Наказание

  Длительные командировки в армии, особенно проведенные в походных условиях, никогда не проходят бесследно: втягиваешься и привыкаешь к жизни, которая обычным людям может показаться весьма необычной и даже дикой и в переносном, и в прямом смысле. Появляются свои привычки, режим жизни, нюансы взаимоотношений и общения. Связано это с тем, что молодые и здоровые люди, в длительной изоляции, от большой скуки придумывают свои правила и законы (зачастую непонятные со стороны), по которым сами же и живут, соблюдая их до последней буквы, в отличие от всех других законов, обычаев и прочих норм, которые кажутся само собой разумеющимися в «открытом обществе». И чем дольше коллектив находится в изоляции, тем больше возникает местных правил и понятий, которые прям таки въедаются в мозг.   
  В длительной командировке в солнечном Дагестане у военнослужащих нашей оперативной группы был один из «бзиков» обращаться друг к другу непременно с прилагательным «гвардии». И даже сержанты (не говоря уж об офицерах) от подчиненных не терпели обращения: «Товарищ сержант», - а непременно: «Товарищ гвардии сержант».
  И если ты обращался к военнослужащему по званию и без прилагательного «гвардии», то это считалось чем-то вроде: «Эй, ты!», - и настраивало собеседника на соответствующий лад и влекло к определенным последствиям в общении. Если к тебе, таким образом, обращался старший по званию и должности, то это означало только одно: ты виноват (по его мнению) и тебя сейчас будут воспитывать. Если младший по званию, значит: либо он забегался и забылся, либо проверяет на вшивость; но ты при любом раскладе должен указать ему на недопустимость такого обращения  способом, который бы раз и навсегда заставил его запомнить сие несложное правило.
Даже на всевозможных разводах и вечерних построениях, когда здоровался начальник:
  - Здравствуйте гвардейцы-десантники!
  Строй отвечал:
  - Здравия желаю товарищ гвардии подполковник (майор, капитан…)!
Так вот, приехал Саня, после шестимесячной командировки в Дагестан, сходил в отпуск и вернулся на службу в родную часть. Некоторое время спустя объявляется строевой смотр. Ничего необычного, в дивизиях ВДВ они часты и офицер, да и любой контрактник, прослуживший хоть полгода готов к ним всегда. Получил оружие, взял командирскую сумку и РД из шкафа, да и пошел строиться, с расчетом «надолго». У людей отстоявших большое количество строевых смотров, как защитная реакция, перед строевым смотром и во время отключается мозг, его функции сводятся к минимуму. Надо только стоять, терпеть и ждать. Всё делается автоматически.
  Вышел госпиталь на плац. Построился. Первый элемент строевого смотра, как и обычно – приветствие, сначала собственного командира.
  Командир:
  - Здравствуйте товарищи!
  Строй:
  - Здравия желаю товарищ полковник!!!
  И только один, введенный в автоматический (дагестанский) режим Саня, не в унисон, но громко и четко произнес:
  - Здравия желаю, товарищ гвардии полковник, – на последних словах он осекся, понимая, что делает что-то не так, и от смущения добавил ещё, постепенно сбавляя громкость, - медицинской службы…
  Поскольку он солировал, то был услышан всеми. Строй смеялся. Командир стал пунцовый:
  - Товарищ капитан идите вон с плаца.  Я вам покажу «медицинскую службу!»
  Саня под сочувственные взгляды сослуживцев покинул плац.
  А разозленный начальник продолжил упражняться со строем:
  - Что весело вам!? … … …
  Саня вернулся в госпиталь, послонялся там по пустым коридорам, и от нечего делать сначала сел на диван в ординаторской…
  Часа через четыре мы все, ненаказанные, утомленные смотром, но весьма ободренные всякими напутствиями начальства, вернулись в часть, нас встретил хорошо выспавшийся и от того немного виноватый «наказанный» Саня.
  Удаление с плаца, так и осталось единственной мерой дисциплинарного воздействия на него.