Когда мы были с тобой бабуинами

 Ирина Кандаурова

Когда мы были с тобой бабуинами
               
Маленькая повесть

               

Светлой памяти мужа посвящается






               











 
                Часть 1
                Одинокий путник

                1.  Страшное событие



     Восьмое марта. Раннее утро. Но Вера ужа встала и с удовольствием возится на кухне. На плите кипит чайник, на плите булькаются овощи для «Оливье».
     На слегка полнеющей женщине лет пятидесяти, яркая лёгкая кофточка и чёрные брюки. Тяжелые русые волсы уложены в «фигурный» узел на затылке, слегка подкрашены огромные зелёные глаза и чувственные губы.
     «Интересно, заметит профессор или нет  мой новый наряд???» - Вера от одной этой мысли заулыбалась, довольная собой и своим внешним видом. «Заметит, заметит, ещё как заметит!» - почему-то посмотрела на часы. «Семь часов утра». Прислушалась. Затем вдруг быстро убавила газ на плите, выключила воду в кране и ещё раз прислушалась. «Нет? Тихо!..»
     Сильно закололо сердце, лихорадочно застучали виски, и необъяснимый страх начал заползать в душу!
     Интуитивно она поняла:произошло страшное.
     «Нет, нет, не может быть, это нервы!» - успокаивала она сама себя.
     Обычно сосед встаёт рано, как и полагается «жаворонку», и с семи часов утра уже жужжит как швейная машинка – он шьёт мочалки, это его работа-надомника на сегодня.
     Вера заставила себя успокоиться и тихонечко подошла к двери, прислушалась. «Нет, всё равно тихо...»
     Немного подумав, слегка постучала в дверь своего соседа, которого все величали «профессором», то ли из-за седой головы, то ли из-за колличества книг в комнате, то ли ещё из-за чего. Вера толком и не знала. Профессор – так профессор! Ему это даже очень подходило: был он достаточно высок ростом, обладал вполне презентабельным видом. Самым замечательным во внешности профессора были глаза: большие, но глубоко посаженные, серо-стальные глаза профессора как-бы горели, освещённые изнутри каким-то неведомым светом. Немигающий взгляд, казалось, проникал в глубь всякого, с кем общался он, и мало кто этот взгляд мог спокойно выдержать. Вера хорошо помнит, как во время разговора старалась не смотреть ему в глаза первые полгода. А потом ничего – привыкла! Но больше всего ей нравилось в профессоре одно очень редкое качество таинственной русской души: профессор мог слушать и молчать. О своей соседке он знал всё: знал, что она на пенсии по вредности, химик по специальности, что очень одинока, не сложилась как-то семейная  жизнь, не судьба, знал, что она очень большая трусиха и очень боится смерти, знал, что увлекается искусством Японии и обожает мелодрамы, что любимый её фильм «Английский пациент», и ещё многое, многое другое знал профессор о ней. О нём же Вера так толком ничего и не узнала за эти четыре года! Вечерами, в кухне, она, обычно говорила, а он – внимательно слушал, редко добавляя короткую фразу, и опять она говорила, а он – опять внимательно слушал.
     Соседка постучала ещё раз, но громче обычного. Не дождавшись ответа, она решительно открыла дверь и вошла.
     Это была очень светлая комната с огромным двухтумбовым письменным столом у окна и бесчисленными книжными стеллажами вдоль стен, которые были полностью заставлены книгами от потолка до пола, таким образом, что стен в комнате совсем не было видно.
     Когда Вера в первый раз увидела такое колличество книг, она была очень озадачена:
      - И это всё Ваше? И Вы это всё прочитали? – удивленно спросила она.
      - По крайней мере пролистал - это точно! – спокойно и рассудительно ответил сосед, а, посмотрев на неё, улыбнулся и добавил: - Ну, если не пролистал, то расставил по алфавиту на полках.
     Вера искренне рассмеялась, тогда...
     Далее, в углу комнаты, между письменным столом и началом стеллажей, находилось глубокое кресло. В нём удобно разместилось большое и странное «существо». Это была игрушка, которая сразу обращала на себя внимание из-за своей необычности и оригинальности...
     На письменном столе стояла старенькая швейная машинка – и аккуратно сложенные мочалки ждали своей рчереди. Открытая дверь комнаты загораживала диван в противоположном углу от странного «существа», в небольшой нише. Вера тихонько заглянула за дверь: на диване на боку лежал и спал профессор.
      - Сергей! Семь утра! Вы проспали! – Но профессор молчал. Вера дотронулась до плеча.
      - Серёжа! Ну, Серёжа! Вставайте, же! Ну, что же Вы не встаёте! – Серёжа не пошевелился.
      - Серёжа! Ну, что же Вы, ой!!! Что же это такое, - вдруг, чего-то слишком испугавшись, закричала Вера.
     Она перестала трясти профессора и быстро выбежала из комнаты, при этом плотно прикрыла за собой дверь.
     «Умер! Не может быть. Нет! Так нельзя! – лихорадочно заработало в мозгу у Веры. – Так нельзя, ничего не сказать, взять и умереть восьмого марта. Ведь мы же собирались вместе, вдвоём..» Вера запричитала: «Что же это я , дура, говорю. Ведь Сергей – умер! Нет! Нет! Нужно будить как следует, может быть, спит, может быть, обморок, может быть, как же его, забыла... этот долгий сон...»
     Сердце её готово было выскочить из груди, голова кружилась, мысли путались.
     «Правильно,что профессор считает меня трусихой!» Вера зачем-то и теперь послучала в дверь и вошла в комнату.
     За дверью, всё в той же позе лежал профессор. Взгляд Веры упал на руку. «Как восковая», - подумала она и слегка дотронулась до пальцев. Ледяная рука привела её в нормальное состояние. «Точно, умер! Умер!» - уже не путаясь в мыслях, сама себе сказала Вера.
      - Эх, Серёжа! А как же я! А как же мы? Мы ведь... – она опять истерически запричитала.
     Выйдя в прихожую, набрала по телефону «03». А через полчаса «скорая помощь» констатировала: «Смерть наступила...» И вызвала специальную службу.
     Маленький, усталый, чахоточного вида врач, вдруг спросил у Веры:
      - Выпиваете?
      - Нет, вообще не выпиваю.
     - Выпейте сегодня что-нибудь, полегче будет! Обязательно выпейте! – это всё, что я могу Вам посоветовать, и ждите спецтранспорт. Дальнейшие действия они Вам подскажут. И в комнату пока до них не заходите, не надо. Лишнее это уже!
     - Хорошо, не буду! – как школьница, быстро согласилась Вера.
     Не осознавая всё ещё случившегося, она сидела на кухне и сама с собой вела беседу:
      - Эх, профессор! Профессор! А как же я. Четыре года всего соседи, а оказывается, ты – самый близкий человек, а что мне теперь делать и как мне жить прикажешь? – Вся в слезах, она закричала: - «Оливье»! Зачем мне «Оливье»? Взял и умер! А я!? Спросил меня? А?! Больше не могу! Ой, Господи, если ты есть, сделай же что-нибудь!...
     И кто знает, чем бы это всё закончилось, если бы резкий звонок в дверь прервал бы рыдания обезумевшей от горя женщины. Приехали молодые и крепкие ребята из морга.
     «Выглядят, как спортсмены олимпийской сборной», - первое, что пришло Вере в голову, но в слух она чётко сказала:
      - Проходите! – И пропустила олимпийцев в комнату, сама остановилась поодаль.
      - Легкая смерть! Во сне умер! – бойко сказал один из них, посмотрев на покойника.
      - Откуда Вы знаете? – резко спросила Вера.
      - Откуда? От верблюда! Знаю и всё! Откуда? Да уж насмотрелся, знаю. Чай, не первый день работаю... Смотри. Лежит довольный, с улыбкой на лице. Во сне что-нибудь хорошее видел, раз улыбается. Легкая смерть, только позавидовать можно! Как будто радуется, что помер!
      - Позавидовать? – переспросила Вера и , не дожидаясь ответа, продолжила: - А почему завидовать? До пенсии вот не дотянул! Одиноким был: ни жены, ни детей, ни друзей, ни работы, ни пенсии – ничего у него не было кроме вот ..этих, - и она показаал рукой на мочалки.  – А умер, значит, легко, и как с радостью, значит!... – голос у Веры становился всё резче и резче.
      - Ты, что это, тётка, а?! Успокойся! – один из «олимпийцев» дотронулся до её плеча и больно сжал его. – Опомнись, что бормочешь?! Все там будем – и одинокие, и не одинокие, счастливые и несчастные...
      -Успокоиться? – перебивая парня заорала Вера. – Может быть эту лёгкую смерть нужно заслужить такой тяжелой жизнью. Может быть в этом только и заключается смысл жизни: всю жизнь тянуть лямку только лишь для того, что бы помереть во сне?! Ой! Что же это я, ребята! Извините, что я говорю! Извините!
      - Да, мы что? Мы ничего! Понимаем, горе ведь. Работа у нас такая, привыкли уже, а по первости – трудно было, дома вся голова покойниками была забита... Сейчас полегче, - сказал один из них. – Вот только плохо, что народ, нынче, мрёт как мухи!!! Знаешь, сколько у нас ещё «заказов», кроме твоего.. Кто он тебе? Муж?
      - Сосед! – устало ответила Вера.
      - Хороший, наверное, был сосед!
      - ..Ещё не на пенсии был! Не дожил чуток! Вот, надомник, мочалки шил, а на них многого не купишь. – И вера опять указала рукой на стопки заготовленных мочалок, аккуратно сложенных на письменном столе!
      - Можно мочалку-то новенькую взять? Заодно и помоюсь после работы! Хорошие у мужика твоего мочалки, прочные!!!
      - Конечно, возьмите, сколько нужно возьмите! И вот вам, возьмите, пожалуйста, выпейте за упокой его души,  - Вера протянула скомканный стольникшла на кухню.
     Сколько она там просидела, она и не помнила, очнула только, когда один из ребят протянул её бумажку, на которой были написаны номер телефона и адрес.
      - В понедельник приезжайте. Не раньше. Раньше не надо! Народу много. Не забудьте документы покойного и свой паспорт. Спасибо за деньги. Помянем твоего соседа обязательно. Ну, нам пора...
     Профессора увезли и Вера осталась совсем одна в квартире. «Нужно как-то прожить эти три дня: пятница, суббота, воскресенье», - подумала Вера. – Три дня праздников, - и горько заплакала. «Как долго, не смогу я прожить эти три дня!..»
     Только сейчас, наверное, она начала ощущать весь ужас происшедших событий. В голове никак не укладывалось: сильный, крепкий мужчина уснул и не проснулся.
    Уже без боязни она открыла дверь его комнаты и вошла, спокойно села за письменный стол. Омнате соседа, как всегда, был идеальный порядок: ни одной брошенной вещи, каждая книга на своей полке. Сколько их щдесь? Тысяча? Две? Вера присмотрелась: все книги расставлены по разделам и тематике: физика, математика, механика.. Кем же он работал? Почему никогда не говорил о том, что было? А всегда о том, что есть.
     «Нужен паспорт», - вспомнила Вера, зачем зашла в комнату.  – Нет, только не сегодня! Завтра поищу. Сейчас не могу!» - убеждала она себя, продолжая рассматривать книги: кинематика, динамика... далее авиационные моторы, пропеллеры, винты. «Библиотека целого НИИ» - и слёзы потекли по её щекам, она уже себя не сдерживала и плакала до бессилия, при этом всё время бомотала:
     - Сволочи! Такого человека уморили!
     Неожиданно на её лице появилось выражение панического страха. И она немедленно вытащила торчащий из-под дивана вязанный тапочек, нелепо берюзового цвета с жёлтым орнаментом.
     « Всё таки носил! Ужас! Точно носил! Поэтому и помер!» - молниеносно пронеслось в голове у Веры. Дальняя родственница Сергея на двадцать третье февраля прислала ему посылку. Она это делала два раза в год: в День рождения профессора и на день Советской Армии. Обычно это было: варенье, соленье, грецкие орехи, мёд и всякая другая снедь с Покровки, с Украины. Но на этот раз она прислала домашние вязанные тапочки, нелепо бирюзового цвета с желтым орнаментом. Профессор их тут же напялил и , весьма довольный, вышел в кухню.
      - Смотри! – как хвастливый ребёнок сказал он, выставляя вперёд одну ногу.
     Вера посмотрела на черевички.
      - Да, ничего: тепленькие и легонькие.
     А сама подумала: «К покойнику!»
     А профессор умный ведь мужик, сразу заметил страх на её лице и спокойно пояснил:
      - Брось ты, Вера! Предрассудки всё это! Не верю я в эти байки! Главное ведь тепло и ноги отдыхают! Что ещё нужно!
     Он сказал это так убедительно, что ей ничего не оставалось, как согласиться с ним и поверить.
      «Вот теперь черевички то проклятые лежат под диваном, а профессора  - нет! Вот тебе и предрассудки».
     Схватила тапки, запаковала их как следуетв мешок и бросила в помойное ведро. Потом вдруг вытащила из ведра, быстро надела куртку, вышла из квартиры, побежала в сторону помойки и не успокоилась до тех пор, пока не выбросила сверток в мусорный бак во дворе.
     На помойке оставаться было не зачем, домой возвращаться не хотелось – и Вера бесцельно побрела по пустынным улицам ещё спящего Петербурга.
     Дошла до ближайшей станции метро, зачем то поехала.Вышла на канале Грибоедова и пошла по Невскому в сторону Московского вокзала, потом она повернула на староневский и побрела дальше.
     Так она ходила часа три или четыре. Ноги плохо слушались, голова ничего не соображала, но ещё два праздничных дня ера до изнеможения ходила по городу, возвращаясь домой только к ночи, зажигая свет во всей квартире и не ложась спать, мучилась до утра.
     Она понимала, что её жизнь остановилась. Остановилась вместе с "уставшим" сердцем профессора.
     Мудрый, молчаливый Сергей и шустрая, болтливая Вера в продолжении четырёх лет научились понимать друг друга с полу слова и стали как единое целое.
     Воскресенье. Вечер. Десятое марта. Вера в застывшей позе сидит в кресле. Она заставляет себя подняться и пойти в комнату професора, поискать документы.
     Открывает верхний ящик двухтумбового письменного стола: аккуратно заточенные карандаши, ручки, маркеры и прочая канцелярия. Во втором ящике лежали папки с яркими надписями: ветроагрегаты, генираторы, моторы, редукторы, вентиляторы и несколько других, для Веры ничего не значащих.
     "Кака в НИИ", - опять подумала она.
     Поразили чертежи: с номерами, датами выпуска, заполненными графами: чертил, проверил, принял, утвердил. И на всех стояла фамилия профессора - Кудровский.
     В последнем нижнем ящике оказалось много фотографий, на которых: непонятные конструкции и сооружения, разные приспособления и агрегаты, отдельные узы и всевозможные детали. Фотографий было очень много - полный ящик: они были маленькие и большие, черно-белые и цветные.
     А на самом дне ящика лежали яркие фотографии непонятных машин в виде летающей "тарелки", все они были на колёсах и с винтами. То ли автомобиль, то ли вертолёт!
    "Как из научно-фантастических фильмов про НЛО и инопланетян,-  подумала Вера. - Мне только "летающий тарелок" сейчас и не хватает, для полног счастья."
     Одни детали, механизмы, узлы, машины и никаких людей! Только на одной из фотографий - стройная высокая девушка в белом комбинизоне и со шлемом в руках - стоит на фоне "летающей тарелки" и , улыбаясь, машет кому-то рукой.
     Поближе поднесла фотографию, что бы получше разглядеть эту единственную девушку среди груды металлов и сплавов.
     Девушка была очень красивой и её молодое смеющееся лицо выглядело действительно счастливым.
     Вера перевернула фотографию обратной стороной. Увы, на ней ничего не было написано.
     Соседка профессора пока ещё не осознавала, что фотография с девушкой на фоне диковинной машины - это результат двадцати лет работы учёного, механика и изобретателя - Сергея Кудровского. Она и о многом другом не догадывалась, ещё ей предстояло узнать о трудном пути Сергея, о его победах и поражениях, о его взлётах и падениях, о трагедии, которую он так и не смог пережить. Но это потом!
     А сейчас Вера машинально открывает верхний ящик правой стороны письменного стола. В нём документы Сергея Кудровского и его ближайших родственников: умерших отца и матери. "Всё, на сегодня достаточно." - устало встаёт и медленно выходит из комнаты.
     Опть горит свет во всех квартире: она не ложится спать, сидит в кресле и вспоминает первое появление Сергея. Вспомнила, что на традиционный вопрос:"Кем Вы работали до индивидуально-трудовой деятельности?" - Сергей спокойно ответил:
      - Моё индивидуальное творчество началось с пяти лет, я хорошо это помню! Я разобрал часы отца, а собрать не смог - лишняя детать оказалась, за что и получил взбучку! Вот с тех пор я занмаюсь индивидуальным творчеством, наверное, зря разобрал в детстве эти часы!
     Тогда Вера приняла его откровение за красивую игру слов, но теперь многое ей стало ясным и понятным.
     Ранне утро. Понедельник - день тяжелый, тем более для неё... он начинается с морга, а точнее с отдела по регистрации смерти. Приехала по указанному "олимпийцами" адресу, задолго до начала работы канцелярии. Но народу было видимо-невидимо!
     Бомжи, обнищавшие, среднее сословие и очень обеспеченные - все слои населения находились в постоянном волнении и ожидании перед одной единственной дверью с надписью "Канцелярия".
     Были обезумевшие от горя, кто-то тихонько плакал, кто-то без конца давал одно и тоже указание по сотовому телефону, которое Вера уже запомнила наизусть: из слова в слово, а кто-то не мог стоять на одном месте и бегал туда сюда, как загнанный зверь в клетке.
     В иакой обстановек Вера провела часа три. Наконец, она открыла дверь "Канцелярии"и вошла внутрь.
     Очень приветливо, чётко и поянтно ей объяснили суть происходящего:
      - Нет денег - ждите! Есть деньги - можно хоть сейчас, но платить нужно сразу.
     Поразило колличесвто молодых парней в медицинских халатах.
     "Может быть, альтернативная служба? - вначале подумала Вера. - Какие парни  - все сильные, загорелые, аккуратные и очень вежливые!" С одним из таких она начала беседу, весь смысл которой сводился к следубщему:
     -Сколько у меня денег? Тысячи три наберу!
      - Долларов?!!
      - Нет, нет, что Вы, конечно рублей.
   - Этого мало Вам будет! Может быть у покойника вашего есть?
      - Да ну, что Вы, он же до пенсии не дотянул, надомник ведь, низкооплачиваемая работа!
      - Ну, соберите с его родственников!
      - Да у него никого нет, один он.
      - Как это - никого нет? Ну, так не бывает в жизни!
      - Почему не бывает, в жизни и не такое бывает!
      - Ну, родственников, может быть и нет! А друзья, товарищи?
      - Да и этих вроде бы нет никого! Не встречала!
      - Поищите, поищите как следует! Должен же кто-то быть. Позвоните кому-нибудь. Подумайте, где то же он работал. Вот туда и позвоните. И приезжайте. Так будет лучше и для Вас и для нас. Мньше хлопот и быстрее! Да, завтра нужно нужно поехать и оплатить. Можете без очереди, давайте я Вам бумажку отмечу.Ну, что же Вы приехали в морг да денег не взяли!
      - Да я не знала, что сразу надо!
      - Ну, вот за хлебом, например, вы ходите? Хлеб вам дают без денег? Нет! Ну, а почему же мы должны? Сейчас жн время такое - без денег никуда!!! Даже на "тот свет" и то - не берут без денег, - закончил свою речь молодой парень и поставил на бумажке какую-то закорючку.
     Вера вышла из "Канцелярии", держа в руке неоплаченное разрешение на "тот свет".
     "Да, нет, наверное - не альтернативная служба", - это было первое, о чём она подумала, закрыв двери помещения.
     Мимо пробегала хорошо одетая женщина с дорогим костюмом в руках. Она остановила в корридоре одного из парней в белом халате и что-то горячо начала говорить ему.
      - Хорошо, хорошо! Не волнуйтесь! - парень взял у неё костюм и пошёл в служебный вход, размахивая вешалкой, на которой болтался в целофановой упаковке новенький добротный костюмчик из магазина, весь в ярлыках и ценниках.
      - Молодой человек! - закричала всё та же хорошо одетая женщина ему в след: - Посмотрите, пожалуйста, у  него ключ в дублёнке, в кармане должны быть, от автомобиля!
     Парень махнул головой в знак согласия.
     А Вера подумала: "Боже мой! Даже в морге!..."
     Её это открытие и не огорчило, и не обрадовало. Пока она не думала, что предпримет дома: кому будет звонить и где искать деньги. Для начала нужно добраться домой - путь не близкий, через весь город на общественном транспорте.
     И опять знакомая комната.
      Уставшая Вера сидит у письменного стола и , приоткрыв верхний правый ящик, убеждает сама себя:
      - Да, здесь правильно - документы! Я уже смотрела. Открывает  средний ящик: он пуст, но только на самом дне лежит большой жёлтый конверт. Аккуратным подчерком профессора написано: "Для Веры".
     Почему-то стало как-то не по себе. Не хотелось открывать этот конверт. Если в конверте прощальное письмо от Сергея, она не выдержит, не выдержит и всё.
      - Не хочу и не буду его открывать! - Горько заплакала. Потом, продолжая рыдать, быстро и нервно разорвала конверт: высыпала всё содержимое на стол, что бы уж сразу... А что "сразу" - она и не знала толком. На письменный стол высыпались несколько пачек денег и маленькая короткая записка.
     Схватила её, начала читать, хотя читать было нечего:
     "Вера! Поминки не устраивать! Траура не соблюдать! Купить домик в деревне и продолжать жить! Спасибо! Сергей Кудровский."
     На следующий день она оплатила все расходы, связанные с похоронами Сергея, а через день уже его хоронила, без знакомых и друзей, без родственников и соседей, долго стояла у его гроба одна и прощалась с ним навсегда.
     В тот день светило яркое солнце и шёл сильный мокрый снег. Штормовой ветер насквозь пронизывал одинокую женщину на шоссе, красивые иномарки, не сбавляя скорости, проносились мимо, а женщина всё стояла и стояла, пыталась остановить какой-нибудь транспорт до города, но у каждог были свои дела и свои заботы. И никому не было дела до её горя.
     На девятый день в Преображенском соборе Вера заказала панихиду по Сергею. Это был любимый её собор.Прихожан было немного - шёл Великий пост. Пробыв в соборе около часа и помолившись за упокой души раба Божьего Сергея, она бесцельно побрела по городу. Вспомнила, как однажды вечером он спросил у неё:
      - Вера! Что тебе хочется больше всего на свете?
     Она засмеялась и ответила:
      - Маленький домик в деревне на двоих - для меня и тебя.
     На этот раз захохотал уже Сергей.
      - Что смешного? - обиделась Вера. - Ты спросил - я ответила!
      - Прости. Ну, прости, пожалуйста. Просто стала понятна твоя фанатическая любовь к лотерее "Бинго". Будет у тебя, Вера, домик в деревне, обязательно будет!...
     Почему он не мог жить как все?
     Его любимая присказка в последнее время была "Бог смерти не даёт!". Что за тайну он унёс с собой в могилу? И она опять расплакалась.
      - А как же я? Не захотел со мной в этот домик, на двоих, не захотел.
     И только сейчас, по дороге домой, догадалась, что так и не поняла этого большого человека, так и не узнала его до конца.
     Последний нижний ящик письменного стола давно не даёт покоя. Там, в последнем ящике, должен быть ответ на все её вопросы, должно быть то, что профессор так долго скрывал от неё и от всех.
     Вера ещё долго бы не решалась открыть его, если бы не работники жилищно-коммунально хозяйства, которые вот-вот быстренько поставят комнату Сергея на учёт и в любой момент могут описать всё имущество. Времени уже не было...
     В последнем ящике оказался толстый чёрный кожанный блокнот, внутри которог лежали очки со сломанной дужкой.
     "Читал перед смертью" - подумала она и, слегка волнуясь, открыла первую страничку.
     "Одинокий путник" - крупным, почти детским подчерком было написано на ней. Перевернула страничку. События черного блокнота уносят её в 1990 год. Поудобнее садится в кресло професора и начинает читать, затаив дыхание.
 
                2.Знакомство и пари

"Осень 1990 года. Школу закончила, а в университет не поступила. Журналиста не получилось. Предки советуют чем-нибудь заняться, а поскольку у меня мать и отец - технари, я почему то должна идти учиться только в технический институт. Технический, так технический.
     Родители посоветовали немного поработать в одном из НИИ, осмотреться и решить, на какую специальность поступить в следующем году. Вообще, меня убивает наглость моих родителей, я не стала их переубеждать. Разве можно технического работника в чём либо переубедить. Никогда! Легче мартышку научить кататься на коньках, чем доказать что-нибудь обратное моим предкам. И я в один из вечеров дала согласие пойти поработать в "НИИ высоких технологий", к одному из друзей моих ролителей. Он занимал должность заместителя директора по научной работе.
     И наступит день, который кардинально поменяет всю мою жизнь, но это будет чуть позже, а пока, часов в десять утра я сидела в кабинете этого заместителя директора по науке, на кожанном диване, нога на ногу, в чёрных узких брюках и чёрном свитере, с ярким макияжем и непомерно длинными ногтями, почему-то кровавого цвета. Я старалась быть вульгарной: вызывающе хохотала и демонстративно курила "Мальборо Лайт". Знакомец семьи, типичный аппаратчик-бюрократ, вызвал кого-то по телефону. Прошло минут десять. В дверь постучали и со словами "Разрешите" в неё вошёл крепкий, высокий мужчина, чуть помладше своих родителей, с аккуратной стрижкой, в стиле "а-ля ворона" - верхняя часть головы у него была абсолютно седая, а нижняя - тёного цвета. Он обладал очень породистой внешностью и не на минуту не расставался с курительной трубкой.
     Мощным басом спросил меня:
      - Что можем и что хотим? Меня зовут Сергей Дмитревич Кудровский, а вас? - и он, присев на кожанный диван рядом со мной, пристально посмотрел в мою сторону немигающим взглядом серо-стальных глаз
     Я старалась не смотреть на него, собравшись с духом, достойно ответила:
      - Могу - ничего, а хочу -много! - И сделала глуюокую затяжку, выпуская дым в его сторону. И тут же, моментально, придумала ему другое имя - "Белый ворон" - и продолжала: - А зовут меня - Тони!
      - От какого же это имени?
      - От простого, от русского - Антонина - с гордостью пояснила и чуть не оконфузилась, так как дым от сигареты начал придательски попадать мне в глаза и в горле предательски запершило.
      - Зачем вы курите, Тони? - заботливо поинтересовался "Белый ворон". - Ведь вы пока ещё не умеете курить!
      - Все курят и я курю, - глупо ответила я.
      - А зачем делать, как все? Это ведь не очень интересно, а?
     Я не знала, что ответить и промолчала. А про себя подумала: 1:0 в твою пользу! Но посмотрим, что покажет следующий раунд.
      - Хорошо, Тони! Мне как раз такая работница как вы и нужна! я давно ищу такую. Вы мне подходите! Жду вас завтра в своей лаборатории. Если придёте к обеду, будет как раз вовремя! Был очень рад познакомиться с вами! - И Белый ворон встал с дивана. Рядом со мной он выглядел гигантом.
     Я как-то вся скукожилась и про себя решила: "Ни за что!"
     Но.. наступило завтра! И мне ужасно не терпелось приехать в его лабораторию утром, но я упорно дома выжидала обеда.
     "Держите паузу и , чем она длиннее, тем ценнее". Это  - не я. Это Моэм. Открыла дверь лаборатории ровно в четырнадцать и вошла.
     Белый ворон сидел в углу, у входа, и что-то писал. Он сразу оглянулся, увидел меня, искренне обрадовался, подошёл и громко сказал:
     -Господа! Разрешите вам представить нашего нового сотрудника - Тони! Прошу учесть, имя заканчивается на букву "и". - Все громко зааплодировали. Лаборатория представляла собой очень большую светлую комнату с несколькими окнами и тремя рядами столов.
     "В каждом ряду - по шесть столов, значит восемьнадцать, плюс Белый ворон, плюс я  - получается двадцать человек", - тут же подсчитала я. А пока считала, все уставились на меня удивлёнными глазами, все, кроме Сергея Дмитриевича, а он и виду не подал, как будто так и надо было и никак иначе.
     Я стояла с плеером на заднице и с небольшими жёлтыми наушниками на шее - в центре светлой большой лаборатории.
     Один сотрудник - самый молодой - присвистнул и с восхищение произнёс:
      - Вот это - да! Таких у нас ещё не было! - Остальные работники рассмеялись. В лаборатории у Белого ворона почему-то не было женщин вооще.
     Воцарилось долгое молчание. Мне стало немного не по себе, и я начала тянуть короткую кофточку, но увы, она не хотела закрывать даже талию!
      - Вот ты, Виктор, хорошо свистишь, думаю, так же хорош и экскурсию проведёшь: расскажешь Тони доступным языком, надчем мы здесь работаем, - обратился Белый ворон к самому младшему сотруднику, спасая меня от излишнего дискомфорта. За что я ему была очень благодарна, а про себя отметила: 2:0, чёрт возьми, и опять не в мою пользу!
     Экскурсия была познавательной, интересной и даже смешной. Через два часа меня отпустили домой.
      - Для первого дня достаточно! - решил Сергей Дмитриевич, как только мы с Виктором вернулись с обзорной экскурсии.
      - От большого избытка информации, Тони, начинает болеть голова! - И он подмигнул мне по-мальчишецки и улыбнулся.
      - Откуда вы знаете? - спросила я и посмотрела прямо в немигающие глаза, серо-стального цвета.
      - На собственном опыте постоянно убеждаюсь, - весело ответил Белый ворон.
      - А у меня голова никогда не болит.
      - Искренне завидую вам: вот бы мне такую голову! И не смотря на это, на сегодня работа для вас закончилась. Отдыхайте, Тони! По молодости единственное чего не хочется, так это - работать! Остального - всего хочется! Это я тоже знаю по собственному опыту. Да, в моей лаборатории рабочий день начинается в десять утра.
      - И до которого часа? - спросила я. Все громко засмеялись.
      - Кто до какого! Можно даже и на ночь оставаться, но не желательно - охранники без конца жалуются по этому поводу директору.
     Весь месяц Виктор, самый молодой в лаборатории, заваливал мой стол специальной литературой и документацией. Его основной задачей было ознакомить меня с общими техническими проблемами лаборатории.
     Первое время от таких слов, как кинематика, трасмиссия, сопротивление, сжатие, "чистое" верчение, меня начинало "лихорадить", я злилась и хамила всем подряд, так как абсолютно ничего не понимала.
     Помню, однажды я сидела за своим столом и с умным видом рассматрива чертёж.
     Белый ворон тихонько подошёл, взял молча чертёж у меня из рук и, перевернув его, вставил его опять в руки.
      - Вот так будет удобнее, для вас - тихо сказал он на ухо, что бы никто не слышал.
     В дальнейшем, гду бы я не была и куда бы судьбы меня не забрасывала, будь то университет за рубежом или переговоры с западной фирмой, Сергей, чувствуя мои переживания и волнения, говорил одну и туже фразу:
     - Все будет хорошо, малыш, если ты только не возьмёшь чертёж " вверх ногами". Я прошу тебя повнимательнее. С остальным - ты справишься! Я это точно знаю!
     И я сразу успокаивалась. Птом, чуть позже, решила пойти на хитрость: обычно в школе, когда я плохо что-нибудь понимала, учила по возможности наизусть, поэтому, набрав рекламм, проспектов и всевозможной информации, уже через три дня могла рассказать о любой проблеме лаборатории, начиная с трансмиссии.
     Однажды позвонили из другого города. В комнате, кроме меня, никого не было. Сотрудники были кто где: кто на эксперементальном участке, кто на испытаниях, кто в щитовой, а кто и просто на выезде. Меня спросили о надёжности новой трасмиссии. А я обрадовалась, услышав набор знакомых фраз, голосом учителя стала объяснять. Шпарила наизусть весь рекламмный текст о новой оригинальной трансмиссии.
     Помню как сейчас:" Оригинальная механическая передача с гладким зацеплением и стабилизированным сцеплением звеньев. Состоит из шариков и роликов. Устройство для передачи движения с изменением или без изменения скорости и направления перемещения. Отличается от известных конструкций тем, что звенья взаимодействуют друг с другом зацеплением: из взаимное перемещение происходит без относительного смещения сопряженных поверхностей. Передача проста, компактна и надёжна. Обладает предельно высоким КПД, малочувствительна к ударам и вибрациям, к качеству и состоянию смазки, к повышению температуры и загрязнению окружающей среды. Легко встраивается в любые узлы машин..."
    После чего мужской голос по телефону ответил:
      - Спасибо за лекцию. На конкретно поставленный вопрос вы мне не ответили, но так увлечённо рассказали о трансмиссии, что я остался вполне доволен и свой вопрос о надёжности снимаю! А вам ставлю пятёрку с плюсом!!! Да, позвольте вас спросить: вы этот текст о трансмиссии читали или на изусть знаете?
      - Я его выучила наизусть.
      - Хорошая у вас память, однако. И способности неплохие.
      - Откуда вы знаете про мои способности?
      - Очень тяжело учить на изусть то, о чём не имеешь ни малейшего представления. Продолжайте работать над собой и результат не заставит долго ждать.
      - Да, я и так, каждый день работаю над собой... - но.. увы, - в телефонной трубке раздались телефонные гудки.
     Я подняла голову и обомлела: несколько незаметно вернувшихся сотрудников стояли с открытыми ртами и молчали. Среди них был и Сергей Дмитреевич!
      - Я нашёл применение вашему таланту, - неожиданно для всех сказал он и продолжил: - У вас великолепная дикция, громкий голос и хороший авантюризм. Да, и вообще, вы - красивая девушка!
     Я начала краснеть и собралась было выбежать из лаборатории, но Белый ворон остановил меня:
      - Тони! Авантюризм в хорошем смысле слова, это неотьемлимая часть успеха в науке и искусстве, если хотите знать. Вот чего мне лично не хватает! Я сомневаюсь буквально во всё, что делаю. Так нельзя! Мне не хватает этого азарта, уверенности и авантюризма. Мы можем с вами многого достичь,я  научу вас всему, что знаю. Мы хорошо будем дополнять друг друга, - сказав всё это он тутже пожалел, что сказал, и начал сомневаться, но было уже поздно, я заорала:
      - Ура! Ура!!! Я буду заниматься великим делом! Вот так-то, господа! И без меня вы обречены на провал!
     Все присутствующие мужчины зааплодировали и встали, а Белый ворон молча закурил трубку и надолго вышел в корридор.
     А на следующий день, вернее утро, Сергей сказал:
      - Тони! Начнём с самого начала! Вот ваш кульман, стол и стул. Прошу вас! А вот спичечный коробок: будьте любезны сделать чертежи, какие сможете. Кстати, в школе что у вас по черчению было?
      - Пятёрка, - робко ответила я и испугалсь, вдруг палец прищемлю этим кульманом.
      - Тони! Здесь всё легко и просто. Не бойтесь, - как бы читая мои мысли продолжал Сергей Дмитриевич. - За всю свою большую практику я встретил только одну девушку, которая даже на кульмане умудрилась делать перекошенные, кривые линии. Это надо же так, при желании - не получится! Определённо был у неё талант! - говоря всё это, он прикрепил лист ватмана на кульман и показал мне все возможные повороты линейки, наклоны доски и работу педали.
     А я смотрела на его большие, сильные руки и начала представлять...
     -Тони! Можете приступать. - Белый ворон прервл мои фантазии на самом интересном месте.
     С кульманом у меня ещё некоторое время не получалось дружбы, а вот чертежи спичечного короба Сергей Дмитревич похвалил:
      - Для молодой девушки - очень уверенная и крепкая рука. Есть небольшие ошибки в оформлении, но я доволен. Завтра попробуем на пространственное воображение.    
     Я мало понимала, что это такое, но утром на мойм столе стояла очень хитрая штуковина непонятной конструкции.
      - Попробуйте изобразить. Посмотрим, что получится, - дал задание Белый Ворон.
     "Изобразить - так изобразить. Ноу проблем", - подумала я и приступила к черчению. Но штуковина, действительно, была с "изюминкой". Я запуталась окончательно. К концу рабочего дня под моим кульманом в мусорной корзине оказались горы испорченного ватмана. У Сергея Дмитриевича было совещание, а помощи просить у других сотрудников не хотелось и я ушла с работы в дурном расположении духа.
     Утро следующего дня принесло мне много сюрпризов. На кульмане, на прикреплённом белом ватмане, в тонких линиях, едва заметно, твёрдым карандашом была сделана эта "изюминка". Шпаргалка, своего рода, для плохого студента.
     "Спросить или поблагодарить?!!" - я не сделала ни того, ни другого. Молча взяла карандаш и уверенно обвела шпаргалку.
     Чертёж у меня этот был принят, и никто из нас не сказал ни слова.
    В дальнейшем, в любой трудной ситуации, меня всегда в жизни ждала такая шпаргалка, в тонких, едва заметных для меня линиях. На них я взрослела, развивалась и становилась индивидуальностью.
     Это я поняла чуть позже...
     А пока мне было дано очень необычное задание. Мне выдали маленькую ручную дрель, купленную в магазине "Инструмент", с вмонтированной в неё трансмиссией. В испытательной комнате, закрепив как следует ручную друль, я должна была сильно куртить ручку и измерять скорость вращения, при этом изучать возможности передачи, увеличивающей число оборотов. Это задание было полегче, чем чертёж с "изюминкой". По принципу "Сила есть - ума не надо!".
     Я так старалась крутить ручку дрели, что почувствовала мозоли на руке, а только лишь когда она хлопнула, я закричала от боли. Пришлось работу приостановить и идти в медпункт за пластырем.
     В лаборатории увидели мою "раненую" руку и промолчали все, кроме Виктора.
      - Сила есть - ума не надо! - съязвил он, но не вовремя: я его чуть не прибила: итак больно, он ещё и умничает.
     Рука была повреждена правая, и теперь не то, что крутить дрель, но и чертить было невозможно.
     А Сергей Дмитриевич неожиданно для всех сказал:
      - Тони! Хватит вам эту ручку крутить. Да за кульманом горбатиться: зрение портить. Вы же хотели журналистом стать?! Время к весне продвигается. Вы бы поехали, посмотрели, что у вас там в Университете делается?
      - Хорошо. Я завтра поеду, - солгала я ему.
     В лаборатории никто и не догадывался, что о журналистике я уже и не помышляла, а собиралась поступать в авиационный институт на специальность "Летательные аппараты". Почему? Да, потому, что однажды в лаборатории Сергей Дмитриевич объяснял каким-то специалистам о перспективе новой трансмиссии, о новой кинематике и о больших степенях свободы.
     Он увлечённо рисовал мелом на доске траекторию перемещения необычного устройства и записывал формулы. Мне нравилось смотреть на него в такие моменты, но теоретический материал я могла внимательно слушать толькло первые пять минут.
      - Исходя из трудов Лобачевского, мы.. можем утверждать..
     Я прислушивалась, но, как всегда, быстро потеряла смысл, без толку было напрягаться, как вдруг не поверила своим ушам:
      - .. Таким образом, - констатировал Сергей Дмитриевич, - мы можем сконструировать новое средство перемещения, новый транспорт, ну, как бы там его обозвать, транспорт, которого ещё не было в природе. Пусть это будет, условно, шагающий вертолёт, нет, господа, летающий автомобиль! Да, да, летающий автомобиль! Неплохо! Давайте помечтаем! Вот, молодая, красивая девушка,  Тони, - и он указал рукой на меня,  - опаздывает. Утро. Литейный мост. Как всегда, автомобильные пробки. Что делает Тони? Она переводит систему управления своего автомобиля в систему управления полётом и неожиданно для всех других автомобилистов, не объезжая их и не разгоняясь, поднимается вертикально вверх со своего места, метров, скажем так, на пять, и свободно, без очереди и толкотни, перелетает Литейный мост, мягко приземляется и продолжает свой путь.
      Да, да, пока это фантазия, но реальная фантазия: используя новую трансмиссию, мы можем построить новый двигатель, который сможет поднять автомобиль вертикально вверх, без предварительного разгона и пробега, без специальной площадки, с любого маленького места этот новый аппарат легко поднимется вверх. Ну, скажем, лет так через пять я смогу показать вам первый летающий автомобиль, вернее, я подниму автомобиль, благодаря своему новому двигателю, на три метра вверх и продержу его на этой высоте пол часа. Есть желающие заключить со мной пари, господа?! Ровно через пять лет, это будет 1995 год! - Сергей Дмитриевич картинно застыл повередине лаборатории.
       - Я. Я хочу учавствовать в пари! Я хочу поспорить с вами! - не сдержавшись, закричала я вперёд всех слушающих.
      - Тони! Вы работаете со ной и хотите спорить?!? Вы меня обижаете!
      - Нет, нет, что вы! Я это.. Ну, очень.. я просто хочу учавствовать в этом, во всём, - запутанно залепетала я.
      - А, ну, теперь понятно! Вы, Тони, хотели бы иметь такое индивидуальное средство передвижения, свой транспорт, который не зависел бы ни от дорог, ни от автомобилей. Правильно я вас понял?
      - Конечно! Ещё бы! - громко ответила я и захлопала в ладоши.


3. Дорога на Запад

Вот с тех пор я стала бредить Авиационным институтом и летающими аппаратами. Но шло время, а к этой дискуссии Сергей Дмитриевич так и не возвращался. Однажды я не выдержала и спросила:
      - А когда мы будем конструировать летающий автомобиль? То, что вы тогда говорили, на переговорах, это неправда?
      - Всё это правда, Тони! Мы будем это делать, но не так быстро. как хотелось бы. Автомобиль, самолёт, локомонив,велосипед, если хотите - всё это, так или иначе, связано с человеческой жизнью. Повышенная степень риска, поэтому мы не имеем права рисковать. Начинать мы должны с другого, с менее ответственного. Ну, например, с агрегата, скажем, для сушки сена.
      - Для сушки чего? - не поняла я.
      - Сена! Для сена, которое любят кушать коровы. Я забыл вам сказать, что наша лаборатория получила заказ на изготовление вентиляторов. Вес, шум и прочие параметры - сведены к минимуму. Главная задача, которая стоит перед нами, - за короткое время суметь подать и пригнать максимальное колличество воздуха, таким образом, что бы два-три вентилятора смогли просушить несколько тонн сена. Скоро сотрудники нашей лаборатории поедут на работу на свежий воздух в Германию. Ганс Данненберг живёт недалеко от Берлина: у него большое фермерское хозяйство. Так что путь в большую авиацию иногда лежит через сено, коровник и "коровьи лепёшки".
     Все засмеялись и надолго. Сергей Дмитриевич подождал, когда наступит тишина,а затем закончил:
      - Для нас это очень хорошая возможность проверить ещё раз надёжность агрегата, параметры и работоспособность в естественных условиях, а заодно и всей теории нового зацепления. А что бы никому не было обидно, поедут... Самые молодые! Кто у нас самый молодой в лаборатории?
      - Я! Закричал Виктор.
      - И Тони! - продолжил за меня Сергей Дмитриевич. И тут же добавил: - Заграница интересна в первую очередь молодежи! Аж, до ломоты в зубах. Поэтому их и выбрали, сейчас. Это - во-первых! А во-вторых, вентиляционный агрегат давно сконструирован, проверен и испытан. Ваше дело, молодёжь, только сушить сено и вести дневник наблюдений: нагрузки, продолжительность работы, скорость, нагрев и так далее. Ну Виктор на этом "собаку съел". Он лучше меня всё знает.
      - А Тони что будет делать? - тут же раздался голос Виктора.
      - А Тони посмотрит Германию и понаблюдает, как будет себя вести бюргер. Понятно? Вопросы ещё есть? Задавайте, не стесняйтесь, - спокойно и рассудительно осадил Виктора Белый Ворон. - Ну, учтите, что приедет третий специалист, только для обсуждения финансовой стороны вопроса. Молодежи всё понятно?
      - Понятно! - хором ответили, не сговариваясь, я и противный, "колючий" Виктор.
     Если выбирать одно из двух: один месяц работы в Германии или поступление в институт - конечно, я выберу первое, не раздумывая, хотя родители очень на меня обиделись за это, а зря!
     Выехали мы с Виктором на поезде "С.Петербург - Берлин" в конце июня и тащили с собой целую лабораторию на колёсиках. Сена у немцев было видимо-невидимо, даже с прошлого сезона осталось. Экономный немец! Главное было начать дуть горячий воздух. хоть на позапрошлогодний снег. Поэтому мы везли с собой: два вентиляционных устройства разной мощности и габаритов, пульты управления  к ним. провода, датчики, запасные части, интсрумент. чертежи и всякий прочийлабораторный хлам, необходимый для эксперементальной работы. Мы выглядели так, как геодезисты, нагруженные с ног до головы, когда ввалились в купе вагона и еле распихали наш багаж по всем полкам. С нами ехала ещё маленькая полнеющая женщина, за пятьдесят, эммигрантка из Берлина по имени Нонна.
     Мы проезжали Прибалтику, Белоруссию и Польшу. Таможенный досмотр не давал отдохнуть и расслабиться на протяжении всей дороги.
     Я и Виктор без конца вытаскивали железки, показывали и объясняли, что это не секретно оружие, а обычный вентилятор для воздуха и что едем мы греть немецкий воздух, наш воздух не нужно греть никому. Наша "новая" техника выглядела как металлом с помойки. Поэтому, увидев наш багаж, таможенники сразу теряли интерес, а вот Нонна везла с собой три полных чемодана...
     При первом досмотре она открыла их, и к нашему общему удивлению добавилось ещё и удивление таможенника.
      - Что это? - он показал на открытые чемоданы, полностью засыпанные гречневой крупой.
       - Это каша. Гречневая! - сказала она.
      - Зачем вам так много каши?
      - Кушать, - с лёгким акцентом на букву "у" ответила Нонна.
      - А что, в Берлине нет каши?! - не успокаивался таможенник.
      - Каша есть, дорого для меня!
      - А-а-а, - вначале поверив, протянул таможенник нараспев и вышел из купе. Но вдруг почему-то быстро вернулся. Резким движением длинного предмета, ножа или дубинки, он начал тщательно просматривать крупу в многочисленных местах.
     - Мины, наркотики, бриллианты!.. - ляпнула я , не подумав о том, с кем говорю.
     Таможенник, молодой гонористый парень тут же переключился на меня и , кто знает, чем бы это всё закончилось, если бы Виктор не нчал заискивающий разговор о молодости и ветренности.
      - Глупая девушка, совсем молодая и несмышлёная, - сказал он таможеннику и зачем-то, показав на меня, покрутил пальцем у виска.
      - Да, ты что? Да сам то ты кто?! - начала я атаку, но Виктор больно наступил мне на ногу.
      - Ой, больно! Что ты делаешь, садист! - мне уже было ни до кого.
     Таможенник неспеша вышел, а Виктор вместо извинения резко заметил:
      - Если хочешь добраться до Берлина без приключений, закрой рот и научись улыбаться. Иначе тебя с твоим "металлоломом" выбросят на полустанке среди ночи, и ты ничего никому не докажешь! Вот так то!
     На следующей станции я усиленно улыбалась и даже закокетничала со всеми таможенниками, и им это понравилось.
     А вот Нонна к Берлину совсем сникла: со своей гречей в чемоданах. Улыбаться она не хотела, а кокетничать было не по возрасту.
      Наконец-то мы добрались до Берлина. На вокзале Восточного направления нас встречал Гане  Данненберг. Это был полный оысеющий мужчина, лет пятидесяти, с шустрыми, очень маленькими глазками на очень сытом и довольном лице.
     Нонну на вокзале никто не встречал, и она, нервничая, упорно ожидала кого-то на перроне с тремя неподъёмными чемоданами. А мы, погрузив все свои пожитки, в "Чироки" поехали в фермерское хозяйство, которое находилось в тридцти киломметрах от Берлина. Через пол часа оказались в ухоженном местечке с больши двухэтажным домом и многочисленными постройками. Кругом царили чистота и идеальный порядок. Но в округе не было ни одной живой души, на многие киломметры, кроме Ганса, его жены, Виктора, меня и фермерских обитателей. Вот и первая коммандировка в Европу: сено, коровы и простор.
      - Уж лучше бы в институт поступала, если бы знала!
     Ну, Виктор, понятно, он изо дня в день усиленно "гонял" горячий воздух для сушки сена, которого было видимо-невидимо. Заканчивалась одна партия, тут же поступала другая, казалось, что Ганс Данненберг собрал всю траву с Великой Германии. По пятницам он исправно платил нам заработную плату, высчитывая за трёхразовое питание и проживание. каждый день у нас на завтрак была горячая гречневая каша с тёртой морковью. И каждый завтрак мы вспоминали Нонну, поезд "С.Петербург - Берлин", три полных чемодана с гречневой крупой и таможенника с "дубинкой" и хохотали до упаду, а Ганс никак не мог понять причину нашего веселья.. Оставшиеся марки каждый из нас копил на что-то ояень важное: Виктор на "приличное" видео, я - на роликовые коньки.
     Иногда вечерами Виктор рассказывал мне о проблемах лаборатории, об истории этой трансмиссии, об учёных и их судьбах.
      - В настоящее время, - увлечённо говорил он, - передача с гладкими звеньями используется крайне редко, только в неответственных ненагруженных механизмах, в основном это различного рода ручные приводы приборов. И , как доказано, все недостатки передач с гладкими звеньями обусловлены наличием скольжения и проскальзывания в зоне их соприкосновения. Мы предложили четырёхзвенную передачу, в отличии от известных ранее трёхзвенных механизмов. Добавив одно звено, мы таким образом добились наконец-то, что передача от звена к звену происходит без их взаимного скольжения и проскальзывания в зоне контакта.
      - Виктор! Ну, не надо так глобально-теоретически, ну, пожалуйста,- взмолилась я.  - Ну, не "грузи" на ночь, - продолжала умолять его.
     И на него это как ни странно подействовало.
      - Хорошо! Слушай, более доступно,ну, доступней не бывает! В 1930 русский учёный Баранов - один из создателей теории точности механизмов - впервые предложил схему рычажного устройства с автоматическим регулированием давления колеса на рельс.. Так понятно, Тони? - с нежностью в голосе поинтересовался Виктор.
      - Понятно! Понятно! - ответила я побыстрее, что бы он не заметил, что "понятного" то совсем маловато!
      - Ну, так вот, а уже в 1960 году Берсенев разработал теорию передач с гладкими цилиндрическими зацеплениями и стабилизированным сцеплением звеньев. А в 1985 году была разработана механическая передача с гладкими цилиндрическим зацеплением звеньев, которая кардинально поменяла многие существующие понятия в механике и механизмах. Теперь на базе пеердачи можем создавать новые устройства, которые будут на несколько порядков привышать существующие, например: вентиляторы, ветроагрегаты, генераторы, мотор-продукторы, различные полимашины и тому подобное. Не говоря уже о новых устройствах с новой кинематикой, новым передвижением: например, летающий автомобиль.
      - А это понято? - уже без особой нежности в голосе спросил Виктор.
      - Это понятно, - чётко произнесла я и , конечно схитрила.
      - Ну, и на конец, самое лёгкое. Работу вентиляционного устройства  мы с тобой демонстрируем на сушке немецкого сена, а хотелось бы этими вентиляторами оснастить подземные тоннели для английский скоростных поездов, но.. наш вентиляционный агрегат не совсем ещё подходит евростандарту. Поэтому мы с тобой сушим сено и измеряем шумы, а в России будем с ними бороться по возвращению и готовится в коммандировку на Каспийское море, на один из частных островов, где для одного богатого дяди будем устанавливать ветроагрегат. Ну, конечно, основным разработчиком этой трансмиссии является Сергей Дмитриевич Кудровский, который уже в тридцать два года стал доктором технических наук и выступал за рубежом со своим курсом лекций. У нас в институте он ведёт пять тем одновременно, и многие его работы внедрены на заводах Прибалтики и Юга России. Заветная мечта его - летающий автомобиль. Ну, на сегодня достаточно! - вдруг неожиданно для меня закончил свой доклад самый молодой специалист экспериментальной лаборатории.
     А на следующий вечер, расположившись на только что высушенном сене, под открытым звёздным небом, я ожидала продолжения научно-популярных лекций Виктора и мечтала, и мои мечты уносили меня далеко-далеко за пределы Германии.
      - Тони! Скорее помоги! -  услышала я крик Виктора и обернулась, не сообразив, что случилось на самом деле.
      А случилось следующее. Вечерами, после работы, Виктор дорабатывал вентиляционное устройство, доводил до максимума его возможные параметры. К шуму я привыкла и не обращала особого внимания на всческие тарахтения. Но тут произошло непредвиденное: устройство зашумело, зачихало и задрожало, а потом мощный поток воздуха, похожий на торнадо, стал закручивать всё новые и новые слои сена. Мотор заклинило, и Виктор не мог его отключить. Он носился вокруг сена и мотора и орал:
      - Скорее помоги же! Беги к сараям! Вырубай рубильник!
      - Я не могу! Я боюсь, ой! Что же будет? - орала я в ответ и бегала следом за ним. Вскоре запахло гарью и пошёл едкий дым. Мы начали кашлять и размахивать руками. Наконец-то Виктор сообразил и обесточил каким-то образом устройство. Я заплакала.
      - Спокойно! Без паники! - четко и громко произнёс он. - Что-нибудь завтра придумаем, не отдыхать же сюда приехали! Буду думать!
     И он действительно придумал. И всё обошлось. Месяц заканчивался и мы ждали начальство: и оно не заставило себя ждать!
     Сергей Дмитриевич приехал за нами двадцать девятого июня, рано утром, на автомобиле "Рено", взятом на прокат в Берлине.
     Ганс Данненберг остался доволен и устройством, и нашей работой. Немецкий фермер из-под Берлина делает заказ нашей лаборатории: десять вентиляционных агрегатов трёх моделей - средней, большой и супербольшой мощностей.
      - Ребята! Вы хорошо поработали, но надо уметь и отдыхать! На три дня останавливаемся в Берлине и знакомимся с достопримечательностями. Согласны? - спросил Сергей Дмитриевич уже по дороге в Берлин. И не дожидаясь ответа, добавил: - Что замолчали? Не слышу радости!
     Мы с Виктором начали орать и дурачиться прямо на заднем сиденье автомобиля. А Сергей Дмитриевич спокойно вёл машину, изредка поглядывая на нас через зеркальце "Рено".
     Я смотрела на его широкую спину, на сильную шею... и счастье захлёстывало меня, я начинала тонуть в этом омуте и не желала сопротивляться.
     Мы разместились в небольшой гостинице на окраине Берлина, каждый в одноместном номере. Когда Сергей Дмитриевич оформлял документы на проживание, он подошёл ко мне и Виктору - мы в тот момент сидели в баре и кайфовали настоящим немецким пивом - и уточнил:
      - Молодёжь! Как будем размещаться? Всем по отдельному номеру или есть другие предложения?
     Виктор тут же нагло заявил:
      - Да, я бы мог и с Тони вместе - дешевле для нас будет!
      - Благодарю за заботу, - ответил Сергей Дмитриевич.
      - А я бы в одном номере с вами, - я сказала это по-детстки, не задумываясь над смыслом, лишь бы Виктора осадить.
      - Ну, и компания у нас: прямо как в басне Крылова про лебедя, рака и щуку получается! Тогда так: каждому по отдельному номеру и спать! Завтра в восемь ноль ноль встречаемся в буфете. Понятно, молодёжь?!
      Берлин почему-то вспоминается только горячими уличными сосисками, велосипедистами и зоопарком. Может быть это от того, что мне было восемьнадцать, когда постоянно хочется есть, перемещаться и ждать чуда. Берлинский зоопарк собрал удивительно большое количество этого "чуда".
     Мы в троём - я, Виктор и Сергей Дмитриевич - провели в зоопарке весь следующий день.
     Запомнился очень хорошо туповатый большой бегимот: огромная площадка из глины и деревяных сооружений. Бегемот ходит по кругу: в начале в одну сторону несколько раз, потом так же в другую. Почва под его ногами - влажная глина, и на ней остаются глубокие следы борозды, которые рабочий зоопарка выравнивает каждый час. Он приезжает на мопеде к бегимоту в гости: берёт лопату и делает влажную глиняную поверхность зеркально ровной! А в благодарность ему бегимот опять идёт по кругу...
     Следущее "чудо" - муравьед: площадка только из песка и земли. Он постоянно в работе: хаотически роет ямы, то тут, то там. Одну заканчивает и тут же начинает  другую, и так целый день. А следом ходит рабочий зоопарка и закапывает эти ямы: в начале лопатой забрасывает в яму землю и песок, а потом той же лопатой тщетельно утрамбовывает. А в это время муравьед не ждёт окончания работы рабочего зоопарка, так как ему некогда, именно поэтому он, то есть муравьед, начинает рыть другую яму. И так весь день: один роет, другой - закапывает.
     Ещё можно было покормить любого парнокопытного прямо из рук, купив корм тут же рядом в автомате.
     Не помню, кого конкретно я выбрала, что то среднее между козой и барашком, но когда я подошла с кормом к этому "среднему" без ограждения и "один на один", то почему-то испугалась его немигающего взгляда и высыпала корм прямо на траву.
     А Виктор, как всегда, тут как тут:
      - Беги скорее к нам, а то укусит!
     Но самое большое "чудо из чудес" - это обезьянник!
     " В 460 году до нашей эры, из Карфагена вышли в море шестьдесят весельных судов, на борту которых находились тридцать тысяч финикийцев. Пройдя Гибралтар, флотилия повернула на Юг, вдоль африканских берегов достигла Камеруна, где повстречалась с огромными диковинными существами, которые были похожи на человека, только покрыты они были чёрной шерстью. Скаля зубы, они угрожающе ворчали. Дикие существа звались "гориллаи..".." Были ли это гориллы, теперь уже никто не узнает... В отдельном здании берлинского зоопарка, приближающимся к дизайну девственных лесов, проживали разнообразные обезьяны, собранные со всего мира: от семейства огромных человекообразных горилл - до карликовых мартышек, размером с новорождённого котёнка. Это сегодня! А в далёком-далёком прошлом зверинцы были очень плохо оборудованы. В таком зверинце в Берлине на некоторое время поместили одну из трёх, пойманых в первые в жизни, горилл и давали на завтрак несколько венских колбасок и бутерброд, который горилла запивала белым вином. Ничего подобного ей не приходилось есть у себя на родине, в Африке. Естественно, она прожила совсем недолго....
     Сегодня совсем другое дело: наступает часть завтрака в Берлинском зоопарке. Немец, в белоснежном переднике, такой же шапочке и нарукавниках, начинает готовить блюда для дружной семейки, состоящей из трёх горилл: великана папы, толстопузой мамы и несмышлённого дитя! Вплотную к стеклянному жилищю горилл примыкает такая же стеклянная кухня, и хорошо видно, как аккуратный немец огромным, длинным ножом ловко нарезает груши, бананы, яблоки, ананасы, яйца. А через несколько минут у горилл начинается банкет! Гориллам нравится мясо, и время от времени им дают бифштексы и варенную курицу. А однажды, на выбор, им предложили: бананы и ананасы. Ананасам было отдано явное предпочтение.
     А зрители покупаю мороженное, садятся рядом на лавочки, любуются жующими обезьянами и жуют сами.
     Стоя у барьера, через специальные большие непробиваемые стёкла я долго наблюдала за жизнью этой очень дружной и весёлой семьи.
     Великолепный взрослый самец - огромного размера с серебристой спиной - силит среди травы и лиан. Он нетерпеливо захватывает горсть растений, отрывает несколько листиков большим и указательным пальцами, запихивает в рот и линиво жуёт. Он внимательно смотрит на меня через непробиваемое стекло и , не проявив никакого интереса, продолжает линиво жевать. Невдалеке от него - маленький детёныш и жирная  спокойная самка с отвислыми грудями. Она сидит на корточках — и ее брюхо раздуто! Она протягивает ко рту лиану и объедает её, так же лениво жует как и самец. Потом она ложится спать, но озорной и шумливый детёныш не даёт ей уснуть: он ни минуты не сидит спокойно! Мать берёт его на руки. Он пальцем тыкает ей в рот, глаза и нос.Он ей надоедает и она сажает его рядом с собой. Тогда он поднимает руки над головой и просится «на ручки» снова и снова. Но мать почему то больше не берёт его на руки, тогда он взбирается по дереву наверх и снова скатывается вниз, проделывая это упражнение много и много раз. Мама перемещается к пальме и начинает заниматься макияжем, а любтмое чадо залезает верхом на спину отца и отец, взял в передние конечности длинную ветку лианы и сильно разбежавшись, начинает свободный, чарующий полёт с любимцем-сыном на серебристой спине! При этом задними конечностями он отталкивается от стекла, к которому прильнули зрители, и летит дальше на противоположную сторону свой хижины. От неожиданности зрители начинают пугаться, визжать и  убегать в рассыпную, в разные стороны, кто куда. Сообразив, что стекло непробиваемое, они всей толпой быстро возвращаются обратно. И опять, прильнув к стеклу, продолжают наслаждаться.
     Отцу, видимо, это занятие поднадоело, и он вместе с ребёнком переходит на качели. Усаживается на них, дитя всё так же висит на спине. И ждёт, когда мама их раскачает. И долго ждать не приходится! Самка тут как тут. Когда качели раскачиваются как следует,ю а именно — поднимаются до потолка клетки, самец начинает хлопать себя ладонью по животу, сохраняя при этом на своей физиономии серьёзное выражение.
     Ер и качели скоро надоели... Большой самец несколько раз поднимается на свои короткие, кривые ноги, вытягивается во весь рост, поднимает большую руку к груди и выбивает быструю барабанную дробь на ней.
     И снова садится. При этом «выступлении» он кричит, обнажая большие клыки, покрытые чёрным налётом. Сразу после ударов в грудь самец пробегает боком несколько шагов, потом опускается на все четые конечности и стремительно кидается вперёд — на непробиваемое стекло!
     Зрители снова отскакивают от стёкол и с криком уносятся прочь. А затем, осмелев, возвращаются на  свои наблюдательные позиции... А самка в этот же момент делает руками кругообразные движения, задевая при этом за груди, которые тут же начинают колыхаться. И нельзя сказать, что ей это не нравится!
     Увы, барабанная дробь и концерт закончены. Это великолепное зрелище присуще только горилам!!!
     Кто знает, может быть,таким образом гориллы снимаю стресс и напряжение, а может быть, они хотят внушить страх?
     ...Концерт закончен для всех, но не для маленького детёныша. У него это знаменитые «горильи» жесты — барабанной дроби — пока не получаются, и он, прислонившись сптною к дереву, пытается «отбарабанить», но тут же терпит неудачу! Как только он протягивает руку к груди, он падает на пол. Барабанная дробь — соло для дитя — пока не получается. После этого выступления всей семьи наступает пауза затишья и отдыха.
     Сто лет назад один путешественник впервые написал, что «самец гориллы в ярости бьёт себя в грудь...»
     С тех пор почти все учёные, путешественники и наблюдательные люди описывают это незабываемое зрелише: животное становится на ноги и руками выбивает у себя на груди быструю барабанную дробь. Гориллы в Берлинском зоопарке будут есть, спать и играть и выбивать у себя на груди барабанную дробь, а я буду помнить их и скучать.

                4. Дорога домой

Первого июля мы выезжали домой поездом «Берлин — С.-Петербург», а Сергей Дмитриевич улетел на день раньше. У него были неотложные дела в Петербурге.
      - Как бы мне хотелось ехать вместе с вами поездом: смотреть в окно и ни о чём не думать! - сказал он на прощание.
     Но очень хорошо, что он с нами не поехал. Это была очень оригинальная поездка, оригинальней я не встечала никогда в жизни.
     Наш купейный вагод поезда «Берлин — С.Петербург» был совершенно пуст. В нём ехали проводник, Виктор, я, ещё одна женщина средних лет и молодой парень.
     Проводник собрал нас всех в одно купе, что бы лишний раз не прибыраться. Мы не возмущались, всё равно он мог кого-нибудь «подселить» в середине дороги. Дамы разместились внизу, кавалеры — наверху. В начале пути всё было пристойно и оченьинтеллигентно.
     Женщину с узким лицом и очень длинным носом звали Галиной, она была очень возбуждена и много курила. Галина прожила месяц в Берлине, у немца Хорста, владельца кафе, и претендовала на роль жены. Хорст весь месяц не допускал её за стойку в кафе. Она помогала ему, работала только за ширмой: мыла кофейные чашки и пивные кружки. Возвращалась домой в Россию уставшая, нервная и потерпевшая фиаско в вопросе замужества. Хорст проводил её до подъезда, пожелал ей счастливой поездки  - и на это они расстались...
     Молодого парня звали Никита. Он был красив, строен и одет, как щеголь. В отличии от Галины, он сыграл свадьбу в Берлине с немкой Эммой и возвращался в Россию заканчивать свои дела. Эмма провожала его на вокзале: заботилась и плакала. Она была типичной немкой и Никита на фоне её выглядел, как голливудский красавчик.
     Проехали Гермаю, в Польше наши новые знакомые оживились и предложили выпить чего-нибудь крепкого за возвращение в Россию.Никита тут же вытащил из сумки бутылку русской водки. Я отказалась, Виктор поучавствовал в меру, а двое оставшихся допили бутылку до конца и ждали Белоруссию, что бы купить у старух на станции что-нибудь подешевле и покрепче!
      - Конечно, давай ещё выпьем. Я, как дура, весь месяц мыла посуду за ширмой. Ни разу даже в зал не вышла, за стойку. Не доверил, ариец хренов! - жаловалась парню подвыпившая Галина.
      - Может быть, из-за твоего носа длинного? - откровенно ответил вопросом на вопрос захмелевший красавчик.
      - Спать со мной ему нос длинный не мешал? Спать — значит можно, а за стойку нельзя, да?!
      - Спать и с Буратино можно! - поддакивал Никита.
Вот и Белоруссия. Молодой парень выскочил из поезда и быстро вернулся, держа бутылку водки в руке.
      - Вот она, родная! - он начал рассматривать её на свет. - Что-то какая-то мутная?! Не помереть бы! - первым заволновался Никита.
      - Да брось ты, открывай, посмотрим! Двум смертям не бывать, а одной... Не боись, красавец, жить будешь, не помрёшь!
     Они разлили белорусскую водку по стаканам и долго её рассматривали и нюхали.
      - Ну, ладно, может быть обойдётся. Мужик, ты будешь? - обратился Никита к Виктору.
     Тот лежал на верхней полке и читал:
      - Нет! Спасибо, такую - точно не буду!
      - Ну, как хочешь!А мы будем, правда, Буратино! Ха-ха-ха, - залился пьяным смехом голливудский красавчик. - Всю свадьбу не пил, всё за Эммой следом ходил, на что только не пойдёшь из-за этого ПМЖ проклятого! Давай, как тебя, Буратино, забыл. - он поднял стакан и обратился к Галине.
     ….А через некоторое время белорусские сивушные масла вдарили в голову вначале Галине, потом Никите! Они завалились на одну полку в одежде. Лежали вплотную друг к другу и ничего не соображали.
      - А что это на тебе драные колготки?! - заплетающимся языком бормотал красавчик.
      - А, это я в дорогу надела! - без тени смущение отстаивала свои взгляды совсем пьяная Галина.
      - В дорогу?! - удивился Никита. - Целый месяц работала и нихрена не заработала, что ли? Причём здесь дорога?! Если дорога, так что ж, в тряпье можно?! Ну, ты даёшь!
      - Да у меня в чемодане много новых колготок, в упаковке!
      - Ну и что не носишь? Ни фига не понял, при чём здесь чемоданы?
      - Да, дурак ты! В дорогу и такие сойдут: новые окроешь и сразу зацепки будут и петли пойдут от этих полок...
      - Ну и что?! Всё равно нифига не понял! Давай лучше выпьем: осталось у нас там что?
     Но выпивка уже никому не лезла в гороло: ни Галине, ни Никите. Они сделали оба по глотку и рухнули без чувств на ту же полку.
     Прошло около получаса... Вдруг Галина вскочила с полки в одних драных колготках и с воплями: «Помогите! Насилуют!» - побежала в торону купе проводника. Там она и осталась до утра.
     А «насильник» в это время лежал на Галининой полке без признаков жизни. Ночью он разбудил меня и попросил выпить. Сказал, что ему очень плохо, что он умрёт, не доетет до Петербурга, если не выпьет! На полу нашёл недопитую бутылку белорусской водки и прямо из горла выпил её до дна, после чего без чувсв рухнул на полку.Рано утром я и Виктор вышли из вагона поезда и направились в сторону станции метрополитена. Красивый парень- Никита — ещё спал в нашем купе, а длинноносая Галина досыпала в купе проводника.

     «Зачем им Германия» - подумала я в метро и тут же переключилась на более приятную сцену: представила радостных родителей в нашей старой, сталинской квартире!
    
                5. А остальное не имеет значения

     А в конце лета — начале сентября я очень легко поступила на вечернее отделение, правда другого института, не авиационного. Это был институт транспорта. Но мои родители были довольны, и я — тоже.
     И ещё я пошла на платные курсы вождения автомобиля. Если я в следующий раз попаду заграницу, хочу, как Сергей Дмитриевич, сразу взять машину на прокат. Именно эту причину я назвала инструктору, на что он грубо объяснил: «Просто так только кошки родятся и то — не просто так», и если я хочу получить «европрава», то должна со всей серьёзностью подойти к этому вопросу.
     Так чтоя  продолжала работать в эксперементальной лаборатории у Сергея Дмитриевича, вечерами училась в институте и усердно крутила баранку на курсах вождения.
     И была счастлива!!!
     На работе помогал: он.
     Задачки для института решал: он.
       Устройство автомобиля объяснял: он.
       По поводу моей будущей выбранной специальности «инженера-механика» Сергей Дмитриевич долго-долго молчал, потом вдруг сказал:
      - Женщина — механик! Ну, почему бы нет! Бывают же женщины — сварщицы! - и произнёс слово «сварщица» через букву «ш» и добавил: - Хотя в жизни всегда нужно стремиться делать то, что хочется!

     В конце сентября Сергей Дмитриевич начал собираться в командировку на Каспийское море — устанавливать одному богатому азербайджанцу на его собственном острове ветроэнергетическую установку малой мощности «АВЕ», которая была специально создана для работы на мелких островах. Агрегат был выполнен легкосборным, переносился и устанавливался одним человеком без применения вспомагательного оборудования и специального инструмента.
     Совсем миниатюрный азербайджанец, по имени Алик — для русских, относился к третьему поколению богатого рода, и жил он с размахом и на века. «Если остров — то только мой. Если свет — то тоже только мой», - шутил он. Алик желал этой новой эксперементальной переносной ветроэнергетической установкой осветить всеь остров, роскошный особняк на нём и часть Каспийского моря. Платил он слишком щедро,  с запасом, но главное его условие было — даже если затонет остров, установка должна стоять. После таких фраз он довольно хохотал и обнимал Сергея Дмитриевича.
      - Вот этому человеку я должен поставить стол два раза! - Это была высшая степень признания и похвалы. Да, Восток — дело тонкое! Сергей Дмитриевич взялся за эту работу, потому что на одном заказе от владельная острова на Каспии лаборатория могла функционировать в течении года.
     А я всё это время преданно смотрела  ему в глаза, он делал вид, что не замечает. Но за день до отъезда сказал:
     Тони, ни за что! Во-первых, там плохая обстановка: иногда бомбят! Во-вторых: весь остров кишит змеями.
     Говорить дважды ему не пришлось. «Бомбят» - мало что мне говорило, а вот при слове «змеи» я отскочила от Сергея Дмитриевича и больше не приставала. Потом, позже, Сергей узнал, что змеи так и остались для меня непреодолимым барьером панического страха.
     Однажды, ранним детством, я отдыхала за городом, солнечным тёплым днём ловилал бабочек и счастливая бегала по зелёному лугу.
      - Эй, девка, лови! - крикнули разом два деревенских подростка и что-то кинули мне.Этим «что-то» оказался спящий толстый уж, свёрнутый кольцом, которое точно попало мне на шею и проскочило вниз. Потом кольцо раскрутилось и уползло, а страх остался навсегда!
     Перед отъездом Сергей Дмитриевич давал указание для всей лаборатории.
      - Весь сентябрь я и Виктор будем на Каспии. Можете расслабиться, но в меру. Каждый из вас знает, что ему делать. А Тони срочно сменить работу за кульманомна англо-русский словарь. В начале октября вы поедете в Прагу, в Технический Университет, - и он как-то странно посмотрел на меня.
      - Я?! Я буду там учиться?!
      - Нет, вы будете учить других! А пока вспоминайте язык. Вы же знаете английский? Или я что-то перепутал?
      - Да, да. Английский язык — моя гордость!
      - Ну, тогда я не ошибся.

      Весь месяц я усиленно работала над произношением, грамматикой и оригинальными, чисто английскими фразами, что ыб сразу там, в Праге, в Университете, поняли, с кем имеют дело. Это вам не теоретическая механика, это язык Шекспира и Байрона, язык поэтов и Богов.
     Приехав в Пражский университет, я обалдела: все, что говорили на симпозиуме — я понимала, но перевести на русский язык эту непереводимую речь ученых — не смогла: несоединяемый набор слов.
     Особенно меня поразило открытие симпозиума: когда все студенты из разных европейских стран расселись в актовом зале, ведущий спросил:
      - На каком языке будем общаться?
     Все проголосовали за английский, и только один поляк, молодой, смешной парень, вдруг встал и сказал:
      - Я могу говорить по-польски и по-русски.
     Все засмеялись. Я тоже была как этот смешной поляк в Пражском университете, поэтому сообщение о нашей лаборатории делать не стала.
     Вернувшись домой, Сергей Дмитриевич спросил меня:
      - Ну как? Пообщались?
      - Да, немного, - солгала я ещё раз.
     Сама же собрала кучу технических словарей, специальной литературы, ближе к тематике лаборатории, и сказала сама себе: «Я буду не я , если следующий раз не сделаю сообщение на английском языке».
     Следующий раз быд ровно через три года.
     Спокойно и уверенно я вышла на трибуну: без шпаргалок, без единого листа бумаги, простым техническим языком рассказывала о проблемах лаборатории и её перспективах.
     В зале все затихни и уставились на меня. Успех был ошеломляющим. Один русский молодой учёный в перерыве подошёл ко мне:
      - Ну, ты даёшь!? Как это ты так говоришь?! Просто и понятно. Я вот знаю английский, а говорить как ты не могу. Да, в тебя и без этого английского можно влюбиться и забыть обо всём на свете. Кстати, погуляем вечером по Праге, Я не жегат, между прочим!
      - А я замужем и гулять не хочу! -  спокойно ответила я и лёгкой походкой удалилась от него.
     Да, да. Замужем уже два года. Замужем за Сергеем Дмитривичем Кудровским, благодаря одному сотруднику, по имени Геннадий Петрович, которому я буду благодарна всю жизнь.
     У нас в лаборатории был один разведённый мужчина, среднего возраста и очень нервозный. Женщин он вообще недолюбливал, особенно после того, как его бросила жена. Ко мне этот разведённый Геннадий Петрович относился, надо честно сказать, плохо. Что бы я не говорила, он из своего угла всегда хихикал, и многозначительно ухмылялся.Ну, есть такие ядовитые мужчины. Первое время я от него плакала, но чуть позже нашла «противоядие». Стол у Геннадия Петровича был в самом углу лаборатории и , когда он пил чай, он долго и громко стучал ложечкой по стакану. Всегда молчал и не учавствовал в наших дискуссиях. Особенно не выносил разговоры о деньгах, красивых женщинах и автомобилях. Ну, в общем, не выносил всё, что связанно с приличным благополучием. А я без конца обыгрывала эту тему! Все остальные прекрасно понимали, что таким образом, я защищалась от этого «ядовитого мухомора». Мне нужно было научиться существовать вместе с ним в одной «берлоге» - лаборатории.
     Так вот однажды, перед новым, 1992 годом, буквально за несколько дней, когда все были в приподнятом настроении, кто-то спросил:
      - Тони, а где ты будешь встречать Новый год?
      - Дома, это наша семейная традиция.
      - Ну, а после вашей традиции?
      - Не знаю.
      - У тебя что, Тони, нет молодого человека?
      - Почему нет? Постоянного — нет. А так: с кем в кино, с кем в театр, ну а с кем  - просто «поколбаситься» на дискотеке. А для постоянного — конкурся никто не выдерживает.
      - Что же это за конкурс такой?
     Я недолго думая начала «игру», специально предназначенную для Геннадия Петровича. И все это понимали.
      - Ну, во-первых, он должен быть умным. Второе условие — очень денежным.
     В углу кто-то громко застучал ложечкой по стакану. В лаборатории все затихли и ждали.
      - Он должен уметь готовить — это третье условие. И, наконец, обязан отдавать мне все свои деньги!
     Чайная ложечка застучала ещё громче, и Геннадий Петрович, уже не сдерживаясь, заорал из угла:
      - А что же ты будешь делать?
      - А я буду любить этог человека.
      - Ну, ты даёшь! - После этих слов он выскочил из лаборатории, громко хлопнув дверью и не допив чая.
     Все захохотали, а Виктор с уважением сказал:
      - Ты его всё таки «достала». Молодец!
     Как вдруг, совершенно неожиданно для всех, Сергей Дмитриевич спросил:
      - Мою кандидатуру будете рассматривать?! Между прочим, умею зарабатывать деньги и очень вкусно готовлю.
     Все замолчали, не зная, как реагировать.
     В наступившей тишине он продолжал:
      - Ну, на счёт красоты — мне не судить, по крайней мере рост у меня один метр восемьдесять два сантиметра. Вы же ниже метра восьмидесяти не признаёте?! Не так ли?
     Я растерянно стояла по середине лаборатории.
      - Я подумаю, - это всё, что я смогла произнести.
     На что он спокойно ответил:
      - Думайте, думайте, но завтра, Тони, в десять утра Вы дадите мне ответ, -  с этими словами он вышел надолго, закурив трубку.

     И Сергей Дмитриевич действительно очень вкусно готовил: судак в соусе, запечённый под тёртым сыром, жаркое из гуся, корейка в собственном соку, фаршированный зажаренный поросёнок, ореховое печенье, суфле шоколадное и всякие други вкусные блюда. Искусством кулинарии он владел в совершенстве и на мои попытки что-нибудь приготовить спокойно отвеча:
     Брось, малыш, когда уйду из науки, обязательно пойду работать поваром, что может быть прекраснее кухни?!! Да и к тому же, именно на кухне отдыхают мои мозги и голова не болит.
     После таких слов я молча садилась рядом и выполняла «чёрную», неквалифицированную работу: чистила овощи, мешала и перемешивала что-то и , конечно, первая снимала пробу! Правда, один раз я ему всё таки приготовила ужин: купила в магазине красивую форель, запихала её целяком в кастрюльку и сварила, добавив морковь, перец и лавровый лист. Мы сели ужинать: я поставила кастрюлю на стол и открыла крышку. Через несколько минут Сергей вдруг сказал:
      - Т ы даже не догадываешься, малыш, насколько в нечищенной и неразделанной рыбе больше фосфора. Попробуем.
     И он начал ужин. А я так и не притронулась.
     Перед сном, сидя на постеле, я громко заплакала. Сергей подошёл ко мне, присел на корточки, обнял меня, вытер слёзы и нежно произнёс:
      - Я — самый счастливый человек на земле. Мне в жизни крупно повезло: я встретил тебя, малыш. Как ты этого не понимаешь?! А остальное — не имеет значения.

                6. Призрачные замки из песка

     Прошёл ещё один год, год эксперементальных и научных работ. Наступил 1993 год. Он принёс лаборатории несколько заказов в России, а два — в Европе. Денежная стабильность была обеспечена на два-три года вперёд, и Сергей, всё больше и больше задумывался о летающем автомобиле.
     Ветроэнергетическая установка работала на Каспии безотказно, Ганс Данненберг был доволен партией вентиляционных устройств, которыми сушил сено уже в Голландии и Бельгии, расширяя свой бизнес.
     Теоретическая часть расчётов была досконально изучена, и никаких непредвиденных ньюансов не ожидалось.
     В течении всего 1993 года было сделано транспортное устройство, в основе которого лежал новый механизм. Реализация тягового усилия осуществлялась с помощью приводных колёс и рельсов. Новое транспортное устройство реализовывало большое тяговое усилие: до 300 кг. Но это был только рельсовый новый транспорт, и области приминения его были весьма ограничены.
     Нужно было искать другой вид механизма, который не имел бы ограничений по перемещению. Горизонт был виден, но рельсы сдерживали возможности этого горизонта.
     Следующие шесть месяцев Сергей и его команда делали отдельно: новый выносной мотор с дельта-трансмиссиями, а вместо колёс и внутреннего оборудования автомобиля — мешки с песком.
     Главная цель испытания состояла в следующем: новый мотор с дельта-трансмиссиями должен был поднять вес, соответсвующий весу автомобиля, на 1 (один) час, при помощи специального оборудывания и системы управления.
     Но проклятые мешки с грохотом падали вниз, не желая ни  на секунду задерживаться в воздухе. Траектория «полёта» этих мешков была не предсказуема, они вываливались из автомобильного корпуса и разрывались под тяжестью песка, не долетая до пола. Работа выглядела как на песчаном карьере: ленты конвеера, груды песка и силуэты людей. Все в лаборатории были печальны и задумчевы.
     «Песочный летающий автомобиль, как призрачный замок из песка, стал преследовать Сергея, и он маниакально енял формулу за формулой и не находил реального выхода.
      - Песок весь собрать и выбросить,  - категорически заявляет Сергей в один из рабочих дней.
     Мы все молчим и смотрим на него: Что дальше?
     А дальше:
      - Будем делать всё наоборот! Пойдём от теории неэвклидовой геометрии! - И уже чуть веселее добавил: - Кстати, кто из вас знает неэвклидову геометрию. А?
     Мы все продолжаем молчать.
      - Понятно! Никто! Все свободны на неделю, спасибо за помощь. И песок можете взять себе на дачи! - совсем весело закончил он своё короткое выступление.
     Наверху, в лаборатории, и внизу, на экспериментальной площадке, воцарились тишина и покой, ровно на одну неделю. Сергей всю неделю сидел дома и перерассчитывал всю свою теорию на неэвклидову геометрию. Работа у него ладилась, я старалась ему не мешать. Но жизнь есть жизнь: как-то вечером я зашла к нему в кабинет в новом костюме и молча встала по середине комнаты.
      - Малыш! Давай до завтра отложим все наши новости и желания. Хорошо?! - произнёс Сергей, слегка обернувшись в мою сторону.
     - До завтра?! - голос мой задрожал, выдавая волнение и обиду.
     Сергей обернулся:
      - Малыш! Ну, что случилось?
      - Ничего не случилось. Просто я в новом комстюме, а ты и не видишь!
      - Как это не вижу! Я заметил, но специально ничего не говорил, хотел тебя позлить.
     Я не могла понять: лжёт он или нет. Поэтому стояла всё так же по середине кабинета и молчала.
     Сергей же встал из-за стола, подошёл ко мне: такой большой и сильный — спокойно приподнял меня и, глядя в глаза, медленно и внятно произнёс:
      - Если выбирать науку или тебя, я выберу только тебя, малыш. Сегодня ты ошеломляюще красива, впрочем, как всегда! Послушай, почему бы нам не покататься по ночному Петербугру и где-нибудь не поужинать в уютном ресторанчике. Я приглашаю тебя.
     Мы поехали по старому ночному Петербургу: со стороны Петропавловской крепости тянуло прохладой, набережные были безлюдны, а у летнего сада виднелась пёстрая, нарядная толпа, в основном состоящая из молодёжи. Невский проспект встретил нас сверкающими огнями фонарей, кафе, рестораны и бары были наполнены публикой. Центр города жил своей обычной жизнью. Вскоре нашли небольшой уютный ресторанчик, где-то на Литейном проспекте, посетителей не было, кроме молодого человека и пары преклонного возраста. Заиграла «живая» музыка: парень встал из-за столика и подошёл ко мне:
      - Разрешите вашу даму на танец? - обратился он вежливо к Сергею.
      - Да, да. Конечно. Иди, малыш, потанцуй. Из меня, ты ведь знаешь, плохой танцор. Я не умею, как вы «колбаситься». - Он подмигнул мне и от души захохотал. Сергею безумно нравилось слово «колбаситься». Я долго объясняла ему смысл этого слова, но оно нравилось ему без всякого смысла, просто по звучанию: «колбаситься».
     Парень оказался очень нагленьким и шустреньким, хотя танцевал он неплохо.
      - Слушай, а я вот всё наблюдаю за вами и гадаю: кем он тебе приходится? Для мужа-  староват, для брата — не похож, на любовника ещё меньше похож чем на брата.
      - А ты пойди и спроси сам, - посоветовала я.
      - Всё! Всё понял. Что спрашивать — и ежу понятно кем приходится.
     Танец закончился.
      - О чём это он так руками размахивал в мою сторону,  - поинтересовался Сергей.
      - Да, ни о чём, - соврала я и сменила тему. Мне не хотелось портить вечер, которого я так долго ждала.

     Ровно через неделю чертежи нового транспортного устройства, а именно — летающего автомобиля, плакаты с техническими показателями и параметрами, графические отдельные узлыи всевозможные схемы соединений — были развешены по всей лаборатории, и Сергей ждал сотрудников, которые, в свою очередь, долго не заставили себя ждать, а ровно в восемь тридцать расселись по своим рабочим местам, с нетерпением уставились на него, а он не спешил, он подходил к каждому из них и что-то говорил. Одни — начинали смеяться, другие — удивляться.
     Обойдя все он наконец-то подошёл к плакатам и начал сообщение:
      - Рад вас видеть в полном составе и здравии! Господа учёные, мною ещё раз проверена теоретическая часть.  Используя неэвклидову геометрию я упростил часть формул, матриц и ряд степеней. Таким образом, что формулы трансмиссии стали более удобны и более «переварены» для нас. С этой часитю математики вы ознакомитесь в процессе создания новых механизмов. А вот, лучше послушайте, для общего развития:
     У учёных разных стран наметилось два основных подхода к решению проблемы летающего автомобиля. Первый подход — это новый аппарат, с основным назначением в качестве автомобиля, а затем уже оснащение его крылом.
     Второй подход — заключается в том, чтобы сделать более или менее обычный самолёт пригодным для движения по дорогам. Каждый из этих подходов имеет свои преимущества и недостатки. Такой смешанный аппарат — летающий автомобиль или автодорожный самолёт — теряет большой ряд желательных характеристик, присущих как тому так и другому транспортному средству.
     Ни один из существующих сегодня летающих автомобилей не обладает характеристикми, близкими к самолётам или автомобилям такой же массы и мощности, они характеризуются относительно низким уровнем технических характеристик. Кроме того, гибридный аппарат может получить серьёзные повреждения в дорожных происшествиях, в которых обычный автомобиль не пострадал бы. А сильные порывы ветра могут легко сдуть с дороги автодорожный самолёт. И законом запрещено приземляться на дороги и шоссе. Таким образом лишь незначительное колличество из созданных к настоящему времени летающих автомобилей способны нормально ездить по земле.
     Да, разве это нормально?!
     Например, в крылатых автомобилях — основная проблема — монтаж крыла, так как крылья являются временным вспомагательным оборудыванием автомобиля. Обычно эти крылья демонтируются и остаются в аэропорту, когда автомобиль отгоняется домой. А некоторые из крылатых автомобилей имеют силовую установку, состоящую из двух двигателей: одного — для наземной эксплуатации, а другого — для лётной. Лишь несколько аппаратов этого типа используют один двигатель для наземной и лётной эксплуатации. Обычно это делается путём отсоединения воздушного винта и передачи мощьности двигателя колёсам.  Однако и такое решение создаёт ряд проблем, ну, не будем о них сейчас...
     Теперь рассмотрим самолёты, которые способны передвигаться по дорогам.
     Нужно модифицировать обычный самолёт таким образом, что бы он мог двигаться по дорогам, не мешая другому транспорту. Кроме складывания крыльев, естественно, для такого транспортного средства необходимо предусмотреть ряд других систем: тормоза, например, механизм разворота колёс и так далее.
     Кроме того, воздушный винт не только неэффективен при движении по земле, но и может создавать многочисленные помехи.
     Несмотря на то, что различные крылатые автомобили и автодорожные самолёты были построены, но ни один из них не выпускался серийно.
     Поэтому, с сегодняшнего дня мы начинаем работать над летающим автомобилем, в комплексе, работа будет состоять из двух этапов.
     Первый этап: Создание суперскоростного автомобиля, вернее суперзвукового, с пределом возможной скорости до 1000 км/ч.
     Сергей сделал многозначительную паузу, посмотрел на всех и молча подошёл ко второму плакату.
     Второй этап будет заключаться в следующем: в наш суперзвуковой автомобиль будут вмонтированы новые механизмы для независимого вращения двух валов в разные стороны, один вал будет проходить внутри другого.
      - Да это же «Дейдвуд», - не сдержавшись закричал Виктор. - Какой же он новый? Ему в обед — сто лет!
      - Да! Механизм для независимого вращения двух валов в разные стороны — известен давно. И многим специалистам, не только вам, Виктор. Но с нашим оригинальным устройством — ещё никому неизвестен. Мы берём только за принцип «Дейдвуд», а нашинковываем...
      - Теперь понятно! - опять, не сдержавшись, закричал Виктор, перебивая Сергея. - Это же эврика!!!
     Сергей даже не обращал внимания на его несдержанность, настолько он хорошо знал Виктора; молодость — есть молодость!
      - Таких нашинкованных «Дейдвудов» будет несколько, по три или даже по четыре пары, параллельно соединённых между собой, - после этих слов Сергей перешёл к графической части, где были изображены винты, оси и валы, и и продолжил повествование: - таким образом, создаётся максимальный эффект с разновращающимися вентами как в вертолётах...
     Сергей пошёл дальше по лаборатории, остановился у схем соединения и увлечённо продолжил.
      - Ещё будет использована универсальная модульная система, состоящая из группы высокооборотных машин, объединённых в систему параллельной трансмиссией, как в турбореактивных двигателях... А начнём мы нашу работу с ...с очень необходимой части для автомобиля, которая называется...
      - ...Дифференциалом! - как по команде в один голос, прокричали все сотрудники нашей эксперементальной лаборатории.
      - Совершенно верно: с нового диференциала, - очень довольным тоном произнёс Сергей. - Наш дифференциал — коммуникабелен и легко встраивается в другие агригаты автомобиля.
     Сергей чётко и детально продолжал делать сообщение, переходя от плаката к плакату:
      - А так же мы поменяем мультипликатор в ускоряющем редукторе. Он будет более эффективным с двигателем внутреннего сгорания. Этот новый мультипликатор обеспечит вращение выходного вала с предельно высокой чистотой и низкими потерями мощностию
     Ещё будут сделаны специальные подшипники — для сверхбыстровращающихся осей валов, таким образом, мы будем иметь низкие потери мощности на трение, повышенную виброустойчивость и малый шум. На всю эту работу в комплексе, на изготовление суперскоростного нового транспорта под условным названием «Автовертотранспрорт»,  мы возьмём год на одну готовую модель. Одним словом, за год мы должны сконструировать, изготовить и испытать одну модель летающего транспорта. Как хотите, так и называйте его!
      - Летавто! - закричал уже несдержанный Виктор.
      - А почему не автолёт?! - выкрикнул вслед за ним ядовитый Геннадий Петрович.
      - А потому что: автолёт — это не пистолет! - тут же оперировал самый молодой в лаборатории.
     И все засмеялись.
      - Перестаньте. Хватит. Ну, господа коллеги! У вас ещё будет время подумать, как назвать этот летающий автомобиль, и поспорить по этому поводу. Целый год можете рифмовать, - бодро и весело закончил Сергей.

                7. Удивительная и необычная история

     Конец лета 1994 года. Почти что вся лаборатория в отпуске до середины сентября. Сергей взял меня с собой на недельку в Гургус, в один из южных посёлков, что на берегу Черного моря. Там проживал его хороший друг и специалист по малым прогулочным вертолётам — Андрей Михеев. По дороге Сергей рассазал мне удивительную и необычную историю про Андрея Михеева, бывшего майора ВВС, летчика-испытателя первого класса.
     Случилась эта история три года назад, в Сибири.
     В то утро майору ВВС, летчику испытателю Михееву, предстояло опробывать машину со всеми внесёнными за год изменениями.
    Сразу же после взлёта Михеев поднимается на высоту шесть тысяч метров и чётко видит «непонятный предмет». А тот, в свою очередь, завидив суперскоростной самолёт Михеева, начинает преследовать его! Майор, резко повернув влево, замечает, что блестящий «предмет» полностью повторил траекторию движения самолёта и оказался под ним. Михеев набирает высоту восемь тысяч и блестящий «непонятный предмет» через секунду начинает движение тоже вверх и оказывается над самолётом. Он буквально преследует лётчика, полностью копируюя его действия. «Непонятный предмет» как бы просчитывает действия пилота самолёта, и высоко в небе можно наблюдать настоящее небесное шоу «Синхронный раный полёт». Наконец, майор ВВС Андрей Михеев начинает догадывается, что всё, что он не предпримет в воздухе, будет заранее известно «непонятному объекту», как будто он читает мысли пилота самолёта.
     Неизвестно, сколько бы продолжалась эта воздушная «игра», если бы вдруг суперскоростной самолёт майора не повело резко влево. «Непонятный объект» на этот раз почему-то не стал копировать действия самолёта. А у майора в этот момент стали выходить из строя все системы управления, и суперзвуковой самолёт начинает описывать непотные круги над Гавайскими островами...
     «Только бы успеть дотянуть до..» - это всё, о чём подумал пилот, прежде чем его выбросило из неуправляемой кабины самолёта.
     Больше Андрей Михеев в то ранне утро, три года назад, ничего не помнил.
     Майор открыл глаза, непонимающим взглядом окинул незнакомую местность и опять провалился в забытье.
     Сколько длилось это забытьё, об этом знает только одна единственная молодая девушка, которая склонилась над пилотом, в не по росту большом прозрачном комбинизоне и невероятно блестящей жёлтой кофте. Это — Лута, местная гавайская красавица из ближайшей деревушки Аль-Яго. Лута очень часто появляется в этой маленькой бухте! «Причалив»  к песчаному берегу на маленькой лодке, она садится на песок и ждёт, всматриваясь в доль. И каждый раз, в середине утра, стая дельфинов появляется в этой маленькой бухте: они плаваю, отдыхают и играют на мелководье, а с наступлением вечера снова уходят в открытое море. Красивая деревенская девушка из Аль-Яго, любуясь их играми, сидит на песчаном берегу бухты и никуда не спешит.
     Но сегодня было совсем по-другому: дельфины были у бухты почему-то раньше Луты. Они не играли, они сбились в тесную кучку, хаотически кружились на мелководье, охваченные ужасом, и громко «свистели». Этот свист означал тревогу! Громкий, тревожный зов!
     «Что-то случилось», - пронеслось в голове у темнокожей красавицы, и она начала внимательно всматриваться в берег, туда, где кружила в тревоге дельфинья стая. Дельфины как-бы пытались наладить «контакт» с человеком, который лежал на песке.
     «Может они его вытолкнули на берег?» - подумала Лута. Она знала, что дельфины могут с лёгкостью поддерживать тело человека и даже выталкивать его на поверхность.
       Но вот дельфины заметили Луту на лодке: сатя не успокаивалась, наоборот, она продолжала «свистеть» ещё громче, как бы зовя её на помощь.
     Через некоторое время девушке удалось погрузить неподвижного пилота в лодку, и она поплыла с ним в сторону Аль-Яго. Утренний воздух был наполнен свежестью, и море отливало голубым светом. Лута хорошо видит десятка два дельфинов, которые то погружались в воду, то появлялись снова и снова. Стая дельфинов всё ближе и ближе подплывала к лодке, они сопровождали девушку и пилота.
     Но вот показась деревня с маленькими ветхими домишками. Неожиданно десятка два дельфинов, резко развернувшись, направились обратно в сторону маленькой бухты.
     Майор ВВС Андрей Михеев быстро поправлялся. Лута ухаживала за ним как за грудным ребёнком. Поила специальными отварами от старой деревенской колдуньи и показывала подарки для пилота, собранные со всей деревни: они были самые разнообразные — хорошие, полезные и не очень...
     Но один подарок Андрею понравился больше всего: книга, очень старая книга, на английском языке о дельфинах, их нравах, привычках и способностях. Начиналась толстая, старая книга с легенд о необычных животных. Пилот ВВС читал и не переставал удивляться. Андрей узнал, что первым смертным, подружившимся с дельфинами, был сын Одиссея. Мальчик, расшалившись на палубе корабля, упал однажды в воду и стал тонуть. Подплывший дельфин вытолкнул ребёнка на поверхность и затем доставил его на берег. В честь спасителя сына Одиссей выгравировал изображение дельфина на своём кольце и всегда носил плащ с пряжкой в виде дельфина. Так писал ещё двадцать лет назад Плутарх...
      Ещё Андрей узнал, что в легендах маорийцев, живших на островах Новой Зеландии, сохранилось немало упоминаний о том, как дельфины спасили не только тонущих людей, но и оставались их друзьями. У сына маорийского вождя был, например, ручной дельфин, который охотно катал по морю мальчика и его друзей...
     Через пять дней Лута поставила майора полностью на ноги и ранним утром следующего дня взяла его с собой на прогулку в маленькую бухту.
     Ещё не добравшись до бухты, они заметили, как из воды выскочили тёмные существа. Вынырнув, они тут же исчезли с такой быстротой, что ни Лута, ни тем более Андрей не успели понять, что это было. И вдруг, совершенно неожиданно, Андрей увидел, как прямо на него, стремительно неслись несколько дельфинов, ещё мгновение и … Андрей прикрыл глаза, но... дельфины проносятся с обеих сторон лодки так быстро, что он чувствует их прикосновение. Они разворачиваются и начинают описывать всевозможные круги на воде. «Выступление дельфинов» продолжается до мелководья бухты.
     Майор ВВС Андрей Михеев высадился на берег бухты и решил обследовать её прибрежную зону: может быть что-нибудь прояснится для него. Но увы, никаких следов катастрофы обнаружить не удалось.
     Полуденное солнце уже во всю вступило в свои права на Гавайских островах и становилось невыносимо жарко на мелководье бухты. Андрей вошёл в воду и нырнул, долго пробыл под водой. Появился в двадцати метрах от берега, пилот был великолепным пловцом.
     Недалеко о места где он вынырнул, заметил дельфинов. Они держались на приличном расстоянии от него и не делали никаких попыток к нападению. Ближайший к нему дельфин был очень крупным, за ним, в некотором отдалении, держался второй, значительно меньших размеров, и более грациозный.
     «Прямо влюблённая парочка», - пронеслось в голове у Михеева.
     Вскоре, дельфины, потеряв интерес к Майорову, медленно удалились и исчезли в голубом просторе. Было похоже, что они хотели познакомиться с ним, а может быть, даже поиграть. Так как пилот никак не отреагировал на это, дельфины удалились.
     Вернувшись в деревню, Андрей уснул с мыслью о будущей встрече с влюблённой парочкой «Рой» и «Лью» - так назвал он мальчика и девочку дельфинов.
     А на следующий день он уже издалека заметил влюблённых. На этот раз, появляясь с разных сторон, они на большой скорости, проскакивали в трёх метрах от лодки. Это было приглашение к игре. Осторожно нырнув, Андрей дотронулся до бока большого дельфина. Рой быстро отплыл подальше. Летчик снова нырнул и опять прикоснулся к гладкому боку. Дельфин опять отплыл на два метра от Андрея. Такая игра Рою явно понравилась, и он с удовольствием повторил её несколько раз подряд. Лью участия в игре не принимала. Потом влюблённые дельфины уплыли далеко в море и больше в этот день в бухну не заплывали...
     Но каждый день, точно в середине утра, большой дельфин, по имени Рой, приплывал к Андрею в бухту. Пилот чувствовал, что дельфин унаёт его и рад ему. Михеев тоже очень привязался к дельфину. Они перестали бояться друг друга: доверие майора ВВС и привязанность дельфина росли с каждой встречей. Лётчик садился в лодку и, отплыв подальше звал дельфина. Услышав зов, то стрелой мчался к знакомой лодке и подплывал к ней в плотную. Андрей прыгал с лодки в море, Рой плыл рядом с ним, бок о бок они уплывали далеко-далеко, туда, где море и небо сливаются в одну линию, которая зовётся горизонтом...    
    Вот такую невероятную историю поведал мне Сергей, пока мы добирались до Гургуса, который находился в шестидесяти киломметрах от Чёрного моря, недалеко от высокого, обрывистого и мрачного мыса Айя. Сам же посёлок был удивительной красоты: с райскими кипарисами, кедрами, олеандрами и веерными пальмами.
     Вот в таком «райском» посёлке и поселился Сергей Михеев, выйдя в отставку год назад. Но с авиацией он полностью не расстался: каждый день он совершал свои плановые и неплановые полёты, с посадкой на одном из диких пляжей Крыма: там не было пляжной полосы и море беспрерывно тараниро берег, разрушая его изо дня в день, и на крутых склонах существовало бесчисленное колличество оползней.
     Вечерами Сергей с Андреем решали вопросы, касающиеся аэродинамики и винтов. Они долго выбирали конструкцию несущего винта, спорили о многих, непонятных для меня вещах.
     У Михеева было очень необычное и красивое увлечение: на своём маленьком прогулочном вертолёте он отыскивал дельфинью стаю и летел за ней, высыпая с высоты деликатесы для дельфинов, а дельфины в знак благодарности громко кричали, свистели, выпрыгивали из воды и кувыркались. Иногда на эти поиски у него уходила неделя, вторая или месяц.
     На прощание я всё таки уговорила бывшего майора ВВС взять меня с собой на прогулку-поиск дельфиньей стаи.
     Андрей обладал удивительно особым даром: он мог наслаждаться жизнью и не зависеть от окружающих! Игра между человеком и дельфином стала его смыслом жизни. Это ыбло время между приливом и отливом: мы долго кружили в одном квадрате, в котором ожидали увидеть дельфинью стаю. И наши ожидания были не напрасными.
     Я вдруг заметила, как из воды выскочили блестящие, тёмные существа. Вынырнув, они тут же исчезли с такой быстротой, что я даже не успела понять что это было. Андрей уверенно опускается прямо вниз, туда, откуда только что выскочило блестящее существо. В этот момент из воды выскочило несколько блестящих, тёмных существ, и описав в воздухе дугу, на высоте примерно два метра, они снова нырнули в воду, очень плавно и грациозно. Я зачарованно следила за ними: как они описывали круги на воде. Неожиданно десятка два дельфинов, неожиданно развернувшись, направились обратно. Разочарованию моему не было придела. Но одним плавным движением они все дружно развернулись и поплыли в нашу сторону. Андрей Михеев ловко выбросил «подарки» чуть ли не на головы дельфинов, а те в свою очередь в знак благодарности описывали в воздухе дугу, погружаясь мгновенно в воду, с «подарком» в пасти и через мгновение появлялись снова и снова. В погоне за «подарками» они «подходят» всё ближе и ближе к нашему зависшему прямо у воды вертолёту.
     Михеев продолжает спускаться всё ниже и ниже: прямо на меня стремительно неслись несколько дельфинов, выстроившись в одну линию! Ещё мгновение — и вот они  уже поочерёдно проносятся с обеих сторон нашего маленького вертолёта, так близко от меня, что мне кажется, я чувствую прикосновение их гладких тел.
     Я с интересом ждала, что будет дальше. Описав круг, стая вернулась не сбавляя скорости хода. На этот раз один из них целиком выскочил из воды и пронёсся дугой над нашим вертолётом. Остальные проделали тоже самое, но чуть подальше от нашего транспорта. Такая «игра» продолжалась около получаса. И у меня сложилось впечатление, что Андрей Михеев и дельфинья стая, состоящая примерно из двадцати животных, давно дружат между собой, и мало того мне показалось, что они хорошо понимают друг друга.
     Когда дельфины потеряли интерес к «игре», они сделали быстро несколько кругов, подняли сигнал, как сказали бы моряки, и ушли...
     Андрей Михеев, достав бинокль, осмотрел близлежащую поверхность: тяжелые волны Чёрного моря всё так же подтачивали берег, а порывистый северо-восточный ветер предвещал ненастную погоду... Бывший майор ВВС, лётчик-испытатель первого класса, всё смотрел и смотрел в след удаляющеся стаи дельфинов. А я незаметно наблюдала за ним: любовалась его сильными, загорелыми руками: на правой руке были большие командирские часы с браслетом, на левой — на таком же широком браслете была прочно закреплена необычная белая статуэтка. «Окольцованный пилот», незамечая моего пристального взгляда, всё смотрел в бинокль... «Наверное от темнокожей красавицы Луты эта необычная белая статуэтка!» - подумала я , но спрашивать не стала.
     Чарующий полёт и свободная дельфинья стая навсегда решили мой выбор: я решила стать пилотом нового летающего корабля, тем более, что права «водителя» автомобиля я уже получила несколько месяцев назад и спокойно перемещалась по городу на своём стареньком «Запорожце», который в простонародье звался «консервная банка». Но я была крайне довольна, потому что на такой машине по Петербургу перемещались единицы, в том числе и я.
     Ребята из нашей лаборатории помогли мне в этом: они отремонтировали и выкрасили мою «консервную банку» в ядовито-розовый цвет. Цвет был настолько ярким, что у многих водителй начинало рябить в глазах, когда они долго смотрели на мою машину. И многие из них старались пропустить меня на дорогах Петербурга или обойти стороной, а «слабонервыне» уступали мне место в каком-нибудь ряду. И это вполне устраивало меня.
     Сергей же от моих услуг водителя отказался сразу и наотрез: то ли от того, что автомобильчик маловат был для него, то ли оттого, что именно я была за рулём, кто его знает?! А я усиленно «набивала руку» до лучших времён, мне нужна была практика для того, что ыб получить «европрава» и быть пилотом летающего автомобиля.
     К середине сентября загоревшие и отдохнувшие коллеги Сергея возвратились в лабораторию и приступили к работе: кто к дифференциалу, кто к ускоряющему редуктору, а кто к изготовлению специальных подшипников.
     Однако я оказалась вродь бы не у дел и , почувствовав, что это всех устраивает, начала приставать ко всем подряд, задавая один и тот же вопрос:
      - Когда будем делать летающий автомобиль?
      - Да мы уже делаем.
      - А я?! Тогда я буду пилотом номер один.
     Очень быстро эти разговоры дошли до Сергея, и он издалека начал:
      - Малыш! В жизни есть очень много интересного.
      - Ты о чём? - почувствовав недоброе, спросила я.
      - Да, я о хобби! Знаешь, моя мама очень красиво вышивала. Ты же видела: олень, как живой, а тюльпаны?! А сестра собирает афтографы «звёзд».
      - Ты что, Серёжа! К чему это? - резко перебила я дисскуссию о вышивке и звёздах.
     В тот момент я почувствовала, что если не приму тактику нападения, то потом будет поздно!
       - По поводу увлечения и хобби! - медленно ответил он.
      - У меня нет хобби!
      - Да, я поэтому и говорю, что хобби можно найти любое, нужно только хазотеть!
      - Мне не нужно хобби. Я буду пилотом летающего автомобиля. Хочешь ты этого или нет, но придётся тебе смириться и принять это решения как факт, если ты не хочешь потерять меня вообще.
      - Именно, не хочу потерять тебя, поэтому... - начал было Сергей, но я уже не слушала:
      - Разбуди меня завтра в семь утра, пожалуйста, если тебе не трудно, - с этими словами я вышла из его кабинета, и до семи утра мы друг друга не выдели.

                8. Испытание и катастррофа

     На долгие месяцы закипела работа учёных, энтузиастов и фанатиков своего дела.
     Были совмещены два транспортных средства в единое целое: суперскоростной автомобиль и маленький прогулочный вертолёт.  Ещё четверть века назад один американский инженер предпринял попытку использовать «небесную технологию» при создании автомобиля. И ему удалось изготовить опытный образец, опираясь на лучшие достижения авиастроения. Но слишком «небесная» конструкция и обилие узлов не позволили осуществиться этому замыслу. Учитывая это, Сергей начал работу с двигателя, который в течении 2000 часов испытывался в экстримальных условиях. Сборка подобных транспортных средств требовала терпения, самоотверженности и времени. Чувство удовлетворения редко испытывает тот, кто занят таким делом.Так и случилось с коллегами нашего суперзвукового автомобиля, первые испытания которого решили провести на финском заливе, по весне, где имеется в большом колличестве вода и песок, для безопасности испытаний. Именно на этом финском заливе будут устанавливаться первые рекорды скорости, но об этом будут знать только несколько человек.
     На заливе, на многие киломметры, не было ни души. Вся наша лаборатория с беноклями разместилась за зоной, обозначенной флажками. Светит яркое весеннее солнце, но оно не мешает видеть суперзвуковой автомобиль у прибрежной зоны. По радиотелефону Сергей неожиданно говорит:
      - Страх перед неудачей может сделать самого смелого бессильным!
     Наступила пауза. И было слышно, как он включил двигатель: первый киломметр пути — скорость автомобиля 200 км/ч, второй киломметр пути — скорость 400. Машина идёт прямо. Почему-то Виктор перекрестился, а кто-то закричал: «Давай! Давай! Жми!» Третий киломметр — скорость 600 км/ч.
     Автомобиль уходит влево и молнеиносно увязает  глубоко в иле и песке Финского залива. Мы бежим к Сергею, обгоняя друг друга и что-то выкрикивая на ходу. Всей лабораторией подбегаем к автомобилю, который на половину уже ушёл в воду. Помогаем вылезти Сергею. Что-то кричим перебивая, не слушая друг друга. Хлопаеи его по спине.  Я начинаю плакать, а Сергей прячем своё разочарование за тёмными стёклами солнечных очков. Потом все командой начинаем вытаскивать автомобиль из ила, песка и воды. На это уходит несколько часов работы. А когда вытащили и осмотрели суперскоростной автомобиль, обнаружили дефект: контрольное кольцо, концентрируещее пламя реактивного двигателя, оказалось чуть сдвинутым.
     А ещё через три месяца, в конце лета, успешно прошли первые испытания нового реактивного двигателя. Мы решили остановиться на скорости 800км/ч. Этого было вполне достаточно!

     Следующий этап работы заключался в том, что бы после вертикального взлёта автомобиля продержаться некоторое время в воздухе. Это была задача номер два. Главное — вертикально вверх взлететь и продержаться. Остальное уже было дело технологии, модернизации и совершенства. Вот к такой задаче и начал готовиться Сергей.
     Вот тогда ему и потребовались «нашинкованные дейдвуды».
     Сергей испытывает десятки винтов различных форм и размеров, он подбирает их рациональные характеры, конструкции и комбинации. Использует труды Шарля Ренара — французского военного воздухоплавателя, который впервые в истории вертолётостроения разработал конструкцию с шарнирными креплениями. А так же Сергей использует теорию великого русского учёного Н.Жуковского, его разработку «Мотылька» и многовинтовую схему, где винт валу укрепляется свободно, а сам вал стоит в вертикальном положении на тележке, снабжённой колёсами. И, наконец, Сергей располагает быстровращающиеся винты в вертикально-кольцевых каналах, по принципу «модульности» вентилятора.
     В опытную модель суперскоростного автомобиля были специально вмонтированные устройства, позволяющие оригинально открывать крышу, опускать и поднимать вверх. Что бы поднять вверх, достаточно нажать выключатель, а потом замкнуть фиксаторы. Эллектричество и гидравлика довершали работу.
     По бокам, симметрично с двух сторон, были вмонтированы шесть двигателей, по три на каждую сторону, а те, в свою очередь, были соединены в единую модульную систему с быстровращающимися винтами, которые находились в вертикально-кольцевых каналах.
     Весной следующего, 1996, года на площадке, что находилась на территории нашей лаборатории. Проходят первые испытания «летающего автомобиля».
     Сергей удобно устраивается на водительском месте: крыша автомобиля высока как небо, и он, возвышаясь в лучай весеннего яркого солнца, хорошо нам виден.
     Вот он, отрегулировал зеркала и престегнул ремни безопасности, плавно выводит эксперементальную модель летающего автомобиля на яркий красный круг на площадке. Сцепление мягкое. Переключение передач очень точное. Двигатель без всякого усилия и шума тянет машину.
     Сергей начинает испытывать новый шарнирный дифференциал: он делает «правый разворот» на 180 градусов, на одном колесе, на ярко-красном круге, и это  ему удаётся. Потом он делает «левый разворот», и это ему тоже удаётся без особых усилий.
     Все мы отмечаем, что испытуемая машина имеет отличительную кинематику движения, улучшенную манёвренность и большую степень свободы.  Послушная в управлении, эксперементальная модель кажется очень компактной и лёгкой.
     Разворот на 360 градусов на одном колесе в чистом виде получить не удалось. Над этой проблемой нужно было ещё работать.  Оценка нового шарнира дифференциала — три с минусом!
     У нашего эксперементального автомобиля был целый ряд систем: управление двигателем, управление дифференциалом, управление трансмиссией и так далее. То есть по конкретным узлам и их функциям. А так же была система управления движением, система управления полётом и был подключён портативный компьютер для диагностики нагруженных узлов и систем кправления.
     Первый день испытания нового транспортного средства закончен! Назавтра, на второй день ипытаний нужно будет взлететь с красного круга на площадке вертикально вверх на один метр.
     Но — это завтра, а сегодня вечером, 15 апреля 1996 года, мы сидим в пивном баре «Три медведя» и сами расхваливаем себя уже второй час.
     16 апреля. Утро: 10 часов. Та же площадка с красным кругом. Тот же летающий автомобиль. Сергей поставил автомобиль в режим «Полёта». Мы все замерли...
     Было слышно, как включились все шесть двигателей и как приглушённо заработала модульная система с быстровращающимися винтами в вертикально-кольцевых каналах. Сергей из высокой кабины махнул рукой, что означало «Готов!».
     Мы все впялились в автомобиль и начали усиленно гипнотизировать.
     Автомобиль как бы нехотя, медленно оторвался от круга и , плавно расскачиваясь из стороны в сторону, начал подниматься вертикально вверх, поднялся примерно на три метра, как вдруг резко потерял равновесие и устойчивость, неожиданно плюхнулся на свой «толстый» зад, и было очень хорошо видно, как Сергей повис кверху ногами, а ремни прочно удерживали его в кресле.
     Мторы продолжали работать, модульная система быстровращающихся винтов издавала странные пронзительные звуки, автомобиль же всё прочнее «усаживался» на задницу, пока наконец-то не затих. Сергей висел в кресле, как «горилла на лиане», в непонятно-смешной позе и пытался что-то предпринять. Виктор же быстро, через дистанционное устройство, открыл дверцу автомобиля и забрался внутрь салона.
     «Стоило Сергею так долго готовиться к полёту, что ыб так быстро приземлиться на «пятую точку» - первая мысль, которая пришла мне в голову после увиденной сцены. «Горилла на лиане!». Эта сцена запомнилась надолго, как сцена детства и цирка, когда толстый мишка очень старательно и неуклюже катается по кругу арены.
     Через неделю Сергей заявил:
      - Будеи увеличивать число моторов до десяти!
     И увеличили. И оторвались от земли. И продержались, правда не один час на высоте три метра, а всего лишь пять минут. Но это была настоящая победа счастливых энтузиастов и романтиков. И опять началась кропотливая работа: рассчёты, перестановка узлов и деталей, корректировка, борьба с шумом, весом и тому подобное.
     Летать мы решили на том же месте, где были установлены рекорды скоростей. Все поудобнее разместились прямо на песке, у воды Финского залива, так меньше ощущалась июльская жара 1996 года, и уставились на наш летающий автомобиль. А выглядел он впечатляюще: его «авиакосмическое тело» было изготовлено из стекла и углеволокна. Своей обтекаемой формой и боковыми, семмитрично расположенными с двух сторон, модульными системами с быстровращающимися винтами,  он напоминает автомобиль будущего из научно-фантастического фильма. Обтекатель создаёт впечатление, что перед нами рекордно-гоночный аппарат. Все колёса снабжены вентелируемыми дисковыми тормозами. Внутри салона летающего автомобиля кондиционер, стереосистема, настроенная специально на аккустику салона, а так же две подушки и два парашюта безопастности. Автомобиль имеет измерительные приборы и компьютер, выдающий информацию о расходе топлива, пройдённом расстоянии и времени в пути и полёте.
     Этот маленький летающий автомобиль является как-бы игрушкой для взрослых, получающий удовольствие от сборки оригинального странспортного средства и от его необычных способов перемещения.Ну, и игрушки иногда дают сбой и ломаются. Мы забыли об этого, тогда, на заливе.
     Сергей привычно махнул нам рукой. Включил все системы управления в режиме «Полёта». Автомобиль начал медленно набирать высоту... один метр, два метра, три метра... Где-то на высоте пять метров он начал полёт над Финским заливом, а мы бежали вслед улетающему автомобилю и  приветствовали этот первый полёт пока ещё безимянного транспорта.
     Несмотря на то, что был выбран безлюдный берег, то тут, то там мелькали люди, и их удивлению не было конца. Одни поднимали головы вверх, тыкали пальцами в небо, показывая на автомобиль и орали:
      - Смотрите!!! Смотрите!!! Вон там!
     Другие же ни стого ни с сего начинали усиленно креститься и что-то бормотать. Они падали на колени и бились лбом о песок.
     Но нам не было дела до этих людей: мы продолжали бег за летающим автомобилем, который в одно мгновение вдруг скрылся за горизонтом.
     В растерянности мы остались стоять на одном и том же месте, где и потеряли его из вида.
      - Что же делать? Что же делать?  - обезумев от удивления, орала я. - Нужно что-то делать! Нужно звонить куда-нибудь!
      - Куда? - резко прервал меня Виктор. - В «скорую помощь»? В милицию? А может быть сразу в морг? Успокойся. Звонить некуда. Нужно всем сосредоточиться и ждать. Ведь если он жив, он подаст нам сигнал: мы ведь все в датчиках, в устройствах и средствах связи. У тебя, вон, связь есть даже через спутник, забыла?! - и Виктор ткнул меня в бок.
     Я послушно замолчала и посмотрела на свои устройства, которыми была обвешана с головы до ног: одно устройство  - из кабины Сергея, другое-  если аварийное состояние, третье — сигнал «SOS» - сигнал бедствия. Увы, все устройства молчали и не подавали никаких признаков...
      - Садись, вот хороший камень, большой валун у воды — и жди! Расслабся! Будешь плакать — отправлю домой! - всё так же резко обратился ко мне Виктор.
     Я замолчала и уселась «верхом» на большой валун.
     Не помню, сколько я так просидела, «верхом», на этом валуне, мне показалось, что прошла целая вечность, как вдруг у левого кармана тоненько запищал датчик  и замигала лампочка сигнала бедствия «SOS”.
     Все кинулись ко мне, стащили с валуна и поставили на песок с вытянутыми руками. Я неподвижно стояла на берегу залива, как миникен в витрине магазина, и боялась пошевелиться. Сигнал “SOS” взывал о помощи. Больше не один датчик не срабатывал.
      - Я же говорил: сидеть и ждать! - с оптимизмом в голосе закричал Виктор и тут же приступил к работе: на своих приборах начал что-то рассчитывать, прикидывать и записывать на бумаге, потом рисовал траектории взлёта, продолжительности полёта и соединял их непонятным для меня образом. Через десять минут всё рассчёты Виктора показали место сигнала “SOS”. Это было на Финском заливе, недалеко от Кронштадта.
     По радиотелефону он оперативно вызвал спасательную службу на воде и объяснил примерное место падения «так называемого парашютиста».
     А ещё через два часа нам на встречу мчался катер береговой охраны с Сергеем на борту. Сергей был виден издалека, так как на нём был ярко-хёлтый специальный костюм.
      - Забирайте своего «парашютиста»! - скомандовал капитан спасательного катера и тут же пожурил Сергея: - А что это ты, братец, прыгаешь в одиночку? Так нельзя. Да и не день парашютиста сегодня, а?!
      - Да, это он... ну, в общем.. от любви! На спор! - быстро сообразив, чем всё это может закончиться, прокричал Виктор и для убедительности показал в мою сторону рукой.
     Сергей же продолжал молчать, всё ещё находясь под впечатлением случившейся катастрофы. Капитан спасательно-береговой службы скоро удалился.
       - Спасибо тебе, Виктор, что выручил, - еле слышно произнёс Сергей.
      - Да, я что? Я ничего — заскромничал тот.
     Позже прояснилась вся картина случившегося: после удачного взлёта и удачной работы в режиме установленной программы «Полёт» летающий автомобиль вдруг, по неизвестной причине автоматически перешёл в режим «Суперзвуковой скорости» и легко понёсся по небесным просторам, на встречу катастрофе, которая не заставила себя долго ждать. Раздался пронзительный скрежет, и за машиной надолго потянулся чёрный шлейф дыма, не предвещающий ничего хорошего. Мгновение спустя с хлопком раскрылся парашют Сергея, и он увидел, как начали плавиться колёса всё ещё летящего автомобиля.
     Потом, мы все вместе поспешили к месту проишествия, пытаясь что-либо найти на земле. И нам повезло. Были найдены несколько кусков обшивки, остатки турбины и двигателя. Совсем целым оказался только единственный подшипник специального назначения.
     А на следующий день хлынул долгожданный ливень. Метеостанция сообщила, что с запада надвигается шторм с грозой.
     Когда подул сильный ветер, мы начали собираться домой, но обещанный шторм прошёл стороной.
     Через два дня после катастрофы Сергей собрал всю лабораторию для экстренного сообщения:
      - Летающий автомобиль взорвался в воздухе., нанеся ущерб нашей лаборатории в размере пятисот тысяч долларов. На сегодняшний день, если быть реалистом, выход один: закрыть лабораторию. Каждый из вас получит компенсацию в размере шести окладов, с учётом инфляции и будущего трудоустройства. Больше для вас я ничего сделать не смогу. Обнищавшие, голодные сотрудники в лаборатории мне не нужны, так же как и вам не нужен разработчик без финансов. Ещё раз благодарю вас всех за ваш нелёгкий труд, насчёт денег, завтра с четырнадцати ноль ноль прошу всех! - с этими словами Сергей вышел из лабораториии, и, первый раз в жизни не закуривая трубку, удалился.
     Мы ещё долго молча сидели в лаборатории. Говорить никому не хотелось. Потом, по одному, стали постепенно выходить из помещения, где так и остались уже никому не нужные чертежи, горы книг, запчасти, приборы и всевозможный производственно-промышленный «хлам».

                9. Далёкая Америка

Когда я пришла домой, Сергея ещё не было, и я от отчаяния и безвыходности начала писать письмо в далёкую Америку, в Калифорнию, доктору Паулю Морелю — американскому инженеру, разработчику и пилоту собственного «Fly Car” . Поведала ему о работе всей нашей лаборатории и о том, что случилось. Ещё я попросила помощи для мужа и закончила письмо словами:
     «Если ты, Пауль, когда-нибудь позвонишь мне, я буду самой счастливой женщиной на планете».
     Сергей появился дома ближе к полуночи: я лежала на диване и делала вид, что увлечена чтением. В тот поздний вечер я не узнала Сергея. Таким я его ещё никогда не видела: усталый, с тотухшим взглядом и вымученной улыбкой,  он показался мне глубоким старцем, которого измучила долгая и тяжелая болезнь. Он молчал и жадно курил на балконе сигарету за сигаретой, и никак не мог «накуриться». Казалось, что он ботися встретиться со мной, боится посмотреть мне в глаза. Он избегал меня и я, не выдержав, вышла на балкон: звёздное небо, тёмная ночь и абсолютная тишина были свидетилями нашего отчуждения.
       - Серёжа! Посмотри какая красота вокруг нас: смотри, большие и маленькие звёзды, видишь, там, на чёрном небе своя жизнь, смотри, смотри же, маленькая звёздочка летит ко мне, видишь?! А?!
     Но Сергей никак не отреагировал на моё эмоциональное состояние на балконе, - и постепенно звёздный небосвод начинает блекнуть и гаснуть уже для меня, и я остаюсь в темноте с «безжизненным» Сергеем.
     Вернувшись в комнату,я  заплакала. Сергей нехотя вошёл внутрь.
      - Серёжа! Ты всё забыл, что было ещё хуже, чем сейчас, - забормотала я, периодически всхлипывая.
      - Хуже?! Да хуже не бывает!
      - Нет, бывает. Ты забыл, ты не помнишь, что...
      - Что я не помню?
      - Ты не помнишь, когда мы были с тобой бабуинами...
      - Кем, кем мы были?!
      - Бабуинами! - уже спокойным голосом я начала только что прерванный рассказ. - Так вот.
      Когда мы были с тобой бабуинами и совершали набеги на маисовые поля, ты был уже седым и старым.
      - Так уж и старым? - Сергей медленно оживал, и с продолжением моего рассказа глаза его преобретали так хорошо знакомое мне выражение.
      - Да, послушай лучше всю историю, которую ты забыл.
     - Ну, ну, давай, напомни, с нетерпением жду, что там было у нас.
     - Ну, Серёжа, слушай и не перебивай, хорошо?! А то не буду рассказывать.
      - Хорошо, слушаю! Весь во внимании.
      - Когда мы были с тобой бабуинами и совершали набеги на маисовые поля, ты был уже седым и старым: сидел в засаде и внимательно высматривал злого хозяина, который всегда нас избивал большой и крепкой палкой до полусмерти. А я была молодая и шустрая, всегда убегала от него и приносила тебе немного маиса в засаду. Так мы жили и заботились друг о друге не один год, любили и были очень счастливы!!! Тогда, давным-давно... Когда мы были с тобой бабуинами.
     После этой сказки я почему-то ещё больше расплакалась, чем на балконе.
      - Малыш! Иди сюда. Что бы я делал в жизни, если бы не было тебя? Я даже боюсь себе представить, что мы могли бы не встретиться, - и чуть помолчав, Сергей добавил: - Боюсь сейчас! И боялся тогда, когда был седым и старым бабуином!

     Прошло около года... Я уже забыла о письме в Америку, как в один из вечеров, раздался долгий телефонный звонок и очень приятный мужской голос по-английски произнёс:
      - Я — Пауль Моллер. Ты хотела, что бы я позвонил: я звоню!...
     Этот звоной кардинально поменял судьбу Сергея, мою судьбу и судьбу летающего автомобиля. После долгих сборов и оформления рабочих виз, наконец то в феврале 1997 года мы вылетели к Паулю в Америку. Наверное, я бы и не попала в эту Америку, если бы тогда не схитрила и на вопрос Паулю по телефрну: знает ли мой муж английский? - я машинально, ещё не осознавая ответила:
      - Нет, нет! Ни одного слова не знает! Всё, что ему нужно, перевожу я. Мы так работаем давно и хорошо работаем.
      - Я не сомневаюсь, - ответил Пауль и почему-то засмеялся. После чего добавил: - Good! Придется рабочие визы оформлять на двоих.
     Вот так схитрив,я  получила рабочую визу в Америку на три года вместе с Сергеем.
     Сергей взял с собой только один дипломат с чертежами, остальные сборы он поручил мне.
      - Самой главное — при мне! - он погстучал по голове и продолжил: - Мозги — это такой товар, который нельзя купить ни на одном рынке, ни за какие деньги. Либо ни есть, либо... - и он от души расхохотался, схватил меня в охапку и начал кружить по комнате, где был полнейший бардак: всюду валялись разбросанные шмотки, коробки и прочая всякая дорожняя ерунда.
      - Ну, подожди, Сергей, помоги же мне, я замучилась и окончательно запуталась в этих сборах, боюсь что-нибудь забыть, пропустить. Вот, смотри по списку...
      - Малыш! Оставь ты весь этот хлам в покое! Прекрати! Ты ведь собираешься не в пионерский лагерь и не на курорт: ты едешь работать в Америку. У нас будет всё: и приличный оклад, и автомобиль, и дом. Зачем тебе все эти «катули», мешки, коробки?! Прошу тебя, это — от нищиты нашей российской. Ты даже не представляешь, как могут жить люди. Америка-  это как бы другая планета. Возьми только необходимое на первое время — и всё! Больше ничего! Помоги лучше мне с библиотекой: вот список книг, которые мне могут быть полезны там, на другой планете.
     Я бросила все шмотки и пошла в кабинет Сергея, где более трёх часов делала подборку технической литературы. Труды Лобачевского, Жуковского, Артоболевского и ещё многие другие книги улетали с нами в Америку, в Научный Парк Пауля Моллера.
     Всё равно вместе с «необходимым» набралось ровно восемь мест багажа: два чемодана, две сумки, один дипломат с чертежами и три большие коробки из-под стирального порошка набиты книгами и их было невозможно поднять, а одна была очень лёгкая, почти воздушная. Сергей, загружая вещи в автомобиль, взял эту лёгкую коробку и удивленно посмотрел на меня.
      - Это Кати, - робко произнесла я и опустила глаза.
      - Кати?! Да, конечно, извини, ей в первую очередь нужно в Америку! - и коробка, следом за другими, «полетела» в багажник автомобиля.
     Кати — это игрушечная собачка, размером с большой арбуз, и выглядит круглой, как шар, сделанной из кусочков ангорского кролика: черно-белого цвета. Голова, хвост и все четыре лапы были на специальных пружинах, таким образом, что даже на письменном столе собака выглядела забавной и «живой».
     Три года назад, поздней осенью, я прилетела к Сергею на Азовское море, в маленький городок Ейск, что на берегу моря. Сергей работал на одном из испытательных заводов и проводил там всё свободное время. А я весь день была предоставлена сама себе. Ходила по южным улочкам и разыскивала всякие интересные вещицы азовских умельцев. Долго смотрела на одну из них и уже точно знала, что улечу в Петербург вместе с ней. Этой вещицей была Кати!
     Командировка Сергея подходила к концу, билеты на самолёт были взяты, деньги на такси были отложены и я побежала за Кати и прочей азовской ерундой. Вечером супруг вдруг сказал совершенно не к стати:
      - Малыш! Я задержусь на неделю, а ты улетай, оставь только мне немного денег.
      - Денег?! А денег- нет!
      - Как нет?! У нас же достаточно оставалось.
      - Оставалось, да не осталось,  - и я начала высыпать на кровать всякие безделушки и сувениры.
     Сергей молча смотрел на растущую гору на кровати.
      - Это ещё не всё! - с этими словами я вытащила Кати и водрузила её на самый верх «горы». - Вот, они, - твои деньги — были и сплыли, - села на кровати и заплакала.
      - Малыш! А что это за зверь наверху?
      - Кати! - ответила я и продолжала хныкать.
      - Кати?! О!!! Какое интересное устройство у неё на лапках. - Сергей внимательно рассматривал ангорского зверя, переворачивая руками Кати то в одну, то в другую сторону. - Вот они, шарниры! - продолжал он, уже более увлечённо, о механизмах. - Вот их возможность и перспектива. Понятно?! А здесь что? А здесь — всё таже старая игра с центром тяжести, - уже без особого азарта констатировал Сергей, при этом поворачивал голову собачки то в одну, то в другую сторону. И так он вертел её минут двадцать.
     Ничего нового: старо, как позапрошлогодний снег! Но умельцы всё равно молодцы: очень тонкая и ювелирная работа с этим центром тяжести. Малейшая неточность — и собачка Кати превратится из «живой» в трупик! Понятно?!
     Я мало что соображала в этот момент. Но всё равно было очень прятно и неожиданно: вместо лекции о практичности послушать лекцию о смещении центра тяжести.
     Прилетев домой, я тут же отослала Сергею деньги, и Кати надолго поселилась в нашем доме.

     Длинный-предлинный перелёт «Петербург-Нью-Йорк» с посадкой во Франкфурте на Майне. Ничего особенного кроме усталости и дорожного волнения. Один необычный случай запомнился надолго. До Франкфурта на Майне летели российской авиакомпанией, и пассажиры в основном были русскими. Но с правой стороны от меня сидел очень холёный японец. Меня поразили его слишком ухоженные руки: большая редкость для мужчин. Стюардессы подали обед и по одточенности движений японца я догадалась, что  ему приходится часто путешествовать. Во время обеда рука японца неуверенно задержалась только на одну секунду, когда он увидел цельный, тонкий лист белокачанной капусты на обеденном подносе перед собой. Не раздумывая, он ловко откинул ножом этот лист в сторону и приступил к трапезе. Он гурманил и ему это нравилось.
     А я любовалась его искусством «гурмэна» и пока не предчувствовала никакого подвоха.
     Посмотрела по сторонам, через ряд от Сергея, один дурик среднего возраста усердно всё ещё «пилил» пластмассовым ножечком белокачанный лист, ему это с трудом удавалось, и, «отпилив» кусочек, он довольный и счастливый, отправлял его в рот, при этом балдел и тоже гурманил, только по-своему.
     Японец в это время аккуратно сложил весь оставшийся обед на подносе, попросил ещё кофе у стюардессы и, закурив дорогую сигару, выпустил весь дым прямо мне в лицо. От такой неожиданной выходки японца я не знала, что мне сделать этакого, но Сергей удивительно быстро пришёл мне на помощь:
      - Пойди, малыш, проветрись и разомни ноги! - с этими словами он легко подтолкнул меня к проходу. - У каждого из нас свои причуды! - продолжил он уже мне в спину.
      Через два ряда я оглянулась и остолбенела. Японец всё больше и больше окутывал облаком дыма. Сергей же с невозмутимым видом продолжал пыхтеть кубинской сигарой. Узкоглазый начал задыхаться, чихать и размахивать руками. Потом он выскочил в проход салона и побежал в сторону стюардессы. Больше холёного японца со слишком ухоженными руками, до Франкфурта на Майне, я не видела.
     Всю дорогу я представляла нашу первую встречу с Паулем Моллером, который ожидал нас в Нью-Йорке. Мои фантазии абсолютно не совпали с реальной действительностью.

                Часть 2
               
                Пауль Моллер

Обезпеченный Пауль оказался высоким, стройным и приятным американцем чуть постарше средних лет. Он обожал быть в центре внимания, поэтому «зацыкливания» и «занудства» не просматривалось. А вот его комплименты иногда были дерзкими.
       -  Слышал, что русские женщины очень красивые, теперь я в этом убедился! - И Пауль начал пристально рассматривать меня, прямо в аэропорту Нью-Йорка.Я картинно застыла в замысловатой форме. Пауль достойно оценил мою выходку, захлопал в ладоши и со словами: «Прошу за мной!» - бодро зашагал в противоположную, от потока только что прилетевших пассажиров сторону. Мы поспешили за ним, прямо по взлётной полосе и минут через десять уже сидели в уютном авиасалоне самолёта. Завыли моторы и маленький, прогулочный лайнер оторвался от шоссе и , набирая скорость, начал уносить на все дальше и дальше от Нью-Йорка.
     Нас ждал Научный Парк и работа.
     Однажды, в Европе, у ведущего специалиста инструментальной немецкой фирмы «Pferd”, у истинного арийца я спросила:
      - Как вы думаете, на сколько мы, русские, отстали от вас?
      - Вы отстали навсегда, - ответил тот без тени смущения.

1. На празднике индейцев

 Работать мы начали в Америке с отдыха на одном из ранчо, а отдых мы начали с праздника индейцев. А дело было так: маленький прогулочный лайнер Пауло Моллера приземлился не в Калифорнии и не в Научном Парке. А приземлился он в Альбукерке. Город возник внезапно, как громадный океанский лайнер, залитый разноцветными огнями. Однотонное темно-синее небо разорвало в нескольких местах неестественно блестящими плоскими, белыми облакми. Это просто удача, что доктор Норман Браун, хороший друг Пауля Моллеро, предложил съездить к нему на ранчо и потом посетить индейский праздник. Шоссе прочерчено прямой линией между громоздкими сооружениями со скругленными углами и редкими узкими оконцами. В одну сторону шоссе упирается в пыльный безлюдный город, в другую — уходит вдаль, к еле видимой стойке каньона...
 И вот машина катит к центру города, что бы проехав его на сквозь, вырваться в песочно-красной пустыне, с кое-где торчащими громадными кактусами. Через час мы будем в оазисе, среди великолепных деревьев, кустов и цветов. В центре оазиса  - небольшой уютный домик — собственность доктора физики Нормана Эдварда Брауна. Брауну около пятидесяти лет, он наполовину индеец, обладает значительной внешностью. Рост около двух метров, правильное скуластое лицо, длинные чёрные волосы, гордая осанка и проницательный взгляд. От индейских предков он унаследовал своеобразные черты характера: слышит только то, что нужно слышать; ничему не удивляется; говорит только то, что хочет сказать!
 Автомобиль выкатил на широкую площадь. Площадь украшают огромные статуи индейских вождей. Гордо смотрят вожди на Север, в сторону Америки. Одежда апачей ярко раскрашена, на головах — диковинные уборы. У одного — фигура орла. У второго — медведя. На голове третьего — шкура волка с раскрытой пастью. До ранчо доехали после полудня. Норман сразу привёл к небольшому бассейну, с прозрачной голубой водой. Предложил нам искупаться перед обедом, если есть желающие: в тени плотных кустов накрыт стол.Браун предупредил, что приходящая кухарка — мексиканка, все блюда очень острые. Это было так. На столе было не меньше десятка различных по цвету и виду перцев. Блюда были чрезвычайно перчёные, приходилось непрерывно запивать их прохладным соком. Норман Браун ещё раз уточнил программу — после обеда на индейский праздник. Он извинился, что не может предложить другое, поскольку уже обещал родственникам. Обед закончился быстро.
     Индейская резервация давно утратила свой первоначальный смысл. В однотипных небольших домиках живут, в основном, старые люди. Молодёжь живёт и работает в городах и фермерских хозяйствах. На праздник приехжают все, кто может.
     На центральной площади посёлка, вокруг помоста, восседают старейшины и вожди. Молодёжь прибывает на машинах и мотоциклах. Юноши и девушки превращаются в индейцев прямо на бегу, поверх джинсов и рубах натягивают красочные костюмы и вливаются в общее веселье. Индейцы бережно сохраняют остатки своей культуры: обычаи, танцы, предметы.
     Очень тепло приветствует публика своих любимцев. На помосте появляется высокая, стройная индеанка в костюме, украшенном перьями птиц. Её грациозный танец олицетворяет полёт орла. Невдалеке Норман с пожилой индеанкой направляются в нашу сторону. Подойдя почти вплотную индеанка заговорила на непонятном языке. Норман Браун первёл: традиционные этикеты, поздравления и преветствия. В конце речи индеанка сняла с шеи украшения и протянула мне. Норман перевёл: старая колдунья просит белую женщину принять амулет и не снимать в ближайшее время, амулет вернёт спокойствие и развеет сомнения. Индеанка, не дожидаясь благодарности, исчезла в толпе. Это было украшение, изготовлено из громадного медвежьего когтя...
     А на следующий день я совсем забыла об амулете и старой колдунье: Америка продолжала удивлять и очаровывать.
     Вечером позвонил доктор Норман Браун и неожиданно для меня предложил встретиться со старой индианкой. Не раздумывая, я дала согласие, и уже через час мы подъезжали к небольшому домику на окраине знакомого мне посёлка. Старая колдунья поджидала нас у дома. Она жестом приглашает следовать за собой. Через какой-то закрученный проход попадаем в комнотушку: там полумрак. Доктор Норман Браун старательно переводит. Старая колдунья по имени Хини, начинает удивительный рассказ:
      - Я увидела страшный сон. Сон — предупреждение. Я давно научилась отличать пустые сны от тех, над которыми следует задуматься. Засыпая, я увидела тебя, белую женщину! И услышала странный тихий звон. В сознании медленно проявился большой пустой зал с колонами. В его центре, прямо на полу сидишь ты. Из тёмного угла, пританцовывая, к тебе приближается многорукий Шива. Во всех руках Шивы — змеи. Они извиваются и шипят. Шива танцует, звеня браслетами. Притопывая, он кружит по залу и всё ближе и ближе подбирается к тебе. Ехидно улыбаясь, он совсем близко подскакивает к тебе. Вот он протянул руки — змеи подняли головы, приготовились к броску. С лица Шивы исчела улыбка. Оно стало жестким. Так продолжалось невыносимо долго. Внезапно Шива зашевелился и опять начал свой зловещий танец. Он двинулся в темный угол зала и исчез как будто его и не было.
     Хини переводит дух:
      - Я проснулась в ужасе. Поняла: тебе грозит опасность. Я знала. Я чувствовала, что ты, белая женщина, будешь на празднике в посёлке. Вот почему я попросила белую женщину принять амулет и не снимать его в ближайшее время. Сегодня ночью я увидела новый сон и успокоилась.
      - Что же ты увидела? - спросила я, сгорая от любопытства.
      - Разные знамения и символы. Видела бескрайнюю степь-пустыню с красноватой почвой и кактусами, высокие стены каньонов. Видела дорогу — такую прямую, как стрела. Она вела в город. Светило огромное солнце и город был пуст. В его центре на площади — три изваяния, это огромные статуи индейских вождей в национальном убранстве. Двое из них стоят, широко расставив ноги, и гордо смотрят вдаль. У первого на голове — убор в виде орла, у второго — убор в виде медведя. Третий вождь опустился на одно колено и смотрит в землю. На его голове шкура волка с раскрытой пастью. Я успокоилась.
      - Почему? Что всё это значит?
      - Дорога — путь, индейцы — Америка. Орёл и медведь — радость. Волк — опасность. Будь внимательна! Волк опустился на одно колено, он уже не так опасен, но ещё не сломлен.
     Я поражена и вместо благодарности спрашиваю:
      - Ты полностью доверяешь этим снам?
      - Этим да!!!
     Хини берёт меня за кисть, поварачивает её ладонью кверху, молча и внимательно изучает мою ладонь, потом переворачивает мою кисть ладонью вниз и опускает мою руку.
      - Прошу тебя, беоая женщина, в будущем не будь такой агрессивной. Умерь свой пыл! Ты черезчур горда! Это нехорошо. Не создавай себе кумиров из земных людей и их дел. Не отрицай с такой категоричностью всё, что тебе не понятно. Прими эти советы к исполнению и прощай!
     Всю обратную дорогу доктор Норман Эдвард Браун молча вёл автомобиль: он, как всегда, выслушай всё сказанное старой колдуньей с непроницаемым выражение лица.
     Так необычно встретила меня Америка!
     Прошла ночь после указанных событий. Улеглось смятение. Прошёл день — ушли опасения.
     Я покидала Альбукерк: крупный, изогнутый, острый коготь на шнурке привычно болтался на шее...
     Летели мы с Сергеем на север Канады, где было много простора, воздуха и безлюдных, ещё необжитых мест. Именно там, а не в Калифорнии, нас ждала работа. Там, у Пауля, была ещё одна площадка от Калифорнийского научного парка. В нашей распоряжении были все технические средства, имеющиеся на этой территории, а так же средства связи и «Lorry”. Так по-английски я называал большой грузовой автомобиль. Поселились мы в двухэтажном доме со всеми удобствами.
     После небольшого отдыха в Альбукерке Сергей приступил к чертежам летающего автомобиля по заданным Паулем Моллером параметрам.
     Это должен быть мини-одноместный летающий автомобиль, с максимальной скоростью 200 км/ч. Нужн было подняться на высоту не менее 200 метров. Сергей не хотел расстраиваться раньше времени и молча приступил к чертежам.
     Я же училась летать на маленьком прогулочном самолёте, который был так же любезно предоставлен Паулем в наше распоряжение сразу после отдыха в Альбукерке. Вечерами «катала» Сергея вокруг дома. Вылет в город мне не разрешался, так как у меня ещё не были получены права пилота, а вот вокруг дома я могла летать сколько угодно. Вначале я летала вокруг дома по часовой стрелке, потом — против часовой стрелки.
      - Сейчас будет «рыбка», - кричала я Сергею по переговорному устройству и поворачивала самолёт на правый бок. - Смотри же! Смотри! Получилось! Это - «рыбка».
     Трудно сказать, что было видно Сергею с земли, но он азартно отвечал:
      - Точно. Вижу! «Рыбка» - стопроцентная!
      - Внимание! Внизу! А теперь я делаю «Зайку», - орала я в микрофон и поворачивала самолёт с правого бока на левый. - Эй! Внизу! Видишь?! «Развёрнутый зайка».
      - Вижу! Вижу! Вылитый заяц, - вторил свои басом Сергей и усиленно задирал голову в сторону моего самолёта.
     Так, незаметно, между чертежами, «рыбками» и «зайками» проскочило лето.

                2. Великий подвиг

А в конце августа Пауль поинтересовался:
      - Сколько вам нужно работников и когда?
      - Трое: механик, электрик и электронщик!
     Недели через две, когда я закончу всю конструкторскую документацию.
      - Good! - с этими словами Пауль улетел в Калифорнию, а Сергей весь вечер молчал и много курил.
      - Хочешь, что ыб Пауль тебе точно не отказал? - спросила я поздно вечером, наблюдая за его тоскливым выражением лица, которое всё больше и больше имело сходство с бассет-хаундом.
      - Каким образом?!
      - На мою зарплату ты приглашаешь по дешевке российских специалистов, своих механиков, электриков и электронщиков. Ну как идея? Твои коллеги из русской лаборатории будут рады и Пауль возражать не будет: он не зануда и не бюрократ,он — такой же как и ты — человек дела!
      - Нет! Он-лучше! - возразил Сергей и объяснил почему: - У него есть уже дело!
     На «необычное» деловое предложение Моллер очень быстро дал согласие, и к первому сентября к нам на площадку в Канаду прибыла первая «тройка» лабораторных специалистов: Виктор, Геннадий Петрович и Дмитрий Николаевич. В России был составлен чёткий график на каждую «тройку».
     В первый вечер встречи с русскими, у нас в доме, был устроен банкет: было много пива, разговоров о России, о предстоящей работе. Много планов и пожеланий. Заканчивался банкет небесной прогулкой, поздно вечером, во дворе дома.
      - А сейчас гвоздь нашей программы, - стараясь перекричать музыку заорала я что было сил, - «катание» на самолёте вокруг дома. Кто первый?
      - Я! Я! Первый, потому что самый молодой, - ещё громче меня заорал Виктор, и мы наперегонки побежали к прогулочному лайнеру.
     Русские коллеги улеглись на первом этаже ближе к утру, а мы с Виктором всё ещё никак не могли угомониться.
     Ты совершила настоящий подвиг! В наше время, не меньше чем тогда, в войну, Маресьев или Александр Матросов, или.. - Виктор мучительно долго не мог подобрать подходящего сравнения.
      - Какой подвиг? - спросила я , устав от долгой паузы молчания.
      - А разве не подвиг в наше время от «баксов» отказаться?! От «зелёненьких»?! А?! Слушай! Давай лучше это отметим! - Виктор достал из холодильника две банки пива. - И обязательно на брудершафт!
     Я с детства не пью ничего холодного, но Виктор так вошёл в роль, что мне не хотелось его обижать, поэтому ничего не оставалось, как открыть банку холодного пива и выпить несколько глотков.
      - Молодёжь! Хватит вам! Завтра, вернее сегодня уже, вставать в семь утра, вот этот подъём и будет вашим подвигом. А сейчас — живо спать! - откуда-то сверху раздался строгий бас Сергея.
     А завтра? Завтра никакого подвига не было. А была ангина и высокая температура. Сергей хотел отправить меня в больницу, но я заплакала и сказала, что боюсь умереть там. Я лежала дома в постели тихо-тихо и не шевелилась.Сергей осторожно присел на краюшек постели, взял мою руку в свою огромную ладонь и шепотом произнёс:
      - Малыш! Успокойся и постарайся уснуть. Если судьбе или Богу будет угодно взять чью-то жизнь, пусть возьмут мою! Так будет справедливо. А теперь спи и ничего не бойся. Всё будет хорошо!
     Я попыталась ему возразить, но на это не было сил и голоса.
       - Послушай, Тони! Ты ведь всё забыла, забыла, что когда мы были с тобой бабуинами... - он лукаво посмотрел на меня, хотро сощурил глаза, поправил одеяло и подушку на моей постели и продолжил: -Так вот, когда мы были с тобой бабуинами и совершали набеги на маисовые поля, я был уже седым и старым.
     После этих фраз произнесённых Сергеем я искренне улыбнулась.
      - А! Так вот, что ж я там делал? Да, правильно, я сидел в засаде и внимательно высматривал злого хозяина полей. Ну, больше, значит, я ни на что тогда не был гож. Так вот, этот хозяин, гад такой, всегда избивал нас большой и крепкой палкой до полусмерти. Садист какой-то! Да, Тони?
     Я начала проваливаться в сон. И уже как-бы из далека слышала:
      - Ты была молодая и шустрая. Всегда убегала от него и приносила мне немного маиса... Когда мы были с тобой.. бабуинами!

     … Проснулась от того, что сентябрьское солнце слепило в глаза как в июльскую жару. В комнате было очень душно. Очень захотелось пить и, приоткрыв дверь, я в пижаме в мелкий цветочек, с замотанным горлом, тихонько спускалась вниз по лестнице, что бы никого не разбудить. Открыв дверь в гостинную, я была весьма поражена от увиденной картины: все вчерашние коллеги по банкету уже сидели за огромным столом и рассматривали чертежи. Велась оживленная беседа.
      - Почему 200 км/ч и на 200 метров высоты? - нетерпеливо и грубовато, впрочем как всегда, спрашивал Виктор.
      - А потому, что за горизонтом мы уже побывали. И ничего хорошего там тогда не было. Или ты забыл? - вопросом на вопрос ответил Сергей.
      - Нет! Помню! Но ведь это была всего лишь первая, эксперементальная модель.
      - Вот именно, что первая! Заканчивай, Виктор, эти дебаты. Сказано 200 км/ч и на 200 метров, понятно? Значит,так и будет!
      - ПО-НЯТ-НО! - всё так же не очень любезно протянув Виктор на распев. - Заказ, так заказ. Заказ, он и в Африке заказ! Можем и водопроводные трубы и желоба, и заклепки, и обечайки. Америка называется. А полы помыть — не надо?! Я  - могу!
      - Виктор! Угомонись! Я всё понимаю, но не нужно лишний раз бить меня.
      - Как вы можете? Как вы согласились?! - не успокаивался Виктор.
      - Дослушай! Витя! Я думал в первую очередь о всех вас! Что там я: Игорь Сикорский лет десять, если не больше, не мог приступить к своим разработкам. А великий Декарт? Жил при дворе и писал либерто для королевы. На вопрос: «Как вы можете писать либерто, ведь вы же Декарт?» - знаешь, что он ответил?
     - Нет! А что?
      - Он ответил: «Хорошо, что не танцую!» Вот так то, понятно теперь?
      - По-нят-но теперь, - нехотяответил Виктор. - И всё равно, нет в мире совершенства, - с этими словами он встал из-за стола, повернулся и направился к выходу.
      - О! Кого я вижу! Аленький цветочек!
      - Виктор, - «прошипела» и на этом замолчала, так как больше не смогла произнести не слова. Я зря открывала рот, делая очередную попытку произнести что-либо: увы, голоса не было.
      - Не напрягайся так сильно, иди в постельку, цветочек ты наш аленький!
      - Виктор! Сейчас же прекрати, это не по-мужски. Причём здесь Тони?! Думаешь, мне охота возиться с «200 на 200». Но у нас нет другого выхода, понял?!  - крикнул Сергей в догонку, но Виктор громко хлопнул дверью, быстро удалялся по тропе в сторону леса.
      - Ну, что за детский сад! - досадно пробурчал Сергей и тут же, придав лицу более нежное выражение, заботливо спросил меня: - Ну, как ты, Малыш?! А мы тут все в российский гонор играем, никак не можем поумнеть и повзрослеть. Ну, да ладно. Проходи, Тони, садись,я  тебе чего-нибудь вкусного принесу, хочешь манго?
      - Нет! Лучше целый лимон и без сахара! - шепотом произнесла я и уселась на место Виктора за столом, а остальные сотрудники поспешили незаметно удалиться. Беседа закончилась.

     Вечером, перед тем как уснуть, я спросила Сергея:
      - А что это Пауль вас в такие жесткие рамки ставит? Или он не считает тебя специалистом? Или от того, что мы русские?
      - Тони! Не уподобляйся Виктору. Это глупо во всех отношениях. Пауль — отличный мужик, ты это брось! Русских зажимают! Нас и зажимать-то нечего. Чванство и ещё раз чванство. И более — ничего! Иметь одну модель «супер-пупер» и летать в космос — на это способен только шизофреник или русский.
      - А ты тогда кто?!
      - Я?! Я — не в счёт! Я — изобретатель. Ну, не дуйся, послушай! Скоро у Пауля юбилей. Точнее фирме его «Моллер Интернешнл» - двадцать лет! Все, в том числе и чванливые русские, приглашены на это торжество. Пауль очень тщательно готовится к этой дате. Будет официальная часть, доклад о результатах его деятельности, осмотр последних достижений в этой отрасли и шоу на супернебесных автомобилях в Научном Парке, в Калифорнии. А вечером — банкет с феерверком! Вот там, на показательном шоу, всё и поймёшь без лишних слов. Я так думаю: хорошо, что «200 на 200» разрешил Пауль сделать нам. А могли бы сейчас в России на рынке « халдыжничать». Ты бы продавала какие-нибудь сосиски в тесте, например, а я  - тележку бы тебе возил, вот так выглядело бы «200 на 200» в российском врианте! Вы на Пауля «бочку не катите», мужик он что надо, хоть и американец! Понятно?!!
      - Серёжа! А почему сосиски в тесте? - представив эту сцену я рассмеялась.
     - Да пому, наверное, что есть охота! Может быть поедим для хорошего сна?
     Мы спустились тихонечно вниз по лестницеи ,и как воры, в темноте, прокрались к холодильнику, и только я зашуршала упаковкой, как за моей спиной раздался резкий окрик:
      - Как не стыдно, вам, взрослым людям, по ночам сосиски воровать?
      - Ой! - вскрикнула я и от неожиданности уронила упаковку на пол. Обернулась и увидела улыбающегося Виктора.
      - Меня не пригласите в свою компанию?
     Сосиски в ту ночь оказались на удивление необычно вкусными.
      Нет! Всё таки неплохие в России мужики. Резкие иногда бывают, но беззлобные и отходчивые.

3. Юбилей фирмы «Моллер Интернешнл»



Приближался юбилей американской фирмы «Моллер Интернешнл», а мы ещё никак не могли придумать подарок от русских учёных, проживающих на севере Канады и, полагаясь на удачный «экспромт», продолжали работать над одноместным небесным автомобилем с высотой полёта 200 метроа и диапазоном скоростей от 0 до 200 км /ч.
     Сергей использовал все свои знания, расчёты и чертежи теории гладкого зацепления. На будущей одноместной небесной машине он должен будет показать новую кинематику, улучшенную манёвренность, простоту конструкции и модульность всех узлов. И, если он сможет доказать, что русские не хуже, а может быть и … то тогда Моллер даст «добро» на суперскоростной небесный автомобиль.
     Впереди ещё было три месяца, три месяца на изготовление одноместного летающего чуда из пластика, стекла и углеволокна.
     А пока, восьмого октября, в семь утра, мы всей российской командой вылетаем в Калифорнию, на юбилей «Моллер Интернешнл»,  торжественное открытие которого назначено на двенадцать дня.
    В подарок Моллеру мы везли экспромт: очень оригинальную двухметровую матрёшку, в национальном длинном русском царафане. Её изготовили всего за две недели. Такая же точно матрёшка, только меньшего размера, украшала вход в нашу Петербургскую эксперементальную лабораторию. Но потом она всем изрядно надоела и мы поставили её в угол: руки железной бабы в длинном царафане исполняли функцию вешалки: они сплошь были унизаны сумками, «авоськами», шляпами и зонтами.
     Мы вышли с самолёта и «включили» двухметровую матрёшку. Буквально через секунду она плавно «поплыла» навстречу Паулю по асфальтированной дорожке. Растопырив руки в разные стороны «железная баба» начала преследовать «юбиляра», прямо надвигаясь на него. Моллер от неожиданности остановился.Двухметровая красоткавплотную подплыла к нему и протянула руку для знакомства, прорычав при этом красткое приветствие:
      - Hello!
      - Hello! - ответил Пауль и пожал холодную ладонь.
      - How are you? - продоложала рычать она.
      - Not too bad!
      - Are you happy? - не унималась она.
      - Happy, happy! - Пауль был в диком восторге.
     Не знаю, сколько бы ещё железная «дылда» мучала Пауля, если бы не гости, которые все прибывали и прибывали. Вдруг, неизвестно откуда появился маленький и шустрый япошка. Он сгорал от любопытства: нагло подошёл к роботу и остановился перед Паулем. Мы не могли сообразить, что происходит, так как матрёшка, развернувшись, начала новую атаку:
      - Hello!
      - Hello!
     -  What's your name?
      - Akuzaba.
      - How are you?
     Япошка в ответ переходил на свой родной язык, и наша красавица начинает нервничать, хаотически размахивать руками и непонятно перемещаться. Она не соображает, что ей делать дальше! Двухметровая железная «дылда» начинает кружиться на одном и том же месте, повторяя при этом одну и ту же фразу:  How...  How...  How... Все прибывшие гости захохотали и захлопали в ладоши. А японец торжествовал и орал:
      - Лучшие работы в мире — японские!!! Япония — страна роботов!!!
      Пауль, увидя «конфуз» русской красавицы, решил помочь даме.
      - How are you? - обращается он к матрёшке и становится к ней вплотную, перед японцем. Матрёшка начинает плыть за Паулем, так же рьяно, как и несколько минут назад, до случая с японцем.
      - Good! - отвечает она на вопрос и продолжает рычать, обращаясь уже к Моллеру:
      - What's your name? - рычит она, как ни в чём не бывало!
      - Моллер, - серьёзно отвечает Пауль, берёт её под руку, и они вдвоём удаляются от назойливого японца и от всех нас по асфальтированной дорожке в сторону дома юбиляра сегодняшнего торжества.

     Прибывшие гости удобно разместились в просторном конференц-зале фирмы «Моллет Интернешнл» на первом этаже многоэтажного здания. Зал имеет форму полусферы, что создаёт иллюзию высоты и горизонта. У каждого кресла — синхронный переводчик-автомат подключен к компьютеру таким образом, что речь Пауля через специальные блоки можно было прослушать на английском, немецком, французском, итальянском или испанском языках.
     Моллер вышел на подвижно-вращающуюся сцену в элигантном светло-сером костюме и, кратко поприветствовал всех собравшихся в зале, начал совё сообщение с оригинального выступления, чем шокировал многих присутствующих конференц-зала:
      - Господа! Я хочу начать свой доклад с небольшого «лирического» отступления.
     Многие летательные аппараты иногда только называются так, а иногда и действительно, являются летательными! Некоторые из них были созданы с использованием основных законов аэродинамики и летали — одни лучше, а другие — хуже, но — летали! А некоторые летательные аппараты являлись плодами необузданного воображения незадачливых изобретателей. Те из них, которые смогли подняться в воздух, - можно считать удавшимися, у других же не было шансов сделать это, кроме как в мечтах... Что же такое необычный небесный автомобиль? На этот вопрос не существует однозначного ответа: то, что для одного человека кажется обычным, для другого — полно оригинальности... - Моллер сделал необычную паузу, после чего продолжил: - Главное, для чего мы здесь собрались сегодня, - это объективно оценить возможности нового летательного аппарата “Sky Car” и его пригодность, например, к несению патрульной службы или к функции «небесного такси». А так же оценить «небесный автомобиль» как средство нового транспорта на городских улицах... Ну,а  после перерыва и обеда, приглашаю всех присутствующих в этом зале полюбоваться небесным шоу, из различных моделей «Sky Car” . - Пауль замолчал и отошёл к краю сцены.
     Зал начал аплодировать, а сцена вместе с Моллером — поворачиваться, пока не исчезла полностью из вида зрителей. В зале погас свет и наступила полная темнота...
     … Вдруг, откуда-то сверху, начали загораться звезды: большие и маленькие, они все находятся в непрерывном движении: маленькие звёзды падают прямо в конференц-зал, большие же рассыпаются на более мелкие, образуя феерверки, и так же падают в зал. Звёздный дождь окуржает меня и всех присутствующих. Неожиданно для зрителей из глубины звездного небосвода проявляется большой светлый циферблат, с двумя ярко-сереневыми цифрами внутри, и вот уже эти цифры можно различить: два и ноль! «Двадцать». Эти цифры вращаются и , быстро увеличиваясь, приближаются всё ближе и ближе к зрителям в зале, Рядом с цифрой двадцать вспыхивает несколько молний. Молнии вьются, гоняются друг за другом, поглощая одна другую, но взамен исчезнувших тот час же появляются новые. Постепенно они заполняют всё пространство полусферы. Внезапно цифра «20» исчезает, свет блекнет и переходит в голубой заполняет всё пространство полусферы зала. Создаётся впечатление небесного пространства, на котором возникают «летательные» аппараты Моллера различной конструкции и конфигурации. «Небесные авто» начинают перемещаться и набирают скорость. Вместе с ними все присутствующие в зале начинают пребывать в чарующем полёте!!!
     Сколько длится такой чарующий полёт, трудно сказать, и заканчивается он лишь тогда, когда изображение «небесных автомобилей» Моллера начинают меркнуть и пропадают совсем. На голубом небосводе остаётся только один «небесный автомобиль» - крупным планом — это «Летающая тарелка». Появляется Пауль и не спеша начинает доклад:
      - Летающая тарелка — Моллер, 200 Х (краткое обозначение «М 200 Х») - выполнена в виде диска с применением алюминевых и композитных материалов и предназначена для замены обычных мотоциклов и одноместных спортивных автомобилей. Силовая установка аппарата состоит из шести поршневых двигателей, мощьностью 200 л.с. (147 кВт) каждый, обеспечивающих вращение восьми вентиляторов, расположенных в вертикальных каналах. Управление осуществляется за счёт изменение величины и напрвление вектора тяги вентиляторов.. Но, увы, … дальнейшего развития этот аппарат не получил, из-за не решённых вопросов обеспечения безопастности полёта. Вот так, господа! Бывает и такое в работе! - Пауль закончил выступление по «Летающей тарелке» и молча стоял в ожидании вопросов.
     Казалось, что вспоминает то, что знает только он один.
      - Господин Моллер! Как трудно было вам отказатьяс от «Летающей тарелки»? - я одна из первых, сидящих в зале, задала вопрос.
      Моллер был задумчив и молчал, как будто не слышал моего вопроса. А чуть позже медленно и спокойно, вопросом на вопрос ответил:
      - А кто сказал вам, что  я отказался? - но следующий вопрос из зала прервал его грустные мысли.
     Меня очень заинтриговал ответ Моллера, а тот, в свою очередь, переходил уже к следующему аппарату: трехместному, вертикального взлёта, «Мерлин -300»  - нечто, вроде «летающего автомобиля». И тут же изображение «Мерлин-300» вспыхивает яркими красками и крупным планом над небесным фоном, на смену «Летающей тарелке». Моллер продолжал доклад:
      - Мы видим, как летающий автомобиль оборудован шестью двигателями, обеспечивающими привод вентиляторов, установленных в кольцевых каналах. Первый двигатель-вентилятор расположен в нижней носовой части аппарата,  и естественно, мы его видеть не можем на небесном фоне. - Пауль вошёл в обычный профессиональный азарт и уверенно сообщал присутствующим в зале, что взлёт и посадка осуществляются за счёт отклонения вектора тяги вентилятора. Корпус «Мерлина» обладает несущими свойствами и при скорости 200 км/ч допускается отказ двух двигателей.
     Начались обсуждения. Пауля буквально атаковали вопросами:
      - Как осуществляется управление аппаратом? - этот вопрос принадлежал уже знакомому, маленькому, шустрому японцу.
      - С помощью четырёхканальной цифровой системы управления, обеспечивающей балансировку и выполнения заданного режима полёта.
      - Каковы защиты безопасности полёта? - этот вопрос очень интересовал французского пилота.
      - Автоматически выпускается парашют, обеспечивающий приземление, при невозможности выполнения безопасности полёта, - обстоятельно отвечае Пауль и уже снова смотрит в зал в ожидании следующего вопроса.
      - Средняя скорость полёта? - вопрос принадлежал блондину из Финляндии, спортсмену-мотогонщику.
     - 480 км/час!!!
      - Господин Моллер! - журналист из Би-Би-Си. - Планируете ли вы серийное производство?
     Пауль молчит минут пять, потом с большой осторожностью ответил:
      - Только после проведения всесторонних испытаний!


 … Мелодичные, непривычные сигналы оповестили зал о каком-то очень важном событии. И тут же на сцену «выплывает» наша двухметровая железная матрёшка. Она, как и все присутствующие, сидела в конференц-зале и слушала Пауля. Остановившись на сцене, рядом с Моллером, она, в такт звучащей мелодии, приятным голосом произносит нараспев:
 - Rest! Rest! Rest!
 Вот это да! Весь зал встаёт и аплодирует Паулю и танцующей красавице. Увиденное далее зрелище полностью ошеломило меня: наша матрёшка могла ходить по различным поверхностям, обсчитывая всё, что видит и слышит в реальном времени, и адекватно на это всё реагируя.  Ходит она со средней скоростью шесть метров в минуту. Она может узнавать по голосу и внешнему виду своих хозяев, запомнить слова и команды, говорить и петь вибрируя голосом. В её словаре около шестидесяти тысяч слов. Во время демонстрации своих возможностей наша матрёшка, точнее — уже совсем не наша, попросила одного из присутствующих высоким, писклявым голосом:
      - Пожалуйста, постойте ещё в течении одной минуты, пока я запоминаю ваше лицо. - Это было очень впечатляющим зрелищем, после «рычащего» тембра нашей красотки. Но на этом выступление не закончилось. Заиграла очень весёлая музыка  - и матрёшка тут же помчалась в такт музыке, она устроила самую настоящую  пляску, дав понять собравшимся, что её возможности гораздо выше, чем могут ожидать люди.
      - Господа! В скором времени эта красавица будет убирать в моём доме, ходить в магазины, помогать родственникам в домашних делах, да и просто делать всякие полезные мелочи, - весело заявляет Пуль Моллер удивлённой толпе зрителей.
      - О каких полезных мелочах вы говорите??!! - тут же, не сдержавшись, заорал обезумевший японец.
     - О.. самых простых.. ну, например, она, эта красотка, будет приносить мне пиво из холодильника. Я научу её этому занятию! Или лучше, она будет выгуливать моего непослушного пса!
      - И вы это сможете сделать?! И как скоро?! - не унимался представитель страны лучших роботов.
      - Ну, скажем так — к Рождеству!!! К Рождеству робот у меня в доме будет так же естествен, как у вас — холодильник. - Пауль тихо прищурил глаза и посмотрел на японца.
     Японец, не говоря ни слов, побежал по зелёному газону, сшибая своими кривыми ножками все шляпки от цветов.
     После получасового перерыва Моллер делает ещё одно сообщение: М 400  -летательный аппарат вертикального взлёта.
     Результаты испытаний «М 200 Х» «Летающей тарелки» учитывались при создании М 400. Последние два года проводилось тестирование трёх М 400, для получения сертификта FAA, после чего создатели М 400 продают несколько «Sky Car” военным, полицейким и пограничникам. Так же продают М 400 — в качестве авиатакси и транспортного средства для нужд фирмы, составив конкуренцию малым вертолётам.
     Стоимость «небесного автомобиля» М 400 не превышает стоимости хорошего автомобиля, а объем производства составляет 1000000 аппаратов в год. Сегодня фирма «Моллер Интернешнл» занята проблемой индивидуального транспортного средства.
     «Sky Car”  - может решить многие транспортные проблемы и десятки, даже сотни тысяч людей, отказавшись от своих традиционных автомобилей, станут летать.
     По утра в небо будут подниматься тысячи «небесных автомобилей», счастливые владельцы которых забудут, что такое пробки на городских улицах! - на этой оптимистической ноте доктор Пауль Моллер закончил своё сообщение и пригласил всех присутствующихв зале в Научный Парк, полиже познакомиться с действующими «небесными автомобилями». На фоне огромного поля, покрытого низкорастущей ярко-зелёной ковровой травой, находятся два десятка летающих автомобилей различной конструкции, размеров и окраски. Каждая машина размещается под специальным колпаком, сделанным в виде прозрачного зонта, который легкл превращается в гофрированное полотно-веер, таким образом, что путь летающего автомобиля становится свободным.
     Вот уже вся делегация любуется тремя моделями « Мерлин-300». Читаю надписи на них. Одна машина предназначена для пожарных, вторая — для полицейских, третья — для пограничников.
    А вот и «М 400 Х» - пять летающих автомобилей — ярко-желтого цвета — это «небесное такси».
       - Сколько будет стоить такое такси и какова плата за.. - но дальше я уже не слышу: всё моё внимание приковано к последней моделе в первом ряду, чуть поодаль от ярко-жёлтых «небесных такси» стояла «Летающая тарелка «М 200 Х», под таким же прозрачным колпаком, как и другие «небесные авто».
     Я незаиетно отошла от группы учёных-экскурсантов и вплотную приблизилась к «М 200 Х», интуитивно ощущая, что «М 200 Х» связывает Моллера какой-то тайной, о которой никто не знает и не догадывается.
    Внимательно присмотрелась к «Летающей тарелке» и безумно захотелось увидеть её в полёте, и я искренне позавидовала тем, кому довелось видеть полёт «М 200 Х», я была уверена, что они не сомневаются в существовании НЛО. Как вдруг непреодалимая сила увлекает меня внутрь «М 200 Х», и вот я уже лечу и набираю скорость: скорость моего полёта огромна, вокруг небо и горы удивительной красоты, остроконечные пики, хребты и отроги...
     - Мадам! Чем-нибудь помочь? - откуда то издалека слышен знакомый голос.
     Никак не могу сообразить: где я? Наконец вижу Пауля с большой группой учёных:
      - Нет! Нет! Спасибо! Всё нормально.
     Моллер улыбается:
      - Ох, уж эти женщины! Они всегда в мечтах и грёзах. О том, чего нет и не может быть.
     Ровно в восемнадцать ноль-ноль началось шоу «небесных авто», и Сергей выбрал свободное время, так как на юбилее оказалось столько новой информации для него и русских, что они еле успевали «переваривать» нужную для них. И я старалась не мешать русской команде.
      - Ты ещё не каталась на «небесном такси»? - поинтересовался Сергей. - Давай вместе покатаемся на двухместном « М 400 Х», а?!
     - Нет! Что ты! Мне очень хочется на «М 200 Х», на «Летающей тарелке».
      - Но она ведь не летает?!
      - Ты уверен в этом?
      - Конечно! А что?
      - А мне кажется, что она летает и не просто летает.
      - А что? Бегает ещё , что ли, или прыгает?
      - Перестань, Сергей! Мне кажется, что «М 200Х» не «М 200 Х»...
      - А что же тогда?
      - Я думаю, что это «Летающая тарелка», ну, НЛО.
      - Ух ты! Вот -это да! Ну, ты даёшь, малышь! Мозги у тебя сегодня «раскалились»: перебор информации. Пойди лучше отдохни. Выпей чего-нибудь, музыку послушай. «Поколбаситься» не хочешь? Виктора позову, он составит тебе компанию.
      - Нет, не хочу! - разозлилась я и отвернулась в сторону.
      - Малыш! Вечером поговорим. Ну, не дуйся! - он чмокнул меня в щеку и поспешил на площадку, к «М 400 Х». А я медленно побрела к офису «Моллер Интернешнл», в обратную от площадки сторону, по асфальтированной дорожке, по которой навстречу мне шагал Пауль.
     Увидев меня, он широко развёл руками и поинтересовался:
      - Тони! Мне кажется, что вы вбили себе в голову, что «М 200 Х» - это не «М 200 Х», тогда позвольте вас спросить: а что же это? - и Пауль с очень серьёзным видом посмотрел на меня.
      - .. Я спросила Сергея, что бы он попросил вас, что бы вы не отказале мне в моей.. что бы вы.. - я окончательно запуталась и замолчала.
      - Стоп! Так дело не пойдёт! Очень сложно и запутанно. Нужно говорить просто и коротко, - уже не так строго произнёс Моллер.
      - Хочу покататься на «М 200 Х». Ну, пожалуйста, всего один единственный разочек, - выпалила я со страха, не глядя на Пауля.
      - Хорошо! Один раз, сегодня, в двадцать два ноль-ноль, на зелёном поле у «Летающей тарелки». Жду вас. Служба «Сервис» на первом этаже офиса, поможет вам со спецкостюмом. Кататься-  так кататься. Ну, пока!
 
4. Первый полёт на «М 200 Х»



     Я пришла на зелёное поле задолго до назначенного времени. Никого не было. Пауль появился ровно в двадцать два ноль-ноль, в таком же как и я серебристом аэтокостюме.
      - Ну как, не передумала? - поинтересовался он.
      - Нет, нет, что вы, как можно!
      - Не боишься?
      - Чуть -чуть только.
      - Чуть-чуть  - не считается. Тогда делай всё, что буду говорить, и всё будет о'кей!
     Пауль минут десять катал меня по ярко-зелёному полю: то в одну сторону, то в другую. Делал повороты, развороты и всякие замысловатые фигуры, и примятая на зелёном поле трава чётко оставляла следы нашего перемещения на «М 200 Х».
      - Готова?  - спросил он меня: - пока не поздно, можешь отказаться.
      - Нет! Что вы. Очень хочется на «Летающей тарелке» как на НЛО. Может быть встретим «там» кого-нибудь. Страшновато, но очень хочется.
     - Вот что, Тони! Насчёт встретиться — я не уверен, сколько летаю — пока ещё не встретился. Может быть тебе повезёт больше, чем мне, кто знает. Фантазёрка ты хорошая... хотя.. 2 июля 1947 года около десяти часов вечера жители города Росуэлла оказались свидетилями такого явления: в небе появился предмет, напоминающий две сложенные вместе тарелки.  И в тот же вечер владелец фермы Брейзел услышал сильный взрыв и увидел ярчайшую вспышку. В районе катастрофы он обнаружил какие-то обломки и сообщил об этом властям. По словам майора службы ВВС США Джима Боуена, отвечавшего за збор и транспортировку обломков, часть из них походила на алюминевую фольгу, которую было невозможно ни измять, ни разрезать. Куски имели маркировку, напоминающую иероглифы. Помимо этого обнаружили большое количество коричневого материала, похожего на пергамент, очень прочный материал, а так же детали из неизвестного материала. Вскоре нашли и дискообразный объект диаметром около восьми метров. А мертвые члены экипажа с виду напоминали людей, но биологически и эволюционно — абсолютно не схожи. В результате, на все эти документы, связанные с этими исследованиями, наложили гриф строгой секретности... Ну, одним словом, врят ли сейчас у кого-либо имеются сомнения в существовании пришельцев. Во всяком случае действия правительства США, России и европейских стран говорят о том, что они достаточно серьёзно относятся к проблеме НЛО. Официально первого контакта с внеземными цивилизациями у землян не было! И кто знает, каким он будет! Не передумала ещё?! - Пауль заботливым тоном поинтересовался у меня.
    -Нет! Ни за что не передумаю!
      - Ну, ладно! Тогда в отношении безопасности полёта: в докладе моём помнишь, я всем говорил, что нужно ещё работать над безопасностью полёта «М 200 Х». Почему я это говорил, поймёшь после нашего полёта, который будет полностью безопасным. Поэтому сиди спокойно, слушай мои команды и ничего не бойся! Да сопутствует нам удача! Да поможет нам Бог! - после эти слов Моллера аппарат «М 200 Х» начал медленно взлетать вертикально вверх..
     И вот уже зелёная крона деревьев и неестественно голубое небо. Всё выше, выше и выше... но дальше ничего не видно: мы куда то несёмся в абсолютно тёмном пространстве. Моё тело расплывается точно амёба. Вокруг лишь чёрная пустота и меридианы ярких звёзд — большие и маленькие. Но вот появляется движущаяся звезда — она быстро приближается к нам, изредка пробегают зеленоватые разряды...
     Вдруг, непонятно откуда, возникает блестящий шар. Он устремляется к «Летающей тарелке». Не успеваем увернуться, шар ударяет с моей стороны аппарат «М 200 Х» и от час пропадает из виду. И вот уже шары летят со всех сторон и «бомбандируют» нашу «Летающую тарелку».
      - Боишься? - что было сил кричит Моллер в переговорное устройство.
      - Ни капельки! - Наоборот меня охватывает азарт.
     Не замечаю сама, как шары-преследователи исчезли так же неожиданно, как и появились. Но наш полёт продолжается, постепенно звёздный небосвод начинает вращаться вокруг нас, блекнет и гаснет. Мы остаёмся в полной темноте, но ненадолго, так как параллельно траектории полёта ярко вспыхивают пучки света: наш путь хорошо снова освещён и абсолютно свободен. Вдали виднеется незнакомая планета: её цвет серо-песочный. Постепенно различаб очертания долин и горных хребтов на поверхности. Планета проплывает подо мной и исчезает во тьме. Картина космоса постепенно бледнеет. Тело наливается тяжестью. Полёт замедляется. Постепенно отовсюду — сверху, снизу и со всех сторон — на нас изливаются потоки света. Уже чётко вижу красновато-коричневую поверхность Земли. Надо мной — зелёная крона деревьев и неестественно голубое небо. Ощущаю легкий поток воздуха; полёт окончен...
     Впечатление от увиденного было настолько сильным и ошеломляющим, что у меня пропало всякое желание говорить и благодарить. Я сидела в «М 200 Х» и молчала. Пауль не мешал мне в моём молчании. Он не спеша открыл один из «ящичков» в салоне, что-то достал оттуда, зажал это «что-то» в своём огромном кулаке и протянул руку, с зажатыми пальцами, ко мне. Взял мою руку, не спеша положил это «что-то» в мою ладонь и так же не спеша сжал кулак. При этом действии он не произнёс ни слова. А только сидел и наблюдал за мной: моему терпению пришёл конец: я резко разжала ладонь.. и не поверила своим глазам: буквально за несколько секунд кабина «Летающей тарелки» «наполнилась» блестящим жёлтым светом. Свет был такой яркий и необычный, что я зажмурилась. Чуть привыкнув к этому необычному, блестящему свету, который исходил от маленького кусочка на моей ладони, я догадалась, что этот кусочек должен быть только оттуда.
   - Да! Да! Это тебе, Тони, подарок-сувенир с планеты Зерпи.
      - Откуда-откуда?!!
      - С планеты Зерпи, не слыхала про такую?
      - Нет! Конечно,нет!
      - А зря! Это очень-очень маленькая, золотая планета Зерпи. Её и на карте не отыщешь, такая маленькая. Но удивительно красивая.
    Я смотрела на маленький «золотой» кусочек с планеты Зерпи и не могла отвести взгляда от его магического, необычного света.
      - А это к тебе, Тони, инопланетянин бежит по полю! - чётко проговорил Пауль, посмотрев в илюминатор. -  Ну, как, полетишь ещё?
      - Я хотела.. мне бы хотелось, было бы не плохо.. - мысли начали путаться окончательно и я замолчала.
      - Я всё понял: в следующий раз я возьму тебя на Зерпи. Ну, пока. Беги, скорее. Инопланетянин заждался на поле!
     Я не могла больше говорить с Паулем. Мне необходимо было успокоиться и отдохнуть. Да и Паулю не нужно было ничего объяснять, он всё прекрасно понимал. Галантно выпустил меня из «М 200 Х», и я побежала по полю, на встречу Сергею.
      - Ты с ума сошла! И он — тоже хорош! Что за азарт. Что за люди? Ведь машина не готова для сегодняшнего полёта. Он же сам говорил на докладе, утром, - взволновано говорил Сергей, размахивая при этом руками.
      - Да брось ты, Серёжа! Я увидела такую красоту, что и умереть за неё — не страшно! Если это и есть та жизнь, о которой все говорят, то я не боюсь ничего!
      - Ну, ведь ты могла погибнуть! Как он мог?!!
      - Серёжа! Небесный аппарат «М 200 Х» полностью готов для полётов. Я теперь понимаю, почему Пауль ссылается на неисправность аппарата и на небезопасность полёта. Будь я на его месте, сделала бы тоже самое. Надо очень осторожно и бережно относится к тому, что я увидела.
      - К чему же? - нетерпеливо вскрикнул Сергей.
      - К другой жизни, к другой цивилизации, к другим планетам...
      - Ты хочешь сказать, что вы летали...
      - Пойдём, Серёжа, отдыхать. Поздно уже-  перебила я его. - Да и устала я что-то. Прости, что заставила тебя волноваться, но всё было так неожиданно. Потом я тебе всё расскажу. Обязательно. - Я прижалась к нему и мы пошли к нашему домику по той же асфальтной дорожке.
     С наступившим, завтрашним утром пора было расставаться с Паулем, фирмой «Моллер Интернешнл» и «Летающей тарелкой». Надолго ли? Грустные мысли преследовали меня до трапа самолёта. А Пауль, как бы читая их, сообщил, что  в конце октября прибудет к нам, на север Канады, на технический совет по вопросу «200 на 200».
      - Вот только со временем — проблема. Придётся прилететь на «М 200 Х», - заявил он при прощании и крепко пожал мне руку. - Да! Совсем забыл! Как насчёт истинно национального блюда, а?! - и слегка прищурив глаза, захохотал по-американски, не стесняясь никого и не задумываясь при этом, как он выглядит именно в этот момент.
      - Попробуешь. Обязательно попробуешь! - Я вот один раз попробовал одно истинно русское блюдо: рыбу с кишками и чешуей... Незабываемый вкус! - по-русски пробубнил Сергей и тоже захохотал, не хуже Пауля. Последний, в свою очередь, почему-то разулыбался, хотя ничего не понял и произнёс:
      - О'кей! И бай-бай!



                5. В поисках истины



Две недели, не покладая рук, трудились на «200 на 200» Сергей, Виктор, Геннадий Петрович и Дмитрий Николаевич. У аппарата кабина пилота находилась в передней части, а по бокам — четыре вентилятора в кольцевых каналах, они обеспечивают управление небесным авто. Трансмиссия состоит из редукторов, приводивших четыре винта в движение.
     По внешнему виду будущий небесный автомобиль походил на летающую моллеровскую тарелку, с той лишь разницей, что был меньшего размера и ещё более плоским, но по принцыпу работы отличался существенно: летающий аппарат Сергея состоял из различных блоков, узлов и устройств, основанных на принципе работы оригинального четырехзвенного гладкого механизма. Отличался новой кинематикой, значительно большим диапазоном скоростей, модульностью и ещё очень многими характеристиками и параметрами. Но значительно уступал в безопасности полёта, а это одно из важнейших условий для эксплуатации и дальшейшей работы.
     Ожидали Пауля на технический совет и его окончательного решения. Сергей нервничал и , как всегда, много курил и ни с кем не разговаривал.
     Однажды, в России, когда я только познакомилась с ним, он прочитал короткую, но яркую лекцию об изобретателях. Прошли годы, но я поиню её как сейчас:
    « В нашей работе изобретателя самое трудное- это отказаться от бредовой идеи, отказаться от неправильного, изначально ошибочного выбранного пути, который, несомненно, рано или поздно приведёт к тупику или краху.Но на это не каждый может пойти! Бросить начатое дело значительно сложнее, чем продолжить. Надо обладать большой силой воли, что бы это сделать! Вот почему многие изобретатели становятся рабами собственных идей и их заложниками! Путь изобретателя — долог и тяжел, его дороги  - крутые, извилистые тропы! Его жизнь — лабиринт, со множеством тупиков и поворотов. Не всем суждено добраться до вершины, но каждый из них пройдёт свой путь в поисках истины!..»
     Я смотрю на Сергея: очень усталое лицо, безразличный взгляд. Завтра, обязательно завтра, я поговорю с ним, а сегодня лучше — не мешать!
     Уселась на пенёк, недалеко от дома, и начала вспоминать всех знакомых изобретателей. Кто же за последние десять лет добрался до этой вершины? Мои воспоминания начинаются с Парижа и Жюля.
     Париж. Промышленная ярмарка. Мои винты видны издалека — хорошее место. Рядом  - всё время посетители. Среди них попадаются и специалисты, но, в основном,это — просто любопытные парижане. Нескончаемый поток людей. Каждый раз выстаиваю возле своего стенда от открытия до закрытия. Рассказываю, объясняю, раздаю рекламу, отвечаю на вопросы. У меня жесткий режим: завтрак в гостинице, обед в выставочном комплексе, ужин в кафе, небольшая прогулка по Версалю, гостиница. Вот и весь Париж — работа, усталость и больше ничего!
     Помощь подоспела ко мне на четвёртый день. В комплекс иду не торопясь, спокойно прохожу через всю выставку: вот и мой павильон! С удивлением замечаю, что у моего стенда уже кто-то возится. Этот кто-то медленно «от руки» вращает один из винтов. Прибавляю шаг и быстро захожу за ограждение.
     Высокий человек, ещё не видя меня, с усилием тянет за винт. Я громко обращаюсь к нему. Человек отскакивает от монитора — испуганно что-то говорит по-французски, размахивая руками. Строго сообщаю ему по-английски, что заходить за стенд и трогать экспонаты руками запрещено. Указываю на предупредительную табличку. Злоумышленник снова извиняется, уже по-английски. Объясняет, что уже три дня приходил к этому стенду, смотреть на монитор, и просит разрешения получше познакомиться с устройством.
    Приглядываюсь к чудаку: ему не больше тридцати. Волосы тёмные, лицо худощавое, приятное. Выражение виноватое и смущённое, как у ребёнка, которого поймали за руку. Мне становится весело — и я приглашаю его подойти к монитору. Подробно объясняю ему устройство. Парень слушает очень внимательно, потом задаёт вопросы.
     Ученик мне достался прилежный, но урок приходится прервать. Время близится к обеду и поток посетителей становится всё плотнее. С приветливой улыбкой по-английски рассказываю французам о преимуществах воздушного привода с думя противоположно вращающимися винтами. Слушаю, что-то спрашивают. Стараюсь говорить проще — и с позиции лингвистики, и с точки зрения механики. Скоро обнаруживаю, что у меня объявился помощьник. Высокий парень не ушёл: сначала робко, затем всё смелее он начал объяснять устройство модели по-французки. Разумеется, между соотечествинниками понимание достигается легче... Мы, по окончанию работы, вместе выходим из павильона и прогуливаемся по направлению к гостинице. По дороге он рассказывает о себе. Его зовут Жюль. Занимается он автомобилями и самолётами. Много изобретает, учавствует в выставках. Жюлю очень нравится мой мотор, и он хочет заказать для своей модели аналогичную конструкцию.
     Не спеша подходим к гостинице. На прощание договариваемся встретиться на выставке у моего стенда, в ближайшее время. Оно — это ближайшее время — наступает уже на следующий день. Подхожу утром к стенду и вижу Жюля — смеется, жестикулирует. Работаем во вчерашнем режиме. Вечерами гуляем по Парижу. Бродим по ярко освещённым улицам и площадям, заходим в «кафешки», забираемся на Эйфелеву башню. Жюль — спортсмен, ему нравится заниматься испытаниями необычных летательных аппаратов: парапланы, дельтапланы, вертолёты, парашюты — это его стихия!
     Но главное увлечение — новые формы летающих машин! Жюль показывает мне несколько журналов со своими статьями и описаниями интересных конструкций. На красочных фотографиях — необычные вертолёты — птицы с рыбьими головами. Немножко непонятно и очень красиво! Жюль уже начал строить птицу-вертолёт, нужен новый мотор.
     За две недели мы очень сдружились. Но время — неумолимо! Выставка заканчивается , и мне пора домой.
      - Странное знакомство: романтическое и чистое. Вместе радуемся жизни, сообща строим какие-то планы. Фантазёры, мы хотели дружить и, наверное, могли бы стать друзьми. Не суждено! После двух длинных и очень весёлых писем Жюль вдруг замолкает..
    Лишь через год из Лиона приходит письмо — серый конверт, госпитальный штемпель, официальное обращение: «Мадам...»
     Жюль разбился в Альпах, через два месяца после парижской выставки. Он был прикован к постели, и теперь его.. нет! Жестокая судьба: Жюль летал на дельтаплане «Штопор», который обладал слишком высоким аэродинамическим качеством, высокой скоростью, но очень низкой поперечной устойчивостью и склонностью к сваливанию — в штопор, явлению, абсолютно не характерному для дельтапланов. На этом дельтоплане «Штопор» им было выполнено более двадцати полётов, и с его помощью была получена картина распространения взрывов потока по верхней поверхности крыла, перед сваливанием в штопор.
     Все дельтапланеристы советовали Жюлю прекратить дальнейшие полёты из-за тенденции аппарата к входу в неконтролируемые пилотом режимы, но Жюль уже не мог жить без этого дельтаплана...
    … Вот уже огромное богровое солнце почти касается воды, и становится прохладно. Смотрю на площадку: Сергей ходит взад-вперёд, крутит трубку и молчит. Только слышно, как чертыхается Виктор, испытывая какую-то передачу.
     …. А перед моими глазами встаёт образ Андрея — он, как факир в цирке, выносит шар на руках демонстрационной площадки в Пал-экспо, в Женеве, и включает его. Прозрачный шар, внутри которого шевелятся детали и сверкают лампочки. Постепенно узнаю, что Андрей отдал своему изобретению пятнадцать лучших лет жизни, это его идол и даже Бог!
     За долгие годы работы с Сергеем я поняла истину: чем ближе к готовности макет, тем дальше до внедрения конструкция.
     Но тогда, в Женеве, об этом не догадывались ни чешский физик Андрей, ни Франка, ни я.
     …. А пока мой разноцветный экспонат ветроагрегата пользуется успехом, но у стенда Андрея публики всё равно больше. Мотор-шар моментально собирает огромную толпу. Франка отвечает на вопросы, Андрей даёт детальное пояснения. Франка, при любой возможности побирается ко мне, за экспонат ветроагрегата, посекретничать: она шепотом рассказывает мне об Андрее: знакомы они уже несколько лет, Андрей ей очень нравится, а вот она ему, наверное, не очень. Франке очень нужно, что бы кто-нибудь приобрёл этот «волшебный» шар-мотор. Тогда Андрей освободится и, возможно, обратит на неё внимание. Милые, наивные люди. Одиночка-изобретатель Андрей и сердобольная Франка. Мне очень хочется, что бы у них всё получилось.. Экспозиция Андрея отмечена золотой медалью, моя — серебрянной. Каждый из нас завёл много деловых знакомств. Покидаем Женеву, окрылённые радужными надеждами. Мечты, мечты!  Оживлённая по началу переписка с возможными партнёрами затухает через несколько месяцев после выставки. Наступает зловещая тишина. Она длится месяц, два, год. Андрей не выдерживает: срыв, болезнь, лечение...
     ..Андрей давно забросил своё колесо — вернулся в институт и получил интересную работу. Жизнью доволен. П рошлом году женился. Пристал мне фотографию. Он с женой у моря. Но на ней другая женщина — не Франка...
     … Вот ужек огромный диск багрового солнца наполовину ушёл в воду, становится совсем холодно, Сергей всё так же ходит «туда-сюда», курит трубку и молчит. Виктор всё так же возится с мотором, но уже не чертыхается. Холод! Он начинает медленно пронизывать меня изнутри, и перед глазами возникает Дитрих — удивительно красивый немец!
     … Однажды в Брюсселе, во время нашего совместного обеда, Дитрих достаёт что-то из кармана и раскладывает на своей огромной ладони. Затем протягивает руку мне и не спрашивает: нравитлся или нет? На ладоне лежат четрые маленькие медальёна: на каждом — женское лицо... Я с недоумением смотрю на него. Дитрих поясняет, что дома остались жена и трое дочерей. Денег у него осталось совсем мало, но нужно каждой купить какой-то подарок...
     Упорный Дитрих! Я и сегодня верю, что он обязательно добьётся успеха. Ко мне до сих пор приходят от него по четыре письма в год, последние были два с.. Гудзонова залива. А дело было так:
     Ярмарка идей в Брюсселе доставила Дитриху особенно много хлопот. Они начинались буквально с самого отъезда его из дома, из маленького городка Фрайберг, что на юге Германии. Большой самодельный ящик, в котором находились несколько различных приборов для контроля экологического состояния среды, никак не хотел влезать в рейсовый самолёт: не позволяли габариты.Дорожные хлопоты преследовали Дитриха Тромера до самого Брюсселя. Так что, когда он со своими приборами наконец-то удобно разместился в одном из павильонов выставки в Брюсселе, он уже ничего хорошего от неё не ожидал, хотя его целеустремлённость буквально поражала окружающих, так как он из года в год, на продолжении вот уже восьми лет, совершенствовал свой прибор и слишком оптимистически смотрел в будущее... Где только Троммеру не приходилось бывать со своими приборами за эти годы, и везде что-то непредвидимое мешало успеху и хорошему контракту. В Брюсселе поэтому он был черезчур активен, активен до навязчивости, он без конца приводил к своим приборам инженеров, потом учёных из местного Университета, потом целую группу студентов. Всё его суетливое поведение никак не вязалось с двухметровым ростом, богатырским телосложением и выразительными глазами.
     Через неделю заканчивалась Брюссельская ярмарка идей, казалось, что уже ничего не могло предвещать успеха и хорошего контракта немецкому учёному-экологу, но за несколько часов до закрытия выставки Дитрих Троммер удачно проводит переговоры сразу с несколькими фирмами, и они все согласны взять его приборы, но с тем условием, что прежде он проведёт полный комплекс испытаний: где был нужен холод и три месяца адского мороза. Испытания должны проходить в реальных условиях. На «холодильник»  - ни одна фирма не согласилась.
     Дитрих стал срочно искать выход из сложившейся ситуации, и буквально уже через две недели после закрытия салона в Брюсселе, он вылетает в сторону Гудзонова залива, в одну из действующих научных станцийгеофизической лаборатории и тащит с собой уже знакомый, большой, самодельный ящик нестандартных размеров...
    … Весна не спеша входила в свои права на южных землях Гудзонова залива. Местность, со стороны моря, была окаймлена  полосой каменистых низменностей. Внутри скалы, с большим выступом, по прозвищу «Драный башмак». Испытуемые приборы Дитриха не подкачали и выдержали мороз, холод, ветер...
     Когда Дитрих вплотную подобрался к скале, неожиданно, со стороны моря, огромный белый медведь, легко перепрыгнул через большую трещину во льдах, начал быстро и ловко карабкаться на тот же выступ скалы. Это была трёхметровая медведица, а следом за ней карабкались два маленьких медвежонка. Им было не более четырёх месяцев от роду. Звери уже находились в пяти метрах от Дитриха, когда вдруг медведица остановилась. Повернулась и галопом припустила в обратном направлении, за ней, не отставая ни на шал, неуклюже подпрыгивали малыши. А ещё через секунду самка огромных размеров уже заходила в воду. Она поплыла с удивительным изяществоми лёгкостью. Медвежата старательно плыли за ней...
    А Дитрих галопом припустился к научной станции геофизической лаборатории, что находилась в трёх киломметрах от скалы с большим выступом, по прозвищу «Драны Башмак»...
     память! Её нельзы запретить или разрешить. Забылся премьер-министр Франции, вручавший мне приз, но до мельчайших подробностей помню лицо Жюля в аэропорту «Де Голь». Мне не вспомнить сейчас дороги от вокзала до Женевского озера, но в любой толпе я узнаю застенчевого Андрея и целеустремлённого Дитриха.
    ...Я и не заметила, как зашло солнце и наступила темнота. Очнулась от воспоминаний только от прикосновения Сергея.
      - Малыш! Пойдём в дом. Простынешь, смотри, совсем закоченела. Обещают заморозки и первый снег! Завтра, между прочим. - И он заботливо накинул на меня свою куртку на меху. Мне стало тепло и ужасно захотелось горячего крепкого чая.
      После двух чашек свежезаваренного чая я спросила вдруг Серёжу:
      - Помнишь?!
      - Конечно, помню! Ну, расскажи ещё раз: я обожаю тебя и нашу историю, прошу тебя, малыш!
      - Прямо сейчас?
      - Именно сейчас.
      - Ну, слушай! Когда мы были с тобой бабуинами и совершали набеги на маисовые поля, ты был уже седым и старым: сидел в засаде и внимательно высматривал злого хозяина полей, который всегда избивал нас большой и крепкой палкой до полусмерти. А я была — молодая и шустрая, всегда убегала от него и приносила тебе немного маиса в засаду. Так мы жили и заботились друг о друге не один год, любили и были очень счастливы!!! Тогда, давным-давно.. Когда мы были с тобой бабуинами...
      - Спасибо,  тебе, малыш! - с этими словами Сергей крепко обнял меня и поцеловал. - И ничего не бойся! Это говорит тебе старый и седой бабуин. Если завтра Пауль на техническом совете закроет наш проект, я открою здесь фирменную русскую харчевню и моём таланте повара узнает вся северная Канада, Америка и Европа! Вот так-то! А ты, молодая и шустрая бабуиниха, никогда не будешь мне приносить немного маиса, наоборот, я буду подчевать тебя всякими изысканными блюдами, понятно? И в этом ты скоро убедишься! - Сергей посмотрел на меня своим знакомым, немигающим взглядом. Серо-стальные глаза его снова загорелись каким-то неведомым светом. И я, как в первый день нашего знакомства, старалась не смотреть на него.


 6. Званый обед




Проснулась утром очень поздно от вкусных удивительных запахов, которыми пропитался весь двухэтажный большой дом. Натянув на ходу джинсы и свитер, быстро кинулась к лестнице и остолбенела от увиденного... на кухне, на первом этаже, на всех четырёх комфорках электрической плиты что-то булькало и кипело в больших и маленьких кастрюльках. А очищенными овощами и фруктами был завален весь стол, а за другим столом Сергей огромным ножом резал здорового судака на равные части.
       - Серёжа! Ты что это? Праздник, что ли, какой? Или день рождения у кого?
      - Тони! Ты всё заспала и забыла: ведь сегодня Пауль тетит на «Летающей тарелке» и со своей тарелкой, между прочим. А ты спишь до обеда как ни в чём не бывало. Или действительно, фирменным блюдом «Рыба в чешуе» потчевать собираешься, а?!
     Но я уже с удивлением смотрела по сторонам кухни и не переставала восхищаться человеком рядом со мной:
      - Когда же ты спал? И спал ли вообще?
      - Да, спал, спал несколько часов, выспался вполне. Дослушай лучше, чем будем Моллера угощать: суфле из судака, дичь (перепела) жараные, далее репа, фаршированная белыми грибами. И только, исключительно для тебя, яблоки с огнём. - После этих слов Сергей подошёл ко мне и чмокнул в щёку. - На детей, - весело продолжил он, - это блюдо производит исключительное впечатление! Ну, ещё, конечно, угостим американца «Вишняком» - древнерусским напитком к водке и петровским квасом. Ну, как тебе меню к обеду? - поинтересовался Сергей. И не дожидаясь моего ответа тут же продолжил: - а если Пауль будет задерживаться у нас, организуем ему русский банкет-чай. Знаешь, Тони, один иностранный путешественник метко заметил, что руские до того наупражнялись в приготовлении чая, что неожиданно для себя изобрели самовар. А уж кто пробовал чай из самовара, тот утвердился во мнении, что настоящий чай — только из самовара! И как бы там ни было, но в России прочно укоренился обычай: приглашать в гости на чай — чай с пряниками, коврижками, леденцами, баранками и калачами.
      - А где все остальные? - спросила я.
      - А кто где: Виктор за самоваром и баранками укатил, Геннадий Петрович над квасом колдует.
      - А Дмитрий Николаевич что делает?
      - О-о-о! У него очень ответственное задание. Самое ответственное из всех нас: подбор алкогольных напитков с учётом кухни.
      - Ну, и как, получается? - расхохоталась я.
      - А как же! Уже один алкогольный напиток точно подобран. Угадай какой?
      - Водка?!
      - Конечно, русская водка, а как же без неё! Без неё никак не обойтись.
      - А коньяк? А сухие вина?
      - Вот-вот. Поэтому Дмитрий Николаевич и изучает: что лучше сочетается с судаком, что с жареной дичью, а что с репой и квасом. Мало ли что может произойти. Русские ведь ко всему привыкшие.Мы можем всё смешать: судака с репой, вино с квасом и .. ничего, всё нормально будет! А  с Паулем нужно по-научному, хоть он и здоровый мужик, но береженого и Бог бережет. А то знаешь, как может получится: скажет, что специально..
      - Серёжа! Ты что? - с испугом выкрикнула я.
      - Ха-ха-ха! А ты ведь поверила в ответственное задание Дмитрия Николаевича, а?! Только сейчас вот не говори, что не поверила, ладно?!
      - Да, поверила. Честно поверила в спецзадание: но не по поводу вина и кваса. Он хочет что-то изменить в конструкции, увеличить надёжность.
      - А мне что прикажешь делать?
      - А тебе остаётся только дегустация: пробовать все блюда и не покидать кухню, а то мне скучно без тебя.
      - Давай, Серёжа, я помогу.
      - Нет! Нет! Ни в коем случае: процесс уже пошёл и останавливать его нельзя. А ты посиди со мной: поболтай о чём-нибудь. Сейчас тебя вкусненьким угощу, пробу снимешь.
     Я присела на свободный стул и подумала: «Почему судьба, подарив ему таланты изысканного кулинара, всю жизнь толкает его на тропу одинокого путника в науке. Это жестоко и необъяснимо!»

     Ровно в пятнадцать ноль-ноль в воздухе, около нашего дома, раздался шум моторов и разноцветные огни на «небесном авто» замигали в определённой последовательности, что означало: аппарат «М 200 Х» просит посадки... и уже через десять минут Моллер бодро шагал вместе со всеми к нашему русскому «200х200».
     Мне не хотелось присутствовать на этом техническом совете, почему то вспомнилось усталое лицо Сергея и вчерашние воспоминания о друзьях изобретателях не давали покоя. Я врала сама себе, боялась за Сергея, за ребят, за судьбу «200х200», поэтому предпочла собирать осенние листья канадского клёна недалеко от площадки и наблюдать за происходящим со стороны. А происходило на площадке следующее: Сергей, ведь, обвешанный датчиками, устройствами и специальным парашютом поднимался на испытуемом аппарате на двести метров. Виктор снизу давал чёткие указания и команды, а Пауль наблюдал за всем происходящим. «Новенький» аппарат почему-то ужасно «капризничал». Виктору приходилось говорить одну и ту же команду по несколько раз. Аппарату, видимо, это вообще изрядно надоело, и он, никого не предупредив, рванул вертикально вверх, явно зашкаливая скорость 200 км/час, и через несколько секунд превратился в маленькую темную точку. Серге — там, высоко в небе — молчал, у Виктора — на земле, на площадке — приборы показывали невероятное. Слышно было как он орал: 400 метров, 500.. 700... высота 1000 метров.
     Сообразив, чем всё это может закончиться, я закричала и побежала к Виктору на площадку.
      - Спокойно, Тони! Не кричи! Уже спускается! - сообщил мне Виктор, продолжая наблюдения: Высота 300 метров, 600... 200 метров... 100 … Ничего себе задвижки!
     Сергей приземлился на то же место, откуда был дан старт вертикального взлёта. Все молчали, в том числе и Пауль. Сергей вышел из кабины, сел на траву и попросил Виктора:
      - Прикури мне сигарету, что-то руки слишком дрожат. Все провода попередёргал, пока приземлился! - произнёс он и глубоко затянулся прикуренной Виктором сигаретой. А остальные уставились на Моллера.
      - Однако обедать пора! - такой дипломатии от Пауля никто не ожидал. Поэтому смысл произнесённой фразы дошёл до остальных членов русской команды только в столовой! Но в разгар обеда американский изобретатель «Небесного автомобиля» обратился к Сергею:
      - Ну, что? Никого там за горизонтом не встретил? Тони, вот, бредит инопланетянами.
      - Пока — не встретил: не до них было, кнопками и рычагами был занят, не оторваться было никак, - произнёс Сергей повеселевшим голосом.
     Наступила пауза расслабления: все начали смеяться, острить и дурачиться. А Виктор превзошёл сам себя: он показывал всякие фокусы, импровизировал пародии на известных — русско-американских деятелей, шутил и паясничал. Долго объяснял Паулю, что такое петровский квас, и, когда тот понял, Виктор торжественно принёс ему большую ведёрную кружку на подносе. Кружка представляла собой коричневый брусок дерева, со всевозможными сучками, веточками и дырочками.Зелёной краской на ней было написано: «Напейся — но не облейся!» Виктор взял черпак с длинной ручкой и начал наполнять кружку доверху квасом, поставил полную кружку обратно на поднос и торжественно вручил Паулю. И как Пауль ни старался, не приспосабливался, напиться кваса ему так и не удалось. Моллер оказался заводным, упрямым и очень настойчивым: он крутил ведёрную кружку, зажимал подряд все отверстия на ней, наклонял её и рассматривал. Бесполезно! При каждой очередной попытке выпить кваса из кружки во все стороны из всех отверстий вытекал петровский квас. На Пауле одажда выглядела как в проливыной дождь, но это его меньше всего волновало: а волновали его дырки на кружке, и кроме дырок на тот момент для него ничего не существовало.
       Виктор оказался приличным наглецом. Он подарил кружку Паулю, так и не раскрыв секрета.
      - Репетируйте на досуге, когда скучно станет! - посоветовал он Моллеру. Пауль долго благодарил Виктора за необычный подарок. Об аппарате «200х200» так и не было сказано ни слова. Много разговоров было об одном удивительном открытии, которое потрясло всю мыслящую Америку. Разговор касался колибательной системы. Но феномен и уникальность заключалась не в самой обычной колебательной системе, а в покрытиии шариков. Рамка размеров не больше чем пол метра на пол метра. На рамке подвешены на тонких нитях и соеденины друг с другом три шарика, каждый размером с вишню. Один шарик — абсолютно чёрный, другой — белый, третий  - серый, матовый. Чёрный и серый шарики подвешены тонкими нитями, каждый к своему углу рамки за одно ушко. К нижним ушкам шариков привязана свободная нить, продетая через ушко серого шарика. Белый и чёрный шарики имеют по два ушка, а серый — только одно. Получена колебательная система. Если чёрный шарик отклонить от равновесия и отпустить, то он начнёт раскачиваться, а через несколько секунд точно так же будет колебаться  и белый шарик. Серй шарик остаётся при этом неподвижным. Если проделать такую же операцию с белым шариком, то оба шарика — белый и чёрный — будут синхронно колебаться.Серый же шарик не будет двигаться с места. Если же о равновесия отклонить серый шарик и отпустить его, он будет колебаться -и через несколько секунд в такт ему уже будут раскачиваться и белый и чёрный шарики. Амплитуда их колебания будет меньше, но частота выше. Со стороны это похоже на колебательную систему, при чём достаточно тяжелую, так как работа требует непрерывного подталкивания. Три образца-шарика. Два с покрытием — чёрный и белый, один — без покрытия — серый. Шарики изготовлены из серебра. А вот покрытия — это феномен. Оба материала покрытия, белый и чёрный, обладают удивительными электрическими свойствами. Они, как полупроводники, проводят электрический ток только в одном направлении. Уникальность в том, что направление перемещения  носителей заряда геометрически ориентировано в пространстве. Имеет место перемещение зарядов только внутри слоя покрытия. Вдоль поверхности заряды не перемещаются никаким образом. При этом внутреннее сопротивление настолько мало,  что чёрное покрытие «пожирает» все свободные  электроны, попадающие на него, и передаёт их внутрь шарика — серебрянной сердцевины. В свою очередь белое покрытие наоборот собирает из серцевины все свободные электроны, попадающие на него, и выталкивает их наружу. Магнитные свойства шариков ещё более необычны. Оба покрытия полностью шунтируют магнитное поле! Это невероятно, но так! Такие материалы открывают новые горизонты в энергетике. Ну, это ещё не всё! Это только начало нового  открытия. За этим открытием — колоссальное будущее!
      - Ну, хватит об этом открытии! Время покажет!..




                7. Второй полёт на «М 200 Х»



     Прощаясь с нами, Пауль Моллер неожиданно для всех предложил мне «покататься».
      - На вот, надень,- и он заботливо подаёт мне знакомый уже аэрокостюм.
     Через пять минут я была уже полностью готова к полёту.
      - Сегодня мы полетим с тобой к … - Пауль смотрит на меня и загадочно молчит.
     - К Зерпи! Не может быть. Фантастика! Мы летим к золотой планете.
      - Тони! Не забудь одеть очки от  яркого света, - советует Пауль. И уже через несколько минут мы с наростающей скоростью еле успеваем уворачиваться, что бы не наткнуться на что-либо в космическом пространстве. Так продолжается минут тридцать... Но вдруг, неожиданно, возникает яркий дневной свет,  такой яркий, что защитные очки еле-еле выдерживают ослепительный поток золотого света. Появляется сплющенный к центру эллипсоид золотисто-песочного цвета. «Наверно это и есть маленькая планета Зерпи!» - пронеслось у меня в голове. Она сильно блестит и переливается, постоянно перемещаясь в пространстве. Мы следом за ней начинаем движение в потоке искрящегося света. Неожиданно на наших глазах она расширяется и её поверхность рассыпается на бесчисленное множество кусочков: они меняют свой цвет и формы, выстраиваясь в причудливые узоры, которые словно золотые монеты, начинают падать, издавая при этом чарующие звуки совершенно не слышханой до сегодняшнего дня мелодии. И скоро искрящиеся монеты уже невозможно различить: они превращаются в сплошной золотой дождь. Дождь из золотых монет устремляется к еле заметному силуэту и поглощается им полностью, превращаясь при этом в сплющенный эллипсоид... золотисто-песочного цвета. И опять повторяется всё сначала: причудливые узоры, блестящие монеты, чарующие звуки и золотой дождь.
      - Пауль! Она же приветствует нас и … салютирует! - кричу я что было сил. 0 Слышишь?
       - Слышу, слышу! Не глухой!
      - Ну, что же ты молчишь? - не слушая Пауля, кричу я так громко, что переговорное устройство начианет издавать странные звуки. - Сделай же что-нибудь! Слышишь?
      - А что я должен сделать?
      - Ответить ей!
      - Ответить? - Пауль долго молчит,потом вдруг, неожиданно для самого себя, продолжает: - Что она салютирует в нашу честь — это вряд ли. Это уж слишком. Кто мы такие? А вот то, что не боится нас и приглашает за собой — это, ну, может быть, хотя...
      - Пауль! Я поняла: она узнала тебя и рада видеть тебя снова.
      - Тони! Прекрати! С тобой не то, что о возрасте забудешь, с тобой начнёшь верить во всякую чушь! - чётко произнёс Моллер, и я сразу узнаю уверенного инженера-механика и конструктора «М 200 Х».
      - Ну, Тони! Хватит отдыхать  в космосе! Пора домой! Прогулка закончена!
      - Ну, Пауль! Ну, пожалуйста! Ещё немножко! Она ведь не хочет, что ыб мы улетали! Смотри, она опять салютует! Смотри же, красотка какая!
      - Хочет она этого или не хочет, а нам пора домой «салютовать»! - И Пауль, резко развернувшись, начинает лететь в обратном направлении, и вот уже маленькая золотая планета Зерпи скоро совсем пропадает из виду.
      - Я что-то не поняла, Пауль, а как же золотая монетка?! Которую ты мне подарил в прошлый раз.
      - А что с золотой монеткой?
      - Пауль! Я серьёзно! Как она к тебе попала тогда?!
      - Как попала? Да очень просто: открыл дверцу, протянул руку, она, эта монетка, на руку и упала! Ха-ха-ха. Вот так! - совсем весело закончил Моллер.
      - Не хочешь рассказывать — не надо!
      - Послушай, Тони! В следующий раз ты всё увидишь сама и не надо будет ничего рассказывать. Ты веришь мне?
      - Вам? Вам я верю всегда!
      - Ну, и замечательно! Тогда, Тони, быстро принять горизонтальное положение: мы начинаем снижаться! - скомандовал Пауль, и «Летающая тарелка М 200 Х» стремительно понеслась вниз к Земле!
     Утро следующего дня началось с сообщения из Калифорнийского научного парка. Пауль предлагал доработать реально существующий аппарат «200х200» со следующими параметрами: скорость полёта от 1000 км/ч, высота полёта от 1000 метров. Это предложение уже было похоже на настоящую работу.
      - Эту работу нам предложил Моллер только потому, что я подарил ему ведёрную кружку, - как дурак, орал Виктор на всю рабочую площадку. - Что бы мы сейчас делали, если бы не «Напейся — но не облейся» ?!
     От такого оригинального заключения оценки нашей работы расхохотался даже сам Геннадий Петрович.
     Далее в сообщении говорилось о том, что аппарат «200х200» условно назвать «Небесный диск 1000». Средства безопасности проработать отдельно, со всеми рассчётами и нагрузками, согласно существующим нормам и инструкциям FAA. Первый полёт «Летающего диска» назначить в 1998 году, а в течении двух последующих лет провести тестирование трёх моделей для получения сертификата.
     Вот так, 1 ноября 1997 года, появился на свет «Летающий диск 1000» - будущий «небесный автомобиль» Сергея Кудровского.
     Из нас никто не задумывался и не знал, что нельзя обучать летать человека на таком аппарате, если в правах обучающего не проставлена квалификация лётного инструктора. Вот тогда вся наша русская команда позавидовала моему умению выполнять небесные фигуры на прогудочном самолёте Пауля. Не зря я тогда, ранней осенью, до головокружения каталась вокруг дома в воздухе: по часовой стрелке и против.
     Виктор, Геннадий Петрович и Дмитрий Николаевич приуныли: у них абсолютно не хватало времени на лётного инструктора, они с утра до вечера были заняты аппаратом «Небесный диск 1000», доводили его до соответствующих норм и стандартов. А мне только и оставалось, что обучаться на «небесном автомобиле», для чего Паулем любезно была предоставлена миниатюрная «дамская» «Мерлин 300», нечто вроде летающего автомобиля. Меня даже не удивило, что «М 200 Х» не была предоставлена в моё распоряжение, но в душе я надеялась до последнего, пока на площедке не увидела «Мерлин-300». На ней, конечно, тоже не плохо, но до планеты Зерпи не доберёшься. А Сергей тут как тут:
     - Малыш!  Может быть себе найдёшь другое «хобби»? Не женское это дело: водить небесный автомобиль! - с надеждой в голосе произнёс он.
      - Да, что ты?! Не женское? А как же женщины-сваршицы в России?! Ты так, кажется, произносишь эту специальность для женщины через букву «ш» - и я медленно повторила нараспев: - Свар-ши-цы! А женщины — асфальтировщицы? Асфальт грузить лопатой можно, значит, пупок надрывать, а штурва держать — нельзя?! А?! А женщины — шахтёрки?! Под землёй в завалах, можно значит было раньше, да?! А крановщицы на стройках?! Всё! Хватит перечислять! Молчишь? Ну, потому что сказать нечего! Поэтому и молчишь. А я скажу так: хочешь ты этого или нет, а я буду пилотом «Небесного дискак 1000», понятно?! А пока, для начала, на моллеровском «Мерлин-300» - на «дамской модели» - руку набью. Иначе мне нет смысла жить с тобой и работать! Вот так-то! И прошу не возражать! Без толку!
     На этот раз ссора была затяжной и мучительной. Вначале несколько дней молчал Сергей, но и я не собиралась уступать свои позиции. «Нет! Он меня не переломит ни за что на свете!» Но потом, не помню, кто из нас заговорил первым: я или Сергей. Мне, кажется, одновременно, потому что каждый из нас боялся потерять другого и не представлял жизни без этого — другого.
    

                8. Сплошные праздники



     В этом году Америка необычно рано начала готовиться к Рождеству, для многих американцев рождественские каникулы — самые долгожданные и желанные! Широкие проспекты, вереницы витрин универсальных магазинов и до самого потолка возвышается во всех — Микки-Маус — в руках у него морковка размером с бутылку шампанского. Все витрины в блестящих огнях. Горы игрушек: зайцев, мишек, лисят, тигров. С потолка свисают переливающиеся гирлянды, весело мигают огоньки. Чем ближе Рождество, тем американцы больше пребывают в состоянии подъёма и радости.
     Наш Геннадий Петрович в последнее время тоже находился в приподнятом настроении, к общему нашему удивлению. Никто из нас не мог понять в чём дело, пока он не засобирался домой в Россию. Мы молча наблюдали, как он излишне суетился, набирая различные подарки и скупая всякую нужную и ненужную ерунду.
      - Предатель! - с обидой в голосе, громко выговаривал ему Виктор в один из поздних вечеров, когда мы все вместе собирались у голубого экрана телевизора, в ожидании очередных новостей о нашей России. - Всю нашу «тройку» Пауль оставил до первого февраля, - с чувством выговаривал Виктор «предателю», - до сдачи аппарата Пауль понимает, что нет смысла меня нашу «тройку» специалистов, перед сдачей «Небесного диска 1000». А тебе, Геннадий Петрович, приспичило американское Рождество в России. Ну, прилетишь ты туда и что? Кто где из знакомых: кто — торгует, кто — халдыжничает, кто — ни то, ни другое. Отработай до сдачи «Небесного диска 1000» и катись в свою Россию, а лично здесь останусь, где-нибудь в ремонтной мастерской. Домой - ни шагу. Ни, ни! Только сумашедший сможет вернуться сейчас туда. На лодочную станцию сторожем пойду — восемь долларов в час, между прочим.
     - Да, брось ты, Витя, перестань! Уже основное мы сделали, справимся без Геннадия Петровича, боится он!
      - Боится? Чего же здесь бояться можно? Бояться — в России всего нужно, а здесь, нечего бояться!
      - Да не из той оперы ты, Виктор! Геннадий Петрович боится, что Пауль Моллер его больше не оставит, только до первого февраля. Вот поэтому и опережает события:  вроде бы не его поблагодарили и попросили, а он сам не захотел больше.
      - Да брось ты, Сергей, это уж слишком загнул, как в детективе...
      - Да не детектив это, а это называется — чванство непомерное и честолюбие переразвитое! Вот что это такое! Оставь его в покое, в его годы привычки и характер — не меняют!
     - А?! Вот оно что! А я и не подумал.
      - Ты многое о чём не подумал! И не думаешь до сих пор!
      - О чём это ещё?!
      - Не думаешь, например, семью создавать, одни девушки в голове, после железок. Пора уже!
      - Что пора? Жениться? Вот «Диск 1000» сдадим...
      - Ладно, ладно. А когда будешь с лётным инструктором обучаться? На девушек время хватает, а на обучение — нет?!
      - Да я.. Тони жду! Когда она сдаст экзамен лётному инструктору, расскажет всё мне, как и что, вот тогда я и начну заниматься.
      - Смотри какой джентельмен! Девушку верёд себя пропускает!
      - Тони! А когда ты сдаешь экзамены интструктору?
       - В конце января, в Торонто.
      - В Торонто? А почему в Торонто? - весьма удивился Сергей и пояснил: - У Пауля в Калифорнии, полно комиссий!
      - У Пауля — не хочу и не буду!
     - А что так? Тоже чванство с честолюбием взыграло? Я думал, наоборот, полегче у него будет: в случае чего — попросит кого нужно, поможет.
      - Вот именно, попросит и поможет! А я этого не хочу. Он меня к здёздам и планетам, а я «рыбку» и «зайку» всё никак сдать не могу. Так что ли. Пауля просить ни за что не убду, уж лучше в Торонто.
      - Ну, молодёжь! Вам виднее — стараясь скрыть обиду в голосе, закончил разговор Сергей в ожидании новостей о России с голубого экрана телевизора.
     … А вчера Пауль пригласил Сергея и меня на рождественский праздничный семейный обед. Мне, конечно, хотелось посмотреть ритуалы, обычаи и привычки, попробовать индейку, но только из-за этого — не стоило!
     Я так и оставалась русской, мне что Рождественская ночь, что день благодарения, что праздник влюблённых — всё едино, что не говори, а Америка — это другая культура, другое воспитание и другая психология.Быть зрителем за праздничным столом — не очень завидное положение.Фальшивить и подыгрывать не хочется, тем более в Рождество.Вот по этим соображениям я и Сергей остались «дома» в Канаде и с удовольствием смотрели яркое праздничное шоу по всем телевизионным программам, а в три часа ночи на «Русской классике»  показывали «Курочку — Рябу» Михалкова-Кончаловского.Вот это был настоящий рождественский подарок, о котором стоит рассказать более подробно, ибо этот подарок достоин особого внимания. Пауль Моллер подарил мне настоящего живого щенка породы сенбернар. У этого щенка был настоящий паспорт со всей родословной в трёх или четырёх поколениях истинно стопроцентных сенбернаров, без всякой премиси, элитного происхождения. «Норвеллина ди Несси» - таково имя моей «девочки» по документу, а для нас она иногда была «Пронырой», иногда «Рексоной», а иногда даже и Екатериной. Всё зависело от ситуации и конкретного случая...
     Вообще сенбернар заслуживает внимания, потому что является одной из знаменитых пород. Считается, что эту породу вывели монахи моностыря Святого Бернара в Швейцарии. Однако первыми предками этой собаки являлись огромные догообразные собаки караульной службы римских легионов.
     Уже к семнадцатому веку монахи святого Бернара вывели огромных собак, которых использовали для спасательных работ в зимних Альпах.
     В 1812 году кобель Барри спас несколько десятков людей, засыпанных снежной лавиной в горах. В Париже поставлен памятник — сенбернару Барри — спасателю. По внешнему виду сенбернер  - это громоздкая собака с большой тяжелой головой. Тёмная маска - «очки» - на море делает взгляд собаки более злым, но на самом деле это очень добродушная собака, любящая свой дом со всеми его обитателями.
    .. Когда Пауль Моллер протянул мне щенка, я даже испугалась: «Какой здоровый!» Сергей и я прозвали «девочку» - щенка - «Пронырой» потому что, её любимое занятие — залезать в самые недоступные места. Надо отметить, что щенки сенбернаров очень прожорливы и до года могут съесть всё, о чём даже и не предполагаешь: например, упаковку сосисек прямо с целофаном, пачку сливочного масла в бумажной обёртке, кочан капусты, при чём щенок усиленно катает качан капусты по полу и раздирает его на части одновременно. Всё это уничтожается за одно, два, максимум три жевательных движения. Далее под челюсти попадают кухонные губки, носовые платки, носки и даже трусы. Однажды вечером, когда я и Сергей смотрели телевизор, «Проныра» схватила свою любимую игрушку — оранжевого резинового зайку с длинными ушами, со свистком. Это означало: «Поиграй со мной»! Но никто из нас: ни я , ни Сергей — не поддерживали её в игре. И тогда она, подбросив несколько раз наверх бедного зайчонка, прокусила ему насквозь уши и живот: зайка больше не пищал! Тут же он был забыт и брошен.  Потом разыгравшись «Проныра» схватила какой-то тюбик с трюмо и «затрусила» по дому. Я с воплями: «Фу! Фу!» -  кинулась следом за ней, но было уже поздно: мощные челюсти плотно сжались и через секунду в уголках огромной пасти проявилась пена: Сильный запах парфюмерии быстро заполнил всё пространство дома. От испуга здоровый щенок разжал челюсти и выплюнул оставшееся содержимое прямо на ковёр. Но всё равно пасть продолжала пениться. Собака начала чихать, бегать по дому и выть.  Я посмотрела на ковёр: там лежал раздавленный в лепёшку дезодорант «Рексона». После этого случая Проныра никогда не подходила к трюмо, а имя «Рексона» прилипло к ней надолго.
     А знакомства с качелями превзошло все ожидания, в углу двора, под клёном, стояла маленькая скамейка - «качели». Когда кто-либо встаёт с той скамейки-качелей, естественно, они продолжают раскачиваться до полной остановки. Глупый здоровенный щенок, заметив качающийся незнакомый предмет, оторопел от неожиданности: опустив морду к земле, мягко и медленно переставляя лапы, он крался к качелям. Качели всё ещё медленно покачивались. «Проныра» подошла к ним и ткнула их лапой. Качели закачались быстрее. Собака опёрлась на задние лапы, а передние обрушила на качели. Качели ударили ей по носу. Собака запрыгала, завизжала и залаяла. Быстрыми бросками обежав вокруг скамейки, она ринулась в нападение на качели. Рычала, толкала их лапами и кусала. Неизвестно, сколько бы продолжалось сражение, но я резко окрикнула её. Щенок моментально остановился, прислушался и затрусил своей лошадиной рысью в мою сторону...
     … Спустя несколько дней, после указанных событий, Пауль Моллер, со всем своим семейством: женой, детьми и кучей близких и дальних родственников, укатил на отдых в Альпы. У них была такая традиция: Пауль из года в год должен ьыл вывозить всех Моллеров — больших и маленьких, семейных и одиноких — на альпийские луга для отдыха, развлечения и поправки здоровья. Там у него, рядом с местом пересечения границ Швейцарии, Германии и Франции, был построен большой особняк, в стиле средневекового замка, для многочисленной родни, колличество которой из года в год всё увеличивалось и увеличивалось.
     Каменистая дорога проложена по склону высокой горы, , а сами стороения были обнесены высокой каменной стеной. Замок с островерхими крышами под красной черепицей находился недалеко от озера.
     Интерьер внутри замка сохранял стиль средневековья. Многочисленные комнаты напоминали монашеские кельи. Замок был с угловатыми башнями, и вот, в одной из них разместилась лаборатория Пауля: прямо с порога начиналась довольно крутая, но широкая винтовая лестница, ведущая наверх. Никаких помещений внутри башни не было, кроме одной большой комнаты,  в углу которой был сложен камин с горном и мехами, по стенам распологались полки и шкафы. Посередине стоял большой стол, с каменной плитой. Вся мебель была завалена молотками, пилами, железками, проволоками и всякой прочей ерундой. Настоящая средневековая лаборатория была гордостью Пауля Моллера, и он мог рассказывать о ней часами при всяком подвернувшимся случае. И ещё Пауль Моллер гордился большой сенбернарьей фермой, которая удобно разместилась в отдельных постройках, внутри того же средневекового замка с островерхими крышами, что под красной черепицей. Именно в этом большом особняке, построенном в стиле средневековья, на границе Швейцарии, Германии и Франции, и появилась на свет «Проныра», по паспорту «Новеллина ди Несси».
     Моллеру и его жене приходилось делать по несколько перелётов на день на своём «небесном такси 400», вывозя праздную толпу высоко в Альпы. Старательно работая «воздушным извозчиком», Пауль не успевал задумываться о «небесных летающих аппаратах», их конструкциях и возможностях: это было огромным плюсом в этих путешествиях. У профессионального учёного-изобретателя высоко в Альпах «отдыхала» голова.
     … А наш Виктор укатил куда-то на отдых  с очередной «невестой».Дмитрий Николаевич писал много поздравительных открыток с наступающим Новым годом в Россию. А я готовила много подарков: передать их в Росию с Геннадием Петровичем было очень кстати. Он вылетал 29 декабря рейсом «Торонто-Прага-С.-Петербург». К этому вопросу я подошла очень тщательно: был составлен список с фамилиями и интересами того или иного знакомого. Соответственно по этому списку и покупались подарки, которых набиралось не меньше, чем родственников у Пауля в Альпах. Список всё разрастался и разрастался.
      - Тони! Меня ведь не пустят в самолёт! - пытался рахжалобить Геннадий Петрович. Но не тут то было!
      - С предателями не разговаривают! - решительно произнесла я , упаковывая следующий подарок, которыми был завален весь обеденный стол. Геннадию Петровичу ничего не оставалось, как замолчать и наблюдать за упаковкой. Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончились и подарки. Наступил день отъезда.
     Многие люди так волнуются, когда уезжают, что собираются чуть ли не за неделю и готовы к отъезду задолго до назначенного времени. Так было и с Геннадием Петровичем. Около часа он сидел внизу, в столовой комнате, в застёгнутом на все пуговицы пальто, и ждал, ждал, когда же наступит час отъезда...
     С раннего утра шёл мокрый снег. И ещё через пол часа начало мести, поднялся сильный пронизывающий ветер. Начиналась пурга! Добираться до Торонто решили на большом грузовом автомобиле «Лори», который стоял тут же рядом, во дворе. На обратной дороге я решила выкупить подарок к Новому году, заказанный в одном из Канадских магазинов. Вот почему мне нужно было выехать непременно одной и без Сергея: я хотела в новогоднюю ночь сделать ему сюрприз! Геннадий Петрович был не в счёт: у него билет только в одну сторону.
     - Малыш! На улице начинается метель, - издалека и с большой осторожностью начал разговор Сергей, - я поеду с вами!
     «Этого ещё мне не хватало!» - подумала я , а вслух произнесла:
      - Хорошо! Нет проблем! Выезжаем ровно в десять утра. Сборы в столовой на первом этаже, - И для большей убедительности добавила: - Пойду, напишу несколько строк родителям, пока есть время!
     Я поднялась наверх, открыла «Чёрный блокнот» и записала всё интересное, что произошло за эти два дня. Прислушалась: было слышно, как Сергей плескается в ванной комнате. Посмотрела на часы: девять тридцать. Пора! Прежде чем спуститься, взяла ручку и написала на клочке бумаги:
      «Прости меня, но мы уезжаем без тебя!
      - Почему? - спросишь ты.
     Об этом ты узнаешь в нашу новогоднюю ночь! А пока могу сказать: я тоже благодарна судьбе, за то, что встретила тебя сейчас и тогда, давным-давно, когда мы были с тобой бабуинами!»


     Вера сидит в кресле профессора боясь пошевелиться. Стало совсем светло, за одну короткую мартовскую ночь перед глазами прошли судьбы многих людей, прошла целая жизнь Сергея и Тони. Вере очень жалко молодую и красивую девушку. «Неужели погибла?! - думает она, - там, тогда, в то раннее утро, когда началась пурга?!» Ещё долго она не сможет отвлечься от горесных мыслей...
     Вера понимает, что ничего уже не изменить и не вернуть. Она закрывает чёрный блокнот и медленно направляется к выходу. Неожиданно её взгляд падает на угол комнаты, где в глубоком кресле удобно разместилось странное, большое существо — игрушка, с необычной белой гривой и сердечком с надписью «С Новым 1998 годом!». Вера ещё раз внимательно смотрит на этого странного  зверя и: «О ужас!? Это же!!! Так вот зачем нужно было Тони в Торонто, непременно одной, в то раннее утро, когда началась пурга...»


     «Когда мы были с тобой бабуинами и совершали набеги на маисовые поля, ты был уже седым и старым: сидел в засаде и внимательно высматривал злого хозяина полей, который всегда избивал нас большой и крепкой палкой до полусмерти. А я была молодая и шустрая, убегала от него и приносила тебе много маиса... Так мы жили и заботились друг о друге не один год, любили и были очень счастливы!!! Тогда, давным-давно, когда мы были с тобой бабуинами...»