Суперигрушки будут всё лето. Браен Олдисс

В саду Миссис Свинтон всегда было лето. Роскошные миндали красовались вечной листовой. Моника Свинтон сорвала желтую розу и показала её Дэвиду.

"Красиво, правда?" сказала она.

Дэвид посмотрел на неё и улыбнулся, так и не ответив. Схватив цветок, он побежал через лужайку и скрылся за будкой, в которой съёжился газонокомбайн, который был всегда готов - стричь ли, косить ли, подмести или укатать в надлежащее время. Она осталась стоять одна на своей безупречной дорожке из пластикового щебня.

Она старалась полюбить его.

Когда она наконец решила проследовать за мальчиком, она нашла его во дворе, купающим розу в фонтане. Он стоял в воде, полностью поглощенный своим занятием, в сандалях.

"Дэвид, солнышко, ну почему ты такой вредный? Быстро иди и поменяй носки и сандали."

Без споров, он пошел за ней в дом, его темная головка качалась на уровне её пояса. В свои три, он не боялся ультразвуковой сушилки на кухне. Но прежде, чем его мама успела достать пару шлепанцев, он улизнул и скрылся в тиши дома.

Скорее всего, он искал Тедди.

Моника Свинтон, женщина двадцати девяти лет, прелестной внешности и с выразительными глазами, пошла и села в гостиной, где принялась со вкусом украшать свои грациозные руки. Сначала, она села и задумалась; вскоре она уже просто сидела. Время выжидало за спиной с неторопливостью маньяка, неторопливостью, которую время приберегает для детей, безумцев, и жен, чьи мужья ушли усовершенствовать мир. Почти неосознанно, она протянула руку и изменила длину волн окон. Сад исчез; на месте сада, по её левую руку, вырос центр города, полный толпящихся людей, воздушных машин, и зданий (но она не включила звук). Она была одна. Перенаселенный мир - идеальное место для одиночества.

Совет Директоров Синтанка поедал гигантский обед в честь запуска своего нового продукта. Некоторые носили пластиковые маски на лицах, в то время популярные. Все были элегантны и стройны несмотря на количество пищи и выпивки, которое они поглощали. Их жены были все элегантны и стройны несмотря на количество выпивки и пищи, которое они также поглощали. Раннее и менее утон-ченное поколение сочло бы этих людей прекрасными, если бы не их глаза.

Генри Свинтон, Управляющий Директор Синтанка, собирался говорить речь.

"Жаль, что твоя жена сегодня не здесь и не услышит речи," сказал сосед.

"Моника предпочитает оставаться дома и мечтать," ответил Свинтон, сохраняя улыбку.

"У такой прекрасной женщины должны быть красивые мечты," сказал сосед.

Мысли прочь от моей жены, ублюдок, подумал Свинтон, сохраняя улыбку.

Послышались аплодисменты. Он встал произносить речь.

После нескольких шуток, он сказал, "Сегодняшний день знаменует настоящий прорыв для нашей компании. Сегодня исполняется почти десять лет с тех пор, как мы выпустили первую синтетическую жизнь на мировой рынок. Всем вам известно, какой это был успех, особенно маленькие динозаврики. Но наша продукция не имела сознания.

"Разве не парадокс, что до сего дня, мы умели создавать жизнь, но не разум. Наша первая по количеству продаж линия, Лента Кросвелла, продается лучше всех, но она же и самая глупая из всех." Все засмеялись.

"Несмотря на то, что две трети перенаселенного мира голодают, нам посчастливилось иметь здесь больше пищи, чем достаточно, благодаря контролю за рождаемостью. Наша проблема - ожирение, а не недоедание. Я полагаю, из здесь присутствующих нет никого, у кого в желудке не работал бы Кроссвелл, совершенно безобидный искусственный ленточный паразит, позволяющий потреблять в два раза больше пищи, и при этом не беспокоиться о собственной фигуре. Верно?" Зал закивал с одобрением.

"Наши мини-динозаврики равно безмозглы. Сегодня, однако, мы запускаем новую, разумную синтетическую форму жизни - полноразмерного человека-слугу.

"Он не просто разумен, он разумен в меру. Мы полагаем, люди будут опасаться машин с мозгом, как у человека. У нашего слуги в черепной коробке мини-компьютер.

"До этого на рынке были машины с мини компьютерами вместо мозга - пластиковые безжизненные безделушки, супер-игрушки, но наконец мы нашли способ объединить компьютерную проводку с синтетической плотью."

Дэвид сидел у длинного окна в детской, орудуя карандашом и бумагой. Наконец, он перестал писать и начал катать карандаш вверх и вниз по наклонной поверхности детской парты.

"Тедди!" позвал он.
 
Тедди лежал на кровати лицом к стене под книжкой с живыми картинками и огромным пластиковым солдатиком. Закономерности речи хозяина привели его в действие и он сел.

"Тедди, я не могу придумать, что сказать!"

Спускаясь с кровати, медвежонок вразвалочку подошел и прижался к ноге мальчика. Дэвид поднял его и усадил на парту.

"А что ты уже написал?"

"Я написал -" Он поднял свое письмо и пристально уставился в него. "Я написал, 'Дорогая Мамочка, я надеюсь, ты больше не сердишься. Я люблю тебя...'"

Последовала долгая пауза, потом медвежонок сказал, "Нормально. Спустись и отдай это ей."
Еще одна длинная пауза.

"Чего-то здесь не хватает. Она не поймет."

В медвежонке, компьютер исчислял варианты. "Почему бы не попробовать мелками?"

Дэвид не ответил, и медвежонок повторил предложение: "Почему бы не попробовать мелками?"

Дэвид смотрел в окно. "Тедди, ты знаешь, о чем я думаю? Как отличить настоящие вещи от ненастоящих?"

Медвежонок перебирал альтернативы. "Настоящие вещи – добрые."

"Интересно, доброе ли время.

"По-моему, маме время не нравится. Однажды, много дней назад, она сказала, что время проходит мимо. А время настоящее, Тедди?"

"Часы указывают время. Часы - настоящие. Мама носит часы, должно быть, они ей нравятся. Одни часы она даже носит на руке около наручной клавиатуры."

На обратной стороне листка, Дэвид принялся рисовать реактивный самолет. "Мы с тобой настоящие, Тедди, ведь правда?"

Глаза медвежонка смотрели прямо на Дэвида. "Мы с тобой настоящие, Дэвид." Утешающе заверил он.

Моника медленно ходила по дому. Было уже почти время прийти вечерней почте по кабелю. Она набрала на наручной клавиатуре номер Почты, но ничего не пришло. Еще несколько минут.

Она могла продолжить свою картину. Или она могла набрать номер друзей. Или подождать, пока Генри вернется домой. Или она могла пойти поиграть с Дэвидом...

Она вышла из холла и подошла к подножию ступенек.

"Дэвид!"

Нет ответа. Она позвала опять и потом еще раз.

"Тедди!" позвала она, более резким голосом.

"Да, Мамочка!" После минутной задержки, на вершине ступенек показалась голова Тедди, покрытая золотистой шерстью.

"Тедди, Дэвид у себя в комнате?"

"Дэвид пошел в сад, Мамочка."

"Спускайся-ка вниз, Тедди!"

Она беспристрастно стояла и смотрела, как маленькая мохнатая фигурка спускается со ступеньки на ступеньку на своих неуклюжих лапках. Когда он спустился, она взяла его и отнесла в гостиную. Он неподвижно лежал у неё в руках и смотрел на неё. Она только чувствовала еле заметную вибрацию от его моторчика.

"Стань-ка сюда, Тедди, я хочу побеседовать с тобой." Она поставила его на стол, и он поднялся, как она ему и сказала, руки обращены вперед и ладони раскрыты в вечном жесте объятий.

"Тедди, это Дэвид велел тебе сказать мне, что он пошел в сад?"

Электронные цепи в сознании Тедди были слишком просты для притворства. "Да, Мамочка."

"Так ты солгал мне."

"Да, Мамочка."

"Перестань называть меня Мамочкой! Почему Дэвид избегает меня? Он же ведь не боится меня, верно?"

"Нет, он любит тебя."

"Но почему же мы не можем тогда найти общий язык?"

"Дэвид в комнате наверху."

Ответ отрезвил её. Зачем тратить время на разговор с этой машиной? Почему бы просто не пойти наверх, обнять Дэвида и не поговорить с ним, как любящая мать с любящим сыном? Она почувствовала гнетущую тяжесть тишины, наполнявшей дом, из каждой из комнат доносилась особая, своя тишина. На верхней площадке что-то тихо двигалось - Дэвид, пытающийся спрятаться от неё...

Речь подходила к концу. Гости внимательно слушали; Пресса, выстроившаяся по обе стороны банкетного зала, ловила каждое слово, записывала слова Генри и периодически фотографировала.

"Во многом, наш слуга будет продуктом компьютеров. Без компьютеров, мы не смогли бы разработать столь утонченную биохимию, какая входит в состав синтетической ткани. Слуга, кроме того, будет продолжением компьютера, он содержит компьютер в своей голове, микроминиатюрный компьютер, запрограммированный справляться практически с любой ситуацией, которая может возникнуть дома. Конечно, есть ограничения." Послышался смех; многие из присутствующих знали об ожесточенном споре в совете директоров Синтанка, закончившимся решением, согласно которому слуги должны быть среднего рода под своей безупречной формой.

"Посреди всех достижений нашей цивилизации - да, и посреди небывалой проблемы перенаселения в том числе - грустно наблюдать, сколько миллионов людей страдают усиливающимся чувством одиночества и изоляции. Наш слуга будет для них благословением; он всегда отзовется, ему не надоест самая нудная болтовня.

"В будущем, будут созданы последующие модели - мужчины и женщины, некоторые из них без ограничений, присущих нашей первой модели, обещаю! - более совершенного дизайна, настоящие био-электронные люди.

"У них будет не только собственный компьютер в голове, настраиваемый по желанию пользователя; Они будут включены во Всемирную Информационную Сеть. Таким образом, у каждого дома будет свой собственный Эйнштейн. С личной изоляцией будет покончено навсегда!"

Он занял свое место под гул аплодисментов. Даже синтетический слуга, сидящий за столом в неприглядной одежде, аплодировал с энтузиазмом.

Волоча за собой рюкзак, Дэвид обошел дом сбоку. Он влез на резной стул под окном гостиной и тихонько заглянул вовнутрь.

Мать стояла посреди комнаты. Её лицо ничего не выражало; его пустота пугала его. Он смотрел в оцепенении. Он не двигался; она не двигалась. Время как будто остановилось, как остановилось оно в этом саду.

Наконец она развернулась и вышла из комнаты. Подождав мгновенье, Дэвид постучал в окно. Тедди осмотрелся, заметил его, слез со стола, и подошел к окну. Скользя лапами, он наконец сумел открыть его.

Они посмотрели друг на друга.

"Не хороший я, Тедди. Давай убежим!"

"Ты очень хороший мальчик, твоя мама тебя любит."

Он медленно покачал головой. "Если она любит меня, почему же я не могу тогда поговорить с ней?"

"Ты глупишь, Дэвид. Маме одиноко. Поэтому она и завела тебя."

"У неё есть Папа. А у меня нет никого кроме тебя, и мне одиноко."

Тедди нежно погладил его по голове. "Если тебе так плохо, сходи еще раз к психиатру."

"Ненавижу этого старого психиатра - я чувствую себя у него, как ненастоящий." Он побежал через лужайку. Медвежонок вылез из окна и поспешил за ним, насколько это только могли позволить его косолапые и короткие ножки.

Моника Свинтон поднялась в детскую. Она один раз позвала сына и остановилась в нерешительности. Полная тишина.

На столе лежали мелки. Поддавшись внезапному порыву, она подошла к парте и открыла её. Внутри лежали десятки листков бумаги. Многие из них были исписаны неуклюжим подчерком Дэвида, каждое письмо имело отличный от предыдущего цвет. Все письма были незаконченными.

"Моя дорогая Мамочка, Как ты на самом деле, любишь ли ты меня как -"

"Дорогая Мамочка, я люблю тебя и Папу и солнце светит -"
"Дорогая дорогая Мамочка, Тедди помогает мне писать тебе. Я люблю тебя и Тедди -"
"Любимая Мамочка, я твой один и единственный сын и люблю тебя так сильно что иногда -"
"Дорогая Мамочка, ты моя настоящая Мама и я ненавижу Тедди -"
"Дорогая Мамочка, знаешь как я люблю -"
"Дорогая Мамочка, я твой маленький мальчик не Тедди и я люблю тебя а Тедди -"
"Дорогая Мамочка, это письмо тебе чтобы просто сказать как сильно-пресильно -"

Моника уронила листочки и расплакалась. Листочки разлетелись веселыми яркими красками и опустились на пол.

Радостный, Генри Свинтон вошел в экспресс, и по пути домой периодически что-то небрежно говорил синтетическому слуге, которого вез с собой. Слуга отвечал вежливо и без промедления, хотя его ответы были не всегда нужными с человеческой точки зрения.

Свинтоны жили в одном из богатейших кварталов, на высоте пол-километра над землей. Встроенный в другие квартиры, у их квартиры не было окон на улицу; никому не было интереса смотреть на перенаселенный внешний мир. Генри открыл дверь по сетчатке своего глаза и вошел в квартиру в сопровождении слуги.

Генри был моментально окружен иллюзией сада, в котором царило вечное лето. Просто удивительно, как  Гала-грамма могла создать такие гигантские миражи в таком маленьком пространстве. За кустами роз и сирени стоял их дом; иллюзия была совершенной: его приветствовал уютный особняк.

"Ну как тебе?" спросил он слугу.

"Розы могут периодически страдать от черных пятен."

"Эти розы гарантированно защищены от любых несовершенств."

"Желательно всегда приобретать товары с гарантией, даже если они стоят немного дороже."

"Спасибо за информацию," сухо пресек Генри. Синтетические формы жизни были изобретены не более десяти лет назад, а старые механические андроиды - всего шестнадцать; недостатки их конструкции все еще дорабатывались, год за годом.

Он открыл дверь и позвал Монику.

Она выбежала из гостиной, и обвила свои руки вокруг его шеи, горячо целуя его в щеки и губы. Генри был поражен.

Отталкиваясь, чтобы разглядеть её лицо, он увидел, что от неё будто исходит свет и красота. Он уже много месяцев не видел её такой возбужденной. Он инстинктивно прижал её сильнее.

"Дорогая, что случилось?"

"Генри, Генри - о, дорогой, я была в отчаянии ... но только что я набрала вечернюю почту и - ты не поверишь! О, это чудесно!"

"Да ради Бога, жена, что чудесно?"

Он краешком глаза заметил заголовок на фотостате в её руке, всё еще влажном от недавно принятого документа: Министерство Населения. Он почувствовал, как краска оттекает от его лица во внезапном всплеске одновременно шока и надежды.

"Моника ... ох ... Только не говори, что наше число совпало!"

"Да, дорогой, да! Мы выиграли на этой неделе лотерею родительских прав! Мы можем зачать ребенка прямо сейчас!"

Он кричал от радости. Они кружились вместе по комнате. Из-за перенаселения, рождаемость строго контролировалась. Деторождение требовало особой правительственной лицензии. Они ждали этого момента уже более четырех лет. Они кричали и смеялись, не помня себя от радости.

Наконец они остановились перевести дыхание, и стали посреди комнаты, смеясь от своего общего счастья. Когда Моника спустилась из детской, она сделала окна прозрачными, так что они теперь показывали красоту сада за окном. Лучи искусственного солнца становились длиннее и заливали лужайку золотистым светом. Дэвид и Тедди смотрели на них через окно.

Заметив их лица, Генри и его супруга изменились вдруг в лице.

"А с ними что делать?" спросил Генри.

"С Тедди проблем нет, он в порядке."

"Дэвид поломался?"

"Его центр вербальной связи всё еще доставляет проблемы. Думаю, его опять придется везти на фирму."

"Ладно. Посмотрим, как он будет работать, пока не родится малыш. Это напомнило мне о сюрпризе, который я приготовил тебе: помощь как раз когда она будет нужна! Пойдем в холл, я покажу, что у меня есть."

Когда взрослые вышли, мальчик и медвежонок сели под кустом искусственных роз.
"Тедди, Мама и Папа настоящие, ведь правда?"

Тедди ответил, "Ты задаешь такие глупые вопросы, Дэвид. Никто не знает, что на самом деле 'настоящие' значит. Пойдем в дом."

"Сперва, я сорву еще одну розу!" Сорвав яркую алую розу, он понес её в дом. Он положит её на подушку, когда будет засыпать. Её красота и нежность будут напоминать ему о Маме.