Судьба у нас такая, сынок

Белоруссия, родина моя синеокая! Ты дала мне жизнь, и первые мои воспоминания о тебе. Всегда любил тебя, твой народ, твой говор, твои песни, твою величавую природу. Любил тебя, когда жил на твоей земле и вдали от тебя. Прости меня, что бросил тебя в юности, уехав на поиски лучшей доли. Но каждое лето возвращался в твои объятья.

И вот уже 26 лет, как умерла моя мама, с ее смертью оборвалась пуповина, связывающая нас. 26 лет, как я не был на твоей земле и уже, видно, никогда не буду. Фашистская орда на целых 4 года разлучила меня, несмышленыша, с тобой. Но я вернулся, заплатив за это большую цену, сама знаешь какую. Моя цена лишь ничтожная частица той огромной цены, которую заплатила ты за то, чтобы на твоей земле снова воцарилась мирная жизнь. Сколько твоих сыновей и дочерей, в том числе и мой отец и трое дядьев, сгорели в жерле войны за этот мир.

Осенью 1945 года, после тяжелых лишений твое малое дитя пяти лет от роду с мамой и остатками, когда-то большой семьи, вернулись на твою истерзанную землю в свой полуразрушенный дом. Семья разместилась в одной слегка отремонтированной комнате. Наступила первая послевоенная зима. В комнате было холодно, спали одетыми. Тепло только рядом с буржуйкой, но где взять столько дров, чтобы она давала тепло? Помню, что все время хотелось есть.

Конец января 1946 года. Мне только исполнилось 6 лет, и мама решила познакомить меня с соседским мальчиком моих лет. Его звали Петей. Наши дворы отделяла только колючая проволока, лежащая на снегу. И вот, мы с мамой по глубокому снегу идем знакомиться. Перешагнули проволоку и оказались около большого высокого и, при этом, не разрушенного дома. Познакомился с Петей и тут же начали играть. У него оказалось много игрушек, у меня же ничего не было. Дома у них было светло тепло, топится русская печка. В целом, очень уютно. Петя жил с родителями, старшей сестрой и братом. Моя мама поговорила с его мамой и ушла, а я остался. Когда она вечером пришла за мной, мне очень не хотелось уходить. Как-то я спросил у мамы: «Почему они так хорошо живут и у Пети все есть и даже папа? А мы так плохо живем, и почему у меня нет папы?» На что мама ответила: «Судьба у нас такая, сынок. Петин папа вернулся живой с войны и устроился на хорошую работу. Твоего – забрала война и никогда у тебя уже не будет отца, да и я никак не могу найти работу».

Эти слова мамы врезались в мою память на всю жизнь. Повзрослев, я понял, что судьба дается человеку ни на один день, она идет с ним до конца. С такой мыслью мне было легче мириться с той огромной пропастью, которая отделяла мою жизнь, сироты, от жизни ребят, у которых отцы вернулись с войны. Отныне я понял, что сам должен пробивать себе дорогу в жизни. Мама напомнила мне белорусскую пословицу: «Бог сирот любит, только доли им не дает».

Петя оказался хорошим другом. Он был добрым, ничего не жалел для меня. Видно и его детское сердце тоже что-то понимало. Мы с ним все делали вместе. Собирали и сдавали старьевщику металлолом, кости, тряпье и за это получали игрушки, футбольные камеры.  Когда получали деньги, он свои отдавал мне на кино, мороженое. Вместе научились плавать и лазили по садам. К нам во двор забегали чужие кролики, мы их ловили и держали в домике, который сделали из досок, кормили капустными листами, собранными возле овощного магазина. Потом продали кроликов соседу и, на вырученные деньги, купили мне коньки с ботинками. Я катался на его велосипеде, лыжах. Иногда мы заигрывались у Пети до обеда. Мать его накрывала красивый стол, ставила на него большую фарфоровую супницу и разливала из нее половником суп по тарелкам, которые стояли в других тарелках. Я тогда не понимал, зачем нужны подтарельники. Мать наливала и мне тарелку, но я благодарил, отказывался от еды и сразу уходил. Меня толкала моя подружка-судьба. Она мне шептала: «Знай свое место». Петина мать жаловалась моей маме: «Твой Мишка отказывается у нас кушать».

У меня было много друзей, но Петя был самым лучшим. Когда подросли, Петя начал качать мускулы. Отец купил ему двухпудовую гирю. Что только он с ней не вытворял! Подбрасывал одной рукой, ловил другой, выжимал бесчисленное количество раз. Мышцы «накачал» и любил демонстрировать их. Ребята ему завидовали и тоже «качались». Летом он целыми днями пропадал на пляже. Загар у него был самый лучший. Его даже называли «директор пляжа».

Потом я уехал в Воронеж, поступил в техникум. Петя устроился работать на продуктовый склад. Позже узнал, что его вроде подставили и осудили на год. Летом я был на родине в отпуске и встретил Петю. Это был совсем другой человек: замкнутый, нелюдимый, никуда не ходил, даже, на когда-то любимый пляж. Он не стал рассказывать про случившееся, единственное, что я услышал от него, это то, как он, выйдя за ворота тюрьмы, бросился на землю и стал целовать ее. Видно судьба преподнесла ему суровый урок. Я пригласил его в гости, но он отказался. И я не осмелился навестить его. Встречаясь на улице, перебрасывались несколькими пустыми фразами и расходились. Я чуть не плакал. Потом он уехал в областной центр, окончил курсы лаборанта и устроился на работу на химический завод. Женился, жил с женой и дочкой на съемной квартире, пока не получил свою квартиру.
Я был у него, посидели за столом. Он немного разговорился, но что-то уже не клеилось.

Моя дочь была в Белоруссии у бабушки и там познакомилась с дочкой Пети. Они подружились, поддерживали связь. Потом была свадьба у Петиной дочки, и он настоял, чтобы на свадьбе была моя дочь.

Как-то мой приятель был в Белоруссии и встречался там с Петей. Когда он напомнил ему про меня, Петя оживился, взял у приятеля мой телефон и обещал обязательно позвонить и пригласить в гости. Позвонить мне  он не решился, видно не хотел ворошить былое. Приятель сказал, что Петя полностью посвятил себя религии. Больше я о нем ничего не слышал, но остался ему благодарен за настоящую бескорыстную дружбу, которую он подарил мне - безотцовщине.

Ну, а я шел по извилистой дороге жизни вместе со своей судьбой. Благодаря моей судьбе, я добился того, чего хотел, с трудом, без посторонней помощи. Я очень благодарен своей тете и ее мужу, они предоставили мне кров и пищу, пока я учился. И, как только я устроился на работу, ушел на квартиру, чтобы не стеснять их. А моя тетушка продолжала помогать мне, когда я на пустом месте строил свою семью.

Я понимал, что Эверест мне не покорить, но кое-каких вершин жизни я достиг, со мной была моя судьба.