Подмастерье Пигмалиона

Рос Серёжа послушным, и как оказалось очень способным к языкам мальчиком. Его мама, профессорская дочка, сама в своё время закончившая «инъяз» очень скоро заметила эту его особенность, и что называется с «младых ногтей» активно занялась Серёжиным обучением.  К пятому классу общеобразовательной школы, когда его однокашники только начинали изучать алфавит, Серёжа уже бегло говорил на английском и французском языках. Устроить его в спецшколу не представлялось возможным.  Отец, офицер войск связи, часто меняя гарнизоны, таскал семью за собой.

Сергей оканчивал десятилетку, когда в мирной доселе семье начались нешуточные баталии. Отец, потомственный военный (его дед, девятнадцатилетний прапорщик царской армии, приняв революцию, перешёл на сторону красных, отец закончил отечественную войну полковником), прочил своему единственному сыну исключительно военную карьеру. Мать мечтала видеть Серёжу журналистом - международником. Мнение самого предмета споров, как водится, никто не спрашивал. После тяжёлых изнурительных боёв ведшихся с переменным успехом, по решению пришедших к консенсусу родителей, Сергей поступил в ВКИМО (Военный Краснознамённый институт МО СССР). Факультет восточных языков он выбрал уже сам. По окончании института был направлен военным переводчиком в Афганистан.

Перед самым выводом войск старший лейтенант Сергей Сметков, с сопровождаемым им штабным генералом, прилетевшим из Москвы с проверкой, попав под миномётный обстрел, случайно прикрыл генерала собой. Осколок мины по скользящей зацепил висок. Чудом оставшись в живых,  Сергей с тяжёлой контузией, орденом Красной звезды и досрочным званием капитана, по состоянию здоровья был комиссован из армии. Без проволочек развёлся с женой, женщиной, с которой он «навеки» сковал себя цепями Гименея перед отъездом в Афганистан, всё время его отсутствия проводившей в плотских утехах. Собрал немудрёный скарбишко, и переехал в небольшой подмосковный город, в оставленную ему бабушкой по отцу однокомнатную «хрущёбу». Родители «дослуживали» тогда в городе Свободный, Амурской области. Мучимый после контузии головными болями, Сергей, тупея от не помогающих таблеток, пристрастился к алкоголю.

В один из не частых дней просветления, подойдя к зеркалу и увидев отражение стремительно двигающегося к полной деградации человека, понял – так больше нельзя.

Собрав остатки воли «притормозил» сначала на месяц, на два, а со временем перешёл на умеренное, без запойное питиё. Отказаться от спиртных напитков, как и от курения совсем, в его планы не входило.

Стерев с глаз мутную пелену алкогольного забвения, Сергей, поражённый увиденным, вынужден был признать, что очнулся он в стране разительно отличавшейся от той, которую он оставил, отправляясь в длительное и рискованное плавание по не просыхающему морю беспробудного пьянства.

«Новая» страна Сергею не понравилась. Не сказать, что он был в восторге от устоявшегося грязноватого болотца недавней жизни, но неуправляемая, вырвавшаяся на свободу дурно попахивающая грязевая сель, затопившая постсоветское пространство, вызывала у него приступы тошноты.
 
Бандиты, рэкетиры, не чистые на руку предприниматели и коммерсанты, вся дрянь, долгое время оседавшая на дне всплыла на поверхность.

Окружавшие его люди, беспартийные и «искрящиеся праведностью» коммунисты, потерявшие последние, пусть и явно ложные идеалы с нескрываемой жаждой наживы в глазах, как по команде кинулись открывать всевозможные кооперативы, продовольственные ларьки и палатки. Народ попрятался от разгула свободы и демократии за стальными дверями и решётками на окнах.

Найти своё место в водовороте стихийно нарождающегося рынка было не просто. Мало-мальски сытные места были уже заняты. В качестве переводчиков «новые русские» предпочитали нанимать стильных длинноногих красавиц, а не контуженных комиссованных офицеров.

Как не странно, не пить оказалось дороже.  Мизерной пенсии на трезвый образ жизни не хватало. Сметков некоторое время проработал за символическую плату в отделе технических  переводов на доживающем последние дни, некогда крупнейшем предприятии всесоюзного значения. Умирал со скуки в «минисупер маркете» в качестве охранника. Подвизался грузчиком.

Неожиданно помог Сергею бывший собутыльник, не вписавшийся в новые рыночные отношения, а посему продолжающий пить нейробиолог, притащивший ему за смехотворную цену свой компьютер, технику, всё увереннее завоёвывавшую просторы рвущейся в мировую цивилизацию «диковатой» страны. В  обязательную нагрузку к покупке он достал из запазухи пищащего серо-голубого котёнка со смешными загнутыми вперёд маленькими ушками.
 
- Вот! Чистокровный вислоухий шотландец, – гордо, будто сам произвёл его на свет, заявил Ботаник. – Жена, когда сбегала, забыла впопыхах. Она звала его Пусик, но ему больше нравится Микрочип. Мне им заниматься некогда, а тебе я доверяю. Боевой офицер котёнка не обидит!
 
За время, пока Сметков «гонял за пузырём», Ботаник, дрожащими руками подключил компьютер, оживший монитором с полуголой девицей на заставке, а Микрочип сделал лужу на ковре.

Обмывая покупку, в перерывах между рюмками Ботаник обучал Сергея азам пользования компьютером. Он же впоследствии свёл Сергея с человеком, приобщившим того к миру вольного братства «видеопиратов».

***
               
   
Подцепил её Сметков на «щелчке», на автостанции, будучи в изрядном подпитии. Он получил оговоренную плату за перевод пиратских фильмов и, взяв новый заказ,  отмечать удачную сделку начал ещё в движении.

Было уже довольно поздно. Сергей, взял в палатке пару жестянок пойла с условным названием «джин-тоник», и пристроился в хвост жиденькой очереди на междугородний автобус. Впереди него стояла молодка с короткой стрижкой морковного цвета.  В красно-синей спортивной куртке, нелепых брючках, по замыслу художника по тканям состоящих из одних заплат, этакий a la «голь перекатная» стиль, и  некогда белых кроссовках.

«Да уж... Не Одри Хёпберн», хмыкнув, с разбуженной  блуждающим в крови алкоголем фривольностью подытожил Сергей.

Тем не менее, притворившись трезвым, вежливо осведомился у дамы о времени отправления транспорта, конечном пункте её следования, причине столь позднего отъезда (О! Если это конечно не секрет). Молодая женщина благосклонно отвечала.

Узнав, что она едет в тот же город, что и он, Сергей «активизировался».   
Сметков, с курсантских времён сохранивший военную выправку, подчёркнутую аккуратность в причёске и одежде, с приятным интеллигентным лицом и небольшим белым шрамом на правом виске, придававшим ему в глазах слабого пола налёт некой романтичности, производил на женщин, как правило, благоприятное впечатление.
Загрузившись в подошедший автобус, Сергей и его попутчица заняли дальние места в полупустом затемнённом салоне. Представившись и узнав имя спутницы, он достал из карманов плаща банки с суррогатным напитком.

- За знакомство! Pour ;gayer le voyage, –  Сметков протянул Ане одну из банок жестом, каким обычно подают бокал с шампанским Veuve Clicguot Ponsardin  с годом разлива немногим позднее вдовства последней.

Сергей сочился обаянием в изобилии, достаточном для покорения единственной оставшейся женщины на планете.

Анна, отхлёбывая из банки, изредка поднимала на него глаза, поощрительно смеясь его шуткам.

Незаметно быстро доехали до их города. Сергей, ссылаясь на исключительную близость своей «холостяцкой берлоги», пригласил Аню на рюмку кофе. Безропотно претерпев подобающие моменту колебания и сомнения дамы и получив в конечном итоге согласие, он, затащив её в «ночной» магазин, по гусарски, основательно потревожил свой гонорар.

Его дом действительно находился в двух шагах от автобусной остановки.
За время работы на «пиратов» Сергей, не смотря на неудовольствие «невыездного» Микрочипа, сделал капитальный, с перепланировкой под aтелье ремонт, умудрившись выгородить крохотную, но отдельную спаленку. Сменил мебель, обзавёлся новым «компом» и теле-видео-аудио аппаратурой.
       
Проснувшись поутру рядом с тихо похрапывающей гостьей, он, морщась от головной боли, с трудом выудил из пульсирующего мозга обрывочные воспоминания о бурно проведённой ночи. Накинув халат, бережно, как вазу династии Мин, неся похмельную голову, поплёлся в ванную.

После контрастного душа и двух рюмок коньяка запитых стаканом выдохшегося шампанского, оставшихся после ночного застолья, Сметков несколько примирился с жизнью.

Убрав со стола и приготовив лёгкий завтрак, Сергей, засыпав кофе в «чудо-кофеварку», выдавил в миску пакет Whiskas(а), вылезшему откуда-то размордевшему Микрочипу, включил телевизор. В ванную, прикрываясь ворохом одежды, тенью промелькнула Аня (Ася, Аля?).

После завтрака они, развалившись на диване (Микрочип, испугав Аню «до смерти», втиснулся между ними) и безуспешно пытаясь вникнуть в сюжет какого-то мелькавшего  в перерывах между рекламными роликами фильма, лениво беседовали ни о чём.
Решив побольше узнать о своей случайной nouvelle passion, Сергей перевел разговор на неё (всё-таки Аня).
 
Анна неохотно, больше отвечая на вопросы, немногословно рассказала о себе.
Родом она была из посёлка Знаменка, Орловской губернии, в десяти километрах от центра. После школы поступила в Орловский педагогический университет. На втором курсе по «большой любови» выскочила, вопреки причитаниям родителей, замуж. Проходив второй и часть третьего курса в «положении» родила дочь. На четвёртом развелась. Её избранник не вынеся прозы семейной жизни, не защитив диплом, отбыл в неизвестном направлении, изредка, из разных городов, присылая скудные алименты.
После окончания университета, проработав год учителем в средней школе, с зарплатой, похожей больше на пособие по уходу за мелкими животными, в погоне за «длинным рублём» приехала в Москву, оставив дочь на попечение тоже едва сводивших концы с концами родителей. Здесь тоже особо не задалось. Устроилась продавцом в винную лавку на Щёлковской. Всё лучше, чем топтаться на Ярославке. Комнату сняла здесь, в ближнем Подмосковье. График работы в лавке был неделя через неделю. В свободное время Аня разносила рекламные листовки и расклеивала по городу объявления.

Эту неделю она не работала. Сергей, осведомившись о её планах, и не услышав в ответ ничего вразумительного, предложил Ане погостить у него и сегодня, тоже решив устроить себе выходной.

В свою очередь Анна предложила сготовить обед.
В холодильнике, кроме десятка яиц, колбасных и сырных нарезок, пластиковых стаканчиков с Rollton и пакетов с кошачьим кормом, ничего не было.

Сергей, вдохновлённый возможностью поесть по-человечески, засобирался в магазин. Аня, не без оснований засомневавшаяся в том, что он принесёт нужные продукты, тоже начала одеваться.

После обеда достойного особ королевской крови Сметков, как удав, проглотивший молодого оленя, неподвижно распластался на диване. Рядом привычно пристроился бездельник Микрочип. Анна мыла посуду.

Прошло несколько месяцев. Рабочую неделю Аня ночевала у Сергея. Дом, комнату в котором она снимала, находился далеко от автобусной остановки, в районе новостроек.

Приезжала Анна с работы около одиннадцати часов вечера. Несколько раз, проводив её по утопающим в грязи и кромешной тьме, перерытых канавами и котлованами, как линия Мажино тропам, почему-то называемым  улицами, Сергей сам предложил ей оставаться у него. Чуть позже стала очевидной бессмысленность содержания съёмной комнаты. Две трети времени Аня жила у него.
 
Рабочую неделю Ани Сметков жил в привычном, правда, более комфортном, ритме. Просыпался, когда её уже не было, съедал приготовленный, заботливо накрытый салфеткой завтрак. Накормленный лодырь Микрочип уже валялся, вытянувшись во всю длину на любимом диване. Сергей садился за работу. Часа в два пополудни прерывался на обед, наслаждаясь настоящей домашней кухней. Анна прекрасно готовила. Сталкивал толстого Микрочипа с дивана и устраивался на сиесту. Подремав час, полтора, продолжал перевод иногда поражающих своим идиотизмом фильмов. Складывалось впечатление, что сценарист с режиссёром, в своё время, взявшись за руки, дружно и навсегда покинули начальные классы школы коррекции.

В выходные они совершали продолжительные моционы, по-семейному ходили за покупками по магазинам. Анна часто составляла ему компанию в поездках за гонораром и новыми заказами. Тогда он показывал ей старую Москву, как лошадь от первого трамвая шарахаясь от прозападных новоделов. Приглашал на «перекус» в попадающиеся по пути кафешки. Водил в музеи и на всевозможные выставки. Если у него было много работы, Аня невидимкой хлопотала по хозяйству. Раз в месяц она уезжала домой, проведать дочку и родителей. С собой не приглашала, о переезде дочери ни разу не заговаривала, за что Сергей был ей премного благодарен.

Сметков уже после первого «ветвистого» брака вместе с рогами сбросил  и розовые очки. Не то, что бы он «обжегшись на молоке дул на воду». Просто став, чего греха таить, за многие годы холостяцкой жизни законченным эгоистом, теперь рассматривал отношения с женщинами через призму личного комфорта.

Его много раз пытались подвигнуть на создание семьи. После первых намёков на узаконивание отношений, он  безоговорочно порывал все связи с претендентками на роль «спутницы жизни», предпочитая обоюдно необременительные, кратковременные романчики.

Продолжительность отношений с Анной, даже не смотря на подобие гражданского брака, он расценивал как взаимовыгодное на данном этапе времени совместное предприятие. Ей не нужно было снимать квартиру, больше денег оставалось на дочь. Он сам, не будучи жадным человеком, если в наличии были свободные деньги, выделял ей N-ную сумму по отъезду в «родные пенаты». Свою компанию он ей не навязывал, в свободе действий не ограничивал. Работая на дому, обязанности по поддержанию чистоты и порядка в жилище, он оставил за собой. Взамен он получал полноценное, качественное питание, всегда чистую, выглаженную одежду и партнёршу-«пионерку» под боком. И что самое главное, в их отношениях отсутствовали сопутствующие браку взаимные упрёки и разного рода проявления недовольства супругами друг другом. Если Анне что-то и не нравилось, то об этом она благоразумно помалкивала. Сметкова подобное положение вещей абсолютно устраивало.

На Анну, не беря во внимание то, что за последнее время заметно к ней привязался, он смотрел, как эксперт по оценке лошадей смотрит на молодых, не ходивших под седлом или в коляске-качалке молодых кобылок. Зная предмет, и беспристрастно отмечая все достоинства и недостатки, даёт профессиональные рекомендации по закреплению первых и коррекции последних.

В один из выходных, бесцельно прогуливаясь по городу, они встретили пребывающего в лёгкой эйфории Ботаника. Тот, отозвав Сергея в сторону и «заняв» на пиво, между прочим, поинтересовался, кивнув в сторону Анны:

- А это что за очаровательное чучело?

Сметков посоветовал Ботанику  повнимательнее всмотреться в своё отражение в ближайшей луже.
 
Не только уста младенца глаголят истину. Невнятные уста пьяного тоже могут резануть правду-матку.

 После той встречи Сергей решил привести свою compagne в соответствие. По большому счёту его всегда мало интересовало чужое мнение, стало обидно за Анну. 
Однажды, будто бы невзначай он спросил у Ани, помнит ли она, какой у неё естественный цвет волос. Анна не задумываясь, ответила. Сергей недоумённо пожал плечами.

- А-аа, седеть рано начала, – сочувственно «догадался» он.

- Да нет. С чего ты взял? – удивилась она.

- Ну, бабушки за такой мастью обычно седину прячут. Иначе, зачем под ковёрного красится.
 
- Под кого? – не поняла Аня. Он не ответил.

Сергей давно заметил, что Анна, получив высшее образование и не будучи по определению дурочкой, кругозором мало отличалась от современной десятиклассницы.
« Не полезных» книг она не читала, довольствуясь информацией из телепередач и реалий окружающей её жизни. В разговорах на отвлечённые темы чаще отмалчивалась, предпочитая слушать. Свои беседы с ней он называл «монологом бенефицианта к благодарным почитателям».

В следующий раз Сергей прошёлся по «тифозности» её причёски.
 
- Так и скажи, что я тебе не нравлюсь! – всерьёз, до слёз обиделась Аня.

- Нравишься. Просто пришло время менять image, my dear, - словно подводя под чем-то итог, возразил он. Приобнял её за плечи и поцеловал в щёку.

После очередной «командировки» домой Анна вернулась со светло-русыми волосами.
 
- Splendidly! – оценил Сергей.

Процесс смены гардероба оптимизировался после того, как он подарил ей стильную блузку и модельные туфли. Перемерив обновки с наличествующими предметами одежды даже Анна, страдающая отсутствием вкуса, вертясь перед зеркалом, со скорбным вздохом резюмировала:

- Вся моя одёжа – куль да рогожа!

Аня сама попросила Сергея помочь ей в выборе одежды, чего он собственно и добивался. Пора было не только на себе применить la capacit;; de s;habiller avec gout, впитанное с молоком матери.
   
Его маменька, воспитанная своей бабушкой, выпускницей Александровского женского института, прививая маленькому Серёже хорошие манеры и чувство вкуса, часто сетовала:

- Я не позволю своему сыну стать таким, каким бывает иногда его отец, даром, что из дворян, рardonnez-moi - «сапог сапогом».
 
Поманерничать Сметкову не довелось ни в институте, ни в горах Афганистана, ни тем более в компании собутыльников. Хотя при случае он мог блеснуть знанием этикета и умением пользоваться всевозможным «инвентарём», в пугающем ассортименте лежащим по краям тарелки в дорогом ресторане, от созерцания которого,  юные спутницы «новых русских» впадали в ступор. Сами «хозяева жизни» и вилкой-то пользуясь только в перерывах между отсидками, на этот счёт не «парились». Привитый с детства вкус тоже давал побочные эффекты. Страна, сбросившая иго тотального дефицита на продукцию легкой промышленности за счёт импорта, породила в несведущем народе такие шедевры безвкусия (невеста в белом подвенечном платье и белых же «красовках» adidas. От слова красиво, пояснила будущая жена и мать. Пузаны, в спортивных костюмах и модельной обуви, украшенные шёлковыми галстуками и т.п.), что у утончённого Сергея сводило скулы.

Подгадав время получения очередного гонорара с Аниными выходными, они отправились за покупками.

Сметков ненавидевший все эти shopping(и), и произносящий это слово не иначе, как через букву «Ж», всерьёз полагал, что людям, находящим в этом занятии удовольствие, полезнее было бы почаще посещать кабинет психиатра, нежели очередную сеть бутиков и магазинов.
 
Подобать для Анны, имевшей безупречную фигуру одежду, не составило труда.
Уже дома, с чувством выполненного долга попивая коньяк «Арарат» и наблюдая, как Аня, крутясь у зеркала, по третьему разу примеряя обновки, вспомнил её причёску и «прикид», иначе не назовёшь, в их первую встречу.

На что только не идут женщины, что бы выглядеть хуже, чем они есть на самом деле! Уже слегка пьянея, разродился он афоризмом.

Анна, набив баул невостребованным более барахлом, поколебавшись, может сразу на помойку? В следующую ездку отвезла его домой.

Плоды метаморфозы лягушки в царевну не заставили себя долго ждать. Золотозубый азербайджанец, хозяин винной лавки, в которой Аня работала, по достоинству оценил старания Сергея. Ранее не видевший её в упор, он специально начал приезжать к концу её смены, делая недвусмысленные намёки. Несколько раз пытался облапить, взывающими о мыле руками, с украшенными траурной каймой ногтями и золотыми перстнями пальцами. Аню, по её словам чуть не вырвало. Пришлось уволиться.
- Beauty reguires victims, my dear. - Неискренне посочувствовал Сергей. Он уже некоторое время вынашивал планы о более достойной работе для своей paroisse.

Опять-таки помог случай. Как-то на улице он встретил давнюю знакомую, работавшую в городской службе занятости. Что называется «зацепились языками». Он посетовал, что его sexe f;minim сидит без работы. Уточнив, есть ли у его «мадамы» какое не то образование, знакомая выдала информацию. Оказывается в городе работает Российско-Норвежский проект по подготовке кадров для работы на плодившихся в то время, как грибы, совместных предприятиях. Набор заканчивается, осталось пара мест, которые она придержала для «своих». Сергей признался, что его протеже иногородняя.

- Русская хоть? – подозрительно спросила приятельница.

- Обижаешь! Орловский русак! – поджав губы «оскорбился» Сметков.

- Ладно. Тебе сделаю. Но с тебя ресторан, – безапелляционно заявила знакомая.

- Как ресторан? Целый ресторан? – Сергей дурашливо схватился за сердце.

- Не целый ресторан, а только ужин от него.- Засмеялась приятельница. – И весь вечер будешь за мной ухаживать!

- Как Амур за Психеей! – уверил её Сметков.

- Завтра к девяти с документами ко мне ей, вечером за мной тебе. - Закончила она разговор.

Вопреки его ожиданиям, Анна уникальную возможность не оценила. Сказала, что надо зарабатывать деньги, ездить к дочери, да и вообще…

Сметков, до сегодняшнего дня, никогда так на неё не орал. Даже вспомнил оскорбительные для женщины выражения на пушту, языке войны, которую он тщетно пытался забыть, так она возмутила его своей недальновидной тупостью и неблагодарностью. Аня прорыдала пол ночи в спаленке. Сергей напился на остальной территории, не забыв поставить будильник, перед тем, как рухнуть на диван, чуть не раздавив заоравшего Микрочипа.
 
Утром проснувшись от назойливого писка будильника, злой как чёрт из-за вчерашней ссоры и сегодняшнего похмелья, Сметков умывшись холодной водой, долго чистил зубы.  Заглянул в спальню. Аня уже не спала.

- Собирайся. Документы не забудь, – тоном пресекающим любые возражения, скомандовал он.

Анна, открыв было рот, посмотрела на его играющее желваками лицо, и молча, мышкой-норушкой прошмыгнула в ванную.

Молча дошли до «службы». Сергей как подконвойную проводил Аню до дверей кабинета знакомой. Заглянув внутрь, и убедившись в «наличии присутсвия», затолкал Анну в помещение. Жестами показал знакомой, что ещё зайдёт, прикрыл дверь, и вышел на улицу. Курил, щурясь на бледнеющее, уставшее за лето августовское солнце.
Минут через двадцать вышла Аня.

- Занятия с первого сентября. – Попыталась она взять его под руку.

- Хорошо, – кивнул он, осторожно высвобождаясь, – ты иди, мне по делам.

Она внимательно посмотрела на него, молча развернулась, и пошла по тротуару, наступая на пока ещё редкие опавшие листья.

Сергей проводил её взглядом, удовлетворённо отметив, что обогнав такую женщину, непременно оглянулся бы, посмотреть «товар лицом».

Зайдя к приятельнице, подробно расспросил её о разговоре с Анной, договорился о вечере.

- Где это ты такую красотку подцепил? -  с плохо скрываемой ревностью спросила она.

- Я её сделал, – с серьёзным выражением лица ответил Сметков, оставив товарку в недоумении.

Заказав столик в ресторане, пошёл домой.

Анна не зная, как себя с ним вести, затеяла стирку.

Сергей подвинув даже не проснувшегося Чипа, прилёг на диван.

В течение дня они почти не разговаривали. Около шести вечера Сергей приняв душ, начал собираться. Аня молча следила за ним. Когда он повязав галстук надевал пиджак, она не выдержала и спросила:

- Ты куда?

- Долги раздавать, – честно ответил он.

Вернулся Сметков утром.

Взволнованной Ане сказал, что играл с друзьями в преферанс.

- До утра? – недоверчиво спросила она.

- В преферанс только до утра и играют, ma ch;rie. – снисходительно просветил Аню Сергей.

Первого сентября Анна пошла на занятия.

Учёба давалась ей легко. Она быстро втянулась в другую жизнь, полярно отличавшуюся от той, в тесноте лавки, с одинаковыми, словно клонированными запитыми лицами, непрерывной чередой тянувшимися за стеклом изо дня в день.
Сергею приходилось много работать. Аня училась, да ещё раз в месяц выбиралась домой, а за переводы стали платить меньше.

Прошло полгода. Анна окончила курсы, получила диплом. Куда подевалась затюканная училка из Орла. Отросшие светло-русые волосы она забирала в пучок a la деловая женщина. В газах появилась уверенность, даже вызов.

Сергей через всё ту же знакомую устроил её в недавно открывшееся совместное предприятие.

- Смотри, упорхнёт птичка, – не без злорадства предупредила многоопытная приятельница.

Сметков только неопределённо пожал плечами.

Анна, упиваясь новым статусом «горела» на работе. Два раза летала в Германию, получила повышение, начала хорошо зарабатывать.
 
На шутку Сергея «пустили Дуньку в Европу» она только презрительно фыркнула.

Чем лучше шли дела у Анны, тем хуже они обстояли у Сергея. Заказов не стало меньше, просто за них стали платить так мало, что жизнь преуспевающего свободного художника незаметно превратилась в беспросветное бытие ломовой лошади. Да ещё Анна откровенно начала показывать зубы, заметно тяготясь его обществом. Сметков опять начал попивать. Начались пошлые скандалы. Анна скандалила самозабвенно. Сквозь жиденькую позолоту бизнес-леди во всей своей неприглядностью напролом лезла самоварная медь невежественной поселковой девки.

Во время одного из таких скандалов, когда Анна была особенно выразительна, Сметков, дрожа от отвращения понял, что вот сейчас, ещё чуть-чуть, и он её убьёт. Как того, в горах. Голыми руками.

В ужасе, сорвав пиджак с вешалки, он выскочил из квартиры, кубарем скатился в тёплый летний вечер. Его трясло. Перед глазами промелькнула неестественно вывернутая голова, со сползшей на лоб пуштункой. Заросшим, до вылезших из орбит глаз, бородой лицом.
 
Войдя в «Чебуречную» он встретил сморщенного как печёное яблоко, но не унывающего Ботаника.

- Ба! Ваше благородь! Нашего полку прибыло! – заорал он на весь зал. На них заоборачивались мятые, с мутными глазами лица. Взяв бутылку, и какую-то закуску, они заняли угловой столик. Выпив залпом чуть ли не стакан водки, Сергей почувствовал, как его отпускает засевшая внутри дрожь. Ботаник тем временем бубнил:
 
- Периферийные, они все такие. Волчицы! Им деваться-то некуда, вот они и... Моя вон…

Заночевал Сметков в полупустой квартире Ботаника. Утром в той же «Чебуречной», купив Ботанику сто граммов, сам ограничился кружкой пива.

Придя домой, он без удивления увидел полупустой шкаф, кое-как задвинутые ящики комода. Не обнаружив никаких «посмертных» записок, достал из кармана телефон. Вызвал в меню «Анна», затем «удалить контакт». Нажал кнопку.
 
-Баба с возу – коню легче, – сказал Сергей подошедшему потереться о его ногу,  наверняка голодному, Микрочипу.

- Странно, что она тебя не убила! – выдавливая из пакета корм в миску, запоздало испугался за кота Сметков.

Дома оставаться не хотелось. Он достал из «личного запасника» деньги. В общедоступных местах, как он понял, их уже не было. Закрыв квартиру, вышел на улицу.
 
Сергей, купив в палатке пару бутылок так называемого крепкого (с примесью спирта или куриного помёта, а то и того и другого) пива, угнездил их в полиэтиленовом пакете, и не спеша зашагал в сторону сквера в надежде найти пока ещё целую лавочку. Когда шагов через пятьдесят таковая обнаружилась прячась от вандалов в зарослях давно не стриженного кустарника, названия которого Сергей не знал, ударили первые громкие раскаты грома. Он недоверчиво посмотрел на чистое, без единого облачка небо. Через дорогу от сквера, на игровой площадке детского сада раздался радостный многоголосый визг. Сметков, всё ещё подозрительно поглядывая наверх сел на лавку, достал пиво, и мастерски открыв одну бутылку другой, сделал несколько долгих глотков. Громыхнуло ещё громче. Сергей снова посмотрел на безмятежную по-летнему выцветшую высь.

Снова громыхнуло, но уже с другой стороны. Каждый удар грома сопровождался восторженным детским визгом.

В сочетании со светлым, чистым небом гром не воспринимался чем-то страшным и грозным. Напротив. Он казалось, играл с ребятнёй. «Вот я вас!» – громыхал гром. Дети в ответ с притворным испугом дружно вскрикивали. «Вот я вам сейчас!» - рокотал он. Малышня визжа, весело разбегалась по площадке. Сергей хмыкнув, представил себе деда с венчиком седых волос вокруг внушительной лысины, кустистыми бровями и белоснежной длинной бородой беззлобно постукивающего костылём на расшалившихся внучат.

Дождя так и не случилось. Сметков не торопясь, с перекурами, лениво разглядывая прохожих  допил пиво, бросил вслед за первой вторую пустую бутылку и пакет в покосившуюся забитую мусором урну присоседившуюся возле чудом уцелевшей лавки, встал и неторопливо, как он сам выразился  «с чувством выполненного долга» пошёл куда-нибудь.

La vie continue! (жизнь продолжается)