Полосатый рассвет

                За нашу и вашу свободу!

1

Тёплой августовской ночью 1990 года по пустынной улице на окраине Сангара, столицы Тохарской Республики, двое небритых мужчин тащили, озираясь по сторонам, что-то тяжёлое, завёрнутое в ковёр с пёстрым национальным орнаментом. Внезапно над их головами завис ярко-красный огненный диск. Мужчины подняли головы и заулыбались. Один из них помахал диску рукой и прошептал на непонятном языке: «Тхарак минья джухи!» Как бы в ответ на эти слова диск приветливо качнулся несколько раз и улетел в сторону Будухских гор, мужчины же свернули за угол и растворились в непроглядной тьме.

2

Уходя на работу, Виктор Шишкин, сотрудник молодёжной газеты «Тохарский комсомолец», как всегда, достал из почтового ящика газеты, чтобы просмотреть их в редакции, если удастся улучить свободную минутку (кроме родного «ТК», он выписывал «Известия», «Московские новости» и социал-демократическую «Новую жизнь»). Из пачки газет выпал конверт. Виктор наспех осмотрел его: без штампа, обратного адреса нет. Хотел сразу распечатать, но, вспомнив, что опаздывает, сунул его вместе с газетами в портфель и побежал ловить такси.

Часы у входа показывали 9.00. «Ошеломляющая пунктуальность», - усмехнулся Виктор, поднимаясь к себе на второй этаж. У окна в коридоре стайка сотрудниц о чём-то оживлённо шушукалась, а мимо дверей редакторского кабинета с озабоченным видом прохаживался Теодор, он же Федька из отдела писем. Галстук его был повязан кое-как, пуговица на пиджаке болталась на одной ниточке.

- А, Виктор, - радостно воскликнул Теодор,  хватая Шишкина за рукав, - тебя-то мне и надо!

- А я-то думал, ты поджидаешь шефа, - улыбнулся Виктор. – Кстати, ты что-то неважно сегодня выглядишь. Пользование общественным транспортом к добру не приводит. Не жалей денег на такси, скупердяй!

- Ах, что транспорт! – отмахнулся от него Теодор. – Пойдём ко мне, я тебе кое-что покажу.

В отделе писем было пусто. На столах громоздились груды свежей, ещё не разобранной почты. Теодор достал из чёрной папки «для сенсаций», как он её называл, распечатанный конверт, из которого торчал листок сероватой бумаги, и протянул его Виктору.

На листке было выведено корявыми печатными буквами:

Прадажные писаки!
Уберайтись из Тохаристана пока живы.
Если не уберетесь, очень пажалеете.
Вашу кантору разнесем, всех павесим на фанарях.
Пажалейте ваших мам, они будут сильно по вас плакать.

Подписи под этим посланием, разумеется, не было.

- Ну, что скажешь? – спросил Теодор.

Виктор пожал плечами.

- Этого следовало ожидать. Наша газета многим не нравится. Не стоит обращать внимания на эту чепуху.

- Я бы отнёсся к этому серьёзно, - возразил Теодор. – Ты слышал, конечно, про недавний налёт на отделение Интерфронта?

- Ну?
 
- По моим сведениям, - понизил голос Теодор, - за пару дней до налёта они получили цидульку похожего содержания. Но не придали значения. Решили – провокация. Однако, налёт состоялся. К счастью, никто в тот раз не пострадал. Усёк? Я всё сказал. Sapienti sat.*
______
*Умному достаточно (лат.)


- Надо доложить шефу, - сказал Виктор, внимательно разглядывая конверт. Так, так… Тоже без обратного адреса, но со штампом. – Он у нас не дурак, поймёт.

- Шефа нет. Я же его и поджидал под дверью. Нет  его. Остальным пока говорить не стоит – запаникуют.

- Тогда сразу звони в полицию.

- Чувак, в полиции все начальники – тохары.

- Но не все же тохары – террористы!

- Да я звонил уже… Они по-русски и говорить не хотят. «Алё, ком пали?* А, русик, чего вам надо? Хорошо, хорошо, мы примем меры…» Не доверяю я им ни на грош!
_______
* Кто говорит (тохарск.)


 - В таком случае, нам остаётся только ждать шефа, чтобы свалить на него всю ответственность. Мы что? Мы люди маленькие. – Виктор усмехнулся. – Кстати, я тоже сегодня получил письмецо.

- Что ж ты сразу не сказал? – вскричал Теодор. – Такое же?

- Не знаю… Не исключено… Я ещё не читал.

- А где оно?

- Да здесь, со мной.

Виктор торопливо достал из портфеля письмо, распечатал и, пробежав его глазами, присвистнул:

- Тю-ю! Совсем не то, но не менее загадочно. Слушай: «Уважаемый господин Шишкин! Зная вас, как честного человека с демократическими убеждениями, хотел бы поделиться с вами исключительно важной информацией. Было бы желательно предать её гласности как можно скорее. Однако должен вас предупредить, что это сопряжено с определённым риском. Если вас это не пугает, предлагаю вам встретиться сегодня в 19.30 в кафе господина Папаскири. Сядьте за столик в углу справа от окна – он будет свободен. Извините, что не подписываюсь – вы понимаете, почему. Всего доброго. Надеюсь, что я в вас не ошибся».

- Да-а, господин Шишкин, - протянул Теодор, - весьма любопытно. Но не ловушка ли? Нутром чую – между этими двумя письмами есть какая-то связь.

- Ловушка? – переспросил Виктор. – Нет, не думаю. Если бы со мной захотели расправиться, это можно было бы сделать гораздо проще.

- Значит, пойдёшь?

- Придётся. Видишь, как он меня зацепил: «Если это вас не пугает…» - Виктор рассмеялся. – Теперь, если не пойти, получится, что вроде труса праздную… Да и самому интересно…

- Тогда я с тобой.

- Нельзя. Можешь его спугнуть.

- Так я на улице останусь. Буду тебя страховать.

- Нет, Теодор. Извини, но я не вижу в этом никакой необходимости, - твёрдо ответил Виктор.

За дверью послышались тяжёлые шаги.

- Никак шеф? – спросил Теодор и, не дожидаясь ответа, выскочил в коридор. Виктор последовал за ним.

Редактор – солидный мужчина лет сорока с большими залысинами на висках – уже успел пойти мимо отдела писем и находился сейчас шагах в пяти от дверей своего кабинета.

- Алексей Петрович! – крикнул Теодор ему вдогонку. – Можно вас на минутку?

Редактор обернулся и, улыбаясь, пошёл им навстречу.

Тогда-то в его кабинете и громыхнуло.

Грохот взрыва смешался со звоном разбитых стёкол и визгом женщин, всё ещё стоявших у окна в конце коридора. Обитая дерматином дверь с табличкой «Главный редактор» сама собой распахнулась, как бы приглашая войти и посмотреть.

Они вбежали в кабинет. Вид его был ужасен. Письменный стол был разворочен в щепки, по всему полу разлетелись выпавшие из него бумаги вперемешку с канцелярскими принадлежностями и осколками вдребезги разбитого телефона.

Алексей Петрович ошалело обвёл глазами эту груду мусора и побледнел. До него дошло. Приди он сюда пятью минутами раньше…

- Мили… - прохрипел он. – Тьфу! Полицию! Срочно вызывайте полицию.

    3

За пять минут до назначенного незнакомцем срока Виктор вошёл в кафе «Ласточка» и огляделся. Народу было не слишком много. «Ласточка», она же «Радена» по-тохарски, была первым частным кафе в городе (грек Папаскири, или просто Папа, как его все звали, приобрёл его ещё в самом начале приватизации), и в первое время пользовалась популярностью, но затем, в считанные месяцы, подобные заведения расплодились, как грибы, отняв у бедного грека большую часть клиентов. Однако Папа не унывал: его экспансивные манеры, своеобразные шутки и зычный смех могли развеселить даже потенциального самоубийцу и создавали в кафе особую жизнерадостную атмосферу.

Виктор сел за условленный столик в углу, и почти сразу за его спиной раздался негромкий голос:

- Господин Шишкин?

Обернувшись, Виктор увидел пожилого мужчину в элегантном сером костюме, с невыразительным лицом типичного «аппаратчика».

- Рад с вами познакомиться, господин Шишкин, - проговорил незнакомец, грузно опускаясь на соседний стул. – Я не сомневался, что вы придёте. Настоящий журналист никогда не упустит случая завладеть сенсацией.

- Разумеется, господин… - Виктор вопросительно взглянул на собеседника:  не мешало бы ему представиться для начала.

- Джанаев, - назвал тот одну из самых распространённых тохарских фамилий.

- Разумеется, господин Джанаев. От сенсации не откажусь.

- Она может быть опасной.

- Я так и понял, - спокойно ответил Виктор.

Подошла официантка – долговязая девица по прозвищу Папина Дочка (каковой она и была на самом деле) – и поставила на стол две дымящиеся порции национального блюда хадаш и кофе в маленьких чашечках. Оказывается, Джанаев сделал заказ заранее. Но откуда он мог знать, что Виктор любит хадаш?

- Вам что-нибудь говорит такое название – ЛАДА? – прошептал Джанаев, как только Папина Дочка удалилась.

- «Лада»? – удивился Виктор. – Это марка автомобиля.

- ЛАДА – это подпольная террористическая организация, - шёпотом возразил Джанаев. – Лапш Асуади Дохар-Арьяни – так это расшифровывается. Понимаете по-тохарски?

- Волки освобождения Страны Тохаров, - перевёл Виктор. – Это мне напоминает что-то иностранное.

- Ну да, - подтвердил Джанаев, - они это позаимствовали у тамилов. Тигры освобождения Тамил-Илама. Но у нас тигры не водятся, поэтому – волки. Все загадочные поджоги, налёты и похищения людей, произошедшие за последние недели, - на их совести. Интересно, что полиция каждый раз не в состоянии найти виновных… И вот теперь – взрыв в вашей редакции. Не сомневаюсь, что и это их рук дело. Они – националисты самого крайнего толка. Всех русских вышвырнуть вон, коммунистов к стенке – вот и вся их программа. Вы случайно не коммунист, господин Шишкин?

- Я беспартийный демократ, господин Джанаев, - ответил Виктор с набитым ртом, - но, что бы я ни думал о коммунистах, я не хочу, чтобы у нас кого-то ставили к стенке.

- Понятно. – Джанаев помолчал немного и неожиданно добавил: - А я вот коммунист.

Виктор удивлённо уставился на него:

- А почему тогда…

- Почему я употребляю обращение «господин»? – перебил его Джанаев. – Да ведь слово «товарищ» нынче не в моде: скажешь человеку «товарищ», а он обижается. К тому же там, где я работаю, теперь так принято. Привык…

- А где вы работаете, если не секрет?

- Ах, господин Шишкин, разве это так важно? – сказал Джанаев со вздохом. – Перейдём лучше к делу.

Он достал из кармана бумажник и, раскрыв его так, чтобы не видели сидевшие за соседними столиками, показал Виктору фотографию.

- Вам знаком этот человек?

Нет, этого лысого бородача с колючим взглядом прищуренных глаз Виктор не знал и, честно говоря, предпочёл бы и впредь не заводить с ним знакомство: такая безграничная жестокость была написана на его физиономии, лишённой малейших проблесков интеллекта.

- Кто это? – спросил он.

- Антар Карашев, их  т а ч и.

«Вождь, - мысленно перевёл Виктор. – Или фюрер. Или каудильо – кому как нравится».

Джанаев хотел что-то добавить, но вдруг замер, уставившись на остановившуюся перед кафе чёрную «Волгу», из окошка которой торчало дуло автомата.

И сразу грянули выстрелы, заглушая музыку и шум разговоров. Пули, пробив оконное стекло, прожужжали над головами перепуганных завсегдатаев и вонзились в потолок, откуда тонкими струйками посыпалась штукатурка. Прежде чем кто-либо успел осознать, что происходит, Папа нырнул за стойку и, вынырнув оттуда с двустволкой в руках, изготовился к стрельбе. Но дуло автомата уже исчезло. «Волга» рванулась с места и стремительно укатила.

- Дамы и господа! – закричал грек. – Это маленькое происшествие не должно омрачить нашего веселья! Мои приятели-рэкетиры немножко обиделись на меня, но это наше с ними дело, вас они не тронут! А чтоб вы не скучали, я поставлю вам зажигательную «мандингу»!

Его заявление и страстная венесуэльская мелодия несколько успокоили взбудораженную публику, хотя кое-кто и потянулся к выходу.

- Рэкетиры? – протянул Джанаев, в течение всего инцидента сидевший с холодным, окаменевшим лицом. – Хорошо, если так. Но я чувствую, что нам пора сматывать удочки.

Это жаргонное выражение, столь странно звучащее в устах солидного пожилого человека, к тому же тохара, резануло слух Виктора, которому было сильно не по себе.

- Сматывать удочки? – переспросил он, допивая остатки кофе. – Я бы рад, но мне кажется, вы ещё не всё сказали. Кто он, этот Карашев?

- Председатель Кецронского райпотребсоюза, - торопливо сказал Джанаев. – В недавнем прошлом – член руководства Народного Фронта, потом его то ли исключили, то ли сам вышел… Есть все основания полагать, что к нему же сходятся и все ниточки торговой мафии в Кецронском районе. Короче, эдакий «крёстный отец»…

- Но каковы доказательства его причастности к террористам?

- А тут уж вам все карты в руки, - улыбнулся Джанаев уголком рта. – Ищите, думайте, сопоставляйте. Свяжитесь с Народным Фронтом, думаю, они не откажутся вам помочь. Только будьте осторожны. И держитесь подальше от полиции – сдаётся мне, у террористов там есть свои люди… Вот и всё. А теперь – идите. Нам не следует выходить вместе. С официанткой я расплачусь, - добавил он, видя, что Виктор достаёт деньги. – Ну не надо, не надо мне ваших денег. Идите же.

      4

Когда Виктор вышел из кафе, уже почти совсем стемнело. Подходя к телефонной будке, он увидел, как оттуда выскочил и поспешно скрылся за углом невысокий человек в чёрной куртке. Лица его Виктор не успел разглядеть, но фигура показалась ему знакомой. «Неужели Теодор? – мелькнула мысль. – Всё-таки пришёл страховать, чудак? А почему удирает? Боится, что поругаю? Впрочем, у Теодора нет чёрной куртки… Нет, видно обознался».

Виктор вошёл в будку и набрал номер Лайны Аскеровой, своей бывшей однокурсницы, ныне работавшей в газете Народного Фронта «Дзор» («Рассвет»). Несмотря на некоторые идейные разногласия, он продолжал поддерживать с ней приятельские отношения.

- Лайна? Дари шам!* Это Виктор. Ты завтра будешь на работе? Я заскочу к тебе утречком, идёт? Надо кой о чём поговорить…
______
*Добрый вечер (тохарск.)

Виктор ещё не знал, что предпримет, но действовать надо было, не откладывая.

«ЛАДА… - размышлял он на пути к троллейбусной остановке. – Надо же, какое лирическое название!

Где они нанесут следующий удар?

Их необходимо остановить!»

      5

Пробиться в редакцию «Дзора» оказалось не так-то просто: на подходах к ней бушевала толпа. Возбуждённые люди, среди которых Виктор заметил и группу сотрудников «Тохарского комсомольца», что-то выкрикивали, размахивая состряпанными на скорую руку плакатами: «Позор террористам!», «Осуждаем провокации Народного Фронта!», «НФТ – к ответу!». Пришлось нырнуть в проходной двор и проникнуть в редакцию с чёрного хода.

Здесь было неспокойно, в поведении сотрудников, сновавших по коридорам, чувствовалась нервозность, но Виктора никто не остановил – вероятно, приняли за своего, он тут уже примелькался, – и он беспрепятственно добрался до кабинета Лайны. Она сидела за столом в безмятежной позе и, любуясь на себя в зеркальце, расчёсывала свои длинные чёрные волосы. На столе перед ней лежала губная помада и прочие женские причиндалы. Увидев Виктора, девушка торопливо запихала всё это в сумочку и вскочила ему навстречу.

- Как тебе это нравится? – затараторила она,  не дав ему произнести ни слова. – Эти господа из Интерфронта совсем обнаглели. Мы, видите ли, террористы и провокаторы! А они, интересно, кто? Виктор, я похожа на террористку?

- Похожа, похожа, - шутливо проворчал Виктор. – Тебе бы ещё только нож в зубы и пару бомбочек привесить к поясу – то-то бы «интеры» от тебя драпанули…

- А ты всё такой же, - сказала Лайна, критически осматривая гостя. – Ничто тебя не берёт.

- Не умеешь ты делать комплименты мужчинам, - упрекнул её Виктор. – Могла бы сказать, что помолодел.

- Не люблю врать.

- Я тоже не люблю. Поэтому скажу правду: ты всё хорошеешь, Лайна.

Девушка просияла.

- Спасибо. Только говори мне это почаще. Я уже не помню, когда последний раз тебя видела.

- Извини, Лайна, всё дела, - смущённо пробормотал Виктор.

-Дела, дела… - передразнила его Лайна. – Ты и сегодня пришёл ко мне по делу, а то бы и не вспомнил…. Ну, что там у тебя, выкладывай.

- Меня интересует некий Антар Карашев, - сразу взял Виктор быка за рога.

- Карашев? – с любопытством взглянула на него Лайна. – Это имя мне знакомо. Неприятный тип. Он вертелся здесь одно время, всё агитировал за священную войну против русских. Потом порвал с НФТ и уехал к себе в Кецрон. Говорят, баллотируется там в депутаты на дополнительных выборах в Верховный Совет…

- Вот как! – удивился Виктор. Этого Джанаев ему не говорил. – А от какой партии?

- От Национал-Радикальной, надо полагать.

- Но ведь это просто кучка людей, не пользующихся никаким влиянием! А не является ли эта партия легальной ширмой для ЛАДА?

- Для чего ширмой? – не поняла Лайна.

- Для ЛАДА. Это террористы…

И Виктор рассказал Лайне обо всём, что узнал накануне.

- Думаю, что эта информация должна представлять для вас определённый интерес, - заявил он в заключение.

Лайна была так взволнована услышанным, что не могла усидеть на месте.

- Определённый интерес! – воскликнула она, всплеснув руками. – Да ты просто не представляешь, как это для нас важно. Теперь Народный Фронт сможет развеять все эти беспочвенные обвинения в терроре…

- К сожалению, у нас пока нет доказательств, - напомнил ей Виктор.

Но Лайна уже не слушала его.

- Посиди здесь, я скоро вернусь, - бросила она, устремляясь к двери. – Надо кое с кем поговорить.

    6

Минут через двадцать (Виктор провёл это время, разгадывая кроссворд в старом «Огоньке») Лайна вернулась оживлённая и завила прямо с порога:

- Едем в Кецрон брать интервью у Антара Карашева. Конечно, он будет всё отрицать, и тем не менее… С чего-то ведь надо начинать… Со своим начальством я всё согласовала. Машина будет ждать нас у памятника Ильясу Могучему. Твой шеф тебя отпустит?

- Мой шеф в отрубе после вчерашнего, - усмехнулся Виктор, - а редакция бастует. Они сейчас все здесь, у вас под окном… Так что я на сегодня свободен.

- А ты что же отбился от стада? – рассмеялась Лайна. – Почему не кричишь «долой»? Она подошла к Виктору и шутливо взъерошила ему волосы. – Ты у меня умница, а они дураки…

- Всё не так просто, - серьёзно ответил Виктор. – У нас есть очень умные люди, но они смотрят на вещи несколько односторонне… Может быть, потому что у них нет приятельниц в Народном Фронте…

Виктор подошёл к окну. Толпа на улице нисколько не уменьшилась, скорее наоборот, стала ещё гуще.

- Ничего, пошумят и разойдутся, - сказала Лайна. – А не разойдутся, так наши их разгонят. Пошли, нам пора. Выберемся через чёрный ход.

7

Извилистое шоссе, ещё мокрое после прошедшего ночью дождя, круто шло в гору. Лайна болтала без умолку, рассказывая Виктору анекдоты о нравах местных жителей. Водитель, молодой человек с пышными усами (Алеш, как представила его Лайна), угрюмо молчал.

Внезапно за очередным поворотом из-за деревьев выскочили на дорогу два бородача в полувоенной одежде с винтовками наперевес. Они были похожи, как родные братья, только у одного из них на голове было полотняное кепи, а у другого – палавай.*
______
*Палавай – тохарский национальный головной убор.

- Харо!* - крикнул бородач в кепи по-тохарски, угрожающе направив винтовку в ветровое стекло автомобиля. Алеш резко затормозил.
______
*Стойте! (тохарск.)

- Нахло! Джа! – снова закричал бородач.- Дихано докуманш!*
______
*Выходите! Быстро! Предъявите документы! (тохарск.)

- Саме жорналиш азе «Дзор»! – крикнула в ответ Лайна. – Ор ком сате вар?*
______
*Мы журналисты из «Дзора! А вы кто? (тохарск.)

Бородач произнёс несколько слов, которых Виктор не понял (его познания в тохарском были ограничены), и замахал винтовкой.

- Говорит: отряд самообороны, - шепнула Лайна. – Надо выходить, а то будут стрелять.

«Самообороны? – с сомнением подумал Виктор, выходя из машины. – От кого же они тут обороняются?»

За ним последовали Лайна и Алеш, держа наготове документы.

Дальше всё произошло молниеносно. Бородач в кепи подошёл к Виктору, выхватил у него журналистское удостоверение и, бросив на него  беглый взгляд, сунул себе в карман. Виктор попытался было протестовать, но сильный удар прикладом винтовки по голове лишил его дара речи. Бородач подхватил обмякшее тело журналиста и швырнул его на заднее сиденье автомобиля, после чего забрался туда сам. В это время его приятель в палавае прыгнул на переднее сиденье… Машина резко рванулась с места и вскоре скрылась за очередным поворотом.

Лайна и Алеш, ошеломлённые, застыли на обочине дороги.


                8

Виктор пришёл в себя от тряски – похоже, машина ехала по ухабистой просёлочной дороге – и открыл глаза, но ничего не увидел, попытался пошевелить руками – и не смог. Тут он припомнил всё и понял, что на глазах у него плотная повязка, а руки крепко связаны за спиной. Не успел он как следует собраться с мыслями, как почувствовал, что тряска прекратилась. Чьи-то грубые лапищи схватили его под мышки и выволокли из машины.

- Бери за ноги, - сказал кто-то по-тохарски у него над ухом.

- Пустите, я сам пойду. – Виктор хотел произнести эти слова твёрдым голосом, но они прозвучали еле слышно.

- А, очухался! – это было сказано уже по-русски. – Ничего, мы тебя донесём в лучшем виде, а то ещё споткнёшься и лобик расшибёшь.

«Гады!» - подумал Виктор, скрежеща зубами, но сопротивляться было бессмысленно, и он позволил им себя тащить. Вскоре раздался резкий стук и скрип двери; его внесли в какое-то помещение и усадили на табуретку.

- Добро пожаловать, Виктор Анатольевич, - услышал он мягкий, спокойный голос. Незнакомец говорил без всякого акцента, так что Виктор готов был поклясться, что это русский. Но что общего может быть у русского с тохарскими националистами?

- Извините, что причинили вам некоторое беспокойство, - вкрадчиво продолжал незнакомец. – Но нам очень хотелось бы задать вам несколько вопросов. Если ваши ответы нас удовлетворят, мы вас тут же отпустим.

- Кто вы? – спросил его Виктор.

- Можете звать меня просто Григор, - ответил его таинственный собеседник.

- Сначала развяжите мне глаза и руки, господин Григор, иначе разговора не получится, - угрюмо сказал Виктор.

- Это не в ваших интересах, - возразил Григор. – Если развязать вам глаза, вы увидите то, что вам видеть не положено – и тогда мы вынуждены будем вас убрать. Поймите, мы шутить не намерены. Так что прошу не ставить мне условия и чистосердечно отвечать на вопросы. Нас интересует, о чём вы говорили вчера с неким пожилым господином в кафе «Ласточка». Врать не советую. Мы знаем, что он должен был передать вам важную информацию. Итак?

«Да, пожалуй, врать не имеет смысла, - подумал Виктор. – Разведка у них поставлена хорошо».

- Что ж, - пожал он плечами, - если вам так важно это знать… Этот господин рассказал мне, что взрыв в редакции «Тохарского комсомольца» организован подпольной националистической организацией ЛАДА.

- Так, - сказал Григор. – Что ещё?

- Это, собственно, всё.

- Не лгите, Виктор. Вы говорили с ним пятнадцать минут. О чём? И кстати, как он вам представился?

«Фамилию назвать можно, - лихорадочно размышлял Виктор. – Она наверняка ненастоящая. А вот про Карашева я тебе фиг скажу».

- Господин Джанаев, - сказал он, - излагал мне вашу политическую программу.

- Он такой же Джанаев, как я Рабинович. – Григор презрительно хмыкнул. – А вы, значит, думаете, что мы и есть ЛАДА?

- А разве это не так?

- Виктор, не вешайте мне лапшу на уши! – рявкнул на него Григор вместо ответа. – Я хорошо знаю господина Джанаева. Он очень осведомленный человек. Так что ещё он вам поведал?

- К сожалению, больше ничего.

- Вы напрасно упорствуете, господин Шишкин, - сказал Григор ледяным тоном. – Ваш приятель Джанаев убит сегодня ночью. Вас может постигнуть та же участь.

Виктор вздрогнул. «Неужели правда? Или просто запугивает?»

- Что ещё он тебе сообщил? Что ещё? Говори!

Не дождавшись ответа, Григор пронзительно свистнул. Послышался громкий топот, и сразу же сильный удар в плечо свалил Виктора с табуретки. Били его ногами, упорно и методично. Как долго это продолжалось, Виктор не смог бы сказать. Но в какой-то момент он почувствовал, что больше не выдержит. Похоже, роль героя-партизана была не для него.

- Прекратите, я скажу! – крикнул он.

Град ударов мгновенно стих.

- Руководителем ЛАДА является Антар Карашев из Кецрона, - прохрипел Виктор.

- Так, - сказал Григор. – Дальше.

- Это уже всё. Действительно всё.

Снова раздался свист, и террористы набросились на Виктора с ещё большим остервенением.

- Говори! Что ещё он тебе сказал?! Говори! – повторял Григор, как заведённый.

Чёрт побери! Чего они от него хотят?

Он же ничего больше не знает… Не знает…

Вдруг громко хлопнула дверь. Прозвучали два выстрела, и вслед за ними – шум падающих тел. В наступившей тишине кто-то крикнул со странным акцентом: «Рюки верьх!» Виктора осторожно подняли, уложили в мягкое кресло и сорвали с лица повязку.

Над ним склонился человек в остроконечной шапке с явно монголоидными чертами лица. Другой монголоид, низенький и щуплый, держал под прицелом винтовки верзилу с поднятыми руками. На полу валялись крест-накрест два трупа.

Виктор широко раскрыл глаза. Уж не бредит ли он?

На верзиле был полицейский мундир с погонами капитана!

«У них есть свои люди в полиции», - вспомнил Виктор слова Джанаева.

И снова потерял сознание.

      9

В полицейском участке Кецрона, куда Лайна и Алеш добрались на попутной машине, хмурый дежурный выслушал их с явным недоверием.

- Серый «Москвич» 19-17 ДАМ? И вы утверждаете, что преступники, угнавшие его, говорили по-тохарски?

- Вы считаете, что мы неспособны отличить тохара от будуха? – нервно возразила ему Лайна.

Дежурный скептически усмехнулся.

- Полчаса назад нам сообщили об инциденте, имевшем место в районе Дарданского перевала, - сказал он. – Пост ГАИ попытался остановить серый «Москвич» 19-17 ДАМ, превысивший допустимую скорость. В машине находились двое будухов и молодой человек европейского вида. В ответ на требование остановиться один из будухов открыл стрельбу и ранил двух сотрудников полиции, после чего машина на большой скорости прорвалась через перевал в направлении деревни Нампо.

«Что за чертовщина? – подумала Лайна. – Откуда взялись эти будухи? С другой стороны, зачем бы лейтенанту сочинять эту историю?»

- Надеюсь, преступники будут задержаны, кто бы они ни были, - холодно сказала она, - тогда мы и выясним, кто из нас был прав.

- Разумеется, - кивнул головой дежурный. – Их остановят, ведь дорога дальше блокирована. Если только…

Его прервал телефонный звонок. Лейтенант поднял трубку.

- Алло! Дежурный слушает! Что-что? Чёрт, я так и думал!..

Лайна бросила на него вопросительный взгляд.

- Есть новости?

- Случилось то, чего я и боялся, - ответил дежурный, барабаня пальцами по столу. – Только что ваша машина обнаружена в пропасти за перевалом. Пустая, - поспешил он добавить, видя, как побледнела Лайна. – Но, конечно, разбитая вдребезги. Очевидно, преступники сбросили её туда, а сами ушли в горы.

- Хорошо, что я успел её застраховать! – воскликнул Алеш. – И что же теперь? Полиция их преследует?

- Увы! – сказал лейтенант. – К сожалению, это нереально. Все дороги в горные селения перекрыты будухами, а нам приказано воздерживаться от столкновений с ними. Конечно, временно. Наш час ещё придёт…

- А как же Виктор Шишкин? – возмутилась Лайна. – Его судьба вас совершенно не волнует?

- Я же вам объяснил, что ничего сейчас сделать нельзя, - сказал дежурный, зевая. – Впрочем, я не думаю, что ему там угрожает серьёзная опасность…

- Что ж, в таком случае извините за беспокойство, - раздражённо бросила Лайна, вставая. – Пошли, Алеш.

Они вышли на улицу.

- Ты веришь этой истории с будухами? – спросил Алеш. – Что-то лейтенант темнит…

- Я уже не знаю, чему верить, - ответила расстроенная Лайна. – У меня голова кругом идёт. Лишь бы Виктор был жив!

Некоторое время они шли молча.

- Интересно, где сейчас может быть Карашев? – спохватилась Лайна. – Мы же приехали сюда брать у него интервью!

Вместо ответа Алеш указал на большой предвыборный плакат, наклеенный на заборе:

__________________________
                12 сентября в Доме Культуры 
           состоится встреча избирателей
      с кандидатами в депутаты
           Верховного Совета Тохарской ССР
        по Кецронскому избирательному округу.
   Начало в 16.00
___________________________

Он взглянул на часы.

- Сейчас без десяти четыре. Нам везёт. Как раз успеем добраться.

- Думаешь, там будет и Карашев? – спросила Лайна.

- Обязательно будет, - ответил Алеш. – Он ведь самый главный кандидат.

И, повернувшись к мальчугану, игравшему неподалеку с собакой, крикнул:

- Эй, мальчик, где у вас тут Дом Культуры?

     10

…Через ущелье они шли гуськом: впереди – будух в остроконечной шапке, за ним – Григор со связанными за спиной руками, за Григором – Виктор, еле передвигавший ноги и не вполне ещё пришедший в себя после всех передряг, которые ему пришлось испытать со вчерашнего утра; второй будух замыкал шествие. Мрачные скалы тяжело нависли над маленьким отрядом, и лишь высоко вверху виднелся узкий голубой просвет неба. Шли молча: хотя у Виктора было немало вопросов к своим освободителям (или похитителям?), обстановка не располагала к беседе. А ему очень хотелось бы узнать, какого чёрта они потащили его с собой в Будухистан.

Виктор вспомнил, какой шум поднялся в прессе, когда в прошлом месяце десять горных селений, в которых проживала эта малая народность буддистского вероисповедания, провозгласили себя независимым королевством Ми. Он тоже внёс свою лепту, поиронизировав в «Тохарском комсомольце» над монархическими устремлениями будухов. Но если русскоязычные комментаторы восприняли это событие, как забавный курьёз, то тохарские газеты метали громы и молнии в нечестивцев, покусившихся на раскол «священной земли Дохар-Арьяна». И вот теперь он в руках этих «раскольников и сепаратистов». Случайность? А если нет? Неужели ему придётся поплатиться за свою безобидную иронию? Вот уж поистине из огня да в полымя!

Между тем тропа круто повернула вниз, скалы вдруг расступились, и перед путниками открылась небольшая уютная долина, поросшая кустарником, среди которого были разбросаны в беспорядке десятка два белоснежных домиков с красными ступенчатыми крышами. Ближайший из них был значительно выше и просторнее остальных; на гребне его крыши развевалось невиданное синее знамя с крылатым красным драконом, а у дверей стоял человек в чёрном халате, подпоясанном широким кушаком. За спиной у него торчала винтовка. Увидев выходящую из ущелья процессию, он замахал руками и что-то прокричал по-будухски. В окошке появилось женское лицо и снова скрылось – так быстро, что Виктор не успел его разглядеть.

Когда отряд подошёл к дому, будух, шедший впереди, обменялся несколькими фразами с часовым, после чего подозвал к себе Виктора манящим жестом руки и, подтолкнув его к двери, сказал: «Иди. Рани-гья тебя ждёт!» Тем временем второй будух повёл Григора вглубь долины.

Миновав тёмный коридор, Виктор оказался в полупустой комнате, стены которой были увешаны пёстрыми коврами. Большой пушистый ковёр лежал и на полу. И никакой мебели, лишь в углу у окна стояло кресло, в котором расположилась в непринуждённой позе красивая молодая женщина, похожая на японку. На ней был зелёный шёлковый халат, расписанный улыбающимися тигриными мордами. Виктор хотел поздороваться, но женщина опередила его:

- Ты Виктор Шишкин? – спросила она его и, не дожидаясь ответа, продолжала: - Приветствую тебя в свободном государстве Ми. Я -  королева Рани.

Виктор неуклюже поклонился. Похвастаться знанием придворного церемониала он не мог, поэтому совершенно не представлял, что ему теперь надо делать и что говорить. К тому же чувствовал он себя отвратительно: избитое тело ныло, голова раскалывалась после того удара прикладом на дороге в Кецрон, а ноги отказывались его держать. И в таком-то состоянии попасть на аудиенцию к королеве, пусть и самозваной!

К счастью, королева заметила его смущение.

- Ни о чём не беспокойся, Виктор, - улыбнулась она ему. – Мы живём по-простому, так что не надо никаких китайских церемоний. Тебе будет здесь хорошо. Я знаю, что с тобой сделали те мерзавцы, но это всё пустяки. Я умею снимать боль, пять минут – и всё пройдёт, ты только слушайся меня, договорились?

Виктор кивнул. Её мягкий, ласковый голос действовал на него, как бальзам, погружая в какое-то расслабленное, полусонное состояние, и он уже готов был повиноваться каждому её слову, каждому движению руки. «А королева-то ещё и колдунья… Или гипнотизёрша?» - промелькнуло у него где-то в уголке сознания.

- Разденься, - сказала Рани. – Не стыдись, сейчас я твой врач. Врачей не стыдятся.

Виктор, плохо соображая, что делает, торопливо сбросил с себя одежду.

- Опустись передо мной на колени, - лился в его помутившееся сознание тихий голос королевы. – Обними мои ноги, вот так… Тебе ведь так хорошо, да?

Она положила ладонь ему на голову – и адская головная боль мгновенно прошла, улетучилась бесследно; провела ладонью несколько раз над его обнажённой спиной – и всё тело его наполнилось свежестью и блаженством.

- Тебе так хорошо? – повторила Рани еле слышно.

- Да! – прошептал Виктор, в порыве благодарности целуя её босые ноги. Хорошо? Это не то слово. Просто он был счастлив. Счастлив так, что и в самом прекрасном сне не приснится…

- Поцелуй меня сюда, - приказала Рани, расстёгивая халат, под которым ничего не было.

Он поцеловал. И больше уже ничего не помнил.

    11

Когда Лайна и Алеш вошли в зал, предвыборное собрание уже началось. Стараясь не шуметь, журналисты пристроились в заднем ряду у прохода и стали слушать оратора, пожилого мужчину в очках с массивной оправой. Однако, услышав набор привычных фраз типа «социалистические ценности», «правовое государство», «рыночная экономика», они пришли к выводу, что выступает кандидат от коммунистической партии, и потеряли к нему всякий интерес. К счастью, оратор вскоре закончил свою речь. Ему вежливо похлопали. Ответив на несколько вопросов, касающихся местных районных проблем, кандидат покинул трибуну.

- Слово предоставляется кандидату в депутаты от Национал-Радикальной партии Тохаристана, председателю Кецронского райпотребсоюза Антару Карашеву, - сказал ведущий.

Зал разразился бурными аплодисментами.

Лайна удивилась. Она никак не ожидала, что этот сомнительный политикан пользуется здесь такой популярностью.

- Уважаемые соотечественники! – начал Карашев, сверкая отполированной лысиной. – Я выдвигаю свою кандидатуру от партии, носящей гордое имя Национальной. Это партия, посвятившая себя самоотверженной борьбе за национальные интересы многострадального тохарского народа, веками угнетавшегося царскими сатрапами, которых сменила ещё более жестокая и безжалостная диктатура коммунистической партократии…

Этот набор фраз Лайна тоже знала назубок – им щеголяли на митингах и ораторы от её родного Народного Фронта, поэтому она пропустила мимо ушей порядочный кусок речи.

- Неконтролируемая миграция русских привела к тому, что тохары в своей собственной стране составляют лишь 52% населения, немногим более половины, - продолжал оратор. – Если мы не остановим этот процесс, в недалёком будущем нас ждёт незавидная судьба американских индейцев. Пришельцы займут наши земли, наши дома, наши рабочие места, а нас ждут резервации  и нищета!

Зал возмущённо загудел.

- Мои политические оппоненты обвиняют меня в том, что я будто бы требую изгнания всего русскоязычного населения из Тохаристана. Это ложь! – повысил голос Карашев. – Я требую лишь, чтобы республиканское гражданство предоставлялось исключительно лицам, проживающим на территории Тохаристана не менее двадцати лет, владеющим государственным языком и принесшим присягу на верность конституции свободного, независимого государства – Республики Дохар-Арьян! А остальные пусть убираются, им нечего искать на нашей земле!

«Ка-ра-шев! Ка-ра-шев!» - начал скандировать зал.

- Я требую немедленной отставки коммунистического правительства, утратившего доверие народа и не способного контролировать обстановку! – гремел голос оратора, перекрывая шум. – Что же касается будухских сепаратистов, то они должны немедленно отменить своё антиконституционное решение о создании так называемого «королевства Ми», в противном случае законность и правопорядок должны быть восстановлены железной рукой!

Оратор победоносно огляделся. «Ка-ра-шев! Ка-ра-шев!» - продолжала скандировать публика.

Нельзя сказать, чтобы Лайна была в принципе не согласна с мыслями оратора. Народный Фронт стоял в общем на близких, хотя и более умеренных позициях. Разница была не в словах, а в том, что стояло за словами: искреннее стремление к демократии – или жажда насилия и… новой диктатуры?

Наконец, Карашев движением руки успокоил зал.

- Есть вопросы? – спросил он.

И тогда Лайна рванулась к трибуне, на бегу доставая из сумочки диктофон. За ней устремился и Алеш, щёлкая своим японским фотоаппаратом.

- Я Лайна Аскерова из газеты «Дзор», - сказала девушка со скрытым вызовом. – Позвольте, уважаемый господин Карашев, задать вам пару вопросов.

- О, мне льстит внимание столичной прессы, тем более в лице столь прекрасной её представительницы, - ответил Карашев с холодной улыбкой. – Слушаю вас.

В других обстоятельствах Лайна начала бы издалека, но сейчас такой возможности не было, и она, возмущённая дерзким нападением террористов, за которыми, возможно, стоял Карашев, решила пойти ва-банк.

- Ходят слухи, что вы связаны с некой подпольной организацией ЛАДА, организовавшей в последнее время ряд террористических актов. Что вы можете сказать по этому поводу?

Карашев побагровел. В зале раздался свист.

- Меня удивляют эти абсурдные и бездоказательные обвинения, - холодно сказал он, овладев собой. – Богом клянусь, что я никогда не призывал к террору и не имею к нему никакого отношения!

- И к похищению журналиста Шишкина вы тоже не имеете никакого отношения? – безжалостно продолжала Лайна.

- Какого ещё Шишкина? – взревел Карашев. – Я его знать не знаю! Кто подослал вас, госпожа Аскерова? Под чью дудку вы пляшете?

В первом ряду вскочил молодой человек с длинным носом и всклокоченной шевелюрой.

- Я – председатель местного отделения Народного Фронта! – выкрикнул он. – Мы решительно отвергаем прозвучавшие здесь провокационные заявления и поддерживаем кандидатуру господина Карашева!

- Гоните провокаторшу! – завопили из зала. – Проверить у них документы! Она врёт, что из «Дзора»!

Наиболее воинственные «избиратели» повскакали с мест и в одно мгновение окружили растерявшихся журналистов плотным кольцом.

- Стойте! – раздался вдруг голос из президиума. – Пока в Кецроне существует Советская власть, я не допущу насилия над свободой печати! Журналисты вправе задавать любые вопросы, а клевета наказуется в судебном порядке,  но не судом Линча!

Поклонники Карашева неохотно отступили. Со сцены спустился мужчина в очках, тот, что выступал первым, и, приблизившись к журналистам, сказал:

- Пойдёмте отсюда, господа. Мне надо с вами поговорить.

Лайне и Алешу не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

- Кто вы? - спросила Лайна, когда они вышли из зала под свист и улюлюканье.

Мужчина удивлённо воззрился на неё.

- Разве вы не знаете? Я же выступал только что…

- Мы опоздали и не слышали, когда объявили, - виновато сказала она.

- Я Искандаров, районный прокурор.

    12

Сознание Виктора как бы раздвоилось: одна половина трезво воспринимала происходящее, другая же была словно одурманена каким-то наркотиком, и в ней безраздельно царила королева Рани. Казалось, от неё исходило божественное сияние такой силы, что нельзя было глядеть на неё, не рискуя ослепнуть. И Виктор смущённо отвёл глаза, когда Рани предстала перед ним в роскошном вечернем платье и пригласила его принять участие в «нашей скромной трапезе», как она выразилась.

Стол был накрыт во внутреннем дворике королевского дворца, прямо под открытым небом. У стола стояли с застывшими лицами трое будухов: один – в офицерском мундире без погон, другие – в ярких халатах, которые, как впоследствии узнал Виктор, назывались здесь  к х о. Увидев королеву, все трое, как по команде, отвесили ей глубокий поклон. Рани уселась напротив и указала Виктору на место слева от себя. Лишь после этого сели и остальные, явно потрясённые честью, которая была оказана чужаку.

- Познакомьтесь, господа, - сказала Рани. – Виктор, это мои министры. Тот, что в мундире – Цурэн, министр обороны, слева от него – Ангун, министр экономики, справа – Ньячен, министр культуры и замечательный поэт.

По мере того, как Рани называла их имена, министры вставали и кланялись, а Ньячен, услышав похвалу королевы, не знал, куда деваться от смущения.

- А это, господа, Виктор Шишкин, журналист из Сангара. (Виктор тоже встал и поклонился). Я решила назначить его министром иностранных дел. Он очень образованный человек и знает иностранные языки: русский и тохарский. Верно, господин Шишкин? – бросила на него Рани лукавый взгляд.

Виктор обалдел. Меньше всего он мог ожидать такого сюрприза. «Так вот зачем меня сюда притащили! Может, всё-таки следовало сначала спросить моего согласия? – подумала трезвая половина его сознания, в то время как другая половина наполнилась гордостью и ликованием: «Он остаётся здесь! Рядом с Ней! Он будет Её министром!»

Рани откровенно забавлялась его растерянностью. Наконец, ему удалось вымолвить:

- Благодарю за высокую честь, Рани-гья…

Трезвая половина сознания хотела добавить: «…но я вынужден отказаться», но одурманенная половина не позволила этим словам сорваться с его языка. Таким образом, назначение состоялось.

-- Да садись же! – дёрнула Рани новоиспечённого министра за рукав. – Не стой столбом.

Виктор поспешно сел, и трапеза началась. Она и впрямь была скромной: варёный рис с овощами, лепёшки и чай. Чай почему-то оказался солёным. Виктор скривился, но промолчал: поди знай, то ли это особенность национальной кухни, то ли им не выдают талонов на сахар…

- Господа, - сказала Рани, по-простецки вытирая свою тарелку кусочком лепёшки, - я чувствую, что вас мучает любопытство, но вы не решаетесь спросить… Как Виктор к нам попал? Это очень просто. Я занималась медитацией сегодня утром и  у в и д е л а, как тохарские террористы схватили его на дороге в Кецрон и куда-то повезли. Меня это заинтриговало, и я проследила их путь до какой-то дачи, где его допрашивал полицейский офицер. К счастью, поблизости оказались наши люди – Цурэн знает, чем они там занимались, это военная тайна – и я приказала им освободить Виктора, а заодно взять в плен офицера, он нам пригодится. Вот и всё.

«Действительно, как просто, - подумал Виктор, впадая в полную умственную прострацию. –   У в и д е л а  и  п р и к а з а л а.  Господи, она ко всему прочему ещё ясновидящая и телепатка! Может быть, она и сейчас читает мои мысли!»

- Успокойся, Виктор, - сказала Рани, насмешливо взглянув на него. – Я не читаю мыслей. Это неэтично.

Министры засмеялись.

- Рани-гья приказала им по рации, - объяснил Цурэн.

Виктор облегчённо вздохнул. Слава богу, что хоть не телепатка! Но увидела-то она не по телевизору, надо полагать!

Когда ужин закончился, уже совсем стемнело. И вдруг дворик озарился тревожным красноватым светом, лившимся сверху. Все подняли головы. Высоко в небе бесшумно скользил, покачиваясь, ярко-красный диск.

-Тхарак! – закричала Рани и захлопала в ладоши.

- Тхарак! Тхарак! – важные министры вскочили и пустились в пляс, как мальчишки. – Тхарак минья джухи!

    13

Смеркалось. Прокурорская «Волга» неслась по знакомому извилистому шоссе, увозя Лайну и Алеша, глубоко потрясённых событиями этого трудного дня, обратно в Сангар. Операция «Кецрон» окончилась полным провалом…

«Зря вы полезли на рожон, - с горечью сказал прокурор журналистам, выслушав их подробную и откровенную исповедь. Разговор шёл в его кабинете в здании прокуратуры, куда Искандаров отвёз их после того, как их чуть не растерзали поклонники Карашева. – Ну, чего вы этим добились? Этого мафиози голыми руками не возьмёшь. Я давно под него копаю, и то, что я от вас услышал, для меня, в общем, не новость, но… Доказать ничего нельзя. Боюсь, что эти выборы я проиграю, хотя дело, конечно, не в них. Так что, господа, возвращайтесь в Сангар и будьте осторожны. Мой шофёр вас отвезёт – он человек надёжный…»

Лайна поудобнее устроилась на сиденье и прикрыла глаза.

В Сангар… Легко сказать: возвращайтесь в Сангар. А Виктор?

Теперь уже нет сомнения, что Виктор находится в Будухистане: Искандаров говорил по телефону с начальником полиции, который подтвердил эту информацию. Хотя совершенно непонятно, как он мог попасть в руки будухских сепаратистов, и зачем он им понадобился. В качестве заложника? Не такая уж он важная птица…

Как бы то ни было, Виктора надо выручать. Но как? На полицию рассчитывать не приходится. Алеш? Что от него толку теперь, когда он остался без машины… Да и чего ради ему впутываться в это дело? Нет, она может рассчитывать только на себя! Надо завтра же с утра отправляться в горы. Автобусом до Баргона, а дальше… Дальше все дороги блокированы, причём с обеих сторон – полицией и будухскими боевиками… Там даже мышь не проскочит… Есть, конечно, тайные горные тропы, но одной, без проводника, в горы соваться нечего – это было бы чистым безумием. Но где найти проводника? В Баргоне? Вряд ли кто-то из тамошних жителей захочет рисковать. Разве что за большие деньги… Но таких денег у неё нет.

И наконец, даже если каким-то чудом она попадёт в Будухистан, как она, слабая, безоружная женщина сможет освободить Виктора? Тем более, что она тохарка – представительница народа, к которому сепаратисты, мягко говоря, не испытывают особых симпатий… Да её могут просто поставить к стенке!

Что же, безвыходное положение?

И тут Лайну осенило.

Есть человек, который мог бы ей помочь! Человек, который этим летом облазил Будухские горы вдоль и поперёк, и который, по его утверждению, лично знаком с самозваной будухской «королевой».

Этого человека зовут Томас Нзеква.

…Пробудившись от своих невесёлых раздумий, Лайна бросила взгляд в окошко. Машина уже ехала по окраине Сангара. Замелькали высотные дома,  похожие друг на друга, как цыплята из одного инкубатора…

- Алеш, - сказала девушка, протягивая своему молчаливому спутнику диктофон. – Передай это редактору и расскажи ему всё, что с нами произошло. Меня завтра не будет на работе. Я потом всё объясню…

Алеш кивнул.

- Остановите, пожалуйста, здесь, - обратилась Лайна к шофёру. – Большое вам спасибо.

Она вышла из машины и направилась к серому облезлому зданию, на котором с незапамятных времён красовался полинявший плакат «Слава КПСС!» Это было общежитие для иностранных студентов.

Сунув бдительной вахтёрше своё журналистское удостоверение, девушка взбежала на второй этаж и отыскала нужную комнату. Из-за приоткрытой двери доносились звуки музыки. Лайна осторожно заглянула внутрь.

Томас Нзеква, исключительной черноты негр с пышной курчавой шевелюрой под Анджелу Дэвис, сидел на кровати с гитарой и, меланхолично перебирая струны, напевал что-то грустное и монотонное на непонятном языке – должно быть, на своём родном басуто. Больше в комнате никого не было.

- Кого я вижу! – вскричал негр, увидев девушку. – Дари шам, Лайна! Входи, не стесняйся! Я тут один. Садись, куда хочешь, места много.

- А где твои друзья? – спросила Лайна, с интересом разглядывая фотографии обнажённых девиц, которыми были увешаны все стены. С тех пор, как она была здесь последний раз, их число значительно увеличилось – и все, как одна, были блондинки! На этом фоне странно смотрелся большой портрет Че Гевары с автоматом в руках.

- Друзья? Где им быть? – пожал плечами Томас. – На картошке.

- Разве иностранцев посылают на картошку?

-  А они добровольно. Сознательные.

- А ты что же?

- Я? Ну… у меня свои дела… - замялся Томас. – Ты выпить не хочешь?

- Я хочу жрать, - сказала Лайна, вспомнив, что не ела с самого утра.

- У меня есть и закуска. – Томас открыл тумбочку и достал оттуда бутылку шотландского виски, несколько банок сардин с надписью «Made in USA» и, наконец, какие-то диковинные плоды, которых Лайна не видела никогда в жизни.

- Это марапуго, - объяснил негр, заметив её удивление. – Подарок из Африки.

…Виски было првосходным, сардины таяли во рту, а вкус марапуго вообще не поддавался описанию. К сожалению, пиршество закончилось слишком быстро.

- А теперь выкладывай, что стряслось, - сказал Томас Нзеква, устремив на девушку проницательный взгляд.

Лайна не заставила себя долго упрашивать.

- Ты знаешь Виктора Шишкина из «Тохарского комсомольца»? – спросила она.

- Слышал про такого.

- Его похитили будухи.

Томас недоверчиво хмыкнул.

- Во-первых, не будухи, а тангуты. Во-вторых, они такими делами не занимаются. Это явное недоразумение.

- И всё же он там, в горах. И, думаю, не по своей воле…- И Лайна второй раз за этот день рассказала запутанную историю похищения Виктора. Томас выслушал её с большим вниманием.

- Ты за него не бойся, - сказал он, когда девушка закончила свой рассказ. – Ему не сделают ничего плохого.

- Как я могу не бояться, если в горах вот-вот начнётся стрельба, - грустно сказала Лайна. – Ты разве не чувствуешь, как накаляется обстановка? Томас, я должна быть там, пока не поздно! Помоги, на тебя последняя надежда! Ты же знаком с этой их самозванкой…

Негр помолчал.

- Лайна, я тебя об одном прошу – отнесись к этим людям с уважением, - сказал он, наконец. – Они не такие плохие, как тебе кажется. Старайся взвешивать свои слова, обещаешь?

- Хорошо, Томас, - смиренно ответила Лайна. Сейчас она готова была обещать что угодно… - Так ты отведёшь меня в горы?

- Что с тобой поделаешь… Отведу. Я как раз завтра собирался туда. Но боюсь, что королева Рани даст мне за это большой… как это сказать по-русски? Да, на-го-няй!

Обрадованная Лайна подбежала к негру и поцеловала его в щёку.

- Спасибо, Томас! Прямо с утра и отправимся, да?

Негр кивнул.

- Тогда я, пожалуй, останусь у тебя ночевать. Ты не против? Боюсь я идти домой, за каждым углом террористы мерещатся…

- Оставайся, что за вопрос, - просиял Томас. – Только цербершу на вахте надо обмануть. Ну, ты знаешь, как это делается…

Он вынул из тумбочки знаменитую верёвочную лестницу, по которой к обитателям второго этажа лазили по ночам их белые подружки, и, спустив её в окно, привязал конец к отопительной батарее. Лайна спустилась вниз, забрала у вахтёрши своё удостоверение и, обойдя здание, снова поднялась по верёвочной лестнице в комнату Нзеквы.

- Ты только не приставай ко мне сегодня, хорошо? – устало проговорила она вполголоса. - Хоть я и не давала Виктору клятву верности, но мне сейчас не до этого.

Томас заметно расстроился.

- Ну, я постараюсь… - сказал он не слишком уверенно.

    14

Рано утром Виктора, сладко дремавшего на пушистых коврах в одной из комнат королевского дворца (кроватей здесь, похоже, вообще не полагалось), разбудил улыбающийся Ньячен.

- Вставай, коллега, - сказал он. – Рани-гья приказала отвести тебя в храм Майдари для посвящения.

Виктор вскочил.

- В храм Майдари?

Накануне вечером, после того, как НЛО, или как его называли будухи, тхарак, улетел, Виктор решился спросить у королевы, что кричали мнистры. «Тхарак – тангутам друг!» - был ответ. Когда же Виктор, поражённый этими словами, попытался выяснить, не состоят ли они в контакте с инопланетянами, Рани объяснила ему, снисходительно улыбаясь, что никаких инопланетян не существует, а тхарак – это вестник грядущего будды Майдари, или Майтрейи, как его называют в Индии.

И вот теперь ему предстоит посетить храм этого самого будды. Какие тайны ему там откроются?

…Виктор ожидал увидеть некое величественное сооружение, но храм, стоявший на окраине соседнего села, километрах в пяти от королевского дворца, оказался небольшим белым домиком, правда, с высоченной трёхъярусной крышей, от которой до близлежащих деревьев были натянуты верёвки с разноцветным флажками. Флажки были испещрены странными знаками, похожими на китайские иероглифы.

- Это молитвы, записанные нашим древним тангутским письмом, - объяснил Ньячен. – Ветер колышет флажки и возносит молитвы к небу.

Они вошли в храм. Там царил полумрак, поскольку окон не было, и помещение освещалось лишь маленькими масляными светильниками, мерцавшими на алтаре посреди многочисленных фигурок божков-бурханов. Напротив алтаря возвышалось странное сооружение в форме цилиндра (молитвенный барабан, догадался Виктор, читавший когда-то литературу о буддизме) с ручкой, которую вращал, что-то бормоча, бритоголовый лама в оранжевом одеянии. А в глубине, у задней стены, Виктор увидел позолоченную статую будды Майдари, восседающего на троне с блаженно-отрешённой улыбкой на устах. На голове у него была корона, вернее, тиара, в руках – что-то вроде жезла или скипетра.

Это была статуя, похищенная месяц тому назад из Сангарского краеведческого музея! Виктор хорошо помнил эту историю. По странному совпадению, в ту же ночь многие жители Сангара видели в небе неопознанный летающий объект, в результате чего общественное мнение разделилось на два лагеря. Одни утверждали, что статую похитили будухи, поскольку это их древняя национальная святыня, другие же подозревали пришельцев. Однако установить истину оказалось невозможным, так как все дороги в только что провозглашённое «королевство» были уже перекрыты.

Итак, правы оказались те, кто смотрел на вещи более трезво – похищение организовано тангутами. Но, как ни странно, НЛО тоже имело к этому какое-то отношение…

Услышав шаги, лама поднял голову. Ньячен низко поклонился ему, поднеся сложенные вместе ладони к носу. Виктор неуклюже последовал его примеру. Лама ответил им тем же. А затем, обменявшись с Ньяченом несколькими короткими тангутскими фразами, исчез за алтарём, где, по-видимому, находилась потайная дверь. Через пару минут он появился с кожаным мешочком на длинном шнурке и, подойдя к Виктору, повесил ему мешочек на шею, после чего затянул хриплым речитативом бесконечную песнь-молитву (в потоке незнакомых слов Виктор явственно различил многократно повторенное знаменитое тибетское заклинание «Ом-мани-падме-хум»). Вслед за ламой из-за алтаря выскочил мальчишка в одной набедренной повязке и жёлтом колпаке и принялся отплясывать вокруг Виктора какой-то замысловатый танец. Наконец, издав напоследок пронзительный вопль, старик умолк, и мальчишка тут же замер, изогнувшись в странной позе и воздев к потолку руки, как будто собирался улететь. В следующую минуту лама, сделав благословляющий жест, снова исчез за алтарём, а за ним убежал и его ученик. Церемония была окончена.

На обратном пути Виктор с любопытством заглянул в мешочек. Там лежал клочок бумаги, на котором были каллиграфически выведены два иероглифа.

- Что это? – спросил он Ньячена. – Амулет?

- Это твоё новое буддистское имя, - ответил министр. – Шаньятун – так оно звучит. Только его пока никто не должен знать. Вот явится Майдари, тогда ты это имя ему откроешь. И он примет тебя в своё царство, как и всех нас, посвящённых.

- А скоро он явится? – поинтересовался Виктор, скептически улыбаясь.

- Скоро, - бесстрастно сказал Ньячен. – Мир, в котором мы живём, рушится на глазах. Землетрясения, катастрофы, национальная вражда… Люди, утратив истину, бросаются кто в политику,  кто в разврат, кто в разбой… Впрочем, это всё одно и то же… А срок, отпущенный нам, истекает… Тхараки кричат об этом, но никто не слышит…

- И что будет, когда придёт Майдари?

- Он уничтожит этот мир и создаст новый. При этом посвящённые спасутся, остальные погибнут.

- «И будет новое небо и новая земля…» - так, кажется, сказано в Библии?

- Да, новое небо и новая земля, - подтвердил Ньячен. – И новые люди на этой земле – сильные, мудрые, добрые… И жить они будут очень долго, практически вечно… Думаешь, ты посвящён, потому что лама пропел над тобой несколько молитв? Слишком лёгкий был бы путь к спасению! Ты посвящён, потому что готов жить в новом мире, и Рани-гья увидела это.

- Ты мне льстишь, Ньячен, - смутился Виктор. – Не такой уж я сильный и мудрый…

- Рани-гья лучше знать.

- Ну, допустим. А что будет с теми, кто не готов?

- У них ещё есть время исправиться, а если они не используют этот шанс, пусть пеняют на себя. Таких не жаль…

На этом разговор оборвался. Оставшуюся часть пути шли молча.

«Жестокое всё же учение, - думал Виктор. – Конечно, это не ортодоксальный буддизм. Какая-то секта… Впрочем, сейчас многие проповедуют конец света… А Ньячен, образованный человек, во всё это верит! Но, с другой стороны… Мир рушится? Ох, похоже на то… Тхараки летают? Летают… Так что-то всё это значит?..»

Подходя к королевскому дворцу (Ньячен уже расстался с ним, пригласив его к себе в гости после обеда), Виктор неожиданно столкнулся в дверях с капитаном Григором. Однако тот прошёл мимо, явно не заметив журналиста, и лицо у него было… мягко говоря, странное… И почему это он разгуливает на свободе, без сопровождающих, вроде уже и не пленник?


                15

Сразу за Баргоном, небольшим тохарским селом, приютившимся у подножия Будухских гор, начинался лиственничный лес. Сюда и направились Лайна с Томасом, выйдя из автобуса. Они заранее договорились в случае чего выдавать себя за иностранных туристов, однако их никто не остановил, хотя встречные селяне и бросали на эту странную пару (негры здесь появлялись нечасто!) подозрительные взгляды.

Лес встретил их неприветливо. Высокие, стройные лиственницы стояли угрюмой неприступной стеной. Тропинка, по которой они шли, была давно не хоженая, полузаросшая, а временами и вовсе обрывалась, и тогда приходилось лезть напролом сквозь густые заросли кустарника, в кровь раздирая себе руки и ноги.

- Ничего, Лайна, ничего, - утешал негр приунывшую девушку. – Вон, гляди, лес уже расступается… Дальше будут одни голые скалы…

«Час от часу не легче! – с тоской подумала Лайна, глядя на свои босоножки. – В такой обуви только по горам ходить! Если бы не Виктор…»

Лес внезапно кончился, и перед ними открылась бесконечная россыпь камней. Томас зашагал по этому каменному морю уверенно, как по асфальту, а Лайна, словно козочка, скакала вслед за ним с камня на камень, не переставая при этом тараторить – молчать дольше одной минуты она не умела.

- Томас, ты-то что потерял в этих горах? И летом тут бродил, и теперь… Ты ведь не ради меня пошёл, сам вчера сказал, что как раз собирался в горы… А зачем? Да ещё в такое опасное время…

- Ха! Опасное время! – Томас достал из внутреннего кармана куртки револьвер. – Видала? С этой штукой я ничего не боюсь.

- Боже, откуда он у тебя?

- У вас на чёрном рынке можно купить даже пулемёт, - рассмеялся негр.

Он пальнул в воздух. Грохот выстрела, многократно усиленный эхом, спугнул стаю птиц, расположившихся на отдых на вершине скалы. Со страшным гвалтом птицы пронеслись над их головами и растаяли в небе.

- Хороший револьвер, - удовлетворённо сказал Томас, пряча его обратно в карман. – Тангутам пригодится.

Лайна замерла на месте.

- Ты снабжаешь оружием сепаратистов? – воскликнула она с неподдельным ужасом.

- Лайна, ты успокойся. – Томас попытался улыбнуться, но его улыбка тотчас замёрзла под холодным взглядом его спутницы. – Не будем останавливаться, у нас впереди ещё долгий путь.

Негр снова зашагал по камням, не оглядываясь, уверенный, что девушка последует за ним.

- Лайна, я отвечу тебе на все вопросы, но начинать придётся издалека, - продолжал он, услышав её прерывистое дыхание за спиной. – Понимаешь, я родился в королевстве Лесото… Это маленькая горная страна в самом центре Южно-Африканской Республики…

- А, поэтому тебя так тянет в самозваное «королевство Ми»! – крикнула Лайна ему в спину. – Родство душ! А тохаров ты приравниваешь к белым расистам из ЮАР, так, что ли?

- Ты не кричи, ты слушай, - мирно ответил Томас. – Да, я скучал по горам, я не видел их много лет, с тех пор, как переехал с родителями в Иоганнесбург. Но дело не только в этом. Я с пятнадцати лет сражался в отряде «Умконто ве сизве» за свободу своей нации. «Умконто ве сизве» - это партизанская армия Африканского Национального Конгресса. «Копьё нации» - так будет по-русски. Потом наш отряд был уничтожен, и мне пришлось бежать в Зимбабве. Потом меня послали учиться в Советский Союз… Нам говорили, что здесь все свободны, и национальный вопрос давно решён. Я приехал в Сангар и увидел, что всё не так, что и здесь нации борются за свободу и независимость, как и у нас в Африке. Надо бы – думаю – помочь. Для меня интернационализм – не пустое слово. Вспомни, как кубинцы помогали Анголе… Но у вас как-то так получается, что свобода одних несовместима со свободой других, и надо выбирать: если ты за тохаров – значит, против тангутов, и наоборот… Я выбрал тех, кто слабее. Но если бы не было тангутов, я был бы с вами…

Томас остановился, чтобы перевести дух. Наверно, это была самая длинная речь в его жизни, во всяком случае, на русском языке. Хоть он и хорошо изучил язык, а всё-таки нелегко находить нужные слова… Но надо же убедить эту девушку, она ведь славная, умная, должна понять…

Лайна молчала.

Портрет Че Гевары на стене в общежитии… Революционная романтика… Конечно, всё это объяснимо, но…

- Есть такая хорошая русская поговорка, - сказала она, наконец. – «Не лезь со своим уставом в чужой монастырь». Здесь всё так сложно, так запутано… Ведь это наша земля. Мы, тохары, потомки древних ариев, живём на ней тысячи лет. И эту землю мы сепаратистам не отдадим, какими бы звонкими фразами они не прикрывались. Провозглашение пресловутого «королевства» незаконно, это чистейшая авантюра – они даже выборов не проводили! А если поощрять всех желающих отделиться, возникнут тысячи враждующих карликовых государств, и воцарится полная анархия… Ты этого хочешь? Не вмешивайся в наши дела, Томас, ты здесь посторонний. Выбрось револьвер и… кстати, что у тебя в рюкзаке?

- Это тебя не касается, - мрачно ответил негр.

Не поняла! Ничего не поняла!

- Очень даже касается! – крикнула Лайна и, выбежав вперёд, загородила ему дорогу. – Как же я сразу не догадалась! Ты бы не потащился в горы из-за одного револьвера! Конечно, рюкзак набит оружием! Что у тебя там? Пистолеты, гранаты? А может, разобранный пулемёт?

- Может, и пулемёт! – с вызовом сказал Томас.

- Бросай оружие! – в бешенстве закричала Лайна. – Вон туда, в пропасть! Или ты дальше не пойдёшь! Только через мой труп!

- Эх, Лайна, Лайна… - Негр со вздохом снял с плеч рюкзак и продемонстрировал девушке его содержимое: консервы, чай, сигареты, лекарства…

- Гуманитарная помощь, - объяснил он. – Продовольствие и медикаменты. Клянусь, больше ничего нет.

- А револьвер? – сказала Лайна, остывая. – Брось его!

- Лайна, ну не будем же мы с тобой драться из-за такого пустяка! Ты, кажется, совсем забыла о Викторе. Если хочешь, чтоб его отпустили, не ставь мне условия. Кроме меня, тебе никто не поможет.

Томас снова взвалил рюкзак на спину и, легонько отстранив девушку, зашагал к перевалу. Лайна молча последовала за ним.

    16

Дом Ньячена оказался буквально завален книгами и древними рукописями – жилище, достойное министра культуры. Сам хозяин сидел за столом и что-то писал, время от времени заглядывая в лежащий перед ним пожелтевший свиток, испещрённый иероглифами. На стене перед ним висела большая фотография Рани.

- Это ты, коллега? – спросил он, обернувшись на скрип двери (Виктор по здешнему обычаю вошёл без стука). – Послушай стихи.

И, не дожидаясь ответа, прочёл:

«Когда летнее солнце жарко палит,
Где воздух прохладен и свеж?
В снежных ущельях тангутских гор
Ты всегда прохладу найдёшь.
Тьма опустилась, в небе ночном
Светит призывно луна…
И где ещё, кроме нашей страны,
Так белы облака?»

- Хорошие стихи, - вежливо сказал Виктор, не признававший верлибра.

- Правда? – обрадовался Ньячен. – Это я только что перевёл из одного нашего древнего поэта. По-моему, здорово звучит!

- Объясни мне одну вещь, Ньячен, - сказал Виктор, осторожно присаживаясь на ветхий стул. – Я знаю, что тангуты – древний народ, что у них когда-то была своя империя к югу от пустыни Гоби. Но учёные утверждают, что она была уничтожена в XII веке Чингисханом, и остался от неё лишь мёртвый город Хара-Хото, население же было полностью истреблено монголами. И вдруг в ХХ веке тангуты объявляются здесь, в Тохаристане, за тридевять земель от реки Хуанхэ и озера Кукунор… Ведь до недавнего времени никто и не подозревал, что будухи – это и есть тангуты…

- Когда я учился в МГУ, мне никто не хотел верить, что я тангут, - с горечью ответил Ньячен. – Нет, мол, такого народа, вымер. Но легко ли истребить многомиллионный народ? Да, многие тогда погибли, другие растворились среди окружающих народов – монголов, китайцев, тибетцев… Но какая-то часть пробилась через монгольские степи на север, осела в здешних горах… Поскольку мы поклонялись Будде, соседи прозвали нас будухами, и мы привыкли к этому имени. Но вот настало время воскреснуть несправедливо забытым и загубленным народам – мы и воскресли… И уже не позволим уничтожить себя снова.

- Ньячен, я целиком и полностью за национальное возрождение, - сказал Виктор, - но почему в такой форме? Почему королевство? Ведь русские воспринимают это как какой-то анекдот. После семидесяти лет Советской власти – и вдруг монархия!

- Ты чаю не хочешь? – спросил Ньячен вместо ответа.

- Солёного? – рассмеялся Виктор. – Нет, спасибо.

- А другого мы не пьём. Видишь, всё дело во вкусах. Советская власть была плохая власть, совсем о нас не заботилась, только ценные указания давала. Мы её выгнали и не жалеем. Но что дальше? Сажать новых болтунов и бездельников себе на шею? Пошли к Рани-гья на поклон… Она нас лечила, защищала, хотя её саму преследовали за «незаконное врачевание»… Она святой человек, я думаю, её Майдари к нам послал – во спасение…

- Теперь, значит, у вас хорошая власть?

- Хорошая! – воскликнул Ньячен, окинув сияющим взором портрет королевы. – Совсем хорошая! Лучше не бывает!

«Похоже, здесь все влюблены в Рани-гья», - подумал Виктор не без ревности.

- Мало провозгласить новую власть, её ещё надо суметь отстоять, - сказал он. - Скажи откровенно, Ньячен, на что вы надеетесь? Ведь в Сангаре никогда не признают вашей независимости.

- На Сангаре свет клином не сошёлся, - ответил Ньячен. – Мы пошлём тебя в Москву, к Ельцину.

Виктор присвистнул.

- Ньячен, ты что, серьёзно? Да какой из меня дипломат…

- Ничего, справишься. – Ньячен встал и, подойдя к Виктору, дружески похлопал его по плечу. – А ты думал, для чего тебя назначили министром?

- И скоро мне ехать?

- Чем скорее, тем лучше. Ситуация серьёзная. По донесениям наших разведчиков, у подножия Будухских гор сосредоточены крупные силы полиции и добровольческих отрядов. Со дня на день может начаться штурм. Так что иди и готовься к путешествию.

Виктор вышел от Ньячена в полной растерянности. В такой переплёт ему ещё попадать не случалось. Надо же, к Ельцину!

Внезапно из-за кустов навстречу ему выскочил какой-то негр (что за чёрт! Какие здесь могут быть негры!) с рюкзаком на спине, а за ним…

- Лайна! Ты! – обрадовался Виктор, успевший, по правде говоря, забыть о её существовании. – Откуда ты взялась?

- Пришла за тобой, - устало ответила девушка, протянув руки, чтобы обнять его.

- Томас Нзеква, ты зачем привёл сюда эту тохарскую шпионку?! – раздался вдруг гневный женский голос, и из дверей соседнего дома выбежала Рани в сопровождении Цурэна и ещё двух будухов в мундирах. – Я прикажу отдать тебя под трибунал! Арестовать их обоих!

    17

Первые лучи восходящего солнца окрасили облака в алый цвет, и они неслись в синем небе, подгоняемые ветром, словно летящий красный дракон с тангутского флага.

Как и каждое утро, Рани, набросив на плечи свой любимый «тигровый» халат, вышла во дворик встречать рассвет. Грациозно выгнув спину и подставив лицо и грудь пламенеющему солнцу, она принялась всей кожей впитывать его живительную энергию. Обычно никто не смел мешать ей в эти минуты. Но сегодня её уединение было нарушено.

- Приветствую тебя, Рани-гья! – сказал по-тангутски Цурэн, входя во двор. – Прости, и ещё раз прости, что побеспокоил.

- Что случилось? – недовольно обернулась Рани, застёгивая халат.

- Арестантка буянит и требует немедленной встречи с тобой. Перебила все окна. Мы с трудом её удерживаем – ведь помещение не приспособлено для содержания под стражей, решёток на окнах нет…

- Какой ты беспомощный, Цурэн! – возмутилась Рани. – И это называется министр обороны! Ну, хорошо, приведите её сюда, я её живо утихомирю. Да захвати плётку на всякий случай!
 
Цурэн ушёл. Рани в крайнем раздражении присела за трапезный стол. Утренний моцион был безнадёжно испорчен.

Минут через десять Цурэн и два стражника в чёрных кхо ввели во двор растрёпанную, осунувшуюся после бессонной ночи Лайну. Рани с чисто женским удовлетворением отметила довольно жалкий вид тохарки.

- Я слушаю тебя, - сказала она ледяным тоном.

Лайна бросила на неё дерзкий взгляд.

- Ты и есть так называемая «королева»?

Нет, она не забыла, что обещала Томасу «взвешивать свои слова», но разве с этими людьми можно по-хорошему? Она так надеялась на заступничество Нзеквы, но эти неблагодарные будухи арестовали его, и теперь ей приходится рассчитывать только на себя, на свою смелость и решительность.

- Да, я королева! – гордо ответила Рани, пропустив мимо ушей слова «так называемая». – А ты кто?

- А я – Лайна Аскерова из газеты «Дзор»! – прозвучал не менее гордый ответ.

- Чего ты хочешь от меня?

- Я хочу знать, с какой целью вы захватили и незаконно удерживаете журналиста Виктора Шишкина, - воскликнула Лайна. – Я требую его немедленного освобождения!

- Я не удерживаю Виктора Шишкина, - спокойно ответила Рани. – Он находится здесь по своей воле и вряд ли захочет меня покинуть. Он очень ко мне привязан.

Лайна недоверчиво усмехнулась.

- Не веришь? Хочешь, чтобы он сам это подтвердил? Хорошо, я его сейчас позову.

- Врёшь, будухская шлюха! – крикнула Лайна, теряя последние остатки самообладания.

Рани побледнела.

- Цурэн, - сказала она со скрытой яростью, обернувшись к министру. – Всыпь этой облезлой кошке по голой заднице!

Цурэн тотчас сделал знак стражникам, и они подбежали к Лайне, схватили её и поволокли к ближайшему дубу. Девушка отчаянно извивалась и осыпала всех присутствующих отборными тохарскими и русскими ругательствами. Но всё было напрасно: стражники держали её крепко. Цурэн, следовавший за ними с бесстрастным лицом, одним ловким движением руки сорвал с неё платье, после чего чернохалатники, развязав свои кушаки, плотно прикрутили ими Лайну к дереву. Министр достал из кармана плётку.

- Подожди, Цурэн, я сама, - остановила его Рани и, подбежав, выхватила плеть у него из рук.

В этот момент в дверях появился заспанный и небритый Виктор. Мгновенно оценив ситуацию, он рванулся было на помощь девушке, но Рани, заметив его, крикнула:

- Не двигаться! Стой, где стоишь!

Виктор замер, словно натолкнулся на невидимую преграду. Приказ королевы подействовал на него, как колдовское заклятие, и он почувствовал, что просто физически не в состоянии сдвинуться с места. Но не придти на помощь он тоже не мог…

Между тем Рани, брезгливо стянув с тохарки кружевные трусики, размахнулась и хлестнула её изо всех сил по тощему заду. Лайна глухо вскрикнула…

Виктор ощутил её боль так же явственно, как если бы ударили его самого. В бешенстве он напрягся, пытаясь пробить невидимую стену. Какие-то багровые и фиолетовые волны хлынули в его мозг и закружились в неистовом вихре… На мгновение он ослеп и оглох… а, очнувшись, увидел, что стоит перед королевой, загораживая от неё беззащитное тело Лайны…

- Варвары вы! – крикнул он, задыхаясь. – Феодальные варвары! Я-то думал, что тут утопия и рай! Вы же посвящённые! А оказывается, везде одно насилие – что там, внизу, что здесь… Ненавижу насилие! Оставь её, Рани, бей лучше меня, если хочешь!

- Как это у тебя получилось, Виктор? – удивлённо промолвила королева. – Мою волю ещё никому не удавалось нарушить. Не ожидала… Видно, переоценила свои возможности…

Она отбросила плётку в сторону и, повернувшись, зашагала к дверям. Виктор поспешил освободить Лайну, которая тут же повисла у него на шее, прижимаясь к нему всем телом и бормоча сквозь слёзы:

- Виктор, я тебя люблю! Почему ты не пришёл раньше? Какие ужасные люди… Это же неправда, что ты любишь эту мегеру, скажи, неправда?

«Я люблю всех, - хотел сказать Виктор, - и тохаров, и будухов, и русских, и тебя, и Рани, и других женщин тоже, но вот оказывается, что всех любить нельзя, что надо выбирать, а выбор этот труден ещё и потому, что отвергнутые могут стать мне врагами, а я не хочу враждовать ни с кем. Но и быть рабом я не хочу тоже, каким бы сладким ни было это рабство. Поэтому, Лайна, я выбираю тебя».

Но он этого не сказал.

- Я тебя люблю, Алёнушка, только тебя! – шепнул он ей на ухо. Никогда раньше он не называл её этим ласковым русским именем, но вот как-то само вырвалось…

Лайна вроде и не удивилась.

- Мы поженимся, да? – шептала она, совершенно забыв, что стоит голая среди чужих и враждебных ей людей. – Вот вернёмся в Сангар и сразу поженимся…

- Хорошо, хорошо, Лайнушка, - успокоил её Виктор. – Ты бы оделась, а то прохладно…

Лайна, наконец, выпустила его из своих объятий и огляделась. Никого, кроме них двоих, уже не было во дворе: Цурэн и стражники ушли вслед за королевой.

- Смотри, какой рассвет, - сказала девушка со счастливой улыбкой. – Совсем как наш тохарский трёхцветный флаг: синее небо, белые облака, алая заря…


                18

Однако настроение Лайны резко упало, когда она подобрала с земли свою изорванную одежду.

- Виктор, как же я в таком виде поеду в Сангар? – ужаснулась она. – Достань мне где-нибудь иголку с ниткой.

Внезапно во дворе снова появилась Рани. В руках она держала то самое роскошное платье, которое было на ней позавчера вечером, когда прилетал тхарак. Не обращая внимания на враждебный взгляд Лайны, она подошла к ней и, опустив глаза, тихо сказала:

- Лайна, ты прости меня, пожалуйста…

Девушка была поражена. Такого поворота событий она не ожидала!

- И ты прости, - выдавила она из себя. Нелегко ей дались эти слова, но ведь она как-никак оскорбила эту женщину…

- Примерь, - протянула ей Рани платье. – Тебе должно подойти. Мы одного роста.

Первым побуждением Лайны было с негодованием отвергнуть этот подарок с царского плеча. Но в чём же она поедет домой?

Натянув платье, Лайна критически осмотрела себя с головы до ног и осталась довольна. Достают же где-то люди такие шикарные вещи! У неё ещё никогда такого не было!

- А это тебе мой свадебный подарок, - сказала Рани, снимая с руки золотое колечко с рубином.

Растроганная Лайна неожиданно для самой себя чмокнула королеву в щёку. В ответ та улыбнулась милой, доброй улыбкой и погладила девушку по голове.

Виктор был страшно рад, что женщины помирились. Ну, прямо как в сказке! Эта волшебница Рани способна очаровать кого угодно!

- А теперь, ребятки, у меня к вам есть дело, как к журналистам, - сказала королева.  Виктор и Лайна, будто сговорившись, рассмеялись. Ребятки! Какое хорошее слово! Какое хорошее утро! Какие милые люди вокруг!

- Зачем это тебе понадобились журналисты, Рани-гья? – спросил Виктор. – Не собираешься ли ты дать пресс-конференцию?

- Ты угадал, - ответила королева. – Только давать её буду не я.

- А кто же?

- Капитан Григор.

    19

Рани, Виктор и Лайна вошли в небольшой зал, где обстановка – стол для президиума, несколько рядов стульев, телевизор в углу – сохранилась нетронутой с тех пор, когда королевский дворец был ещё обыкновенным сельсоветом. За столом сидел капитан в гражданской одежде, с такой же двухдневной щетиной на лице, как и у Виктора (бриться здесь было решительно нечем). Напротив него расположились трое министров, а слева от них – Лайна не поверила своим глазам! – сидел недавний арестант Томас Нзеква. Рани пристроилась в президиуме рядом с Григором, а Виктор и Лайна заняли свободные места возле двери.

- Начинаем? – спросил капитан у королевы. Та кивнула.

- Позвольте представиться, господа, - сказал Григор, вставая. – Начальник отдела МВД по связям с добровольческими отрядами самообороны капитан Григорий Самохвалов.

«Ага, он-таки русский! – подумал Виктор. – То-то мне показалось, что для тохара он говорит слишком чисто!»

- Прежде всего я хотел бы принести искренние извинения господину Шишкину за причинённые ему… э-э… неприятности, - продолжал капитан.

- Вы хотите сказать, за зверское избиение, которому меня подвергли по вашему приказу? – подал Виктор реплику с места.

- Ну уж, прямо зверское… - ничуть не смутился капитан.

Лайна взглянула на него с возмущением. А она-то ничего об этом и не знала!

- Ещё вчера я бы вас не простил, - сказал Виктор. – Но сегодня прощаю.

- Благодарю, - кивнул ему Самохвалов. – Теперь я с чистой совестью могу перейти к делу. Я хочу поделиться с вами информацией, которая разъяснит вам подоплёку событий, происходящих в последнее время в республике. Я имею в виду волну террористических актов, ответственность за которые различные противоборствующие политические силы возлагают друг на друга, одновременно обвиняя правительство в неспособности контролировать обстановку. Так вот, я имею основания утверждать, - повысил голос капитан, - что причиной этих событий является тайный сговор между руководством Министерства Внутренних Дел во главе с генерал-майором Михалом Тапреевым, бывшим членом ЦК КПТ, и экстремистской организацией ЛАДА, которую Тапреев использует для дестабилизации обстановки с целью введения чрезвычайного положения и последующего установления полицейской диктатуры. Кстати, в повестке дня открывающейся завтра сессии Верховного Совета  уже стоит вопрос о введении чрезвычайного положения в Будухистане и прилегающих к нему районах. Одновременно в некоторых средствах массовой информации ведётся интенсивная пропаганда имиджа генерала Тапреева, как спасителя нации, единственного человека, который может железной рукой навести порядок. Я располагаю неопровержимыми доказательствами заговора, поскольку все контакты между генералом Тапреевым и главарём ЛАДА Антаром Карашевым осуществлялись через возглавляемый мною отдел. Ведь так называемые «отряды самообороны», с которыми я должен был обеспечивать связь, на 90 % состоят из «ладистов». Вот всё, что я хотел вам сказать. Какие будут вопросы?

Заявление капитана Самохвалова произвело эффект разорвавшейся бомбы. События последних дней представали в совершенно новом свете. Однако оставалось ещё много неясного…

- Господин капитан, - поднялся с места Виктор, - я бы хотел узнать, с какой целью я был вами похищен, и чего вы добивались от меня во время допроса? Я ведь выложил тогда всё, что знал. Но вам нужно было что-то ещё…

- Моей целью было узнать, располагает ли человек, представившийся вам, как Джанаев, сведениями о заговоре, - ответил капитан. – И сообщил ли он эти сведения вам.

- И к какому вы пришли выводу?

- Что он ничего существенного не знает.

- Зачем тогда надо было его убивать? Ведь это ваших рук дело?

- Джанаев жив, - усмехнулся капитан. – Это я вас просто запугивал.

- Ах, вот оно что! – воскликнул Виктор. – Я, собственно, так и предполагал. А что вы знаете о самом Джанаеве? Какую цель преследовал он?

- Он из КГБ, - ответил капитан. -  Думаю, вы и сами догадались. Рядовой сотрудник, и действовал, надо полагать, по собственной инициативе. Из самых благородных побуждений.

- А откуда, собственно, вы узнали о моей встрече с Джанаевым?

- Об этом меня информировал наш секретный агент из числа сотрудников «Тохарского комсомольца». Он же, кстати, и подложил бомбу в кабинет вашего редактора. В данном случае это было проще, чем прибегать к помощи ЛАДА…

- Не может быть! – Виктор перебрал в памяти всех своих коллег по редакции, но никого из них он не мог представить в роли террориста. – Вы можете назвать его имя?

- Конечно, - сказал капитан. – Фёдор Завалихин.

Виктор был потрясён.

«Теодор! Вот так номер! Теперь понятно, почему он поджидал редактора под дверью – чтобы помешать ему войти в кабинет до взрыва. Очевидно, убийство не входило в его планы, надо было лишь припугнуть… А как ему хотелось пойти со мной в кафе… и потом, на углу, возле телефонной будки – конечно, это был он! Ну, попадись мне, Иуда…»

- А как вам стало известно, что мы поедем в Кецрон? – спросила Лайна. – Этого ваш Завалихин знать не мог…

- Госпожа Аскерова, - усмехнулся капитан, - разумеется, в вашей газете у нас тоже есть свой человек…

И Лайна вспомнила, что когда она договаривалась с редактором «Дзора» о поездке, в его кабинете находился один плюгавый человечек, малознакомый ей внештатный корреспондент, на которого она не обратила тогда никакого внимания. Вот, значит, какие дела…

- Ну, а как вы с Виктором оказались здесь, в Будухистане? Для меня это до сих пор остаётся загадкой.

- Об этом вы лучше спросите у Виктора, - ответил капитан. – Я подозреваю, что он знает больше меня. Я же, пользуясь случаем, хочу заявить, что непричастен к последним событиям в Кецроне, поскольку в это время уже находился в плену. У меня железное алиби.

- Какие события вы имеете в виду? – насторожилась Лайна.

- Я имею в виду убийство прокурора Искандарова.

- Что? Искандаров убит? Как это случилось? Когда?

- Вчера по телевизору передавали, - капитан махнул рукой в угол. – В последних известиях. «Убит группой неизвестных лиц». Вечером 12 сентября… Прямо на улице, возле своего дома…

Лайна опустила голову. Бедный Искандаров! Отдал им свою машину, а сам пошёл домой пешком. И вот…

Виктор решил, что пора закругляться.

- Последний вопрос, господин Самохвалов, - сказал он. – Что побудило вас выступить с этими сенсационными разоблачениями?

Капитан молча перевёл взгляд на королеву. Это был совершенно особый взгляд – он смотрел на неё, как на божество. Виктор всё понял.

- Благодарю вас, - произнёс он с лёгкой  иронией. – Можете не отвечать.

    20

После завтрака Виктор и Лайна, к которым присоединился и капитан Самохвалов, зашли к Рани проститься.

- Жаль мне с тобой расставаться, Виктор, - грустно сказала королева. – И кого же я теперь в Москву пошлю? Ну да ладно, что поделаешь! Я тебя  о т п у с к а ю.

Как только Рани произнесла эти слова, Виктор, которого по-прежнему тянуло к ней, словно магнитом, вдруг ощутил необычное спокойствие и холод в душе и понял, что он действительно, наконец, с в о б о д е н. Чары рассеялись. Но почему-то его это не очень обрадовало.

Между тем Рани достала из шкафчика револьвер (Лайна готова была поклясться, что это тот самый, из-за которого она повздорила с Томасом) и протянула Виктору.

- Хоть ты и против насилия, но возьми. Вам предстоит нелёгкий путь. Он может тебе понадобиться.

Виктор задумался на мгновение, а потом решительно взял револьвер и сунул себе в карман.

- Желаю вам всем удачи, - улыбнулась королева. – Не забывайте меня. Приезжайте в гости, когда настанут лучшие времена.

- Обязательно приедем.

Виктор хотел сказать Рани, что никогда не забудет её, да ведь Лайна потом припомнит ему эти слова! И он лишь наклонился и молча поцеловал королеве руку.

- А я не стану ждать лучших времён, - заявил вдруг Самохвалов. – Я только передам Виктору своё тайное досье и сразу вернусь. Мне теперь нечего делать в Сангаре.

- Возвращайся, Гриша, - обрадовалась Рани. – У меня ещё полно свободных вакансий. Ты каких дел хочешь быть министром – иностранных или внутренних?

Все трое рассмеялись. И так, смеясь, они откланялись и вышли на улицу, где их уже поджидал Ньячен с автоматом за спиной и двое боевиков с винтовками.

- Вы готовы? – спросил Ньячен. – Пора в путь!

- И ты с нами? – удивился Виктор.

- А ты думал, мы отпустим вас без охраны? Чтобы вас перебили по дороге «добровольцы»-ладисты?

- Но почему ты, Ньячен? Зачем тебе рисковать? Ты же министр культуры!

- Культура подождёт! – жёстко сказал Ньячен. – Сегодня мы все солдаты. Ты же мой крестник, я отвечаю за твою безопасность. Ну, хватит разговоров, пошли!


                21

Мрачное ущелье осталось позади, и вскоре за деревьями блеснула ярко освещённая солнцем лента шоссе. Виктор ускорил было шаг, но Ньячен остановил его.

- Первым на дорогу выхожу я, потом мои люди, - прошептал он. – Вы трое пока оставайтесь здесь. Если опасности нет, я вас позову.

Ньячен вышел на шоссе и огляделся по сторонам. Вроде всё тихо. Видно, «отряды самообороны» ещё не пронюхали про эту тропу, иначе здесь их ждала бы засада…

Он повернулся в сторону леса, чтобы позвать Виктора и его спутников, и в этот момент в спину ему из-за кустов, что росли по ту сторону дороги, грянула автоматная очередь. Ньячен коротко вскрикнул, пошатнулся и упал. На шоссе выскочили два «добровольца» в пятнистых рубахах с автоматами наперевес и бросились к нему. Но добежать им не удалось. Притаившиеся за деревьями будухские боевики двумя меткими выстрелами сразили обоих.

Когда Виктор подбежал к Ньячену, тот был ещё жив.

- Виктор… - прохрипел он. – поторопитесь… Если не остановите Тапреева… тогда… тангутам… конец… Обо мне… не беспокойтесь… мои люди… отнесут меня… домой… к Рани-гья..

Лицо умирающего осветилось улыбкой. Он затих.

- Ньячен, ты же собирался жить вечно! – хотел крикнуть Виктор, но слова застряли у него в горле.

Ну почему первыми всегда гибнут поэты?!

    22

Наспех соорудив подобие носилок из наломанных веток, будухи молча положили на это ложе тело Ньячена и понесли в сторону ущелья.

- Пошли. Нам нельзя здесь задерживаться, - сказал капитан Самохвалов, тронув Виктора за плечо, но тот всё продолжал глядеть вслед этой траурной процессии, пока она не скрылась из виду. Лишь тогда он, словно очнувшись, последовал за капитаном и Лайной, которым явно не терпелось покинуть это опасное место.

Они перебежали через дорогу и снова углубились в лес.

- Только бы не нарваться на полицию, - пробормотал Самохвалов. – Меньше всего я хотел бы сейчас попасть к своим…

- Чего вы боитесь, капитан? – спросила Лайна. – Они же ещё ничего не знают.

- Им наверняка известно, что меня захватили в плен будухи, - возразил капитан. – И об особых способностях королевы они тоже наслышаны… Так что у них есть все основания полагать, что я их продал. А с изменниками там разговор короткий…

- Нам тоже встреча с полицией не доставит удовольствия, - сказал Виктор. – Начнутся расспросы, допросы… А у нас два трупа за спиной…

- Значит, в сёла нам заходить нельзя, - продолжал Самохвалов. – И от дорог надо держаться подальше – там везде патрули, кордоны… Придётся идти лесом…

Внезапно донёсшийся сверху гул заставил их поднять головы. Над лесом кружил вертолёт.

- Тьфу, зараза! – шёпотом выругался капитан, прячась под деревом. – Только тебя тут не хватало!

Виктор и Лайна поспешили последовать его примеру.

- Это патрульный, - прошептал Самохвалов. – Когда-то я и сам водил такой. Хорошая машина, садится где угодно, хоть у чёрта на лысине.

Гул вертолёта постепенно затих, и маленький отряд снова двинулся в путь, но не прошло и пяти минут, как вновь послышалось знакомое тарахтенье. Однако на этот раз оно доносилось не сверху, а сбоку, оттуда, где за редеющим лесом угадывалось открытое пространство.

- Вертолёт приземлился, - определил капитан. – Но ненадолго, раз пилот не выключил мотор…

И вдруг глаза его загорелись.

- Слушайте, хотите через полчаса быть в Сангаре?

- Каким это образом? – удивился Виктор.

- Надо захватить вертолёт!

- Что?! – неожиданное предложение капитана повергло Виктора в шок. – Это безумие!

- Но почему? – спросил Самохвалов, доставая из кармана пистолет. – На войне, как на войне! Конечно, мы не полезем на рожон, под пули… Сначала выясним обстановку, и если она будет нам благоприятствовать…

Виктор нерешительно взглянул на Лайну.

- Капитан прав, - сказала она. – Пешком нам до Сангара не дойти. Рано или поздно мы напоремся на полицию… А нападение – лучший способ обороны! Рискнём!

…Хоронясь за деревьями, они осторожно приблизились к краю леса. Поодаль, у дороги, стояли две палатки – добровольческий пост, а на лугу, между ними и лесом – тарахтящий вертолёт с распахнутой дверцей. В нескольких шагах от него пилот в полицейском мундире, расстегнув штаны, орошал траву тоненькой струйкой.

Не раздумывая, Самохвалов ринулся к пилоту и, прежде чем тот успел что-либо сообразить, ударил его рукояткой пистолета по голове. Пилот рухнул на траву. Капитан запрыгнул в кабину и нетерпеливо замахал оттуда рукой: «Скорее! Скорее!» Виктор и Лайна побежали к вертолёту, но в этот момент из палатки вышел «доброволец» и, увидев их, схватился за автомат, висевший у него на груди. И тогда Виктор выхватил из кармана подаренный ему королевой револьвер и трижды выстрелил наугад. «Доброволец» упал. На шум из палатки выскочили ещё двое, но Виктор и Лайна уже успели юркнуть в пассажирский салон вертолёта и захлопнуть за собой дверь. Вертолёт взмыл в воздух.

- Нас не собьют? – крикнул Виктор, просунув голову в кабину.

- Не успеют! – донёсся до него сквозь рёв мотора ответ капитана.

    23

Действительно, полёт обошёлся без приключений. Не прошло и получаса, как внизу замелькали крыши высотных домов. Это был Сангар.

- Где будем садиться? – крикнул капитан.

Виктор задумался.

- Республиканский стадион подойдёт?

- Подойдёт, если свободен! Только бы нас там не подловили!

Прошло ещё несколько минут.

- Ребята, на стадионе митинг! – заорал капитан.

- Чей? – встрепенулась Лайна. – Какого цвета флаги?

- Трёхцветные!

- Сине-бело-красные? Тохарские?
 
- Нет! Бело-сине-красные!

- Это «Демократическая Россия»! – обрадовался Виктор.

- Годится, - сказала Лайна. – Там есть, где посадить вертолёт?

- Есть!

Вертолёт пошёл на снижение и вскоре приземлился на краю стадиона. Виктор, Лайна и капитан Самохвалов выскочили на футбольное поле и сломя голову понеслись к людям, стоявшим у микрофона. Над трибуной гордо реяло трёхцветное российское знамя, и Виктор успел подумать на бегу, что оно ведь тоже – как рассвет.

- Дайте нам слово! – крикнула запыхавшаяся Лайна. – Вне очереди! Это очень важно!

    24

Когда Виктор к концу рабочего дня заявился в родную редакцию, первым, кого он там встретил, был Теодор. Увидев Виктора, он бросился ему навстречу.

- Наконец-то! – воскликнул он, радостно улыбаясь. – Где ты пропадал? Мы думали, тебя уже нет в живых!

Вместо ответа Виктор сунул руку в карман пиджака, достал оттуда три новеньких десятирублёвых бумажки и протянул опешившему Теодору:

- На, держи!

- Разве ты у меня одалживал? – растерялся тот.

- Нет, это тебе за труды. Извини, что бумажками. Сребреников не нашлось.

Теодор мгновенно изменился в лице, но сразу же овладел собой и, видно, поняв, что Виктору всё известно и отпираться бессмысленно, высокомерно ответил:

- Спасибо, но мне уже заплатили.

Повернулся и ушёл.

Больше Виктор никогда его не видел. Повесился ли он, как Иуда? Вряд ли…

    25

На следующее утро после того, как «Тохарский комсомолец» и «Дзор» одновременно опубликовали документы из досье капитана Самохвалова, город забурлил. На площадь перед зданием МВД стали стекаться толпы людей под трёхцветными флагами – как тохарскими, так и российскими. Многие несли наскоро сделанные плакаты с надписями: «Нет диктатуре!», «Ничи мафия»*, «Тапреева – под суд!», «Саме джанот!»** Была тут и кучка людей под красным флагом. Ребята из Народного Фронта, не разобравшись, хотели их побить, но увидев, что те держат транспарант со словами «Да здравствует демократия!», оставили их в покое.
______
*Долой мафию! (тохарск.)
** Мы – народ! (тохарск.)

Виктор и Лайна стояли среди бушующей толпы, крепко держась за руки, чтобы не потеряться.

- Считай, что мы победили, - весело сказала Лайна. – Тапрееву крышка. Думаю, что и правительству после такого скандала придётся уйти в отставку.

- Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, - охладил её пыл Виктор.

Лайна посмотрела на него с удивлением.

- Что с тобой? Ты не рад, что всё кончилось хорошо?

Виктор опустил голову.

- Лайна, я, кажется, убил вчера человека…

- Какого человека? А, того «добровольца»! Но может, ты его только ранил?

- Я молюсь за то, чтобы он остался жив, - тихо сказал Виктор.

- Чудак ты! На войне, как на войне! – повторила Лайна слова капитана. – Если мы победим, это всё спишется…

Виктор ничего не ответил.

Между тем события приняли неожиданный оборот. Толпа, рвущаяся к зданию МВД, натолкнулась на плотный кордон полиции, вооружённой пластиковыми щитами и дубинками. Полиция не замедлила пустить дубинки в ход, но вскоре была оттеснена напирающими демонстрантами. И тогда из окон МВД прозвучали выстрелы… Несколько человек упало. В ответ в окна полетели камни. Разъярённая толпа прорвала кордон и хлынула в здание…

- А ты беспокоился, что убил человека, - с горечью сказала Лайна. – Сегодня человеческая жизнь ничего не стоит…


…А в это время высоко в небе, над Сангаром, над Тохаристаном, над Россией, над миром бесшумно проносится, тревожа сердца загадочным своим сияньем, пришелец из неведомых далей, алый вестник – тхарак. Какую же весть ты несёшь нам, тхарак? Что ждёт нас впереди?

Мир, счастье, вечная жизнь?

Или вражда, страдания, кровь и смерть?

Всё зависит от нас. Ещё есть надежда…