Приют странницы

Имя\Псевдоним: Ева Модерацкая/Ева Мод

Визитная карточка: «Они как школьники — хотят знать, в чем именно заключается мое несчастье, насколько мне было больно, и как я  выглядела после катастрофы. И не я одна сталкивалась с этими любителями понаблюдать за чужими эмоциями и позлословить».
(Из дневника Евы Модерацкой-Мод).

Пол: Женский

Возраст: 34 года после,  и еще 34 — до. Надеюсь в это и верю!

Раса: Человек разумный

Внешность: В детстве и спортивной юности достаточно долгое время считала себя живым воплощением «Гадкого утёнка» из сказки  Андерсена. Но когда  внимательней посмотрела в зеркало, то  поняла, что несколько ошибалась: «утенок» — симпатичнее. Но зато она куда более обаятельна и привлекательна с точки зрения сторонников теории «Лицо — зеркало души».

Это же пресловутое спортивное прошлое не могло не сказаться и на том, как ходить, где и как держать руки, как именно садиться и как правильно вставать, как и где одеваться и раздеваться — всему этому пришлось учиться  чуть ли не с «нуля», уже в зрелые годы.
Правда, нет худа без  добра. Сколь-нибудь хорошую 178-сантиметровую худощавую фигурку с кожей, темнеющей при первых же лучах весеннего солнца,  она себе все же «сделала». Особенно — ножки, на которые страшно не любит «напяливать» закрывающие их красоту  джинсы, поэтому предпочитает носить юбки.  Еще одна гордость — глаза. Наполовину голубые, наполовину —  серые, огромные и очень внимательные.  Ей кажется, что они очень даже неплохо смотрятся на фоне каштановых волос. Впрочем, если кому что не нравится, она не в претензии. Как говорится, на вкус и цвет товарищей нет. Кричать и истерить точно не будет, не тот  у нее тембр для истерики, не звучит, как надо, при скандалах. Меняться тоже не собирается. В лучшую сторону вряд ли выйдет, а в худшую — сама не хочет.

Характер, темперамент, тип мышления: «Какой себя придумала, такой и живи. Если остановишься —  быстро остынешь!» Характер у нее сдержанный,  достаточно устойчивый, в том числе и к стрессам, почти уравновешенный, в меру разумный, но нередко не терпящий вопиющей несправедливости. В чем-то даже  чересчур азартный. Темперамент, пожалуй,  смешанный, как и у многих, но больше — меланхоличный. Эмоции проявляются  короткими, но очень  бурными вспышками.  Мышление? Ну, если по науке, то — «наглядно-образное» и «словесно-логическое». Очень надеется, что мыслит правильно, корректно и толерантно.

Хотя без серьезных жизненных ошибок, разумеется, тоже не обходится. Спорт — не та область, не тот бизнес, где в чести долгие размышления и отсутствие веры в себя. Поэтому предпочитает плыть  прямо, но никого по дороге не сбивая и, тем более, не топя.
Ева — трудолюбивый, миролюбивый, честолюбивый, жизнелюбивый, самолюбивый, свободолюбивый человек,  обожающий приятно удивлять и радостно удивляться.  Главный принцип ее жизни: «Моя кухня и ванная — моя крепость!» Присутствует в характере и немалая толика здорового скептицизма, а также  не менее здорового цинизма, прагматизма и уверенности в себе: «Мне плевать, что вы обо мне думаете. Потому что я о вас не думаю вовсе!».

Место жительства: К огромному её  сожалению — не любимая родина. После побега из расположения сборной Польши, долгое время проживала с чужими документами в горах Чехии. Теперь вот перебралась в горы Швейцарии. «Пока живу — надеюсь!».   

Особенности персонажа: С детства не слишком жаловала математику и всякие другие «точные» науки, отдавая предпочтение истории Польши и географии. А ещё — со страшной, пугающей других силой,  прямо-таки обожала цифры, какие угодно и где угодно — в тех же учебниках по истории, в газетах и журналах. Особенно — в спортивных газетах, изучавшихся каждый день от первой цифры и до последней. Очень любила, несмотря на постоянное «шипение» суеверной матери и недоумение одноклассников, «13», даже считала «чертову дюжину» своим талисманом. За что, разумеется, не избежала участи получить персональное прозвище — «Пани Статистика»! Ну, а протоколы соревнований по пулевой стрельбе  со своим участием, Модерацкая хранит и по сей день, в нижнем ящичке комода своей комнаты.

Профессия, род деятельности и пр: Бывших спортсменов не бывает, так и она — всегда в стартовых колодках. Пусть после трагических событий в Чехии и решила стать поваром и кормить людей. Так что сейчас — повар «первой свежести», готовит еду. Правда, не всегда уверена, что правильно. Но — старается.

Сексуальные предпочтения: Как известно, лучшие друзья девушек — не только бриллианты, но и другие девушки! Убеждена, что так называемая женская гомосексуальность — не просто нормальна; она — обычна!  Мужчин на ее кухне с розовым кафелем  бывает очень мало. Поэтому, из  чувства истинного человеколюбия, охотно отдает их другим женщинам.

Девиз: «Ничто так не связывает нас, как наши дороги, пороги и пороки!».

Статус: «Обратная сторона медали».

Внешний вид: Каштановые, длинные и непослушные, как и их сумасбродная хозяйка, волосы с упрямой челкой на постоянно опущенной голове. Худая и когда-то очень спортивная фигура, немного ухудшает которую только несколько тусклый взгляд из-под длинных ресниц. Макияж — простой, без вычурности и зрелищности, «для служебного пользования».

Одежда: Не очень длинная, но и не совсем короткая прямая серая юбка с небольшим разрезом, темноватый, но далеко не черный глухой джемпер под вечно простуженное горло, светло-серые колготки и окончательно закрывающие ноги от посторонних глаз достаточно высокие осенние сапоги на небольшой, но изящной шпильке.

С собой: Легкая осенняя бежевая курточка и ярко-оранжевый — как любила ее Лорен — рюкзачок с косметичкой, полупустым после отпуска кошельком, книжкой Иоанны Хмелевской, телефоном и паспортом. В обложке паспорта - фото любимой и визитная карточка кафе «Элефант». В руках — гремящая кучей брелоков связка ключей от комнаты, кухни, велосипеда на стоянке и еще черт знает от чего. Не курит.

Биография: Практически вся ее горестная биография  изложена в первом пункте анкеты.  Мечтает, что когда-нибудь станет очередным томом в серии «Жизнь замечательных людей». Впрочем, она не очень в этом уверена,  и опять же не сильно ждет именно в этом веке. Героической ее назвать, конечно, достаточно  трудно, но и стыдиться тоже особо нечего. Главные помощники —  трудолюбивые и молчаливые кухонный комбайн и «пароварка». Ненавидит грязную посуду, с малолетства не любила оставлять ее друзьям.

…В детстве, проведенном в официально социалистической, а на самом деле глубоко  религиозной Польше, в семье поручика Войска Польского Вацлава Модерацкого и его жены, архитектора Иоанны, их дочка Ева, названная так в память о бабушке, погибшей в восставшей против фашистов Варшаве, вдруг почувствовала достаточно странную для посторонних страсть к оружию.
Ну, кто же из них, этих посторонних, мог точно тогда знать, что не обошлось тут без генов. И папочки — ревностного поклонника мер по укреплению обороноспособности социалистических стран, входивших в военно-политический блок «Варшавский договор». И мамочки — в девичестве входившей в национальную сборную страны по пулевой стрельбе, и только из-за скоропалительного замужества и такой же беременности не попавшей на Олимпиаду-1976 в Монреале.
Одним словом, не обладать прекрасным глазомером и не различать на звук вид оружия, из которого прозвучал вдали одиночный выстрел, Ева Модерацкая просто не имела права. Уже в десятилетнем возрасте девочка куда более охотно посещала бывший мамин тир и папин полигон с деревянными фигурками-мишенями «натовских»  солдат. А к 15-ти и вовсе добралась до спортивной вершины — сборной Польши. Увы, но в олимпийскую Барселону-1992  она, как и ее  мама в олимпийский Монреаль, не попала.

А вскоре в  Восточной Европе грянул давно прогнозируемый кризис, благодаря которому рухнули и блок,  и сметенная  профсоюзом «Солидарность» под руководством  электрика из Гданьска Леха Валенсы  правившая почти полвека Польская объединенная рабочая партия, и Берлинская стена, и великий и ужасный монстр под названием «Советский Союз». Поняв, что все, чему он добросовестно служил четверть века, пропало безвозвратно, Вацлав, скоропостижно лишившийся не только работы и партийного билета, но и своих идеалов, элементарно сломался, уйдя в самый настоящий запой. Сначала — дома, тихонько, а  потом и далеко  за его пределами. И, в конце концов, был обнаружен на рабочей окраине Лодзи в состоянии, со здоровьем и жизнью абсолютно несовместимом. Хоронить бывшего поручика, как и когда-то великого композитора Моцарта,  оказалось некому — родня давно от него отвернулась, дочь была мала, а жена…

Жена Иоанна, еще при рабоче-крестьянской власти тихонечко, под покровом ночи бегавшая в костел, с ее исчезновением окончательно потеряла интерес не только к опустившемуся донельзя супругу, но и вообще к семейной жизни. А обретя долгожданную свободу и начав «вторую жизнь» в качестве горничной у ксендза, на судьбу единственной дочки и вовсе махнула рукой. Так и осталась 16-летняя Ева, по сути, круглой сиротой — с непонятным настоящим и туманным будущим, без единого злотого в кармане…
Что ждало ее в становящейся огромным рынком Польше 1990-х, не знал, разумеется, никто, включая ксендза. И единственное утешение от горьких мыслей бедная  девушка находила лишь в винтовке, приходя  едва ли не каждый день в знакомый до выбоинки в бетонном полу тир. Хозяин которого, глава огромного семейства Анджей Ткач, когда-то служил в армии вместе с поручиком Модерацким, и к дочке бывшего друга по-прежнему относился с уважением. Но, в отличие от Вацлава, успел вовремя не только снять погоны, но и кое-что накопить, вследствие чего и при новой власти остался на плаву. Впрочем, экс-сослуживца разбогатевший Анджей не забыл. Еву поселил в своем и без того переполненном детворой доме на окраине Варшавы, накормил и напоил.

Чудо, или счастливый случай, «упали» на голову стремительно взрослевшей и хорошевшей Евы, как водится, среди бела дня, негаданно! Отправившись однажды, вместе с Анджеем и старшей дочерью Ткача — Ингой, на рынок, она вдруг заметила возле одного из овощных рядов знакомое лицо. «Да это же Анджей Щетка!», — радостно вспомнила Ева своего первого, да и единственного  клубного тренера! «Пан Анджей! — дернула она за рукав пальто торговавшегося с продавцом рыбы Ткача, — это ведь мой тренер, я его столько лет не видела!». 
Щетка, к этому времени назначенный старшим тренером  не только варшавского стрелкового клуба «Гвардия», но и всей сборной страны, Еву узнал не сразу, уж очень она изменилась. А узнав и страшно обрадовавшись (кто-то когда-то ему рассказал, что Модерацкая-младшая  то ли погибла вместе с отцом, то ли эмигрировала в столь любезную полякам Данию), принялся расспрашивать о житье-бытье, удивившись рассказу о том, что в тир она по-прежнему ходит, словно на работу. После чего, пожав руку закончившему, наконец, торговаться Анджею и поздоровавшись с Ингой, пригласил Евушку и ее новую семью на стартующий через два дня в Варшаве чемпионат Польши.

Разумеется, все эти даже не дни, а часы счастливая  Ева провела как на иголках, беспрерывно торопя столь медленно тянувшееся по ее мнению время. Надо было видеть, с каким восторгом она приехала на Олимпийский стадион столицы, радость девушки оказалась вообще «заоблачной». Ведь войдя в стрелковый тир, она сразу же, едва ли не в первую секунду, увидела в нем не только Щетку, но и еще нескольких давних подруг и знакомых по «Гвардии» и молодежной сборной. Перебросившись парой-тройкой приветственных фраз с бывшими одноклубницами и тренером, Модерацкая разумно не стала мешать их «пристрелке», а ушла на трибуну для зрителей, наслаждаясь самой атмосферой соревнований. «А ведь  я тоже  могла сейчас быть там», — подумала Ева, и грустно вздохнула, приготовившись наблюдать финал турнира по стрельбе из пневматической винтовки с расстояния в 10 метров. Упражнения, в котором она когда-то считалась сильнейшей среди всех польских юниоров. Из состояния «транса» задумавшуюся девушку вывел только голос Щетки: «Ну, что, опять грустишь? Стрелять по-прежнему хочешь? Тогда завтра встречаемся в тренировочном тире ровно в десять. Всё поняла?».

...Год спустя, в этом же зале, счастливый Анджей Щетка поздравлял едва не прыгавшую от восторгу Еву с первой в её вновь стартовавшей спортивной карьере золотой медалью чемпионки страны. И, одновременно, радостно думал, что через месяц, на чемпионате Европы в чешском городе-курорте Карловы Вары,  его новая-старая воспитанница вполне сможет побороться и за другую награду — только уже континентальную…
…Поздним  октябрьским вечером 2005 года в расположенное в центре Карловых Вар знаменитое на весь бывший СССР кафе «Элефант» (именно в нем легендарный советский киноразведчик Штирлиц тайно встречался со своей женой), вбежала мокрая от льющего как из ведра дождя и с растрепанными каштановыми волосами молодая девушка. Устало опустившись на крайний от входа стул, она несколько встревоженно оглянулась по сторонам, никого из знакомых, похоже, не заметив,  и вдруг, сама того не ожидая, буквально разрыдалась! На отчетливо донесшийся из небольшого и практически пустого в это "не сезонное" время года зала звук тут же выглянул из своего кабинета хозяин «Элефанта» — Франтишек Черник, обаятельный  и чуть полноватый от пива и кнедликов усач. «Что случилось, пани?! — поинтересовался он вежливо и недоуменно, и тоже обвел глазами знакомый зал, — кто же Вас так обидел?».

Экстренные «следственно-розыскные  действия» покрывшегося от бессильной ярости, злобы и предчувствия будущего неминуемого «секс-скандала»  красными пятнами аллергии Щетки, положительных результатов, разумеется, не принесли. Не помогли ни завидное усердие самого горе-любовника, ни добровольное «патрулирование» улиц и городских окрестностей тоже не сильно желавших огласки произошедшего коллег-тренеров. Ничем не смог помочь и наряд поднятой по тревоге полиции: так и не состоявшаяся «наложница» исчезла, словно капли того самого вечернего дождя под  лучами  выглянувшего  наутро солнышка. Да и из спортсменов, включая лучшую Евину подругу Агнешку Мазур, никто про «беглянку» тоже ничего не знал и не сказал. Впрочем, может, и знал, но предпочел сохранить все в тайне, не желая сомнительной славы сексота и негодяя.

Что случилось дальше? Да ничего особенного! Щетку, как все и ожидали, тихонько, без публичного разбора «персонального» дела, отправили на пенсию. Мазур, вскоре после чемпионата Европы-2005 завершившая из-за травмы глаза спортивную карьеру, заняла его место. А примерно  через три месяца  после описываемых событий в «Элефанте» появилась новая работница — помощник повара. Эта достаточно крепкая и  высокая молодая  девушка носила немецкую фамилию  Бремзе и не совсем обычное для бывшей Судетской области Германии имя Ольга. Кто она такая и какое имела ко всему вышесказанному отношение? Разумеется,  абсолютно никакого, просто совпадение!

Еще через три, только уже года, случилось несчастье с шеф-поваром кафе Дариушом Махачем. Оно, увы,  оставило одно из самых престижных и популярных среди многочисленных российских туристов заведений города без  главной «фишки» — великолепно приготовленной свиной «рульки». Впрочем, горевал Черник, да и весь коллектив кафе, не так чтобы  очень  долго. Во-первых, не принято в цивилизованной  Чехии неделями нудно лить слезы, и не всегда искренние. А, во-вторых, белый колпак шеф-повара Дариуша оказался очень к лицу другой гордости «Элефанта» — Ольге Бремзе, уроки  Махача выучившей просто великолепно! Надо ли говорить, что весть о том, что кухней «Элефанта» теперь заведует просто красавица, которая умеет еще и великолепно готовить, распространилась по стотысячному городу быстрее ветра, свободных столиков в кафе не оставалось даже днем. Довольный Черник уже предвкушал, как через годик купит себе новую «Шкода-Октавия» и сможет, наконец, посетить в недалекой Германии давно желанный праздник пива — «Октоберфест». Как вдруг…

…Как вдруг в кафе, и опять осенним прохладным вечером, только уже 2010 года, зашла не совсем обычная девушка.  Нет, на первый взгляд она была вполне обычна и очень даже миловидна, если не сказать большего. Но это на первый. А вот на второй или на третий возникало стойкое ощущение, что в девушке, заказавшей кофе и яблочный штрудель, что-то все-таки не так, что-то привлекало в ней  чуть большее внимание. По крайней мере, для Ольги (ну, если  кто еще не догадался, то для Евы), зашедшей в готовящийся к закрытию на ночь зал скорее по давней привычке, нежели по необходимости, эта  явная особенность таинственной  посетительницы не осталась незамеченной. Машинально оглянувшись  на припозднившуюся гостью, Ева едва не остолбенела от пронзившего  ее буквально насквозь  взгляда. И не просто пронзившего и исчезнувшего. У  Евы вдруг возникло чувство, что она ждала этот взгляд, эти глаза, эту молодую и достаточно эффектную  девушку в тонком осеннем джемпере и классических, с заниженной талией джинсах, всю свою жизнь, с самого рождения. Что она ждала только ее и никого другого…

Октябрь в существующих в основном на деньги приезжих туристов из стран бывшего Союза и соседней Германии Карловых Варах — не самый благодатный и «урожайный» месяц года. И потому сотрудник службы «рецепции» небольшого отеля «Петр», 30-летний Иржи Немец скорее обрадовался, чем удивился двум заезжим, судя по их усталым лицам, иностранным путешественницам, попросившим комнату на двоих. И более чем охотно не только выдал пластиковые ключи-карточки «польской пани Еве Модерацкой» и «итальянской синьоре Лорен Виден», но и угостил дам свежайшим, как специально сваренным именно к их приходу, кофе, наотрез отказавшись от предложенной одной из них «европейской» купюры.
На второй этаж трехэтажного отеля, расположенного на тихой и почти  лесной улочке имени короля Иржи, девушки поднимались в абсолютной тишине, стараясь не разбудить уже явно отдыхавших неизвестных им соседей. Столь же бесшумно, чуть тряхнув ярко-светлыми даже в полумраке коридора длинными волосами, Лорен открыла дверь и прошла в достаточно просторную комнату с двумя широкими кроватями. «Ты не хочешь войти? — вдруг сказала она, не оборачиваясь на скромно остановившуюся в коридоре попутчицу. — Ты мне не рада?».

«Приют странника»
Где-то в горах Швейцарии расположен медицинский центр, называемый «Приютом странника». Первоначально он был только психиатрическим санаторием. Но потом в нем открылась клиника, а ещё позже появился и Международный научный центр по специализации «Неврология и нейрохирургия».

Здесь, в «Приюте», можно не только лечить тех, кто на самом деле в этом нуждается, но и просто проводить время, скажем, прячась от назойливых поклонников или папарацци. Или, к примеру, лечить пошатнувшиеся нервы, развлекаться, что не криминально, но требует уединения. Этим вовсю пользуются известные политики, дельцы, деятели шоу-бизнеса, ведь «Приют» — это рай на земле, пристанище уюта и доброжелательности.
Но это, как вы понимаете, только витрина, фасад, прикрытие. А вот что находится внутри, толком никто не знает, а те, кто вышел оттуда — не рассказывают. Но кое о чем все-таки можно догадаться, если знать, что некоторые сотрудники — не совсем люди.
Из уфологических источников поступают различные описания внешности пришельцев, и далеко не всегда это пресловутые «зеленые человечки» и «серые». Существует немало свидетельств того, что среди пришельцев есть виды, неотличимые от людей с голубыми или серыми глазами, ростом под два метра и более, с чёрными или каштановыми волосами, атлетического телосложения. Также контактеры нередко рассказывают о красивых блондинах и блондинках со светлой кожей.

Все секреты тайных лабораторий «Приюта» никогда не будут обнародованы. Здесь проводятся самые разнообразные опыты с живым материалом, коим служат человеческие экземпляры, похищенные инопланетянами, и психически нездоровые люди, здесь апробируются способы воздействия и управления. Построенный для изучения инопланетянами психологии и физиологии человека, «Приют странника», тем не менее, подарил и подарит миру немало перспективнейших научных и практических разработок.
Именно здесь, например, был изобретен и впервые применен метод «подмены психики». При помощи галлюциногенных препаратов и гипноза подопытного заставляют поверить, будто в нем поселилось сознание какого-то другого существа — вампира, эльфа, ангела, оборотня, черта, или человека другого пола и другой эпохи — будь то Средневековье или древний мир.

Как правило, для «подмены» подбирают личность, полностью противоположную характеру пациента. Скажем, банкиру «пересаживают» личность эльфа, политику — ангела, артисту с положительным, но меланхолическим складом характера — вампира или гладиатора. Эта методика имеет и довольно интересный побочный эффект: если у человека имеются какие-то необычные способности, после «пересадки сознания», проведенной в Центре, они увеличиваются. Неплохой бонус для тех, кому все-таки повезло вырваться из этой «золотой клетки».
Впрочем, не все пациенты с «пересаженной» личностью подвергаются подобной процедуре насильно. Довольно часто на это решаются и богатые клиенты клиники. Для них такая «терапия» не лечение, а, скорее, развлечение, приключение духа, способ расширить собственное сознание. Таким клиентам не стирают память. А для того, чтобы никто не стал распространяться на тему своих развлечений в Приюте — порой даже незаконных, богатым клиентам (разумеется, без их ведома) вводят психологический блок-запрет.   

Ученые со всего мира, не слишком обремененные моральными принципами,  приглашаются в «Приют» ставить опыты на похищенных и тех, кто лечится в этом заведении. Истинные хозяева Приюта сразу поняли, что психически больные люди — для экспериментов самый благодатный материал. Если, паче чаяния, произойдет утечка информации — все легко объявить бредом, фантазиями неадекватных и недееспособных пациентов.   
Но, конечно, всегда находятся охотники за тайнами и сенсациями. Дело агента Малдера живет и побеждает, а значит, отыскиваются ретивые не в меру желающие расследовать то, что в действительности происходит в Центре. Некоторые в нем же и закончили свои дни. Всякая власть — это насилие и, поскольку власть посвящённых над постояльцами «Приюта» почти абсолютна, мера насилия ей соответствует.

Ева Мод
…Утром, едва открыв глаза, и еще не пришедшая в себя от бурных предрассветных ласк и какой-то поистине сумасшедшей энергии Лорен — этой страстной и одновременно очень нежной итальянки, Ева неожиданно почувствовала что-то тревожное, какую-то страшную потерю! Вскочив и мгновенно проснувшись, она увидела, что ее таинственная спутница исчезла, не оставив и следа от своего ночного полёта эротической фантазии. Но не успела этому удивиться, как вдруг заметила на краю постели небольшой голубоватый конверт без подписи. Покрутив так и сяк его в руках, она вдруг отчетливо поняла, что боится открыть. Но, в то же самое время, не меньше боится так и не узнать что-то явно  важное, что скрыто за плотным слоем бумаги.
Лишь какими-то неимоверными усилиями, равноценных, пожалуй, разве что  тренировкам времен спортивной молодости, Модерацкая  распечатала конверт и вынула из него «кредитку» и листок, на котором  ярко-красной губной помадой и крупными буквами было  выведено: «Пока все, но мы еще увидимся. Немного отдохни. Всегда твоя Лорен  Виден». А рядом лежал авиабилет с открытой датой на рейс «Прага-Милан».

…13 октября 2010 года в аэропорту Милана приземлился самолет «Чешских авиалиний», выполнявший обычный рейс из Праги. В числе нескольких десятков пассажиров на итальянскую, еще теплую землю, осторожно ступила девушка славянской внешности. Одета она была довольно скромно для города «Высокой моды» — в серую, хотя и явно  дорожную, но  не самую длинную  юбку, в лёгкую бежевую курточку, тонкие, телесного цвета колготки и в туфельки на невысоком каблучке. За плечами у девушки висел столь же худощавый, как и его хозяйка, голубенький рюкзачок, а  левой рукой она бережно держала небольшую дорожную сумку.
Впрочем, гораздо больше внимания могла бы привлечь, вознамерься это кто-нибудь сделать, встречавшая «славянку»  другая девушка — с длинной «гривой» темных волос и гордым «римским» профилем. Прижавшись, ничуть того не смущаясь, друг к другу на несколько секунд и расцеловавшись, Ева и Лорен, а прилетевшая и встречавшая были именно они, быстрыми шагами направились на «паркинг», где их  терпеливо ждал скромный желтый «фиат». И через несколько секунд «синьора Модерацки», как назвал её в аэропорту веселый итальянский таможенник, впервые в своей  жизни помчалась с «ветерком» по дорогам Западной Европы.

Вожделенные «Миланские каникулы» Евы подходили уже к своему логическому завершению — обратной дороге в аэропорт и рейсу в Прагу — когда Лорен, немного смутившись, вдруг попросила подругу поменять билет и остаться еще на несколько  дней. Заметив хоть и радостный, но все же немного недоуменный взгляд, Лорен чуть суховато посетовала на то, что по делам своей фирмы  должна съездить ненадолго в швейцарский Санкт-Мориц. Ей поручили проконтролировать доставку в этот городок — столицу зимних Олимпийских игр 1928 и 1948 годов — очень большой партии итальянского вина для сразу нескольких готовящихся к новому горнолыжному сезону местных курортов и отелей.  А садясь за руль «фиата», вдруг  со смехом сказала: «Приеду 13-го ноября, отпразднуем мой день рождения, потом только отпущу тебя в твою Прагу!».

Это были последние слова Лорен, которые услышала Ева. Через два дня, в любимое ей всю жизнь 13-е число третьего осеннего месяца, в доме Виден раздался резкий звонок телефона. И чей-то незнакомый мужской голос сообщил «синьоре  Еве» о том, что хозяйка этого дома исчезла, а ее желтый «фиат» нашли в пропасти, в 20 километрах от Санкт-Морица…
Сидя в опустевшей и мгновенно ставшей совсем чужой квартире, Ева с ужасом думала о том, что совершенно не знает, что же ей дальше делать и как жить, куда и к кому ехать? С гибелью подруги, а  в том, что она именно погибла, пусть тело, как сказал по телефону этот полицейский (находясь словно в прострации, Ева не обратила внимания, что звонивший даже не представился) и не нашли, сомнений не было. Для Евы словно закрылись последние двери в жизнь, все закончилось, едва начавшись.

Поднявшись рывком с дивана, еще хранившим, казалось, запах Лорен, и решив напоследок выпить чашку кофе, Модерацкая вдруг заметила синюю книжечку, уголок которой «хитро» выглядывал из-под пледа. Машинально взяв ее в руки и поняв, что это какой-то документ на имя Лорен, девушка машинально начала листать странички. И не сразу сообразила, что эта книжечка — не что иное, как паспорт Виден, забытый ей дома в процессе долгого расставания с любимой! Решение пришло в ту же секунду, словно 20 лет назад в тире: немедленно все бросать и ехать в Швейцарию, в эти горы, в эту пропасть, в этот чертов Санкт-Мориц! Да куда угодно! Ехать и искать Лорен именно там, где она пропала!!!
«Девушка, Вам плохо, у Вас проблемы?», — раздался над ухом задремавшей на парковой скамейке швейцарского поселочка, название которого Ева, смертельно уставшая от бесконечных и безрезультатных  двухмесячных поисков пропавшей без вести подруги, как ни старалась, но запомнить так и не смогла, голос молодого и явно смущенного своей бестактностью полицейского. «Нет-нет, господин полицейский, все хорошо, спаси…», — отчетливо и громко, как казалось ей, а на самом деле еле слышно, ответила молодая женщина с печатью горя на смертельно уставшем  лице…

Спустя два часа у ворот расположенного высоко в горах медицинского центра «Приют странника», тихого, но все равно пользовавшегося неоднозначной славой у местных жителей,  притормозила легковая машина, за рулем которой находился инспектор местной комиссариата полиции Марко Тарделли — старый знакомый директора Центра. Вместе с ним из машины вышла, хотя и не очень твердо, какая-то очень изможденная, но еще явно не потерявшая былой красоты женщина.
«Привет, новенькая!», —  услышала она из внезапно открывшихся дверей здания до боли знакомый голос на итальянском. Вздрогнув и едва вновь, как и два часа назад, не упав в обморок, Ева медленно подняла заплаканные глаза. Ответом ей стал пристальный взгляд высокой молодой блондинки, совершенно ей незнакомой...