Вожделение

Вожделение

Вы можете себе представить мальчика с лунообразным лицом и маленькими глазками? Но, за стёклами очков его глаза уже кажутся непомерно большими, с вечно  глупо удивлённым взглядом. Так вот, это Саша Русаков! Сидит он за первой партой по причине слабого зрения. И, кажется,  ему нравится одноклассница Надя Гладкова. А вернее, её косы, змеящиеся по спине, которые так хочется дёрнуть…  Да, так же хочется, что он всякий раз с нетерпением ожидает звонка на перемену!
Вот и сейчас, он полностью поглощён своими фантазиями,  с вожделением представляя, как, по окончании урока, незаметно  подкравшись к девочке, с восторгом дёрнет её шелковистую косу, а ещё лучше – обе. Забыв обо всём на свете, он вообразил этот момент так ярко, что от удовольствия захихикал до слёз, распластавшись грудью на парте и качая головой. И тут же, внезапно опомнившись, оглянулся.
Глаза ребят удивлённо округлились. Но поскольку мальчик плохо видел, то, естественно,  не заметил  пристального  к себе внимания одноклассников, как не заметил и предупредительно грозный взгляд учительницы. Видимо, вполне успокоенный, и абсолютно не замечая строгого взгляда Марьи Павловны, он снова благополучно погрузился  в свои грёзы, совершенно забыв, что находится на уроке. И снова воображение настолько увлекло в мир его фантазий, что он захихикал ещё более безудержно.
Одноклассники, было затаившисся, словно предвосхищая этот момент, тут же откликнулись  взрывом смеха.  Саша, испуганно оглянулся, сосредоточенно разглядывая смеющихся ребят с видом чем-то  озабоченной бурёнки. Так и не поняв, чему они смеются, но, не желая выдавать своё непонимание причины, и решив  приобщиться к общему заразительному смеху ребят, было затихающему, словно захлебывающемуся от него,  он снова захихикал – так, на всякий случай. А вдруг он пропустил что-то смешное, слишком увлёкшись картинками в своём воображении?
Класс словно ждал его реакцию, и снова покатился со смеху. Марья Павловна смотрела на своих учеников уже в растерянности, кривя губами, будто пытаясь сдержать собственный смех. Мальчик насторожился и, перестав хихикать, принялся с подозрением разглядывать каждого из ребят, пытаясь понять – чему же они смеются. Наконец, недоумевая и растянув рот в глупой улыбке, вдруг вновь захихикал, чем вызвал, теперь уже, гомерический смех. А он, прерываясь на мгновения, хихикал вновь и вновь. Но хихикал он тогда, когда ребята, утомившись от всепоглощающего смеха, затихали. Никакие увещевания и окрики не могли остановить эдакую вахканалию смеха! Смеялись они долго, до изнеможения. У ребят уже не было сил ни смеяться, ни остановиться от  столь безудержного и столь заразительного смеха.
Наконец, учительница, всё же подавив усилием воли свой порыв к смеху, грозно крикнула:
–  Русаков, дневник на стол!
И иллюзии, и приподнятое настроение из чувства солидарности с одноклассниками, и даже недоумение вмиг разлетелись в осколки.
–  А ч-ч-чё, я? – мальчик, теперь, уже испуганно втянув шею,  растерянно переводил взгляд на учительницу, затем, на всё ещё смеющихся одноклассников и снова на учительницу.
–  Русаков, я Вам сказала – дневник на стол!
Класс замер. Мальчик, поёрзав за партой, вытащил из ранца дневник и  нехотя поплёлся к столу. Положив дневник на стол перед Марьей Павловной, под её строгим взглядом, он повернулся к классу, замершему на какое-то мгновение. Пожав плечами, словно осуждая и её, и одноклассников, он,  под новый взрыв хохота ребят, понуро опустив голову, поплёлся на место
–  Стоять, Русаков! Я не отпускала Вас. Возьмите свой дневник, и дайте прочесть родителям, что там написано! И без родителей в школу не приходить! А теперь, марш домой, за родителями!

11.11. 2013 г.