Соломенная шляпка

До 10 годков почти, бегала она летом в одних трусах по двору, гонялась с пацанами, улюлюкая за дворовыми котами, лазала по крышам, смачно цыркала сквозь зубы, подражая Ваньке Шельмецу из Синьковской Слободы, да и, вообще, вела себя как мальчишка, пока не случилась с ней напасть, ну, та самая, со всеми вытекающими там последствиями, после которой поняла она, что мальчишкой, хоть тресни, ей не стать, и целых три года привыкала к тому, что придется носить всю жизнь платья и всякую прочую лабудень.
В 15 - смирилась с тем, что она девчонка, но мечтала поскорее подрасти, ходила в драном свитере времен шестидесятников, пробовала писать стихи про взрослую жизнь, бренчать на гитаре, тихо, но душевно петь про горы, дружбу и верность.
В 20 - всё еще была нормальным человеком, умывалась по утрам холодной водой и раздавала налево и направо шелбаны и подзатыльники дворовой шпане.
В 21 после того как кто-то сказал, что, мол ей о-го-го, третий десяток пошел, она накупила на всю зарплату полную хозяйственную сумку красивых коробочек с омолаживающими кремами и мазями от морщин и якобы от старения.
До 29 она ходила на танцы, всем говорила, что ей 20, добавляя чуть слышно "с небольшим".
В 33, она по большому секрету признавалась, что ей далеко за 20, но насколько далеко не уточняла, задорно смеялась и хлопала непринужденно собеседника по плечу.
А когда стукнуло 40, что ей уже, конечно, не 20, но еще и не 30, полюбила широкополые шляпы, тайно смотрела любовные сериалы и трескала, просматривая их, чипсы.
Когда ей исполнилось 45, она любила повторять про каких-то баб, которые ягодки опять, и начала повязывать, куда ни попадя яркие банты, но мужа или просто даже мужика, тем самым так и не привадила.
В 50 цитировала Веронику Тушнову, повторяя, что «все еще будет», и даже в непогоду носила солнцезащитные очки, томно смотрела вдаль, всех мужчин называла "мальчиками" и жеманно грозила им пальчиком или кулачком по поводу и без.
В 60 полюбила спортивные костюмы и джинсы, вновь подружилась с дворовыми мальчишками, щедро отвешивала им пендюлей, показывая как правильно нужно целиться из рогатки и лука.
В 70 - ее не стало.
Родственники для ее памятника на могилке нашли фотографию, где она в широкополой соломенной шляпке широко и загадочно улыбается. Под фотографией золотыми буквами несколько пафосно, но с чувством было выгравировано: Время не властно над тобой. Упокойся с миром.
На мраморе справа от фотографии кто-то из аэрозольного баллончика черным дописал: Классная тетка!
Пониже и покрупнее синим дополнили: была…
А еще чуть ниже, крупно, готическим шрифтом ярко красным кем-то уточнено: и есть…
И совсем внизу в правом углу надгробной доски нервным почерком, накарябано было то ли химическим карандашом, то ли фломастером, выцветшим на солнце: Прости. Не успел…
На могильном холмике долгое время лежал сухой букетик незабудок, любовно перевязанный белой суровой ниткой, но и тот исчез со временем, унесенный ветром, а может выброшенный за ненадобностью сердобольной роднёй.