Потешная книга менуэт
ПРИВЫЧНЫЕ НОВОСТИ
- Опять у нас самые большие в Мире пробки. Оказывается, что мы живём, как в Стамбуле, Рио-де Жанейро (где же ты, мой любимый Остап?), Варшаве, Палермо. Захотел в Рио, Палермо, Варшаву – садись в тачку и поезжай в пятницу вечером по любому шоссе загород. Я вам такую «Варшаву» обещаю, что больше в Рио не захотите. Есть ли надежда на улучшение? Эта странная и удивительная дачная жизнь, сначала три-пять часов в авточаду и на сплошных нервах – туда, там день – полтора учащенная дыхание, земельные и строительные работы, а в воскресенье, вот благодать – опять три-пять часов «не тяните из меня душу». Приехал, чай попил, спать свалился, и на следующий день – служебный марафон в полной выкладке. Благодааааааааааааать….И эхом: «……..аааааать», как сказал мой гость из далёкой провинции. Ребята, бросаем ВСЁ, и айда в провинцию.
- На нас обиделась Украина. Мы оформили ребят из «Океана Эльза» как незаконных гастарбайтеров. Напомним, украинскую группу "Океан Эльзы" оштрафовали в России. Группа возбудила миграционное законодательство. С сайта миграционной службы Саратова исчезло сообщение о штрафе, который должна оплатить украинская группа "Океан Эльзы". По данным информагентства Regnum удалить штраф отдал распоряжение глава управления Виктор Мальков. Однако сам штраф с группы все же стянут в размере почти 4 тыс. грн.
- На нас обиделась Белоруссия. "Проблема заключается в том, что под влиянием БНФ сложилась фактически вся оппозиционная "субкультура" Белоруссии, которая представлена различными степенями русофобии. Это, можно сказать, родовая травма белорусской политической системы", - заявил 7 ноября корреспонденту ИА REGNUM белорусский политолог, кандидат политических наук Всеволод Шимов, комментируя недавние скандальные публичные заявления зампреда белорусской оппозиционной "Консервативно-христианской партии "Белорусского народного фронта" (КХП-БНФ) Юрия Беленького. От себя скажу, у этого Беленького такая ахинея и русофобия, что даже цитировать не хочется.
- На нас обиделась Голландия. Нидерланды подают на Россию в Международный трибунал ООН по морскому праву и требуют от российских властей освободить активистов «Гринпис» и их судно «Arctic Sunrise» под голландским флагом. «Нидерланды, как государство, под чьим флагом ходит «Arctic Sunrise», на основании Конвенции ООН по морскому праву инициировали арбитражный процесс с целью добиться освобождения незаконно, как мы считаем, задержанных судна и команды», – сообщил в письме парламенту Нидерландов министр иностранных дел Франс Тиммерманс.
Теперь, в тупую, набираю клише – «на нас обиделась…». Кто? А давай-ка наберем – Польша. И читаю: «Польша все обижается на Россию а без нас токого государства как польша попросту бы уже не существовало. Харош обижатся?». Орфография сохранена. И всё? НУ НЕТ… «Газпром» очень обиделся на Польшу: со 2 ноября поляки начали покупать русский газ у Германии: покупать топливо у немецких поставщиков оказалось дешевле, чем напрямую у России. Варшава теперь будет договаривать об условиях покупки российского газа не с «Газпромом», а с немцами. То есть, всегда в обиде – либо мы на них, либо они на нас.
А ещё один эксперимент. Ну, какую страну взять? Америкосов не берём, макаронников тоже. Там всё понятно. А давай проверим Францию! Франция на нас не обижалась, но… она обидела наше всё, нашу гордость, нашу надежду, первое лицо Банка Советский Жерара Депардье. Ну, конечно, Жерара, нашего Распутина, нашего удмурта – чеченца мы французам не отдадим.
А ещё не отдадим никому нашу гордость Дональда Трампа. Американский миллиардер Дональд Трамп рассматривает возможность строительства в России аналога 58-этажного нью-йоркского небоскреба Trump Tower. Об этом пишет газета "Коммерсантъ" и взахлеб говорят московские чиновники. Свои планы бизнесмен озвучил в Москве на пресс-конференции по итогам конкурса "Мисс Вселенная 2013", совладельцем которого он является. Он отметил, что в настоящее время занимается поиском российского соинвестора проекта. По данным издания, партнером Трампа может выступить Crocus Group Араса Агаларова. Предполагается, что в этом случае башня появится в рамках застройки второй очереди Crocus City в подмосковном Красногорске. Это уже третья попытка американского бизнесмена выйти на российский рынок.
Гордость берёт за таких людей как Жерар Депардье, Дональд Трамп, Арас Агаларов. Ну, не жить без них России! Как я в Москве буду жить бех этой 58-ми этажной палки, неизвестной формы. Даже Сталина наши московские чиновники переплюнули. Тот хоть постеснялся такую вертикаль в Москве городить в виде Дома Советов. А тут – чего стесняться – САМ ДОНАЛЬД С АГАЛАРОВЫМИ. «Красота среди бегущих…».
Вот и получается; « Мы обижаемся, нас обижают. Видно никак мы не вырастаем Из пионерских штанов и игрушек. Только б хватило солдатов и пушек». Хотел «Сердюковых…», но Сердюков – не вмещается))))
Праздный наблюдатель сегодня заметил.
Удивиииииительный случай. Выхожу из метро, слегка задумался при выходе, облокотившись на перила. Мимо идёт красивая девушка азиатского типа, то ли таджичка, то ли узбечка, то ли татарка, прямо кандидатка на «Мисс Вселенная».
- Вам помочь, - участливый и внимательный взгляд.
- Ну что Вы, так, задумался. Спасибо, - признательный ответ. И в догонку,
- Дай Вам Бог!
Господи, Вы бы видели её засиявшие от удовольствия глаза. В эти глаза невозможно было не влюбиться.
Так кто мешает нам быть доброжелательными?
В пятницу наблюдаю ещё одну красивую картинку. Освободился рано, поехал на Царский Остров, прохожу по своему любимому маршруту, вдоль воды. Красота, народа нет. Обгоняют только трое. Две красивые девушки и очень симпатичный парень. Видно, таджики. Про себя смеюсь, не знающие Фирдоуси. Недавно у друзей, где работали, ремонтировали квартиру, молодые таджики, процитировал Фирдоуси. Не знают. Ни Пушкина, ни Фирдоуси не знают, одно на уме, как бы выжить. И только старый таджик понимающе ухмыльнулся мне, - Не обижайтесь, что они ничего не знают. Никто ведь с них это не спрашивает. Они же не родились в Советском Союзе.
И вот идут эти красивые молодые, Фирдоуси не знающие, таджики впереди меня. И вдруг начинают танцевать. На фоне царского осеннего убранства, Храма Покрова Святой Богородицы и царских хором двое танцуют то ли менуэт, то ли медленный вальс. А вторая девочка снимает на мобильник.
Расчудесная картинка – чужие молодые люди из далёких стран, танцуют на Измайловском Острове. Будто они в парижском Версале.
И вспомнилось, сто лет назад, весна 1910, молодая русская женщина Анна приезжает в Париж с небольшими средствами и останавливается в отеле на рю Боливар рядом с бульваром Сен-Жермен и площадью Сен-Сюльпис.
Она приехала в Париж со своим мужем, где они решили провести свой медовый месяц. Муж уже не раз бывал в Париже и знал некоторые места, где собирались поэты, художники, скульпторы и другие люди, занимающиеся искусством. Одним из таких мест был бар "Ротонда". Там ее и заприметил нищий художник, молодой красивый тосканский сефард, приехавший покорять Париж и поселился на Монмартре, рядом со знаменитым Бато Лавуар — общежитием полунищей художественной богемы. В Италии он приобрел гуманитарную культуру, любовь к философии и поэзии (которой во многом был обязан своей матери); здесь же получил и первые уроки живописного ремесла.
А как её можно было не заметить?! Она была очаровательна, с того момента как они зашли в это кафе, никто не мог отвести от нее взгляд. "Мужчины, как это было принято в Париже, вслух выражали своё восхищение, женщины с завистью обмеривали её глазами. Она была высокая, стройная, гибкая...На ней было белое платье и белая широкополая шляпа с большим белым страусовым пером."
Молодой красивый человека в красном шарфе, изящный, аристократичный, чувствительный, экстравагантный, был одет в жёлтые вельветовые брюки и яркую, такого же цвета, куртку. Вид у него был нелепый, однако художник так изящно мог преподать себя, что казался элегантным красавцем, словно одетым в самые дорогие наряды по последней парижской моде.
Анна ничего не знала о человеке, который поразил её воображение своей изысканной красотой: " У него была голова Антиноя и глаза с золотыми искрами он был совсем не похож ни на кого на свете." А ещё он очень быстро рисовал портреты в своём блокноте и тут же рвал их с ожесточением, приговаривая:"Не то, не то, опять не то." Анна подошла к нему и спросила:"Что Вы делаете?"- на что он, не поднимая головы сказал " опять не то".Он был раздражён, а подняв глаза обмер, на сей раз лицо было ТО.
Она присела к нему за столик и художник осторожно попросил у Ахматовой разрешение написать её портрет. Она согласилась. Он рассказал ей, что он из Италии, что его тянет туда, но живопись сильнее и, что работать он может только в Париже. "Голос его как-то навсегда остался в памяти"-, вспоминала потом Анна. Лицо его излучало такую поразительную беззаботность и спокойствие, что Ахматовой он показался человеком из странного, непонятного ей иного мира. Она постоянно чувствовала на себе его пристальный взгляд.
А Париж таял и сиял восходящим солнцем. Ахматова писала:" То, чем был тогда Париж, уже в начале двадцатых годов называлось старый Париж или довоенный Париж. Еще во множестве процветали фиакры. У кучеров были свои кабачки, которые назывались "Встреча кучеров", и еще живы были мои молодые современники, вскоре погибшие на Марне и под Верденом."
Эйфелеву башню она называла ржавой и кривоватой современницей (она была построена в том же году, когда родилась Анна Ахматова, в 1889). Она казалась ей похожей на громадный подсвечник, забытой великаном среди столицы карликов.
А тогда мужчина и женщина, два художника кисти и слова, чувствовали невероятную магическую силу притягательности друг к другу. Царственная красота юной поэтессы приводила в восторг его утонченный вкус. Тогда и появились эти рисунки обнажённой Анны, не оставившие тени сомнения в характере их отношений. Это, конечно, рисунки влюбленного, в каждой линии которых видно, какой все-таки прекрасной была эта женщина.
®Цитаты из Прекрасного
А это стихи Анны.
"Мне с тобою пьяным весело —
Смысла нет в твоих рассказах.
Осень ранняя развесила
Флаги жёлтые на вязах.
Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?
Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного…
Не покину я товарища
И беспутного и нежного."
1911
Париж
Пора было возвращаться в Россию. Она, конечно, понимала уже, что и он не свободен тоже, что он раб своего дара, что он в поиске, в муках — в поисках того, что ей дается пока так легко...
Было прощание, последняя их прогулка, последнее кафе, последний парк, последняя ночь... Но все было пронзительнее и грустнее, чем всегда, может, оба знали, что не увидятся больше.
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: "Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой".
Я ответила: "Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой..."
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.
При прощании Художник отдал ей свёртки рисунков, как всегда подписанных коротким словом: "Моди." Он настойчиво просил повесить их в комнате Анны на родине.
Это был рисунок — портрет, который, как выяснилось, висел до самой смерти над ее кроватью.
Так она писала о нём:
"Он не траурный, он не мрачный,
Он почти как сквозной дымок,
Полуброшенной новобрачной
Черно-белый легкий венок.
А под ним тот профиль горбатый,
И парижской челки атлас,
И зеленый, продолговатый,
Очень зорко видящий глаз."
Менее чем за год до своей кончины Анна решила переписать свое завещание. "Около часа мы провели у нотариуса, выполняя различные формальности, — вспоминал Бродский. — Ахматова почувствовала себя неважно. И выйдя после всех операций на улицу, Анна Андреевна с тоской сказала: "О каком наследстве можно говорить? Взять подмышку рисунок Моди и уйти!"
Свидетельство о публикации №213111101953