Утопленник

УТОПЛЕННИК
Женька и Колька шли по пыльной грунтовой дороге, разрезающей небольшое пшеничное поле. Обувь болталась на плечах мальчишек, босые ноги обжигала дорожная пыль. Налитые желтые колосья слегка покачивались от тихого дуновения ветра и издавали сухой стук. Колька остановился и оторвал макушку с зерном. Не спеша растер в ладонях и подул, освобождая зерна от плевел. Затем отправил их в рот и с наслаждением зачавкал.
- Поспела, - сказал он в пространство, потому что Женька ушел далеко вперед, и кинулся догонять приятеля.

Мальчишки шли на озеро купаться. Стоял жаркий август, и полуденное солнце палило вовсю. Небо было окрашено в тот пронзительно-синий цвет, который бывает только в конце лета. Цветущее разнотравье яркими языками пестрело среди пшеницы, и казалось, что поле невзначай забрызгали разноцветной краской. За поворотом дороги блеснула водная гладь, и друзья зашагали быстрее.
Подружились они недавно, когда переехали в новый шестиподъездный панельный дом. Женька жил на первом этаже, а Колька на пятом. Дом стоял неподалеку от леса. Во дворе его было неуютно, около подъез¬дов громоздилась развороченная земля. И поэтому мальчики все свое свободное время проводили, играя в лесу или до одури купаясь в озере.
Внешне они сильно различались. Женька был худым и высоким, с жесткой, как проволока, копной темных волос. Треугольные брови об¬рамляли упрямые карие глаза, несколько смягчали их курносый нос, маленький аккуратный ротик и ямочка на подбородке.
Колька был пониже ростом. Предметом его неустанных забот были сильно оттопыренные уши, которые он постоянно приглаживал, стара¬ясь придать им приличную форму. От этого, наверное, он носил длин¬ные волосы, жиденькими прядями трепыхающиеся по ветру, стараясь скрыть ими досадную оплошность природы. Примечательным был и его нос, большой и хрящеватый, спускавшийся на сильные, четко очерчен¬ные губы. Глаза его были василькового цвета в мелкую серую крапинку.
Подростки познакомились и сошлись быстро. Вскоре дружба их ок¬репла, и когда дом был полностью заселен, они были неразлучны в шум¬ной компании прибывшей детворы...
Озеро встретило их яркими всполохами отраженного солнца. Берег был усыпан отдыхающими, которые мелкими группами заполнили лу¬жайку. Около воды трава не росла, и казалось, что берег покрыт старым вытертым ковром с сохранившейся зеленой бахромой по краям и совер¬шенно лысым у воды.
Под старой ивой, притулившейся у самой воды, в тени ее узколистых ветвей сидела громогласная компания из четырех мужиков. Их охраня¬ла громадная немецкая овчарка. Мужики весело выпивали, закусывая свежими огурцами. Собака вертелась, глядя на импровизированный стол.
Мальчишки обосновались у высоких камышей, быстро разделись и с разбегу кинулись в воду. Тело со сладкой болью отозвалось на живи¬тельную прохладу. Друзья первое время нежились в воде, едва шевеля руками и ногами.
Около берега, на мели, резвилась малышня под пристальными взо¬рами мам и бабушек.
Наплававшись вдоволь, друзья выбрались на берег и растянулись на траве. Колька тщательно пригладил мокрые волосы, по привычке при¬крыв ими уши.
- Жень, смотри, чего мужики делают, - толкнул он друга в плечо.
- Где? - поднял голову Женька.
- Да вон, смотри. Мужики собаку спаивают.
-Да ну!
- Смотри, смотри, - с азартом продолжал Колька. - Они на сахарок водку капают и дают собаке.
Женька посмотрел на шумную компанию и действительно увидел, как один из мужиков плеснул водкой на кусок сахара и подкинул его вверх. Овчарка, жадно глядевшая на него, подпрыгнула и с лязгом щел¬кнула пастью, поймав сахар на лету. Компания дружно захохотала.
- Во дают! - заметил Колька, наконец-то улегшийся рядом.
- Интересно, а собаки пьянеют?
- Не знаю, - Женька перевернулся на спину ... - А вообще-то мне бабка рассказывала, что был у нее случай с гусями. Однажды варила она брагу и весь остаток со дна фляги вывалила в канаву за огород. Так вот, гуси его нажрались и пришли домой пьяные.
Колька хитро сощурил глаза:
- А как она узнала, что они пьяные?
- Говорит, шатались и гоготали, как пьяные.
- Врешь ты все, - сказал Колька. - Гуси всегда гогочут и ходят враз¬валку...
- Ты слушай дальше, - перебил его Женька. - Домой они пришли и свалились. Бабка не поймет, в чем дело. Подумала, что гуси сдохли. Взяла да и ощипала двух из них - мясу все одно пропадать, а перья нужны на подушки.
- И что дальше?
- А на утро гуси, которых она выбросила на помойку, пришли домой, дрожа от холода.
Они некоторое время молчали, смотря друг на друга. Один молчал от изумления, другой наблюдал за реакцией друга и размышлял о прав¬доподобности истории, услышанной от бабки. Со стороны веселой ком¬пании опять послышался хохот, и друзья дружно повернули головы туда.
Собака резвилась вовсю. Сахар теперь подкидывал не только хозя¬ин, но и сидевшие рядом собутыльники.
- Ты смотри, спьянилась, - сказал Колька, все еще думая о гусях.
- Пожалуй, не наврала тебе бабка.
- Бабка врать не станет, - с уверенностью заявил Женька. - Видишь, на собаку тоже подействовало.
- Да! А что же она потом с гусями лысыми делала?
- Обросли.
- Вот и врешь. Если б таким «макаром» гуси обрастали, то их стриг¬ли бы, как баранов.
- Ну, не знаю, - смутился Женька, поняв шаткость своей версии.
- Дальше она не рассказывала. Скорее всего, зарезала их.
- Ну, ладно, - легкомысленно закончил Колька. - Пошли купаться.
Мальчишки вскочили и с разбегу бросились в воду. Между тем
компания, подогретая солнцем и водкой, тоже пошла купаться. За ней увязалась собака.
Некоторое время мальчишки бултыхались у берега, потом Женька, которому надоел визг малышей, предложил другу:
- Айда, сплаваем на тот берег.
Колька с сомнением посмотрел на противоположную сторону и от¬рицательно покачал головой.
- Ну, как хочешь, а я сплаваю до серединки и обратно.
Повернувшись лицом к далекому, поросшему соснами берегу, он на¬брал в легкие воздуха и нырнул. Вынырнул Женька метров через пять и мелкими саженками поплыл вперед. Преодолев половину пути, услы¬шал за собой негромкое рычанье. Обернувшись назад, мальчишка уви¬дел овчарку, быстро нагонявшую его. Широкая грудь собаки рассекала воду, словно носовая часть быстроходного катера. Уши были слегка при¬жаты, верхняя губа изредка приподнималась и обнажала острые белые клыки.
У мальчишки захватило дух, и он что есть силы рванулся прочь, под¬нимая целый каскад брызг. Первые несколько минут ему удавалось дер¬жать безопасную дистанцию, но вскоре он стал слабеть, руки и ноги налились свинцовой тяжестью, расстояние между ним и грозной овчар¬кой стало неумолимо сокращаться. Дыхание прерывалось, сердце бе¬шено колотилось. Еще раз оглянувшись, Женька увидел, что собака на¬ходится на расстоянии вытянутой руки. Тогда он шлепнул ею о воду перед самой мордой овчарки, обдав ту брызгами.
Столь неожиданный поступок остановил пса. Он сделал крутой ви¬раж и очутился сбоку. Верхняя губа приподнялась, и из-под прикушен¬ных клыков раздалось предостерегающее рычание. Повторить свой ма¬невр Женька больше не решился, боясь разъярить пса. Набрал в легкие воздуха и скрылся под водой. Проплыв, насколько хватило выдержки, он вынырнул, оказавшись в нескольких метрах от недоуменно кружив¬шей собаки. Она тут же заметила ныряльщика и вновь устремилась к нему.
Едва успев вдохнуть воздух, мальчишка вновь погрузился в воду и проплыл под собакой. Легкие горели, требуя кислорода. Руки преврати¬лись в бревна и слушались с трудом. Вынырнув, Женька с криком втя¬нул воздух и, не успев обернуться, почувствовал на своих плечах когти¬стые лапы.
... Породистый пес был хорошо выдрессирован и обучен спасению утопающих. Завидев вдалеке черноволосую голову, он, позабытый все¬ми, ринулся вперед, как это много раз проделывал на тренировках. Его затуманенный алкоголем мозг подсказывал лишь эту цель, а инстинкт, помноженный на годы тренировок, посылал сигналы во все клеточки его великолепного сильного тела - спаси! И неважно, что находивший¬ся в воде человек не кричал, не звал на помощь.
И вот сейчас пес нервничал оттого, что никак не удается схватить «утоп¬ленника» за волосы, и от этого разъярялся все сильней и сильней.
Женька вновь ушел под воду под его тяжестью. Перед этим он успел сделать лишь небольшой вдох. Сознание затуманилось, его охватила па¬ника. Он в последнем порыве заработал руками и ногами, но проплыл под водой лишь метр с небольшим и с трудом вынырнул. Тело тянуло вниз, казалось, оно налилось свинцом.
Над ухом послышалось клацанье зубов, потом дикая боль от выры¬ваемых волос заставила мальчишку заорать что было мочи:
- Спасите! Помогите! Тону-у-у!
Когти полоснули по плечам, оставляя глубокие царапины. Паренек опять погрузился в воду.
Крик о помощи пролетел над водой и вызвал переполох на берегу. Мамаши кинулись вытаскивать из воды своих детей. Многочисленные отдыхающие повскакали со своих мест, не спеша, однако, войти в воду. А компания мужиков, уже выбравшаяся было на берег, обернулась на крик и тут же бросилась к собаке и захлебывающемуся Женьке.
Рассудок мальчишки постепенно мерк. На воде он теперь удержи¬вался лишь чудом. Пес, услышав крик хозяина, звонко лаял, не решаясь, однако, оставить в покое «утопленника». А Женька, нахлебавшись воды, уже ничего не соображавший, тонул. И быть бы ему на самом деле утоп¬ленником, если бы не подоспевший хозяин овчарки. Сильные руки вы¬толкнули на поверхность его ослабевшее тело и потащили к берегу.
Женька плакал, его трясло от только что пережитого. Десятки любопыт¬ных глаз встретили его на берегу, и он поспешил к камышам. Колька следо¬вал по пятам, молча сопровождая друга. Быстро натянув на мокрое тело немудреную одежду, мальчишки пошли домой.
Колька положил на плечо друга руку, приобняв его. Женька вы¬тирал рукавом проступающие слезы.