Карачаево-балкарская лиро-эпическая поэма предпись

Отличительной особенностью тюркских литератур предписьменного периода является стремление к созданию светских поэм, опираясь на художественный опыт литер. Лиро-эпическая поэма как литературный жанр известен с античности. В средневековой поэзии стран Востока она была ведущим жанром. Отличала ее от античной европейской поэмы единство двух принципов воссоздания действительности - событийности и исповедальности. А в центре сюжетной канвы содержала метафору и аллегорию. К числу первых тюркских поэм светского содержания относится книга Юсуфа Хасс Хаджиба Баласагунского “Кутадгу билик” (“Наука быть счастливым”), в которой выражены этические, политические, эстетические взгляды автора. Эта поэма перекликается с “Шах-наме” Фирдоуси в вопросах государственного устройства, управления и военной организации страны. Благодаря книге Юсуфа Баласагунского в тюркоязычной поэзии укрепились позиции арузной формы стихосложения.

Самым ярким художественным явлением карачаево-балкарской литературы предписьменного периода является лиро-эпическая поэма. Но, тем не менее, она еще не стала предметом специального изучения - существует лишь несколько работ, в которых они упоминаются. В фундаментальных исследованиях Караевой А. “Очерки истории карачаевской литературы” (М., 1968), “Очерки истории балкарской литературы” (коллектив авторов, Нальчик, 1981) некоторые из них рассматриваются как фольклорные произведения, т. е. уже намечается тенденция, когда все произведения, созданные в дописьменный период, авторы склонны относить к фольклору. Исторический аспект стал основным и в единственной работе, посвященной лиро-эпической песне “Каншауби и Гошаях” кандидата исторических наук Ю. Н. Асанова (Нальчик, 1996). А между тем, этот жанр имеет ярко выраженный характер индивидуального творчества, да и имена создателей этих песен общеизвестны.

Благодаря эдиционной работе карачаево-балкарских исследователей А. Теппеева, Н. Кагиевой, Р. Ортабаевой, М. Хабичева, Д.Таумурзаева и других, мы теперь знаем , что самые известные жырчы 17-18 веков Балкарии и Карачая - Карамусса, Гошаях Крымшамхалова, Капаш Байсиев, Зантууду Мокаев создали ряд стихотворений, историко-героических и лирических баллад и поэм. Карамусса и Зантууду Мокаев развивали традицию героических песен, Гошаях Крымшамхалова известна как автор лиро-эпической поэмы.

Являясь промежуточным жанром, лиро-эпическая поэма (баллада) содержит в себе черты эпоса и лирики. Главным критерием в определении жанровых особенностей лиро-эпической поэмы Л.Тимофеев считает сюжетность. (Тимофеев Л., 350-352). Он же впервые дал краткую характеристику формам лиро-эпической поэмы. В свою очередь Н.Гуляев основным признаком лиро-эпики считает событийность (Гуляев Н., 130-139 с.).

По своему содержанию и объему информационных структур лиро-эпика (по аналогии с прозаическими жанрами) имеет видовые формы - роман в стихах, стихотворная повесть и баллада.

В карачаево-балкарской литературе дописьменного периода были созданы все основные виды лиро-эпики.

“Народность - есть одно из условий эпической поэмы”, - писал Н. Белинский, имея в виду, что эпические поэмы сочинялись в ту пору, когда автор ощущал себя в единстве с народом (Белинский Н., 37 с.).

Эпические поэмы, как правило, содержат какие-либо героические факты из истории народа, окутанные мифологическими преданиями.

Толчком к сложению эпических историко-героических произведений в карачаево-балкарской устной литературе служили военные столкновения между родами или с соседними народами, в то время как семантической доминантой при создании лиро-эпических поэм и баллад является история любви.

Таким образом, лиро-эпическая поэма - это событие и чувство, с тем уточнением, что и сама любовь в ней выглядит событием.

Если “Хаммесей” Калтура Семенова, “Хамза” Гычы Алчагирова, как и другие лирические песни с четко выраженным сюжетом - лиро-эпические рассказы, то поэмы Каспота Кочкарова “Хорасан” и “Айжаяк”, по существу, стихотворные повести, в основе которых лежит развернутый сюжет. “Актамак” Исмаила Семенова - роман в стихах, сюжетные звенья которого часто заменяются лирически окрашенными авторскими переживаниями.

Первая карачаево-балкарская поэма, имеющая несомненное индивидуальное авторство - “Каншауби и Гошаях”. В основе ее сюжета лежат реальные события. Герои поэмы - исторические личности, известные в документах 17-го века - князь Бекмурза Крымшамхалов и его сыновья Элбуздук, Камгутби, Каншауби и Гилястан, и невестка Крымшамхаловых - Гошаях. Их имена отражены в топонимике Балкарии и Карачая.

Позднесредневековая архитектура Балкарии и Карачая также сохранила материальные свидетельства жизни и деятельности героев поэмы. В Баксанском ущелье, у разрушенного селения Эл Журту, на правом берегу реки Баксан стоит усыпальница Камгутбия, на противоположном - развалины башни Гошаях. В Карачае, на фамильном кладбище Крымшамхаловых находится кешене (мавзолей) Гошаях.

“Каншауби и Гошаях” - первая, непереводная, оригинальная поэма, построенная по канонам литературного жанра, свидетельствующая об определенном уровне поэтической культуры народа. Появление поэмы. где любовь определяется, как высокое духовное чувство стало знаменательным событием в истории духовной культуры карачаево-балкарцев. Она сразу стала популярной во всех ущельях Балкарии и Карачая и вскоре была заимствована адыгами и абазинами. Текст поэмы многократно записывался русскими и карачаево-балкарскими учеными на протяжении более 150 лет. Отметим, что разные варианты этого произведения совпадают во всех сюжетных линиях.

Единственным предметом спора является происхождение главной героини. Карачаево-балкарские варианты поэмы говорят о двух версиях. Согласно первой. Гошаях - дочь князя Биканова из Черекского ущелья Балкарии. Вторая версия утверждает, что она родом из Хурзука, осла в семье Бийбердовых. Согласно же исследований адыгских ученых Гошаях (Гошагаг) - из дворянской фамилии Бибердовых, мать ее Боташева (Налоев З., 63 с.) “...в адыгских текстах отсутствует упоминание об этнической и родовой принадлежности Каншаубия”, - пишет Ю. Асанов в вышеназванной книге, анализируя фольклорные варианты поэмы. (Асанов, 36 с.)

Абазинская версия - прозаическая. О происхождении героев поэмы в этой версии ничего не говорится.

Впервые поэма “Каншауби и Гошаях” упоминается неизвестным автором (под псевдонимом “Г-д”) в журнале “Библиотека для чтения” за 1849 год, издававшимся в Санкт-Петербурге. В этой публикации пересказано несколько сконтаминированных сюжетов, но основой является фабула поэмы “Каншауби и Гошаях”.

О поэме “Каншауби и Гошаях” написал еще в середине 19 века один из первых исследователей кавказского фольклора, адыгский писатель и общественный деятель Хан-Гирей, который отмечал: “Старые сказания, какие сохранились доныне о Кансаве, еще более любопытны и особенно трогательны, а песня, которая носит его имя, полна поэзии... Замечательно в песне то место, где герой изображается при взятии крепости Ерван или Арван, и играет с “пушечным дымом”. В некоторых местах Черкесии есть старинные укрепления, которые носят такое имя, но были ли они осаждаемы и кто их осаждал, имея артиллерию, вопросы неразгаданные.” (Хан-Гирей, 134 с.)

О личности Каншауби он пишет: “...из сказаний видно, что он был не черкес, а из карачаевцев, жена его была из кабардинских дворян Боташевых. Впрочем, не все сказания о нем согласны. У него были две дочери - Каз и Кайтан, которые воспеты трогательно в песне. Жену его звали Кошахах, имя, прославленное печальной судьбою. На вершине Кубани есть источник, известный под ее именем. “ (Хан-Гирей, там же)

Необходимо указать на искажение имен у Хан-Гирея. Так, дочерей Каншауби и Гошаях звали Кантин и Каз.

Не было ни одного исследователя, изучающего карачаево-балкарский фольклор, кто не заинтересовался бы вслед за Хан-Гиреем этой замечательной поэмой.

В 1879 году в газете “Кубанские областные ведомости” (Екатеринодар) была опубликована работа Г. С. Петрова “Легенды и предания Карачая”, в которой автор знакомит читателей с краткой историей Карачая и подробно рассказывает историю семьи Бекмурзы Крымшамхалова, о любви Каншауби и Гошаях. Автор большое внимание уделяет архитектурным памятникам, связанным с именем Гошаях и ее первого мужа Камгутбия.

Поэтический вариант карачаево-балкарской поэмы “Каншауби и Гошаях” впервые записан известным русским композитором М. А. Балакиревым в 1881 году от Исмаила Мирзакуловича Урусбиева, незадолго до кончины князя. Через пять лет в “Вестнике Европы” был опубликован ее подстрочный перевод.

Следующая публикация, осуществленная Н. П.Т ульчинским в “Терском календаре” за 1904 год, имеет пометку, что она “заимствована из тетради Науруза Исмаиловича Урусбиева”, Возможно, и Науруз записал ее отца, т. к. эти варианты идентичны.

Н. П. Тульчинский, предваряя публикацию текста своим предисловием, пишет, что поэма сочинена горским певцом “ в весьма стройных и рифмованных стихах” и рассказывает о реальных исторических событиях, послуживших основой поэмы. О семье Бекмурзы Крымшамхалова, о судьбе его сыновей Эльбуздука, Камгута, Каншаубия и Гилястана, проживавших в Баксанском ущелье в поселке Эл Журту. Для Н. П. Тульчинского очевиден анахронизм в одном из вариантов поэмы - упоминание о том, что Каншауби был убит в Эриванском мосту при взятии его русскими (что произошло в 1842 году), т. е через 2 века после смерти героя поэмы.

Этот неполный перечень литературы о поэме “Каншауби и Гошаях” подтверждает вывод о ее необычайной популярности среди карачаево-балкарцев, а с течением времени и у соседних народов, и объясняется эта популярность ее художественными достоинствами.

Герои поэмы жили, любили, были счастливы и страдали в позднем Средневековье, когда создавался основной корпус карачаево-балкарских историко-героических поэм “Карча”, “Храбрый Баксанук”, “Железный Исмаил”, “Сарбий и Карабий”, “Кайсыны”, Песня Мисирбия”, “Кубадиевы”, “Песня о Жансовых”, “Рыжий Асланбек”, “Чепеллеу Загаштоков” и др. В них заложены идеи защиты Родины, отдельного рода и семьи, звучит призыв к борьбе против захватчиков, прославляются мужество и стойкость.

Герои, подобные Храброму Баксануку и Железному Исмаилу, действуют в условиях феодального строя, когда каждый был вынужден ежедневно отстаивать свои земли, защищать свои дома, имущество от посягательств соседей, но и сам нападать на них. В этих песнях сосуществуют прославление защитников родины и, в равной мере - удалых наездников.

Этническое сознание балкарцев и карачаевцев домусульманского периода допускает, а зачастую и одобряет то, что начинает осуждаться с приходом ислама. Согласно Корану, личное имущество, как и жизнь человека священны и неприкосновенны. Но в период создания историко-героических песен и несколько ранее, народ, потерявший значительную свою часть и основную территорию после сражений с войсками Тимура, был вынужден идеализировать воина-защитника, прощать ему и жестокость, и вероломство, и хитрость.

Появление поэмы “Каншауби и Гошаях” в такое время отражает наступление новой эпохи в истории карачаево-балкарского народа. изменившей, по существу, сознание общества.

По сюжету поэмы у Крымшамхалова Бекмырзы, проживавшего в начале описанных событий в Баксанском ущелье, было четыре сына - Камгутби, Элбуздук, Каншауби и Гилястан. Будучи верховным князем, Бекмырза приучил своих сыновей к походной жизни, привил им кодекс чести горцев. Все три его сына, кроме Каншауби, совершают подвиги. Камгутби после смерти отца становится во главе общества и своими решительными действиями дает отпор врагам. После его ранней смерти (сразу после женитьбы на Гошаях или, по некоторым версиям, накануне женитьбы) Элбуздук несет нелегкое бремя валия - верховного князя. Но красавец Каншауби с молодости любил праздный образ жизни, проводя время на пирах и вечеринках:

“къызланы келин отоуда ичги сезлерин билиучю” (букв.: “узнающий в комнатах для невесты сокровенные мысли девушек”).

И они охотно делятся с ним своими девичьими тайнами.

В эпоху, когда мужчины думали только о славе, о походах и добыче “бешкарыш” (так называли на тайном языке детей, которых крали во время набегов. “Бешкарыш” - букв. “Пять пядей”, означал рост ребенка, который примерно соответствовал десятилетнему возрасту) появляется человек иного склада, иных интересов, готовый понять душевные переживания любимой и женщина отвечает на это понимание любовью такой чистоты и силы, что способна своим плачем расколоть “на две части гранитный камень”.

Этот символический образ - один из самых сильных в карачаево-балкарской лирике:

“- Кел, Къарачач, Къара Ташха барайыкъ,
Жиляй, жиляй Къара Ташны узунуна жарайыкъ.
“Мен да жарылама, сен да жарыл,
КъараТаш!” - деп, жиляйыкъ.
- Кел, Къарачач, Къара Ташдан
Тебен таргъа къарайыкъ,
Къаншаубийим келе эсе,
Жюрюгенлеге сорайыкъ,
Келмей эсе, жиляй-жиляй турайыкъ...”

Подстр.пер.: “Пойдем, Карачач, к Черному Камню \\ И плачем расколем Черный камень на всю длину. \\ “Я раскалываюсь (от горя) и ты расколись”, - скажем, плача, Черному Камню. \\ Пойдем, Карачач, глянем с Черного Камня \\ На нижнее ущелье, \\ Едет ли мой Каншауби, \\ Спросим у прохожих...”

Автор (народ считает таковым саму Гошаях) показывает своего героя в различных жизненных обстоятельствах. В первой картине мы видим, как беспечный красавец Каншауби развлекается на свадьбах, в то время как его брат Камгутби уходит в набег “жесирами” - добывать пленниками. В Каншауби влюблены не только девушки из его села, но и жена его друга, кабардинского князя Атажукина. Впоследствии в него влюбляется знахарка из Дагестана (в некоторых вариантах - из Персии), лечившая князя.

Сам же он любит Гошаях глубоко и самоотверженно. Но обстоятельства разлучают их. Любовь приносит главной героине и большое счастье, и бесконечное горе. Мы видим страдания и самого Каншауби, вынужденного неоднократно расставаться с любимой женой и дочерьми. Живя в конце эпохи походов и набегов, он так и не вступил на путь “олинокго всадника”, подобно персонажам историко-героических песен.

В поэме заложена большая интеллектуальная сила. Сложный литературный сюжет, полнокровные художественные образы, высокие идеи, огромная эмоциональная сила - все это говорит в пользу того, что предположения об авторстве поэмы самой Гошаях Крымшамхаловой имеют под собой веские основания.

Прошло более полтораста лет после создания поэмы “Каншауби и Гошаях”. Позднейшие поэты и певцы таки и не смогли создать что-либо, равное по художественным достоинствам этому прекрасному произведению. Во всяком случае, народная память их не сохранила.

Только в начале 19 века Калтур Семенов сумел возродить традицию Гошаях Крымшамхаловой и сочинить лиро-эпическую поэму в честь своей любимой девушки Хаммесей.

Поэт-импровизатор Калтур Семенов ко времени создания своей поэмы был известным, как определяют Р. Ортабаева и М. Хубиев и др., - “жырчы”, “чамчы” - певцом и острословом, а также исполнителем популярных исторических баллад.

Большая любовь к девушке Хаммесей продиктовала ему неповторимые строки о красоте и высоком человеческом достоинстве молодой горянки.

Поэма “Хаммесей” состоит из четырех самостоятельных частей - “Атымы аягъы Тытытха”, - деди (Копыта моего коня говорили: “Иди к Тытыту”), “Келечиле” (Сваты). “Хаммесей “ (портрет любимой девушки), “Сарай и Саралып” (имена детей Калтура).

Подобно герою средневековых рыцарских баллад, Калтур отправляется на поиски любимой со своими товарищами, встречая на пути много женщин. В какой-то момент в цокоте копыт коня он слышит имя отца девушки - Тытыт. Это чудесное приключение приводит его в конце концов в соседний аул, где идет свадьба. Здесь он в первый раз видит Хаммесей влюбляется в нее.

Однако, девушка не сразу откликается на чувства певца. Он намного старше ее, остался вдовцом с двумя детьми после эпидемии чумы. Но поэт участвует в состязаниях по стрельбе, в танцах, в борцовском поединке, а затем и поэтическом соревновании - айтыше. И своим остроумием, находчивостью, меткостью в стрельбе, недюжинной силой покоряет всех, кто собрался на свадьбу. Видя нерешительность девушки поэт обращается к ней:

“Аслам мычыдым, къалай этейим,
Бу къачхы кюнюм батмайды деймен,
Барлыкъ тюйюлме къайтып юйюме,
Хаммесей, сени тапмайын, деймен...”

Подстр.пер.: “Что мне делать, я долго ждал, \\ Этот мой осенний день идет к закату, говорю. \\ Я не вернусь к себе домой, \\ Хаммесей, без тебя, говорю...”

Отличительная черта лиро-эпических поэм Калтура Семенова и Каспота Кочкарова заключается в том, что влюбленным не мешают внешние обстоятельства, как это будет в последующих поэмах К. Мечиева, М. Забакова, Т. Чагарова (родители девушек, сословные отношения). Герои свободны. Потому так светел их мир, столько радости и счастья в их переживаниях:

“Къызланы ариуу, ариу Хаммесей,
Сен мени чарлай, мен сени кюсей.
Чарлагъан шкок тюз урмаз, дейле,
Ариу Хаммесей суу сурат, дейле...”

Подстр. пер.: “Прекрасней всех красавиц Хаммесей! \\ Я желаю быть с тобой, а ты мне отказываешь. \\ Ружье, которое (часто) отказывает, не попадает в цель, говорят. \\ Красавица Хаммесей, как отражение в воде, говорят...”

Поэма обладает большой эстетической силой, она завораживает каждой своей строкой. Герои поэмы кажутся нашими современниками, издавна знакомыми, а обстоятельства близкими и понятными.

Традиции лиро-эпической поэмы в карачаево-балкарской поэзии были развиты и обогащены классиком карачаево-балкарской литературы, автором множества лирических баллад и двух поэм “Хорасан” и “Айжаяк” Каспотом Кочкаровым.

Поэма “Хорасан” состоит из шести частей (одна из них - ийнар самой Хорасан), каждая из которых рассказывает об определенном этапе истории любви Каспота и Хорасан.

В основе сюжета поэмы “Хорасан” Каспота Кочкарова - любовь бедного юноши и дочери богача, изначально обреченная. Она автобиографична. Каспот нанялся батраком к отцу девушки, которая давно ему приглянулась. Однако, когда девушка стала отвечать ему взаимностью, отец девушки выдал ее за другого.

Поэт долго не мог забыть свою любимую. Но вот он в последний раз видит ту, которая владела его мыслями и чувствами много лет. Хорасан мельком взглянула на него и быстро прошла мимо, даже не останавливаясь для приветствия. Автор не может скрыть своего разочарования:

“Ала жаулугъунг бетин атханды,
Саргъалып, юсюнгю жапханды.
Санынг, гоккача, чагъып, акъгъанды,
Жюрегим “Жаратмайма”, деп айтханды..”

Подстр. пер.: “ Выцвел твой пестрый платок. \\ Покрыл тебя желтизной. \\ Увяло, отцвело твое тело, подобно цветку. \\ Сердце мое “не нравишься”, говорит...”

Метафора “выцветший платок” имеет несколько уровней сравнения. Во-первых, это сама Хорасан, годы жизни в несчастливом браке ничего не оставили от ее былой красоты. Во-вторых, это - символ увядших чувств, некогда владевших героями поэмы.

Вторую свою, широко известную как в Карачае, так и в Балкарии, поэму - “Айжаяк” Каспот Кочкаров сочинил в достаточно почтенном возрасте. Она, как и первая, автобиографична. Ему было за 70 лет, когда он встретил молодую красавицу-вдову. Айжаяк была не только красавица, но и обладала талантом стихотворца, хорошо играла на “къол къобузе”- национальной гармонике.

Свою поэму Каспот Кочкаров начал создавать еще в 1904 году, после первой встречи с Айжаяк. В ее честь он сначала сочинял ийнары, певцы Карачая пели их, они доходили до самой Айжаяк. Через некоторое время женщина ответила ему ийнаром собственного сочинения. Еще несколько лет между ними шел поэтический диалог, который породил великолепные строки о любви, впоследствии переросшие в поэму. В конце концов и Айжаяк полюбила поэта, но им так и не суждено было быть вместе. Слишком велика была разница в возрасте - более 30 лет.

Хотя поэт не смог соединить свою судьбу с любимой, но от этого его чувство с годами не ослабело. Их любовь стала легендарной в народе. Последующие поколения не помнили причин, по которым они не смогли жить вместе, но им осталась прекрасная поэма о любви, где создан волшебный и чистый мир чувств, где прославляются красота женщины и верность мужчины.

Как это происходило со всеми лиро-эпическими поэмами, с течением времени поэма Каспота Кочкарова разделилась на части и эти части исполнялись самостоятельно. Существует несколько вариантов “Айжаяк”. Сам К. Кочкаров исполнял ее в двух вариантах, каждый из которых имел свою оригинальную мелодию. Эта традиция сохраняется и поныне.

Отрывки из поэмы “Айжаяк” публиковались в переводе Г.Орловского в 1939 году в газете “Красный Карачай”, а в полном объеме она была напечатана в 1940 году в “Антологии карачаевской поэзии”.

Творчество Каспота Кочкарова стало рубежом в развитии национальной поэзии. Ему подражали, его традиции развивали народные певцы-импровизаторы. Своим учителем назвал Каспота выдающийся карачаево-балкарский поэт 20-го века Исмаил Семенов, который внес большой вклад в развитие лиро-эпики своей поэмой “Актамак”.

История создания поэмы “Актамак” - это история рождения большого поэта.

До встречи с Актамак Исмаил Семенов был одним из популярных исполнителей лирических песен в своем родном Учкулане. С детства он выучился зикирам у своего отца Унух-хаджи, совершившего хадж семь раз. Оставшись сиротой, юность провел в горах, на пастбищах, где подолгу общался с известными жырчы- певцами Карачая. Исмаил обладал красивым голосом, знал множество народных песен и талантливо их исполнял. Молодежь любила его слушать и без него не обходилась ни одна свадьба или веселая пирушка в окрестных селах.

На одной такой свадьбе в ауле Картджурт произошла встреча поэта с Актамак, вернее, с Анисат Ижаевой. Это была любовь с первого взгляда. Исмаил Семенов, как пишет его сын - Азрет, зачастил в Картджурт. С каждым разом он все больше привязывался к своей избраннице и в конце концов он дал слово написать об Актамак песню, равную “Айжаяк”, о чем он прямо говорит:

Секирип миндим мийикге,
Жууукъ бармадым жарына.
Айжаякъ кибик, белгили этерме
Сени тау эллени барына...!

Подстр. пер.: “ Я, подпрыгнув, взобрался на вершину, \\ Не подошел близко к пропасти.\\ Я прославлю твое имя, как Айжаяк \\ По всему горному краю...”

Песня-поэма складывалась непросто. Если стихотворная часть рождалась легко, т. к. Исмаил обладал даром слова от природы (к примеру сказать, мать поэта Жулдухан была известна своей поэтической речью даже в повседневности), то мелодию он вынашивал годами. Он прислушивался к звукам водопада и шуму реки, к голосам птиц и шелесту листьев - ко всему, что окружало его в прекрасном ущелье у истоков Кубани. Этот творческий поиск отразился впоследствии и в поэме:

“Жумарукъ жырлай жырынгда,
Гуждар сызгъыра эжиуде,
Субай бусакъла - аяз ушакъда,
Жырынг жырланнган кезиуде...
Сени жырынгы ариу жырлайла
Махар сууунда шорхала...”

Подстр. пер.: “Горная куропатка поет в твоей песне, \\ Свистит вожак туров, \\ Стройные тополя - шелестят на ветру, \\Когда поется твоя песня...

Твою песню так красиво поют \\ Потоки реки Махар...”

Поиски мелодии к поэме закончились триумфом И.Семенова - он создал сложное и оригинальное в музыкальном плане произведение. Строфа делится на две музыкальные темы, как и на две самостоятельные смысловые архетипы: первые две строки повествуют обо всем, что окружает героев, а две последние только о любви и о возлюбленной поэта - Актамак. Припевом стал повтор двух последних строк. Он напоминал цокот копыт коней, запряженных в фаэтон. Такое музыкальное решение усиливало содержание произведения, т.к. повторялись строки о любви. Это испытанный художественный прием народной поэзии, когда повторы звучат как заклинание и клятва.

Песня, по словам очевидцев, исполнялась Исмаилом Семеновым на всем протяжении пути от Учкулана до Нарсаны (ныне - Кисловодск). За время пути фаэтон останавливался для отдыха в Ташкепюре (рядом с гор. Карачаевском). Распрягали лошадей, друзья, сопровождавшие поэта, устраивали пиршество. И затем - снова в путь, и снова песня.

Структура поэмы “Актамак” сложна и одновременно логически выверена. Поэма состоит из шести самостоятельных глав - “Знакомство”, “Природа”, “Кварталы, фамилии, атауулы”, “Некях” (бракосочетание по мусульманскому обряду), “Девушка”, “Смерть”, каждая из которых имеет тематические разделы.

В поэму органично вливается пятая глава - “Девушка”, ийнар, сочиненный самой Актамак о своей любви к поэту. И. Семенов включил его в поэму, расположив перед последней главой, посвященной кончине Актамак.

Большой творческой удачей поэта была ключевая фраза - “Мин, Акътамагъым, пайтоннга”- “Садись, моя Актамак, в фаэтон”. Она давала возможность поэту раскрыть свой творческий замысел, расширить пространство действия и круг действующих лиц. Поэт усаживает возлюбленную в фаэтон, покрывает ее шелками и отправляется в кругосветное путешествие.

Он показывает своей возлюбленной весь мир. Там, где не может проехать фаэтон, он пересаживает ее на корабль, влюбленные во время путешествия пользуются даже аэропланом. Потом - снова обжитой фаэтон. А цель у поэта поистине глобальная - показать всем, но , прежде всего, самой Актамак, что прекрасней ее нет в целом мире.

Он ее сравнивает со всеми существами, которые окружают их, но Актамак прекраснее всех. Будучи на Арабском Востоке, поэт сравнивает любимую с ангелами и в этом споре выигрывает Актамак:

“Меккада минг-минг мелекле,
Учуп жюрюйле хауада.
Ариулукъ бла санга жеталлыкъ
Бири да жокъду алада...”

Подстр. пер.: “Тысячи ангелов в Мекке \\ Пролетают по воздуху. \\ По красоте никто из них \\ не сравниться с тобой.”

После этого события он прекращает свое путешествие, ибо сравнивать Актамак с кем-либо еще не имеет смысла и он просит у священных стен Каабы благословения Аллаха для своего чувства.

Это кругосветное путешествие, предпринятое Исмаилом Семеновым, демонстрирует широту его взглядов, глубину чувств, говорит о его большой эрудиции. Точность оценок среды обитания разных народов мира, знание их этнографии поразительны, если учесть, что поэт покидал свою Родину только один раз и при этом -после написания поэмы - в годы депортации карачаевского народа. Не будет преувеличением сказать, что он составил коллективный портрет народов Кавказа.

“Актамак” является поэтической энциклопедией жизни карачаевцев и балкарцев первой четверти 20 века. Автор не жалеет красок для создания панорамы народной жизни. Природа, повседневные занятия горцев, их праздники и невзгоды, все, чем была заполнена жизнь соплеменников, находит свое отражение в этой поэме.

Создатели карачаево-балкарских лиро-эпических поэм рассматривают любовь как бесценный дар , а красоту жизни - в душевной красоте женщины. Об этом не раз говорится на протяжении всей поэмы в пять тысяч строк. Все в ней подчинено одной цели - воспеть любимую, самое прекрасное, что есть на его прекрасной Родине.

Поэт широко использует фольклорные тропы - эпитеты, метафоры, гиперболы, аналогии, сравнения, отрицательные сравнения, лексические параллели.

Большой поэт Исмаил Семенов сочинял свою поэму в течение 20 лет, столько же лет он прожил рядом со своей музой, пока преждевременная смерть Актамак не разлучила их.

Самые проникновенные строки поэмы “Актамак” - в ее финале. Вещий сон поэта, в котором ему снится, как земля раскалывается, унося с собой коня, предшествует смерти героини поэмы:

“Жер жабылгъанды. Атым жокъ эди,
Жюгеним къалды къолумда.
Эй, тубан тутушуп, къаяла оюла,
Ырхыла келе - жолумда.”

Подстр.пер.: “Земля сомкнулась. А коня нет нигде.\\ Уздечка осталась у меня в руках.\\ Ах, туманом накрыло, горы рушатся\\ Потоки воды - на моей дороге.”

Он сравнивает скорый уход любимой (“Бирге жашагъан жыйырма жылым.\\Жангыз сагъатча керюндю” - “Двадцать лет, прожитых с тобой,\\Показались одним часом.”) с закатившимся солнцем. Он не хочет ее отпускать, ищет признаки ее присутствия повсюду, одновременно прославляя ее трудолюбие, ум, рачительность:

“Гинжилигинг къалды жыйгъычда,
Тартма сокъгъанынг илгичде,
Окъа сокъгъанынг кергичде,
Сайлагъан халынг чоллакъда,
Ийненги ызы тырнакъда,
Чепген чыкларынг ыргъакъда.”

Подстр. пер.: “Осталось приданое твое на полке,\\Тесьма, сотканная тобой, на крючьях,\\ На распорках остался золотой сутаж, \\Разматываемая тобой нитка - на челноке,\\ След твоей иголки на ногтях,\\Недотканное сукно на станке.”

Природа, мир вокруг него, воспеванию которых он посвятил столько нежных и восторженных строк, сразу становятся чужими и враждебными. Над головой поэта кричит Байчы (божество жизни и смерти), гремит гром, хлещет град. Актамак уходит из этого мира, а поэт не в силах ни отпустить ее, ни задержать. Отчаянию автора нет границ...

“Мен Акътамакъны таныгъанда
Отуз жылым да жетмейин.
Токъсан жылыма келгенимде да
Сюймеклик дертим кетмейин...”

Подстр.пер.: “Когда я познакомился с Актамак, \\ Мне не было и тридцати лет. \\ Теперь я достиг девяноста лет, \\ Но любовь моя не забвенна (месть моя за потеряную любовь не ослабла)”, - сказал поэт незадолго до своей смерти.

Исмаил Семенов поднимает героиню своей поэмы на такую высоту, на которое только способно поэтическое слово. При этом на такой же высоте находится сам мастер. Как бы ни возвышал поэт свою возлюбленную, он ни разу не говорит уничижительных слов о себе, как было принято в классической поэзии Востока.

“Быть позволь твоим навеки, о кумир мой и услада!
Головою в прах склоняться мне у ног твоих отрада.”

- воскликнул Дехлеви. И ему вторили многие:

“Джами мечтает утонуть: от страсти исцеленья нет!”
“Твоей красой прекрасной зажжен, весь мир пылает,
Я - мотылек несчастный, Машраб, сожжен, рыдаю.”

Окинув взором созданное им замечательное произведение, Исмаил Семенов не без гордости говорит:

“Эй, бу тау эллеге таурух болурла
Мен санга айтхан сезлерим!”

Подстр.пер.: “Ах, по всему горному краю станут легендарными \\ Сказанные мною тебе слова...”

В своей поэме “Актамак” И. Семенов поставил и решил художественную задачу такой величины, что она требовала привлечение неординарных средств для воплощения замысла. И трудно не согласиться с мнением исследовательницы творчества Исмаила Семенова З.Б.Караевой: “Как по форме, так и по содержанию поэма стоит особняком в карачаевской литературе. Вероятно, и в литературах Северного Кавказа” (Караева З., 36)

Большое влияние на развитие карачаево-балкарской лиро-эпической поэмы начала 20-го века оказали книги, изданные в Темирхан-Шуре в типографии М. Мавраева и содержащие светские поэмы “Лейли и Межнун”, “ Бузжигит”, “Тахир и Зухра”, “Несчастная Ханбике”, сказки “Тысячи и одной ночи”, о Синдбаде-мореходе и др. Переводчиками и авторами этих поэм были кумыкские поэты Абусуфьян Акаев, Бейбулат Темирбулатов, Нухай Батырмурзаев и др. Кумыкские поэты творчески перерабатывали известные сюжеты. Поэмы были близки и понятны балкарцам и карачаевцам и по языку, и по идеям, в них заложенным.

Их переписывали многократно, заменяя некоторые непонятные слова (как правило, это были заимствования из фарси или арабского) на карачаево-балкарские.

В рукописных коллекциях балкарцев и карачаевцев эта литература и сегодня составляет самую дорогую для ее

обладателей часть. Практика переписывания этих изданий существовала вплоть до 70-х годов 20- го века, несмотря на десятилетия существования письменной литературы и доступность переводов на русский язык классических поэм Востока.

Существует множество версий-переложений этих поэм анонимами. Эти народные версии, сохраняя основной сюжет, несут отпечаток своего времени, тяготея к расчленению лиро-эпического повествования на отдельные песни-рассказы.

Одной из вершин карачаево-балкарской поэзии в лиро-эпическом жанре дописьменного периода следует считать поэму Кязима Мечиева “Бузжигит”, где ярко выражены основные жанровые и структурные особенности “восточной” поэмы - детерминированность поступков героев, власть рока и относительность свободы, присутствие мотивов библейского сюжета об Иосифе Прекрасном.

В этом произведении отчетливо выделяются три темы - любовь Бузжигита и Зулейхи, философское осмысление задачи творца и тема личной свободы. Это триединство взаимообусловлено, решение одной темы связано с двумя другими.

Кязим Мечиев соединил в своей поэме библейский сюжет об Иосифе Прекрасном и сюжетные линии тюркской поэмы о Бузжигите. Если в карачаево-балкарских лиро-эпических поэмах основной персонаж - это возлюбленная лирического героя - автора, то в поэмах Кязима Мечиева главенство принадлежит герою-мужчине, рыцарю. Его подвиги во имя любимой женщины доминируют в сюжетосложении.

В главном герое поэмы “Бузжигит” автор воплотил свою фиолософскую концепцию о смысле бытия, о достоинстве человека-творца. Еще в ранней своей лирике поэт много говорит о предназначении человека, спорит с некоторыми положениями веры (“Аллах да залимле жанлы... Залимле - жаханим итле, Жюрюйле дагъы межгитге! Сора не этейим озмай - Аллахны алагъа къошмай” - “И Аллах на стороне сильных мира сего... А сильные мира - собаки из ада,\\ И при этом посещают мечети. \\ Как мне не богохульствовать, \\ И не приравнивать к ним Аллаха!”).

Здесь же подводится итог его многолетних размышлений. И рождается трагический образ, вызванный несоответствием устремлений человека уровню отношений в обществе.

Трагедия Бузжигита заключается именно в том, что он не может быть свободен от обстоятельств. При этом поэт (а вслед за ним и его герой) вначале уверен, что мастерство и воля могут изменить ход событий:

“Биз, устала, дуниягъа
Ишлер ючюн тууабыз,
Сууукъ, тилсиз ташланы
Биз жырлагъа бурабыз.”

Подстр. пер.: “Мы, мастера, рождаемся на свет, \\ Чтобы творить. \\ Холодные, безмолвные камни \\ Мы превращаем в песни.”

Однако логика развития отношений Бузжигита с внешним миром ставит все на свои места - настоящей свободы, которая могла бы позволить раскрыться всем человеческим достоинствам и чувствам, нет. Человек совершает те или иные поступки под влиянием обстоятельств, он уже a priori не свободен. И выбор, который он совершает, продиктован внешними силами.

Как ни пародоксально, свобода Бузжигита ограничена его чувством. Он привязан к Зулейхе и в какой-то миг забывает слова отца о том, что мастер приходит в мир, чтобы оживить холодные камни.

В этой поэме основным является конфликт между чувством и долгом. Противоречие между Бузжигитом и отцом Зулейхи второе по значимости при решении общефилософской задачи, обозначенной К. Мечиевым в зачине поэмы.

Бузжигит - “культурный” герой Востока, привитый в карачаево-балкарскую этническую среду. Он одновременно и новый тип героя карачаево-балкарских лиро-эпических песен. В отличие от своих предшественников, скачущих на конях и разъезжающих на фаэтонах, Бузжигит строит дворцы и ведет интеллектуальные беседы с отцом и ханом. Но объединяет их всех преданность Прекрасной даме, беззаветное служение ей, верность чувству.

Кязим Мечиев сравнивает любовь с райской птицей. Эта крылатая метафора в данном случае означает все ценности мира, вершину желаний человека. Этой метафорой он как-бы связывает два мира - реальный - “Хаух дуния” (призрачный) и потустороний - “Хакъ дуния” (истинный). Птица и рай - они оба на недосягаемой высоте и стремление к ним

К восточной (конкретно - к тюркской) традиции восходит и широко практикуемый карачаево-балкарскими авторами 19 века художественный прием - замена имени любимой, чтобы не жжжжжжжж



поминать ее имя всуе. Такая замена имела прежде всего сакральный смысл. И поэтому Исмаил Семенов начинает свою поэму “Актамак”, перечисляя имена, которых достойна его возлюбленная:

Аталгъан атынг - Анисат,
Атагъан атым - Акътамакъ,
Эй! Айбатлыкъ атынг - Акъбулут,
Селешалмайма, тутулуп,
Талпытхан атынг - Таумарал.
Тансыкълыкъ атынг - Алтынджол.
Шериат атынг - Джан нохчукъ,
Кертилик атынг да - Нюр чохчукъ.
Сюймеклик атынг - Сурахай,
Ариулукъ атынг - Толгъанай.
Эй, тазалыкъ атынг - Акъбабуш...”

Подстр.пер.: “Назвали тебя именем Анисат, я же тебе дал имя - Актамак, Ах, украшающее тебя имя - Акбулут (Белое облако).

Вдохновляющее твое имя - Таумарал (Горная олениха), а тоскуя я тебя называю Алтынджол(Золотой путь), Ах, по шариату твое имя - Джан нохчук (Бальзам для души), Истинное же твое имя - Нюр чохчук (Сиянием увенчанная).

Имя твоей любви - Сурахай (жирафа), Имя красоты твоей - Толганай (полная луна), Ах, чистое твое имя - Акбабуш (белая утица)...”

Перевод не может донести все богатство смысловых и эмоциональных оттенков, включенных в этот список достоинств героини поэмы. К примеру, с жирафой в карачаево-балкарской народной поэзии обычно сравнивали высокую, красивую, стройную девушку. Поэт умело пользуется подобными фольклорными средствами выразительности.

В зачине песни “Кемисхан” также поется:

“Кемисхан да атадым мен аны жангы атына...” - “ я назвал ее новым именем Кемисхан...”

Существовал другой художественный прием, когда именем любимой девушки автор обозначал определенные ценности. Так поступает Каспот Кочкаров в интитуляционной части своей поэмы:

“Хорасан а дейдиле, жылкъычы тенглерим,
Ариу хора тайгъа.
Хорасан а дейдиле, дагъыда, тенглерим,
Джарыкъ толгъан айгъа.
Хорасан а дейдиле, мени да тенглерим,
Бир уллу къыралгъа.
Хорасан а болады, дагъыда тенглерим,
Саны ариу къуралгъан.
Мен а Хорасан деп айтама, тенглерим,
Алтын чыпчыкъчыкъгъа.
Аны жырлагъаны ушайды, тенглерим,
Къылкъобуз къылчыкъгъа.
... Хорасан а деген - атладан алтын ат... “

Подстр. пер.: Хорасан называют, мои друзья-табунщики, \\красивого жеребенка.

Хорасан называют также, мои друзья, \\ ясную полную луну. Хорасан называют, мои друзья, \\одну большую страну.\\ Хорасан называют и стройную девушку.

А я называю Хорасан, мои друзья, \\золотую птичку. Ее пение, мои друзья, похоже \\ на звучание струны скрипки.

... Имя Хорасан лучшее (золотое) среди всех имен ...”

Если автор в силу каких-либо причин не может заменить имя своей возлюбленной, он находит в нем некие качества, позволяющие оставить его не меняя. Поэт говорит о его необычности, редкости и красоте. Имя героини в какой-то мере фетишизируется. Так, в песне “Гокка” говорится:

“Ойра, ол ариу да Гокка, ол ариу да Гокка, тамам ариу Гокка,
Ой, Гокка дейле жугъутур эчкини маркъа улагъына...
Гокка дейле къара тенгизлени ала чабагъына...”

Подстр.пер.: “Ойра, красивая Гокка, красивая Гокка, воистину, красивая Гокка, \\ Ой, Гокка называют новорожденного туренка...\\ Гокка называют пеструю рыбу больших морей...”

В 20-е годы, в период зарождения письменной литературы лиро-эпическая поэма не была воспринята начинающими профессиональными литераторами. Она осталась в активе тех авторов, чье творчество протекало в русле дописьменных традиций - И. Семенова, К. Мечиева. Но в практике народных певцов именно в эти годы лиро-эпическая поэма и баллада занимают особое место.

Яркий пример данной литературной ситуации - поэма “Акбийче и Рамазан” Томая Чагарова на сюжет, ставший основным в лиро-эпике конца 19-го века, - любовь двух молодых людей из семей с различным социальным статусом, противодействие их браку со стороны родителей девушки.

Молодой эфенди из Теберды влюбился в дочь старшины аула Ташкепюр. Зная, что отец не отдаст ее за любимого, Акбийче тайком убегает из дома. Дядя девушки Качхан возглавляет погоню и отбирает ее. Акбийче, так и не оправившись от полученных ран (после избиения), умирает. Этот случай рассматривался в тёре, которое вынесло решение отдать замуж за Рамазана другую дочь старшины - Устаджан. Таковы реальные события, отраженные в поэме Томая Чагарова.

На этот сюжет была сочинена Устаджан новая поэма, уже в Турции, куда эмигрировали Рамазан и Устаджан после трагических событий в Теберде и Ташкепюре.

Насилие над чувствами молодых, горе и отчаяние - основные мотивы поэмы Устаджан Болуровой. Поэма бытует в активном фольклоре карачаево-балкарской диаспоры Турции

Очень близка по содержанию к этой поэме лирическая баллада поэта-импровизатора из карачаево-балкарской диаспоры Турции - Байказиева Аслануки о безвременно погибшей Марият. Песня поется от имени девушки в форме традиционного тарыгъыу (песни-жалобы). Печальная развязка истории любви двух молодых людей, Марият и Боркоя, воспринимается в ней как разрешение трагического несоответствия хрупкой красоты высокого чувства и жестокости косного общества.

И поэма, и баллада, созданные в зарубежье, несут на себе отпечаток другой культурной среды, что в первую очередь сказалось на усилении религиозных мотивов. Постоянным остается главный семантический компонент жанра - история любви. Но и он под воздействием турецкой литературы несколько видоизменяется. Усиливается трагический аспект содержания.

Надо заметить, что все карачаево-балкарские лирические поэмы и баллады, зафиксированные в Турции в последние 20 лет, имеют, в основном, трагический финал. История любви со счастливым завершением практически не встречается. Таков финал ийнаров, но они - не лиро-эпос. Это положение обусловлено, несомненно, историческим фоном - годами переселения и жизни на чужбине.

Поэмы “Акбийче и Рамазан” и “Махетчи и Салихат” близки по сюжету и художественным особенностям. Описанные в них события происходят почти в одно и то же время - в начале 20 века, в высокогорных аулах Балкарии и Карачая. Истории влюбленных, в них рассказанные, имеют общие черты, определенные параметрами жанра и сходными обстоятельствами, одним временем. Даже имена преследователей главных героинь созвучны - Качхан и Каллан.

Литературная судьба поэм также сложилась одинаково . После смерти Акбийче Рамазан переезжает в Турцию. И здесь создается еще одна поэма о любви Рамазана и Акбийче.

В 1944 году будущий автор “Махетчи и Салихат” в 15 лет вместе со своим народом подвергается насильственной депортации и попадает в Казахстан. Он был близким родственником Салихат. Его также окружали те, кто был непосредственным участником или свидетелем трагической истории любви молодых людей из балкарского поселка. Он неоднократно слышал кюй по поводу их трагедии и сочиняет поэму, где также подробно, как и сестра Акбийче - Устаджан излагает известные ему события. Обе поэмы, созданные на чужбине, были опубликованы впервые в конце 20 века.

“Махетчи и Салихат” - одна из последних рукописных поэм в карачаево-балкарской литературе - была создана в 1960 году в Алма-Ате Мухарбеком Забаковым. Автор, судя по публикации в журнале “Минги Тау”, широко образованный человек, прекрасно знавший родную словесность, так и не вернулся на Родину после выселения - вернулась его поэма, распространяясь в списках. А. Бегиевым - составителем книги “Кязим” (Нальчик, 1996) поэма была ошибочно признана творением Кязима Мечиева. Но во втором номере журнала “Минги Тау” за 1998 год было опубликовано большое письмо Мухарбека Забакова, который привел неопровержимые доказательства своего авторства.

В поэме четко просматриваются все структурные элементы лиро-эпической поэмы, тяготеющей к восточной традиции. “Махетчи и Салихат” написана размером “Бузжигита” и “Тахира и Зухры” - известных поэм Кязима Мечиева. В них та же ставшая традиционной в карачаево-балкарской литературе история любви, которой противятся родители девушки, как и в “Бузжигите”.

Автор широко использует прием восточной поэтики - стихотворные диалоги. В поэме это диалоги между Махетчи и Салихат, между Салихат и ее матерью. Большое место занимает монолог матери девушки - Айшат, рассказывающей о судьбе горянки, ее сентенции о том, что женщина должна быть покорной, соблюдать все обычаи. При этом Айшат в качестве примера скромности и стойкости приводит историю княжны Абаевой, которая, будучи молодой невесткой, совершает конный переход через снежный перевал в Чегемское ущелье и не подает и виду, что у нее отморожены ноги. Ее терпение и мужество, по мнению матери, должны стать образцом для подражания.

Структура карачаево-балкарских лиро-эпических поэм многокомпонентна. Общая условная схема структуры рассматриваемых поэм включает в себя более десяти составляющих.

В начальной части (в зачине) первой идет интитуляция (обозначение главных героев - влюбленных), далее - их словесные портреты, в мемориальной части вспоминается история влюбленных из других широко известных поэм.

Основное действие начинается, как правило, со встречи героев. Далее - сообщение или письмо о чувствах влюбленных. Это звено в развитии действия предшествует “кристаллизации чувств”. Затем следуют взаимное признание в любви и клятва, как стержневой компонент. После на пути влюбленных обозначается преграда. Она может быть как социального, так и личностного порядка. В зависимости от того, насколько родные или близкие готовы понять чувства героев, на этом этапе рождается драма или трагедия. Но таковы законы жанра (иначе поэма и не была бы создана), что на первый план выходит конфликт поколений и возникает трагедия.

В финальной части - трагическая развязка, за которой идет кюй или тарыгъыу влюбленных, сочиненный близким родственником или народным жырчы, где всегда подчеркивается молодость погибшего:

“Ой къан къусама, анам, мен жарлы,
Ах, къара жерни къызартып,
Жанымы береме, ариу санларымы
Мен орундукъгъа узатып.”

Подстр.пер.: “Ой, кровью рвет меня, несчастную, мама,\\ Кровью окрашивая черную землю.\\ Отдаю свою душу, стройным своим телом \\ Распластавшись на кровати...”

Обязательным элементом финальной части является также сожаление о судьбе влюбленных:

“Эл сакълагъан къъуанчла
Башланнгынчы оюлуп.
Тойгъа тутхан маллары
Ысхатлагъа союлуп.”

Подстр. пер.: “Веселья, ожидаемые селением, \\ Разрушились до начала (радости). \\Скот, предназначенный для свадьбы, \\ Зарезан для поминок...”

“Къаллай иги муратла
Биргегизге кетдиле.
Сизни бирге къоймайын,
Не ахшылыкъ этдиле.”

Подстр. пер.: “Какие добрые надежды \\ Ушли вместе с вами. \\Чего хорошего они добились, \\ Разлучившие вас...”

Как правило, повествование завершается призывом беречь любовь и уверенностью автора, что рассказанная история будет уроком для многих родителей.

К лиро-эпическим поэмам примыкает большой цикл лирических баллад, которые подпитывали жанр поэмы новыми идеями и темами. Это прежде всего элегические баллады - тарыгъыу (Жалоба) и таралыу (Тоска), в которых оплакивается судьба девушки, разлученной с любимым. Эти песни часто сочинялись после смерти девушки ее близкими родственниками или народными жырчы.

В них высказывались сокровенные мысли девушек о личном счастье, о несбывшихся надеждах. Жалобы на жестокость родителей - на первом плане:

“Ой, джамагъат, мени атам
Дунья малгъа сатады”

- (“О, люди, мой отец \\Продает меня за земное богатство...”);

“Мени анам мен сюйгеннге бермейди,
Мени анам бала кибик кермейди...”

(“Моя мать не выдает меня за любимого,\\ Моя мать не относится ко мне как к своему ребенку...”)

(из народной песни “Зарият”)

В “Плаче Медины”, сочиненной после выхода замуж за нелюбимого, также звучат упреки в адрес матери. Но вслед за тем, лирическая героиня, от лица которой ведется рассказ, находит в себе силы для утешения:

“Мени жети къанлыма
Сюймеклик ишни сынатма,
Энди боллукъ болгъанды, Медина,
Сабийчигинги жылатма...”

Подстр.пер.: “Пусть даже семь моих кровных врагов \\ Не испытают страданий любви. \\ Что случилось, то случилось, Медина, \\ Теперь не заставляй плакать свое дитя...”

Героини названного цикла песен, не находя сочувствия у родных и близких, ищут понимания, обращаясь к горам и птицам. Свое состояние девушки сравнивают с различными природными явлениями.

“Мени жюрегими жылытмагъан жазгъы кюн

Бузла эритеди таулада...”

Подстр.пер.: “ Летнее солнце, которое не может согреть мое сердце, \\ Растапливает ледники в горах...” - говорится в одном из таралыу.

Другое настроение, другая жизнь существует в лирических и шутливых песнях о любви.

Великолепные фольклорные лирические песни-посвящения, совершенные по форме и глубокие по содержанию, - “Кёгала”, “Кулина”, “Алакёз”, “Кулистан”, “ Ала”, “Фатима”, “Зухра”, воссоздавая прекрасный внутренний мир горянки, воспевают ее достоинства. Близки им типологически авторские лиро-эпические песни “Кемисхан” (авторы Батдыев Къайсын и Байчоров Шаке) и “Байдымат” (автор Байчоров Дауле).

Конец 19-го века - пора расцвета лирической авторской песни в Карачае. Особенно славились поэты-импровизаторы из Теберды, Верхней Мары и Учкулана. В практике жырчы были айтышы - поэтические конкурсы между известными исполнителями и импровизаторами. В этих поединках прослеживается определенная тюркская поэтическая традиция - сочинение на заданную тему. В данном случае - прославление красоты девушки. Результатом одного поэтического спора явилась ставшая широко известной песня “Кемисхан”, сочиненная двумя авторами - молодыми людьми, влюбленными в Кемисхан.

Карачаево-балкарские лиро-эпические баллады, к каковым относятся большинство приведенных выше примеров, свидетельствуют о возможности бесконечных интерпретаций темы любви. Бессюжетные, в большинстве своем не привязанные к определенному времени, они, тем не менее, дают яркий слепок 19-го века - периода создания большинства дошедших до наших дней произведений лиро-эпического жанра.

Балладное мышление, включает в себя восприятие жизни через необычное, необъяснимое с точки зрения рационального,

В.Гуляев отмечал, что, “в романтической балладе мир предстоит как царство мистических, сверхъестественных сил. Действия обычно развертываются в атмосфере таинственности... В центре внимания романтика всегда человеческая личность, ее судьба.” (Гуляев, 162) Эта характеристика дана классической балладе, история которой начинается с античности, когда человечество переживало пору “младенчества”.

Лирическая баллада 20-го века утратила свое мистическое начало, взамен которому пришло понимание любви как события рокового. Если классические образцы баллады характеризуются сознательным ограничением возвышенного тона повествования, то в современной балладе характерно единение автора с лирическим героем.. И одновременно больше внимания уделяется внутреннему переживанию героев, миру их чувств и настроений.



В карачаево-балкарских лиро-эпических балладах 29-го века сохранились историко-этнографические реалии прошедших веков - названия городов и сел, предметов быта, одежды, еды, флоры и фауны, экипировки коня и героя, названия фамильных и родовых флагов и т.д. Они полны архаизмов, устаревших выражений и сравнений. Здесь можно обнаружить также общественные приоритеты ушедшей эпохи. Так, поездка в Санкт-Петербург во времена, предшествующие созданию песни “Кемисхан”, считалась таковым:

“Ой, анам, Петербургга барсам а
Кемисханнга да бир алтын саугъа иерме.
Елюб жер тюбюне, анам, мен тюшсем,
Къабырда сюеклерим сени къоймай сюерле”.

Подстр.пер.: “Ой, мама, если я поеду в Петербург, \\Пришлю оттуда Кемисхан дорогой подарок. \\Если окажусь в черной земле после смерти, \\Все мои кости в могиле будут продолжать любить тебя...”

В лиро-эпических балладах помимо этнографической архаики можно обнаружить и отголоски исторических событий:

“Барып олтурама кюн сайын
Эшик аллында турушха.
Тейри мен а кетип барама
Сени амалтын япон урушха...” (“Айжаяк”)

Подстр.пер.: “ Я иду и сажусь каждый день \\ На скамейку перед домом. \\ Клянусь Богом, - из-за тебя отправляюсь я \\ На войну с Японией...”

Баллада-мобильная единица карачаево-балкарского фольклора и литературы. Ее художественная ткань может совершенно безболезненно сузиться до небольшой по объему песни и расшириться до поэмы. Это произошло с “Айжаяк” Каспота Кочкарова, такое происходило практически со всеми эпическими произведениями. Певцы исполняли их то в кратком варианте, то в полном. Для удобства исполнения всегда существовали разные варианты или же поэмы делились на главы и исполнялись частями. Чаще всего большое произведение исполняли несколько певцов.

С течением времени большие по объему поэмы делились на несколько небольших баллад или песен и продолжали бытовать самостоятельно. (Что произошло с поэмой Дебо улу Кючюка о сражении при Хасауке, с поэмами “Каншауби и Гошаях”, “Айжаяк”, “Актамак” и др.). При этом сохраняется основные жанровые составляющие - отрывистость повествования, героизация какого-либо события или воспевание любимой.

В отличие от баллады в лиро-эпической поэме повествование непрерывное, плавное, логически завершенное.

Если баллада состоит из ассоциативных звеньев, часто случайных, то в поэме наличие сюжета требует точной семантической идентификации.

Карачаево-балкарская лиро-эпика обладает исключительной эмоциональной выразительностью. Авторы поэм и баллад идеализируют переживания своих героев, придавая им ореол неповторимости и исключительности, а красота идеи (любви как высокого духовного чувства) занимает главенствующее положение. Во имя этого чувства герои страдают, совершают подвиги, готовы ждать годами и десятилетиями своих возлюбленных.

Лиро-эпика Балкарии и Карачая - это поэмы о любви. И это, прежде всего, - повествование от первого лица. Лирический герой часто растворяется в главном герое. Это происходит почти во всех лиро-эпических поэмах. Поэты весьма редко дистанциируются от своих героев.

“Я пел песню о тебе, Айжаяк,

Пока не выпали мои передние зубы!” - воскликнул Каспот Кочкаров. Так мог бы сказать каждый из создателей лиро-эпического повествования. Потому что они вновь и вновь, на протяжении всей жизни возвращались к своим поэмам, редактируя их, анализируя новые события, внося новые живые краски в ткань повествования.

В течение десятилетий авторы неоднократно переделывали свои произведения, уже ставшие широко известными и популярными в народе.

Великолепный сказитель карачаево-балкарского фольклора Абугалий Узденов (1905-1991) приводит примеры такой текстологической работы Кочкарова Каспота и других певцов-импровизаторов, своих современников.

Благодаря устной форме бытования, пространство лиро-эпических поэм достаточно свободно разрушается под влиянием времени самими же авторами. При этом существует поле неразличимости между поэтическим и прозаическим пространством. Автор и слушатель могут свободно переходить от поэтического текста к прозаическому. Такое проникновение характерно для “Тахира и Зухры” Кязима Мечиева. Это связано, на наш взгляд, с устойчивостью содержания известного сюжета из класса “восточных поэм”.

Карачаево-балкарским лиро-эпическим поэмам присущи емкость и богатство содержания при достаточно ограниченном объеме произведения. Это достигается, на наш взгляд, стройной системой троп.

Главная художественная составляющая карачаево-балкарской лиро-эпики дописьменного периода - система эпитетов и сравнений. Авторами поэм и баллад выработан устойчивый класс сравнений-клише - “акъ марал” (белая олениха), “алтын тауукъ” (золотая птица), “кез гинжи” (зрачок глаза), “жарыкъ жулдуз” (яркая звезда) и т.д. Девушек принято было сравнивать с тополем, с сосной, утицей, жирафой, парня - со скалой, с крепостью, орлом... Эти эпитеты и сравнения перешли в литературу из устной поэзии, ими пользовались и народные жырчы, и начинающие авторы письменного периода. Но выдающиеся поэты Балкарии и Карачая обновили поэтику конца 19-го - нач. 20-го века. Они нашли оригинальные эпитеты и сравнения для характеристики героев, для описания их чувств. Так, к примеру, для творчества И.Семенова характерны сравнения, восходящие к природным стихиям и космосу.

Карачаево-балкарским лиро-эпическим структурам присущ особый поэтический синтаксис. Это, прежде всего, - лексико-синтаксические параллели. В первой части строфы (как правило, четырехстрочной) дается картина окружающего мира или содержатся общие сентенции о человеческих отношениях, во второй - рассказывается о любви. Так, тема несчастной любви (а тематика этих произведений достаточно узкая. Это - темы социальных преград, неразделенного чувства, разлуки) звучит в унисон тревожным состояниям природы:

Кекден жауун жаумайды, къызла,
Учкулан башы къаралмай.
Киши да ийнар, кюй да этмейди,
Жюреги бла таралмай.

Подстр.пер.: “Дождь с неба не прольется, девушки, \\ Пока не почернеет (гора над) Учкуланом. \\ Никто не споет ни ийнар, ни кюй, \\ Если сердце не страдает.”

Карачаево-балкарские лиро-эпические поэмы создавались в пору расцвета религиозной поэзии, однако влияние последней на светскую лирику достаточно условно. Религиозные мотивы практически не оказывают никакого действия на развитие действия, на динамику отношений между героями. Атрибутика ислама в них (упоминание Мекки, сравнения с гуриями, совершение хаджа, вода земзем и т.д.) существует самостоятельно, как историко-культурный фон. Только в поэмах К. Мечиева встречаются образы-символы, заимствованные из книжной поэзии Востока и органично вписанные в повествование.

Подводя итог анализу основных произведений карачаево-балкарской лиро-эпики дописьменного периода, можно констатировать, что это богатое художественное явление стало основой для развития письменной поэтической культуры балкарцев и карачаевцев в 20-м веке, несмотря на то, что последующие лиро-эпические произведения существенно отличались от традиционных..

Литература

1. Алгъышла, нарт таурухла, жомакъла, жырла, элберле... Составители Т.Биттирова, А.Габаева. Нальчик, 1998

2. Асанов Ю. Песня-поэма “Каншаубий” или “Плач княгини Гошаях”. Нальчик, 1996

3. Байрамукъланы Ахмат. Езденланы Абугъалий эм башхала. Джашауну оюулары. Черкесск, 1988

4. Белинский Н. Разделение поэзии на роды и виды. Псс в 13 т. т.5

5. Г- д. Поездка к Южному склону Эльбруса. \\ Библиотека для чтения”, Спб,1849

6. Биттирланы Т. Итиль сууу агъа турур... Нальчик, 1998

7. Гуляев Н. Теория литературы. М.,1977

8. Забакъланы М. Махетчи бла Салийхат. \\ Минги Тау, 1998, №2

9. Иванюков Н., Ковалевский М. У подошвы Эльбруса. \\Вестник Европы. Спб,1888, т.1, кн.1

10. Кагъыйланы Н. Кюренли жазыула. Карачаевск, 2001

11. Караева А. “Очерки истории карачаевской литературы” (М., 1968),

12.Караева З. Художественный мир Исмаила Семенова. М., 1997

13. Къарачай-малкъар-орус сезлюк. Составители С.Гочияева, Х. Суюнчев. М., 1989

14. Налоев З. Из истории культуры адыгов. Нальчик,1978

15. Ортабайланы Р., Биджиланы А. Къалай улу Аппаны ызын ызлай. Черкесск, 1995

16. Ортабайланы Р. Къара сууну къатында. Черкесск, 1995

17. Очерки истории балкарской литературы. (коллектив авторов, Нальчик, 1981

18. Петров Г. “Легенды и предания Карачая”, \\Кубанские областные ведомости, Екатеринодар, 1879

19. Тимофеев Л. Основы теории литературы. М., 1948

20. Тульчинский Н. Пять горских обществ Кабарды. Владикавказ. Терский календарь, 1903

21. Хабичланы М. А. Къочхарланы Къасбот - халкъ жырчыланы тамадасы. Черкесск, 1986

22. Хан-Гирей. Избранные произведения. Составление, вводная статья и комментарий Р. Хашхожевой. Нальчик, 1874

23. Кипкеева З. Карачаево-балкарская диаспора в Турции. Ставрополь, 2000

24. Кязим. Экитомлукъ. Жарашдыргъан Теппеланы А. Нальчик, 1989

25.Семенланы Сымаил. Джырла бла назмула. Жарашдыргъан Лайпанланы Б. Москва, 1992

26. Семенланы Азрет. Исмаил бла Акътамакъ. \\ Минги Тау, 1996, №1

27. Урусбиев С. Сказания о нартских богатырях у татар-горцев Пятигорского округа Терской области. СМОМПК, Тифлис, 1881, №1

28. Эски къарачай-малкъар адабият. Жарашдыргъан Биттирланы Т. Нальчик, 2002