Мертвый шедевр

1.
- Она лучшая, кого я встречал, - произнес писатель. - Лучшая из всех людей.
- Ты говоришь глупости, Джоз. Она такая, как все, вот увидишь. 
Писатель промолчал и проводил до дверей своего друга, собравшегося на какой-то званый ужин.
- Ты точно не пойдешь? Ещё не поздно передумать, - произнес тот, кропотливо поправляя шарф.
- Точно. Сегодня я буду писать. О, да! - мечтательно поднял глаза бедный создатель искусства. Его друг усмехнулся, зная, что Джоз не обидится, и покинул дом, в котором проводил вечеров больше, чем в собственном.
Вскоре свеча на столе стала потухать, колыхаясь под порывами ветра, ворвавшегося из открытого окна. 
- Айрин!
Изящное женское тело перешло в руки 37-летнего не состоявшегося в обществе писателя. 
- Здравствуй, Джозайя, - ответила юная обладательница редкого имени. Ей было не более 20-ти лет с виду, а на самом деле и того 18, хоть она тщательно от всех это скрывала. 
Её голос был таким ледяным, что удивляло, как он мог сочетаться с тем горячим объятием, которым девушка одарила своего возлюбленного. 
- Я боялся, что ты не придешь, - прошептал тот, будто и правда напуганный чем-то.
- Ты лжешь! - вновь тот ледяной тон. - Я видела Валентина! Он недавно выходил из твоего дома.
- Но он ушел два часа назад! 
- И что же? 
- Почему же ты пришла так поздно?
- Не хотела чувствовать его присутствие здесь. За пару часов хотя бы запах его парфюма покинул этот дом.
- Ты безжалостна!
Айрин не нашла подходящих слов или просто не захотела обидеть мужчину, с минуту она смотрела ему в глаза, а потом опустилась в большое мягкое кресло около письменного стола.
Оно, видимо, предназначалось для неё.
Писатель молча сел за рукопись. Его рука коснулась пера, поначалу неуверенно поводила по краю страницы, а после стала быстро выводить красивые литеры. 
- Невероятно, - выдохнул Джозайя, через полчаса оторвавшись от пера, - Ты вдохновляешь меня даже своим присутствием! 
За это время он несколько раз обратил свое внимание к музе, что сидела напротив, словно черпая из неё силы, как из источника.
- Глупости. Ты бы прекрасно справился и без меня.
Девушка взмахнула рукой. Её движения были полны изящества, грации, словно кошка, пантера сейчас сидела при слабом освещении одинокой свечи. 
- Ты божественна.
Айрин прикусила губу. Что, казалось, в этом невинном деянии? Но вскоре капли крови выступили на нежных губах, а девушка лишь, довольно улыбнувшись, стерла красно-алую жидкость языком. Глаза её были направлены на мужчину, не отрываясь смотрели на его взволнованное лицо. 
Писатель вновь взялся за перо, хоть взгляд все чаще возвращался к юной Айрин. Её бледные пальцы нервно перебирали подол кружевного пеньюара, обнажая стройные ноги. Мужчина увлекся работой.

- Ты ведь дашь мне прочесть? - упрямо вопросила муза.
- Хорошо, Айрин. Но ведь ты как всегда будешь недовольна.
Наскоро пробегая испачканные чернилами страницы, девушка все время хмурилась и недовольно поджимала губы. 
- Мне не хватает трагизма, Джо. 
Она бросила бумагу на стол и, даже не взглянув на своего писателя, вышла из дома.
- Как и всегда.. - обреченно ответил в пустоту бедный Джо.

2.
-  Я бросаю тебя, Джозайя!
- Почему? - еле вымолвил писатель, белый, как полотно.
- Ты наскучил мне и я полюбила другого. - Казалось, демон вселился в эту девушка - так она была беспощадна. 
- Кто он?
У мужчины дрожали руки, а посиневшие губы еле двигались, чтобы произнести хоть слово.
- Валентин!
Джо, у которого на глазах выступили слезы, пошатнулся, но от падения его спас стул, оказавшийся вовремя под рукой.
Молодая женщина не сказала больше ни слова. Она ушла, оставив мужчину наедине с его горем.
Он, готовый в порыве страдания покончить с собой, уже схватился за нож, но его взгляд остановился на чернилах.
"Я напишу о ней шедевр. Я стану легендой, и она вернется ко мне," - думал бедный писатель, со слезами на глазах вычеркивая строгие изящные буквы. 

Айрин покинула дом любимого Джо в расстроенных чувствах. Она была близка к истерике, ведь все слова, что она сейчас сказала писателю, - ложь. Девушка знала, что у Джозайи есть мечта и средства к её достижению: он хочет и должен написать роман, шедевр. Но его талант слишком глубоко спрятан в душе.  Юной Айрин удалось туда проникнуть, но она принесла лишь безмерное счастье, а нужна была бездонная трагедия. Поэтому девушка стала с ним холодна и жестока, поэтому она солгала ему сегодня. Айрин знала, что именно этой ночью он напишет лучшие строки за последние 10 лет.
Сердце сжималось от тоски и погашенной разлукой любви. 

- Это лучшее, что ты когда-либо писал!
Девушка бросилась на грудь своего покровителя. Она снова превратилась в ту милую, нежную Айрин, что писатель знал раньше. 
- Прости меня, прости! - шептала маленькая лгунья. - Я ведь всегда любила и буду любить лишь тебя!
Горячие поцелуи, подтвердившие слова, успокоили писателя, и тот вновь оказался на седьмом небе от счастья.

3.
 - Вы представляете этого несчастного? - Айрин сделала гримасу, отчего все окружение засмеялось.
- Он жалок, что поделать, - как можно громче воскликнула юная заговорщица, заметив, что Джозайя смотрит на неё, весь залитый краской.
Девушка презрительно мотнула головой, допила шампанское, разлитое в честь её дня рождения, и вышла в сад.
Она ненавидела все эти сборища, а это тем более. Ей пришлось унизить возлюбленного перед всей толпой, заявить о том, что он для неё лишь ошибка.
Прошел месяц после последней попутки пробудить в писателе источник вдохновения, но его хватило ненадолго. Джо снова угас, и ему нужна была боль в качестве стимула. 
- За что, Айрин? - мужчина подошел к ней сзади и заставил вздрогнуть от неожиданности. Девушка вновь надела лживую маску.
- Я просто сказала правду.
- Значит ты меня не любишь больше?
- Нет.
- А любила ли?
Айрин молчала.
- Бессердечная! А я - слепой. Не более.
Писатель гневно сверкнул глазами и ушел прочь. 

Бедный Джозайя не спал 4 ночи подряд. Айрин не пришла ни на следующий день после ссоры, ни на второй, она не пришла вообще. И писатель поверил, что её слова были правдой, что он больше не нужен ей. Джо провел эти дни в тяжелых муках, но строки, появлявшиеся на белой бумаге от его руки, того стоили. Он наконец начал создавать Шедевр.

"Я должна бороться ради него. Я должна помочь ему воплотить мечту в реальность," - думала Айрин, проливая слезы над разбитым сердцем своего возлюбленного.

4.
- А я говорил, что ты в ней разочаруешься, - томно потянул Валентин, покуривая трубку. 
- Но я все равно люблю её. 
- Глупец, - со вздохом ответил друг бедного Джоза. - Я слышал, что её видели с Альбертом.
- Как?! - вскочил с места писатель. - Не может быть! Ложь! Он мой заклятый враг.
- Так что же? Можешь сам проверить, я недавно видел его, направляющимся в дом твоей Айрин. 
Гневно дыша, мужчина несколько минут простоял неподвижно, словно пораженный молнией, а не услышанной новостью, и потом бросился к выходу.
- Если он там, то я убью кого-нибудь из нас троих.
- Я здесь ни при чем, - поднял руки Вали с невозмутимым видом.

- Так вот почему ты бросила меня! Из-за него! 
- Да, - твердо ответила Айрин, в душе боясь, что Джозайя ударит её. 
- А я до последнего не верил слухам.. Что же. Прощай. Прощай!
Джо вышел, взбешенный от услышанного, и громко хлопнул дверью за собой. 
Бедная девушка опустилась на пол, вздрагивая от немых рыданий.
У неё и в мыслях не было изменить любимому Джо, а Альберт приходил по её просьбе, как и по её же воле были рассеяны слухи о их связи. 
Маленькое сердечко вот-вот могло разорваться от боли, а писатель в тот момент воспроизвел самые страстные и чувственные строки за всю свою жизнь.

5.
 "..Я люблю тебя, Джозайя! Как раньше, так и всегда." - поставив подпись в конце письма, Айрин аккуратно запечатала его и отдала посыльному.
Сама девушка села на стул посреди комнаты и взяла рукописи. Джозайя был у Вали на обеде, и Айрин это прекрасно знала. Её впустила старушка-экономка, которая в юной особе души не чаяла.   

Последние строки поплыли перед глазами, а сердце болезненно забилось.
- О боже! Что я сделала из тебя!
- Дьявола.
Девушка вскочила и от неожиданности выронила бумаги, отчего листы беспорядочно рассеялись по полу. Её глаза были полны страха и ужаса, его - интереса и холода. 
Роман был закончен, но чего-то в нем не хватало. Концовка, описаная слабо и недостаточно чувственно, должна быть совершенно иной. 
- Что? Не понравилось? - взгляд жестокого Джоза упал на рассыпанные листы. 
- Самое ужасное, что я когда-либо читала. И самое лучшее.
- Это все ты сделала со мной.
 В голосе писателя больше не было нежности, не было ласки. Казалось, он превратился в бездушного человека за эти 3 месяца. Неужели и правда она сделала с ним это?
- Мне нужно уйти.
Айрин направилась к двери, но крепкие мужские руки удержали её на месте. 
- Ты никуда не пойдешь.
- Пусти меня, Джозайя. Ты не любишь меня больше. Так не мучь, просто оставь. 
Он подтолкнул девушку к дивану, срывая с неё.
- Теперь я тебя ненавижу. И поэтому оставить не могу.

За что ей это? Наказание? Расплата? Она просто хотела сделать из него мастера, а превратила в самого Люцифера.
Что ей делать теперь? Её прежнего Джо больше нет, а роман так ужасен! И почему в конце героиня убивает себя? Шедевр, достойный ада. 
Осталось лишь поставить в нем последнюю ноту.
Айрин любила своего писателя до сих пор. Хоть за эти месяцы убила его любовь. Девушка прекрасно понимала, что ничего не может вернуть, а свое счастье погубила собственными руками.

6.
- Мистер Джоз. Вам письмо. От Айрин.
- Неужели? - цинично усмехнулся тот, взяв в руки письмо. - Ты слышишь, Вали? Она решила молить о прощении, я уверен. 
Друг писателя рассмеялся. 
- Но, сэр, сперва прочтите вот это, - и слуга подал мужчине свежий выпуск местной газеты.
Трубка выпала из рук писателя, и Валентин спросил с удивлением:
- Что там, Джоз?
 
- Я хочу видеть её! Хочу видеть! - ворвался в комнату своей возлюбленной писатель и замер на пороге.
Айрин была мертва. Нож воткнут в сердце по самую рукоять. На столе догорала одинокая свеча. Все так, как в его неправильном романе.
Побледневший Джо опустился рядом с телом самоубийцы и распечатал письмо. Это было признание, раскаяние в своих поступках и стремлении найти бессмертие для своего покровителя. Рука писателя накрыла руку мертвой девушки.

"Догорала свеча, а пол был усеян кровавыми следами минувшей ночи. На холодной деревянной кровати покоились два столь же холодных тела, а может, ещё холоднее. В объятиях мертвого Писателя лежала его Муза. Его рука сжимала рукоятку вонзенного в сердце девушки ножа. Глаза Писателя обращены к небу, выражая покой и умиротворение. К кровати никто не приближался: все боялись Смерти. Ведь все ложе было залито ядом. Словно сама ночь спустилась на землю и накрыла собой постель, созданную для двух безумцев."

Валентин закончил читать и захлопнул недавно напечатанную книгу. На обложке сверкнули буквы имени его друга.
- Глупец! - вздохнул Вали и вышел к подоспевшей коляске, которая должна была отвезти его на ужин к миссис *** в память о годовщине смерти Джозайи.