  сейчас сопоставима с 1930-50 гг. Чтобы уж совсем не игнорировать эту проблему, отошлем читателя к дельной статье «Сталинский  дизельпанк», где ее автор  Д.Завольский (очевидно, псевдоним) утверждает: «Как ни оценивай сегодняшнюю положительную мифологизацию образа Сталина и сталинского периода, но с тем, что это явление в российском обществе разрастается, уже не поспоришь... Ясно, что имеет место естественная ответная реакция на затянувшийся с конца 80-х пир пошлости. Правильная в основе антисталинская кампания сплошь и рядом оказалась истерична и сверх всякой меры переплетена с антисоветской риторикой, тоже нужной, но на деле невыдержанной, часто неумной и нередко бессовестной.
Немудрено, что этот винегретный антисоветизм напитался нигилизмом и русоненавистничеством, а также слащавым сердобольством и злобным образованским чванством – по происхождению совершенно советскими, застарело-невротическими. Если такая критика что и разоблачает, так это, по большей части, гражданское ничтожество многих критиков нынешняя беда ещё глубже: вопреки усилиям тех, кто пытался воскресить «Россию, которую мы потеряли», внесоветской России почти не прибыло в общественном сознании, а способности воспринять её, пожалуй, только убывают. Немногие истинные воскресители не находят доступа к народному сознанию, а многие ложные доносят до публики такое, что лучше бы вправду потерять и не находить…  В отсутствие ёмкого и ясного образа России лик вождя и эпитет «сталинский» превращаются в символ – но только не России, а потерявшейся нации и запутавшегося государства. Навязчивые игры с советским прошлым, всё дальше уводящие от реальности, что насущной, что исторической - это не национальная идея, а национальный наркотик, и зависимость от него всё усугубляется. Уже несталинская советская действительность окрашивается в сталинские тона.
Русское по сей день до предела отождествлено с советским; теперь же советское на наших глазах отождествляется со сталинским. Красный морок, в который до сих пор окрашен русский мир, принимает кроваво-багровый оттенок. Фантомный советизм, имеющий всё больше целого,  с глянцевой сталинианой, вытягивает из русского патриотизма соки, превращаясь,  во всё менее совместимый с жизнью нарост» .( Завольский Д. Правозащитник Сталин и дизельпанк // АПН.ру,  5 марта 2010)

В целом мы согласны с диагнозом автора этой пространной цитаты. Хотелось бы также отметить, что отказ от реальной модернизации и демократизации России, отсутствия успехов на этом пути, блокирование попыток обретения русской национальной идентичности и пр. чреват воскрешением мифа не только Сталина. Но и Гитлера. «Вдруг» в массовом сознании становится неожиданно популярным не только сталинский, но и нацистский тоталитарный миф, который имеет немало приверженцев в нынешней России. Сюжет о победе Третьего рейха был и раньше популярен в мировой и отечественной фантастике (мы упоминали классический роман Ф.Дика), но сейчас все чаще меняется отношение к подобной «альтернативе» с «какой ужас» до «ничего страшного».  Изверившееся и запутавшееся сознание массового человека, не видящее особой радости в настоящем и перспектив в будущем, вяло реагирует на подобные страшилки, что побуждает разрабатывать их более подробно. Помимо ряда авторов-фантастов, есть и своеобразные «теоретики». Например, небезызвестный питерский игротехник С.Переслегин вовсю конструирует альтернативное прошлое и будущее, причем опирается при этом на «творчество братьев Стругацких» Один из вариантов такой корректировки события временного континуума см.: Переслегин С. Возвращение к звёздам: фантастика и эвология. – М: АСТ, 2010. – 570 с. (Особенно главы второй и третьей частей). .  Согласно Переслегину, наилучшим вариантом был бы союз Германии и СССР в начале 1940-х годов, более раннее и успешное освоение космического пространство, и дальше – добро пожаловать в «мир Полдня», описанный в произведениях «натанычей» (на наш вкус, вполне графоманских, но не в этом дело). В сопроводительных комментариях к «Мирам братьев Стругацких» эта переслегинская «концепция» подробно и излагается. Не беремся сказать, много  ли сегодня найдется людей, желающих жить в таком мире, но попытки ряда «образованцев» придумать сценарии контроля над Россией и ее растворении в чем-то ином (германском или евразийском союзе, всепланетном коммунизме и т.д.) повторяются с завидной регулярностью.
Мечты Переслегина и ему подобных (А.Лазарчука, В.Гончарова и пр.) вызвали острую негативную реакцию у некоторых коллег по цеху, скажем, харьковский фантаст А.Валентинов  усмотрел в них попытки обеления национал-социализма и надругательство над памятью наших отцов и дедов – поколением Победителей . (См. Валентинов А. Четвертый рейх - В книге: Валентинов А. , Г-Л.Олди. Тирмен – М.: ЭКСМО, 2008, С.509 – 522) .

Остроумную деконструкцию подобных мифов в жанре альтернативной истории,  предпринял Константин Крылов – философ, лидер национально-демократической партии России и  писатель-фантаст (псевдоним: М.Харитонов). Совместно с С.Никитенко он написал роман «Юбер аллес», действие которого развивается почти по-переслегински. Роман огромный,  В нём, наряду, с неизбежным «экшн» много «идейных» споров, актуальной политической сатиры и пр.
Канва следующая: после сентябрьских убийств 41 года вместо Хитлера у Рейха новое вменяемое руководство. Оно заключает  союз с Власовым, Москва занята РОА в 43-м.  Первый райхспрезидент – генерал Дитль, потом его сменяет первый немецкий космонавт, слетавший на космоплане «Норд» в 1953. В 56-м —«обновление». В 91-м – в райхсрауме референдум, в результате которого все распадется без войны и даже кризиса в экономике… «Катастройка» неизбежна и здесь.
  В романе, стремясь ее предотвратить,  сын Власова – летчик и секретный агент - расследует убийство коллеги в Москве…  Герой – «истинный ариец» – алкоголя вообще не пьет, женщин не …, курение запрещено, с наркотиками – жестокая борьба. «Фашистская диета» тоже присутствует (это трактат того же Крылова о снижении веса). Представлен донельзя идеализированный вариант национал-социализма, который все равно обречен. И – вряд ли славяне могут надолго ужиться с «дойчами», что бы там не пели «геополитики». Тевтонский орден можно распустить, но дух его живет в германстве. Отношение к жизни у разных народов – это, если угодно, К.Лоренц, а не К.Хаусхофер.  Авантюрный сюжет (из «Стечкина» по самолету) перемешан с пространными размышлениями и длительными разговорами. «Фюрерпринцип» у автора налицо. Не всегда поймешь, то ли он восхищается национал-социализмом, то ли пишет злую сатиру на «дойчей». Или - то, и другое неразрывно переплетено. Присутствует и злая сатира на «злобу дня».  Особый прием – поместить известных деятелей в новый контекст. К примеру, скандального галериста М.Гельмана топят, как мусор в Неве, а кумир советских интеллигентов, академик Лихачев – седьмой муж Л.Рифеншталь, она бьет его туфлей (sic!!!).   Кого в романе только нет – совпадение имен не является случайным. «Стеба» навалом, хотя далеко не всегда это смешно, а скорее грустно. Сам автор выведен под видом рыжего студента, предсказывающего развал Райха. Классическая  философия тоже задействованы. Фюрер №2 произносит свою знаменитую речь (текст в Приложении) в партшколе нацистов имени И.Канта. Много всего неполиткорректного. Колоритный образ зловещей старухи, чудо-юдо-провокаторши выписана очень колоритно, во всей омерзительности. Идея, что порядки «скунсов» (англо-американцев) более соответствуют природе человека, как она есть: «Свинью поставили на задние лапы, но долго она не устояла».
  Забавно, что используются, (пародируются) идеи Переслегина об убийстве фюрера Гитлера, о союзе Берлина и Москвы, о полете немцев в космос еще в 50-е годы и т.д.  Но социально-политическая логика приводит к пресловутому "Полдню", а к очередной "катастройке".  Надежда только на то, что после нее бывшие Третий Рим, как и Третий Рейх не будут страдать "голландской болезнью" – зависимости от добычи и продажи природных ископаемых…

На наш взгляд, другие «альтернативки» на тему трагической истории прошлого века сильно не дотягивают до крыловской анти-утопии, хотя и не всегда они пишутся только с развлекательными целями.
Часто утверждается, что всегда «Англичанка гадит», и подлым бриттам  доверять решительно нельзя. Это касается не только войн 20 века, но и более широкого исторического контекста. (Еще роман: Сергей Бузинин. «Генерал Сорви-Голова. Попаданец против Британской Империи»).  В памяти сразу же всплывает не только информация о «Большой игре» между империями в Азии,  тезис о том, что Россия является крипто-колонией Англии Дмитрия Галковского, но и сообщения о бандитах и олигархах, врагах нынешней России, которые находили и находят прибежище «под юбкой у английской королевы» и продолжают нам всячески гадить.
Поэтому данного супостата, как и других неприятелей России, лучше встречать на дальних исторических подступах.

Первая мировая, революция и гражданская война
Указанному выше сценарию вполне соответствует роман «Хозяин Земли Русской»   Алексей Махрова и  Бориса Орлова и его продолжения.  Современник внедряется в сознание последнего русского царя  и при поддержке других соратников из будущего показывает,  как надо поступать с врагами – внешними и внутренними – в прошлом и настоящем.  Многие нынешние обстоятельства при этом объясняют, почему иные здравые мысли сейчас приходится высказывать в рамках маргинального фантастического трэша.   
Лучше всего, по мнению ряда авторов, вообще не допускать революцию. Роман Александра Маркова «1937. Русские на  Луне»  повествует о демобилизованном летчике, который после победы в Великой войне, был нанят сниматься в фантастическом боевике о полете в космос, где ненароком были раскрыты важные секретные технологии. В конце романа герой, преодолев трудности детективно-авантюрного сюжета и став личным пилотом царя,  наблюдает по телевизору высадку русских космонавтов на спутнике Земли – мы «первые на Луне». Отклик еще на одну травму исторического сознания – проигрыш американцам лунной гонки, что, конечно, мелочь, по сравнению с жертвами концлагерей и коллективизации, которых тоже следует избежать.
Но если уж несчастье случилось и «красная Смута» началась, то следует срочно внедряться в сознание персонажей из прошлого. Так у Николая Андреева («За Русь Святую», «Гром победы раздавайся») офицер российской разведки переносится в сознание великого князя Кирилла, который после отречения Николая, подавляет большевистскую революцию, выигрывает «вторую  Отечественную войну» и, подавив заговоры, выводит Россию на путь грандиозных социальных реформ. Попутно русский флаг взвивается над Царьградом, который, наконец, освобожден от мусульманского ига, вместе с решением проблемы Проливов.
Исправлением ситуации заняты и герои эпопеи Германа Романова «Спасти Колчака».    Наш  современник -  офицер,  обманутый в лучших чувствах,  во время служения в нынешней российской армии, (сюжет почти: «Табуреткин и его шлюхи») попав, благодаря заклинаниям шамана в Сибирь  в разгар гражданской войны,  помогает и адмиралу Колчаку, и генералу Каппелю избегнуть  исторических поражений и гибели. Наступает промежуточное торжество антикоммунизма и сибирского регионализма. Романов, кажется непримиримым по отношению к большевикам: «Они своё славословие отбросили про социализм и царство его на земле, и свой настоящий лик показали».
 Хотя в авторском замысле наблюдаются странные перескоки. На наш взгляд, самым удачным у Романова был роман « Спасти Императора. Попаданцы против ЧК» - по хронологии самый первый. В книге попадают в прошлое, благодаря секретам колдуна-родновера, не наши современники, а солдаты РОА, обложенные чекистами. В Перми, в самый разгар «красного террора» им предстоит спасти брата царя и сделать его вождем Белого движения. По глупости и благодушию Российская империя допустили вторжение бесов. Теперь русскому ведуну и его помощникам предстоит сражение с черными каббалистами из ЧК. Хорошо показан ужас новой "советской" власти, обстановка массового террора. Победа достигается дорогой ценой.
Но потом цикл Романова «ломается», непримиримые враги находят точки соприкосновения,  красные и белые совместно громят польских панов под лозунгом «даешь Варшаву»; и нашим, и вашим.
  Сам писатель, к сожалению, заданного уровня не держит, а скатывается в развлекуху и погоню за быстрым коммерческим успехом.  Например,  его книга   о студенте - попаданце в тело Петра (убитого мужа Екатерины Великой) написан бойко, но – такая глупость.

  Русско-японская война 1904 – 1905 гг. и поворот к спасению Державы
Альтернативные сценарии этой войны начала прошлого века предлагаются в сериях романов Вячеслава Коротина, Александра Лысева, Глеба Дойникова и Сергея Лысака (романы последнего вышли в петербургской серии «Военная фантастика», но по замыслу они очень похожи на альтернативки из серии «ВиФ»)
У В.Коротина в книге «Броненосцы победы: Топи их всех!» победа достигается за счет удачного маневра.  Русская эскадра вырывается из Порт-Артура и помогает Рожественскому победить при Цусиме. Сходный сюжет в «Повороте все вдруг! Укрощение Цусимы» Александра Лысева.
Гораздо замысловатее  цикл «Поднять перископ»  Сергея Лысака. Он читается с неослабевающим интересом,  несмотря на повторяющийся рефреном фразу: «Толчок – и торпеда, вырвавшись из аппарата, устремляется к цели». Автор придумал, что его герой, с помощью древнерусского колдуна, перемещается  во времени туда и обратно. Сначала персонаж дослужился до … капитана подводной лодки в кригсмарине и стал асом подводной войны. Потом, когда пришло время, он вооруженный боевыми навыками и техническими чертежами, возвращается в начало ХХ века. Став конфидентом адмирала Макарова, наш герой, строит подводное судно, перегоняет его в Тихий океан и – дальше дело техники.  «Попаданец» в 1904 год на созданной им по проекту из будущего «Касатке» перетопил не только главные силы японского флота, но и значительную часть британского. Победив всех  врагов, наш мичман становится адмиралом; получив от императора карт-бланш, занимается созданием подводного флота. В эпилоге именно наш атомный «наутилус» первым доходит до Северного полюса, водружая там флаг российской империи. Но главное, что России удается избежать и мировых войн и коммунистических концлагерей…
  Возможно, это попытка отыскать в альтернативной истории психологическую компенсацию.
Роман "Варяг" – победитель»   Глеба Дойникова строится на том, что в наши ничтожные дня    ставится некий эксперимент по хронопереходу с корыстной целью выведать будущие биржевые котировки и нажиться. Первый переход совершается, как водится, «по пьяни»; и сознание героя нежданно оказывается в голове капитана Руднева аккурат накануне героического боя в Чемульпо. Тут с нашего героя слетает все наносное и вредное, что принесла постсоветская эпоха, и он загорается патриотическим желанием сохранить  знаменитый крейсер, выиграть войну с японцами и спасти Россию от несчастий революции.  Знание истории и специфический интерес в событиям русско-японской войны (наш герой - участник соответствующего интернет-форума) способствуют  тому, что замысел удается: «Варяг», с попаданцем на капитанском мостике и парой его помощников, вырывается на оперативный простор и, не без труда, но меняет ход истории.
Примечательно, что автор выбрал не 1941 год, как большинство российских авторов этого направления, а именно 1904. Конечно, про что читал и спорил, о том и написал, но историю лучше корректировать с упреждением. Покойный Анатолий Уткин, напомним,  своей книге о той войне дал подзаголовок «В начале всех бед». «Всех» или не всех, но ясно, что после Порт-Артура, Мукдена, Цусимы и революционных выступлений, поддерживаемых японской разведкой, судьба Российской империи покатилась по наклонной плоскости. Объект усилий попаданца тоже выбран неплохо: «Варяг» - это что-то глубинное и очень важное для национального сознания. Недаром песни о нем (и «австрийская»  - «Наверх вы, товарищи» и наша «Плещут холодные волны») пользовались огромной популярностью.
С точки зрения стратегии романы о войне с Японией тоже   не так глупы, как может показаться на первый взгляд. Конечно, один корабль ход войны не переломит и трое «попаданцев» эпоху не изменят, но в реальности чаша весов в 1904-05 годах качалась в разные стороны. Самураи переиграли Россию при помощи флота, армии, разведки. Но дипломатия Витте, во многом, обесценила победу страны Восходящего солнца. Хотя и создала многочисленные проблемы для будущего, американцам – в том числе.

В преддверии ХХ столетия и ранее
Этот пласт отечественными авторами также активно разрабатывается. Например, у модного беллетриста «Б.Акунина» есть цикл «Жанры», где в «Детской книге» главного героя, мальчика  отправляют по хрокоридору в начало 20-го столетия, а потом и дальше – к Лже-Дмитрию. Получается забавно и дискуссионно с точки зрения исторических оценок.
  Но в нашей серии этот период  представлен гораздо меньше. Но для порядка назовем «Товарищ жандарм»   Станислава Сергеева.  Здесь военнослужащий из  постсоветского  агонизирующего Крыма и его товарищи помогает царю и Бенкендорфу свернуть шею английским шпионам и масонам и подготовить Россию к Крымской войне.  Короче, бей масонов – спасай Россию, дабы не     допустить безнадеги ее катастрофического настоящего. Все большей популярностью пользуются жандармы и другие агенты спецслужб.   Метаморфозы отечественной социальной психологии, однако.

Будущее в тумане
Это тоже характерная особенность нашей эпохи. Настоящее многим сильно не нравится. Но достойной альтернативы ему не видят. Если взять ту же АИ, то в ней просто навалом историй об ИМПЕРСКОЙ, а значит, сильной, могучей и авторитарной империи. Другие издательства и серии не отстают от продукции «Эксмо». Например, в серии «Имперская фантастика» выходят книги Александра Афанасьева. В романе «Бремя Империи» Россия предстает в привычном амплуа сверхдержавы. Она имеет миллиардную численность населения, уже контролирует Ближний Восток и герои подавляют мятеж в Бейруте, инспирированный, разумеется, англичанами. В серии «мужского  клуба» издательства «Крылов» популярны романы А.Ерпылева о «Зазеркальной империи». Параллельная Россия там также преисполнена монархической мощи.  В одном из романов описываются … боевые действия «ограниченного контингента» в Афганистане (роман «Имперский рубеж»). Патриотическая реакция на нынешний развал и ослабление России? Безусловно. Но и страшная ограниченность исторического репертуара, хотя, казалось бы, в фантастики твори какие угодно альтернативы.
*
Собственно, ни фантастических утопиях, ни в альтернативной истории как таковых сегодня нет ничего нового. Важны лишь конкретные обстоятельства и формы их проявлений и выражений. Постсоветский период имеет здесь свою, ярко выраженную. «усиливающую» специфику. Несчастное сознание пост-советского человека становится ещё несчастнее,  из-за того, что раньше его приучали к прогрессистскому утопизму, к тому, что «завтра будет лучше, чем вчера» и жизнь будет неуклонно улучшаться, хотя, возможно, и медленнее, чем хотелось бы. На фоне этой парадигмы социального прогресса, распад СССР и последующие бедствия и неопределенность стали шоком, так доселе и не преодоленным. Целостный мир социалистического мифа оказался разрушенным. Относительно схожих случаев Э.Я Баталов справедливо утверждает: «Расцвет утопического сознания приходится на периоды распада традиционных общественных  связей, зыбкости социального бытия, туманности исторических перспектив, т.е. на периоды безвременья» . (Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США.  М., 1982. С.23).
Сейчас как раз такое время.

Только если в 1990-е годы на рынке массовой литературы было очень модным «фэнтези» и всякого рода «волшебство-мистика», то в следующем десятилетии можно было невооруженным взглядом различить вал «альтернативных историй про попаданцев», которые, корректируя прошлое, придавали настоящему утерянный ими смысл.
В нынешней популярности «магии» можно обнаружить и неожиданные стороны. Многие сегодня в России мечтают об ином,  о каком-то волшебном, магическом освобождении от всевластия бюрократии. В выдуманном прошлом его нет или сам «попаданец» становится главным бюрократом, который использует власть с максимальной эффективностью и проявляет чудеса менеджмента.   И историк Булдаков однажды мимолетно заметил: «поставить магическое на службу бюрократии вряд ли возможно»    ( Булдаков В. Quo vadis? Кризисы в России: пути переосмысления. М. РОССПЭН, 2007. С.89).
Для «альтернативок» это так, однако, в принципе,  замечание знаменито историка выглядит довольно спорно. Современная бюрократия (разнообразные «техноструктуры») вполне успешно используют «техномагию» для манипулирования массой, которая каждый день облучается «лучами глупости из телевизора». Что это – если не «магия»? Как замечает Э.Дэвис: «по крайней мере, в отношении культурных нарративов и политической власти технология часто используется как магия».  (Дэвис Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху. Екатеринбург, 2007. С.245.).  Но в прошлом, куда попадают наши герои, телевизора, слава богам, нет; и магические элементы, если они описываются, используются более «классическими» способами.
Идейное возмущение нынешними «пришельцами и захватчиками» психологически также объясняет «непримиримость» многих рассмотренных романов.  Их авторы показывают, КАК надо поступать с врагами – внешними и внутренними. Ибо враги наши сейчас всячески препятствуют выработке правильного к себе отношения. Что неудивительно, как и то, что здравые мысли сейчас часто приходится высказывать в рамках маргинального фантастического трэша. Но если многие высоколобые умники идейно капитулировали перед чужой силой и  продались за грантовые подачки, то авторы бульварного чтива, в основном,  отстаивают ценности патриотизма. Как могут и доступными им средствами. «Альтернативщики», в общем-то, правы в своей обиде, когда возмущаются тем социальным адом, в коем нынче им приходится выживать, потому, в своих фантастических опытах пытаются переиграть революцию и мировые войны, а также то, что им предшествовало. Фантазия забредает в более близкие времена, например, в «катастройку»: самолет с Горбачувым сбивают «стингером»; в общем, «лучше бы он не родился».

  И опять возвращение вопроса: «что было бы, если бы…». Что было бы, если бы перестройка началась иначе и проводилась бы другими людьми? (Допустим, что крах советского социализма был неизбежен, и он разваливался под грузом собственных противоречий). Даже не perestroika бы произошла, а какая-нибудь альтернативная «переделка»? Легко из этой переделки мы бы все равно не выбрались, неизбежны были бы и потери, и ошибки, и преступления.  Не обошлось бы и без традиционного ответа на традиционный вопрос, который звучит так: «Воруют!». Конечно, воровали бы, конечно ошибались бы. Но – может быть, не так много. Но – может быть, обогащались бы, но не раскурочили бы нажитое в СССР с таким садистским остервенением. Но – может быть, заботясь о себе любимых и родне, не продавали бы военную технику на металлолом за копейки и не теряли бы контроль над стратегическими отраслями и предприятиями. Но – может быть, не сдавали бы за просто так внешнеполитические позиции, завоеванные ранее русской кровью в рамках «империи зла».
«Может быть» зависела от степени осознания российских интересов новой (пусть и с традиционными чертами) российской власти. А в текущей реальности, в произошедшей истории «перестройки» она была почти предельно антироссийской и антирусской. Можно, конечно, видеть в этом некую мистику традиционной Русской Системы или клясть по привычке русскую судьбу. Но можно к анализу «катастройки» подойти и  более приземлённо. Многое зависело от того, какая группировка оказалась ближе к рычагам реальной власти – раз; и – как само общество осмысливало и реагировало на ход стремительных изменений в СССР, что оно думало накануне его распада и т.д. – два.

Есть и другие факторы, конечно, но при осмыслении этих двух мы можем сильно продвинуться в понимании прошлого и предвидении будущего. Многое, повторим, в этом увлечении «альтернативной историей» идёт, конечно, от ролевых игр и компьютерных «стрелялок».  Это способ развлечься, и часто не более того. Однако, мы отдаем себе отчет, что за этими развлечениями кроется иногда и серьезное идейное содержание. Но оно остается достаточно примитивным, так как и сами российские профессионалы запутались и в прошлом, и в настоящем. Что уж требовать с сочинителей альтернативной фантастики, среди которых много дилетантов и графоманов – они тоже в основном мечутся между либерал-компрадорскими и имперско-сталинским мифами. Попыток удачного выхода за эти рамки сравнительно немного.
Те, кого действительно интересует история (в широком смысле) и волнует «судьба России» сильно бы помогли ответу на первый вопрос, если бы воздержались, хотя бы временно, от выдумывания историософских схем о «системе», «судьбе», «идее» и прочих концептуальных мутантах. И, уж совсем кощунственно обвинять весь народ в грехах власти. Занялись бы они анализом политических раскладов, положения в позднесоветском социуме, короче, ответом на вопрос: «почему победили эти, а не те?» Ну, а любителям «философии» небесполезно поинтересоваться осмыслением духовной ситуацией и тем, каком пост-изме будут жить нынешние и последующие поколения россиян.
Это небесполезно уже для того, чтобы в канун следующей «перестройки» не дать одурачить себя русофобскими «философемами» и «идеологемами», изучая прошлый опыт о том, как страну и народ оставляли БЕЗ СВОЕЙ ГОЛОВЫ, разбираться в приемах манипулирования, которым снова интенсивно подвергается сознание отечественных элит и масс. Стоит особенно коснуться войны 1941-45 гг.  В разобранных нами произведениях, этот период превалирует. Но ведь не только в фантазиях, но и реальности, надо понимать, что нынешний режим оттуда, и, мифологизируя войну, власть держит и себя. Но и для нас та война – последний рубеж исторической обороны. Рана Отечественной войны до сих пор страшно болит. Если бы бойцы и командиры Красной армии,  воевали в ту страшную войну, хотя бы в половину так, как «попаданцы», даже тем оружием, что у них было – такова мысль романов о попадании наших современниках в прошлое и творимых им там чудесах… (Есть и более примитивная идея: если бы в 41-м было бы современное оружие или изобретатели-конструкторы работали с опережением…). Очень многие авторы решительно хотят «переиграть войну».
Но кто же мешал нашим предкам (учиться) нормально воевать? Что мешало сократить те ужасные поражения/потери, которые имеют следствием нынешнюю деградацию населения и страны? Если не брать образцы «сталинского дизель-панка» и писания поклонников джугашвилизма и прочей опричныны, то народный ответ понятен: врагами были партейные, особисты, политруки, комсомолийцы, задуренные пропагандой и т.д. – в общем, «Начальство» – будь оно неладно. А кто мешает наладить нам нормальную жизнь сейчас, через столько лет после той войны? Да те же типы – потомки сидевших в райкомах, особых отделах и заградотрядах. Они и сегодня успешно спекулируют на святой памяти о Победе, чтобы сохранить свою власть и привилегии.

У населения сейчас не хватает сил, чтобы освободиться от всего этого. Остается – опять убегать. Да, элемент утопий Бегства налицо: наступающее Будущее кажется опасным и непредсказуемым, остается Прошлое.

Но, может быть дело не только в «нехорошем» настоящем и стремлении его где-то «пересидеть». Что если нынешняя российская ситуации имеет еще более трагичную подоплеку. Возможно, что наше историческое бытие действительно подходит к концу и, подобно человеку на склоне лет, и серьезные философы и историки, и авторы маскультовых развлекательных романов задаются вопросом, а что было в прошлом не так, и что  бы хотелось изменить, представься  такая возможность, чтобы оказаться в
ДРУГОМ ВРЕМЕНИ.