Предчувствия, колокола и прочее 8

Весна! Уже одно это радует, а тут ещё и колокола весёлым звоном предупреждают: «Зав-тра, зав-тра, зав-тра!». Маше показалось, что она проснулась именно от их радостного перезвона. Что случится завтра? Бог весть, но случится непременно, и обязательно хорошее.

Олег поправился. Заботливое внимание Гали вместе с врачебными стараниями быстро подняли его на ноги. Предаваться безделью – не в характере Олега. Почувствовав себя хорошо, вышел на работу, и в выходные обязательно куда-нибудь выбирался из дома. Но это его перестало устраивать: ну, что это за прогулки в своём районе, там всё уже исхожено. Вот куда-нибудь поехать… Но Галя до поры до времени противилась дальним поездкам. В конце концов, она сдалась, уж очень настойчиво Олег заговаривал о дальней вылазке, и обязательно на машине. И Олег скомандовал: «Едем в монастырь, все вместе, с Машей и Иваном». Тут уж Гале крыть было нечем: если едет Иван, то можно не беспокоиться, врач всё-таки. И она протянула ему телефон.

Первой он позвонил Марии.
- Маша, здравствуй!
- Здравствуй, Олег, дай-ка я угадаю, что подвигло тебя на звонок. Ты прекрасно себя чувствуешь, тебе стало тесно в городских просторах, и ты имеешь предложить нечто грандиозное.
- Ну тебя, Машка, даже не интересно. Хотя, пора бы уже и привыкнуть к твоей неординарности. Действительно, предлагаю коллективную поездку в монастырь. Кирилл, наверное, уже заждался. Он тебе не звонил, кстати?
- Нет, не звонил. Занят, видимо. Галя поедет?
- Обязательно.
- Ивану позвони. Только…
- Не учи, сам знаю. Скажу, что к Киру едем, а подробности узнает на месте. Но и ты…
- Ну, что ты, в самом деле, не понимаю я что ли? Тоже не скажу, буду молчать, как партизан.
- Вот и договорились. Значит, завтра к девяти часам мы будем у твоего подъезда. До завтра.

Сразу же Олег позвонил и Ивану.
- Ваня, привет, у меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Возражения всё равно не принимаются. Завтра ты едешь с нами за город.
- Куда, Олег Васильевич?
- А вот куда повезу, туда и поедем. Могу сказать только, что Кирилл Всеволодович давно приглашал нас всех к себе. И тебя велел привезти. Задержка была только из-за моей болезни, но теперь – пора. Едешь?
- И Вы меня ещё спрашиваете! Конечно, я еду. А куда? Хотя это я уже спрашивал.
- Завтра к девяти часам подойдёшь к дому Марии Петровны, оттуда стартуем. До завтра. Не опаздывай. – Олег положил трубку.

Вечером  Маше позвонил Иван.
- Мария Петровна, Вы меня простите за любопытство, пожалуйста. Олег Васильевич сказал, что едем к Кириллу Всеволодовичу. Он мне не говорит, где и кем работает Ваш одноклассник. А так интересно узнать. Неужели, такой засекреченный человек, что заранее ничего сказать нельзя? Я же никому не скажу. Я целый день после звонка Олега, как на иголках. Вот решил Вам позвонить. Ну, хоть что-нибудь, хоть намекните.
- Вань, потерпи, совсем немного осталось. Завтра всё узнаешь. Что ты как ребёнок.
Иван вздохнул, - А вдруг я лопну от нетерпения?
- Лопнуть можно от злости, а от нетерпения такое не получится. Так что завтра ты будешь жив и здоров хотя бы ради того, чтобы узнать, кто же такой наш одноклассник.
- Ну, хорошо, потерплю. 

Утром, выйдя к назначенному времени к подъезду, Маша увидела въезжающую во двор машину Олега с одной стороны, и бегущего Ивана с другой стороны.
- Вот, чуть не опоздал. Проспал. Всю ночь не мог уснуть. Под утро заснул. Это всё от любопытства. Всю голову себе сломал, - Иван скороговоркой выпалил всю эту тираду.
- Нездоровое любопытство получается. Разве можно себя так мучить? – Маша, улыбаясь, пожурила Ивана.
- Это я себя мучаю? Сказали бы сразу, что и как, а так сиди и ломай голову.
- Ваня, ты, ей Богу, как дитё малое. Тебе сказали: завтра узнаешь, так и не ломай понапрасну голову.
- Ну, что, едем или разговоры будем разговаривать? – Олег с трудом скрывал своё смешливое настроение. – Садись, Вань, вперёд, рядом со мной, а женщины пусть сзади поболтают. Но ты меня в дороге не расспрашивай, куда и зачем. А то завяжу тебе глаза и рот заклею. На другие тему можем разговаривать. А на эту тему на всю дорогу накладываю запрет. Так надо. Поверь моему слову.
- Постараюсь. Могу и вовсе всю дорогу молчать, - Иван попытался изобразить некоторую обиду. Но это ему не удалось, махнул рукой и сказал – Я тогда буду спать, а то ночью не удалось. Всё пытался представить Кирилла Всеволодовича за его секретной работой.
- Удалось что-нибудь? - спросил Олег, усаживаясь в машину.
- Нет.
- Тогда спи. Часа два ехать. Зато на обратный путь тебе будет предоставлено право высказывать свои впечатления и задавать вопросы, хоть всю дорогу болтай без умолку. Поехали. – Олег оглянулся на женщин, устроившихся на заднем сидении, подмигнул Маше, и они поехали.

Иван заснул, практически сразу. Было в нём что-то немного детское. Распахнутые, слегка удивлённые глаза, иногда наивный даже взгляд. И это сыновнее послушание. Все, ехавшие в машине, так его и воспринимали – как сына, несмотря не небольшую разницу в возрасте. Хотя, по словам Олега, в работе он был зрелым мужем. Ничто не ускользало от его внимания. Если возникали вопросы, не стеснялся спрашивать у старших коллег. И всегда докапывался до сути того, что его интересовало или волновало.

Женщинам поговорить не удалось. Галя была встревожена. Она переживала, как Олег одолеет дорогу. Всё-таки после болезни, по её мнению, прошло ещё очень мало времени. И то, что Иван уснул, встревожило её ещё больше. Успокаивающие слова Маши на неё не подействовали. Галя была поглощена тем, что исподтишка, но пристально наблюдала за мужем.

Доехали быстро, как и предсказал Олег, за два часа. Остановились у ворот монастыря, растолкали разоспавшегося Ивана. Когда вышли из машины, у того округлились глаза:
- Это же монастырь!
- Ну, да, мы сюда и ехали. Тут и объект твоего любопытства найдём. Пошли, - скомандовал Олег.
И в этот момент зазвонили колокола. Даже с места тронуться не успели, застыли, слушая весёлый перезвон.
- Он? – спросил Олег, обращаясь к Маше.
- Нет, не его рука.
- А как ты отличаешь?
- По звону, - Маша ещё пристальнее вслушалась и утвердительно кивнула головой, - не он. У него, наверное, помощник нашёлся, но он об этом сам скажет, и не сейчас.
- А когда?
- Когда время придёт, и разговор  на эту тему заведётся. Не спеши, это дело недалёкого будущего.
Они говорили вполголоса. Галя слушала, подняв голову кверху, вся утонув в звуках перезвона. Иван был сосредоточен и смотрел в ворота. Ему, наверное, не терпелось проникнуть туда, на «засекреченный» объект и встретиться там с Кириллом.

Когда колокола отзвонили, вошли в ворота - Олег впереди компании, женщины шли за ним, Иван замыкал шествие.  Олег и Галя первым делом посмотрели на колокольню, надеясь, наверное, увидеть там Кирилла. Маша же взглянула на людей, выходящих из церкви, и среди них увидела одноклассника. Дёрнула Олега за рукав и взглядом показала направление. И Гале тоже указала на Кирилла, слегка поведя рукой в его сторону. Иван крутил головой во все стороны и был немного озадачен. Когда Кир подошёл к ним вплотную, старшие поклонились друг другу, рукопожатий и объятий не было, по уставу не положено. Но улыбок здесь никто не запрещал. Видно было, что все рады встрече. Кирилл обратился к Ивану:
- Здравствуй, Иван.

И только сейчас молодой спутник узнал в подошедшем монахе того, о ком в последнее время думал, с кем хотел ещё раз встретиться. Иван понимал, что Кирилл – врач высокой категории, хотелось пообщаться с ним, набраться опыта. Да и просто поговорить о жизни: было у Ивана ощущение, что с непростым человеком однажды свела его судьба на посиделках у Олега.
- Кирилл Всеволодович? Вы? Вот уж не думал. Я-то предполагал, что Вы в какой-то серьёзной закрытой клинике работаете. А … - Иван не знал, что сказать.
- Что, озадачен? Ничего, скоро всё узнаешь, поймёшь.

Олег поинтересовался, здесь ли настоятель, можно ли будет с ним поговорить, если не очень занят. На это Кир ответил, что отец Николай приболел, но приехавшие его увидят. И предложил идти за ним.

Кирилл и Олег пошли вперёд, женщины – за ними, Иван по-прежнему был замыкающим. Пошли уже к знакомой калитке, ведущей к святому источнику. Мужчины впереди потихоньку переговаривались, остальные шли, молча, думая  о своём. Маша уловила, что одноклассники говорили об Иване, о том, что от него скрыли место теперешней работы Кирилла, оба посмеивались. К источнику спустились без приключений. Постояли у креста, попили святой воды. И тут Кирилл сказал, что пригласил друзей и ждал их приезда уже с нетерпением, хотелось ему показать то, что удалось сделать в деревне, лежащей в низине за монастырём.
- В деревне есть больница, там как раз сейчас на излечении находится отец Николай. Уже поправляется. А по дороге и о самой деревне немного расскажу. Пойдёмте, дальше дорога будет пошире, всем будет слышно. И стал рассказывать:
- Испокон веков к монастырю были приписаны деревни, ближайшие – Пашнево, Скотино и деревня ремесленников. Так она до поры до времени и называлась. Сейчас-то она называется Ремеслянка. Уже ближе к советским временам дали ей такое название. Жили в той деревне ремесленники. Работали по дереву. Вы, наверное, заметили, в монастыре много деревянных украшений: ставни на окнах, опояски под крышами, крыльца. И в церкви несколько икон в деревянных резных рамах.

Вообще, названия у деревень говорящие о том, чем население в них занималось, чем хлеб себе насущный добывало. Всю продукцию сдавали в монастырь, оттуда и распределялось пропитание на другие деревни. А товар из Ремеслянки шёл в основном на продажу. Денег народ не знал долго, оплата производилась, как это теперь говорят, натурой. Монастырские мужиков не обижали, и народ на христову братию был не в обиде.

Так вот, в Ремеслянке жили мастеровые люди. Работали по дереву, избы сами клали и себе и соседям. Печники, кузнецы. Женское рукоделье на всю округу славилось.

Частенько по большому тракту проезжали иноземные гости, заворачивали в монастырь заночевать. И все без исключения дивились на деревянные и вязаные кружева. Многие покупали это всё тут же, в монастыре.  Но попался одни немец дотошный. Он хотел не только товар в руки получить, но и посмотреть, как это делается. Настоятель и дал ему позволение посмотреть на деревню, на людей мастеровых, ну, и взять там, что тому приглянется, а расплатиться можно и потом, когда вернётся из деревни. В провожатые дал немцу мальчишку-послушника, толмача, Сашку, уроженца как раз Ремеслянки.

Пока шли до деревни, немец всё допытывался, как деревня называется. Малец ему и так и эдак втолковывал, не получалось у того выговорить это слово «ремесленник». Всё у него выходило «ремесляка». Когда в деревню пришли, увидели мужика, тянущего из леса огромный чурбан. За материалом для работы мужик в лес ходил. К нему парнишка и обратился:
- Дядька Степан, вот настоятель прислал иноземца, хочет посмотреть, как мастера по дереву работают. И разрешил, чего понравится, чтобы отдать ему. А расплата потом будет, всё зачтётся.
- Так чего не показать, покажем. Иноземец-то по-нашему бормочет, или через тебя общаться будем?
- Бормочет немного.
- Ну, тогда мы с ним сами сговоримся, а ты ступай к тётке, она уж тебя заждалась.

Парнишка убежал к своей родственнице, сам-то он круглым сиротой был, одна эта тётка и осталась. Его из милости в монастырь и взяли, да ещё и на толмача выучили. А дядька Степан пригласил немца в свою избу. Гостей там не ждали, работа шла полным ходом, весь пол в опилках, инструмент на столе навален. И дух деревянный, у гостя аж голова закружилась. Ну, пообвык немного, стал выспрашивать, как то делается, а как это. Секретов никто не держал, и Степан и сыновья его толково немцу всё объясняют, показывают. И готовый товар показали. Как раз резная, ажурная шкатулка была готова и игрушки. Немец, как увидел шкатулку, дар речи потерял ненадолго. А потом и говорит:
- Я очень хочу такую шкатулку взять, и вот эти игрушки, и вот эту прялку.
Ну, отчего ж не отдать, раз настоятель велел.
- Забирай, мил человек, забирай. Сейчас вот мальца позову, он тебе поможет это всё отнести до монастыря. Там, небось, и заночуешь. Тут у нас положить тебя негде. Семья большая.

Немец постоял у стола, достал мешочек с деньгами и в отплату за товар и внимание положил на стол две монеты. Ну, с тем и ушёл. В монастыре тоже расплатился. А Степан повертел эти кругляши непонятные в своих натруженных руках, чего с этим делать, не придумал, положил к божнице с тем, чтобы в следующий поход в монастырь у настоятеля выспросить.

Спустя какое-то время надо было нести Степану готовый товар в монастырь. К тому времени он ещё одну шкатулку изготовил, сыновья его не одну, а две прялки сладили, и игрушек в мешок насыпали. И кружочки эти непонятные в тряпицу завернул и в карман сунул. Казначей у него товар принял, выдал положенную оплату в виде зерна и солонины, и за тот товар, что немец у него взял, тоже отсыпал Степану. Всё честь по чести. Ну, мужик со своей головной болью пошёл к настоятелю, мол, объясни, чего это мне немчик на стол положил, какой мне с этого прибыток. А настоятель, увидев эти монеты, да выслушав рассказ Степана, и говорит:
- Ах, ты, святая простота. Да это же немец с тобой лично рассчитался, деньги тебе за товар дал. Вы-то не знаете, что с ними делать, а монастырь на эти кругляши покупает то, что вы изготовить не можете. Кузнецам вашим железо покупаем. Красочные нитки заграничные для вышивальщиц. Да мало ли ещё что. Вот у вас в деревне больничка есть, вы-то с доктором лепёшками и яичками за излечение ваших недугов-хворостей расплачиваетесь, а он ведь и нас пользует. Нам-то чем с ним расплатиться, вот деньги и идут ему в уплату. А мы деньги эти получаем за то, что товар, вами сготовленный на ярмарки вывозим, продаём. Ты, Степан, топай сейчас к казначею, скажи ему, что я велел тебе ещё мешок зерна дать. Это тебе за то, что не скрыл деньги, за честность твою. Я тебе в провожатые Сашку пошлю, поможет донести.

Степан получив ещё зерна, отправился восвояси, а настоятель те монеты не в общую казну положил, а в отдельную шкатулочку, где всякие диковины хранились. И казначею о том поведал. Между прочим, одна монета пошла в дело, а вторая до сих пор в монастыре хранится, вместе с этой историей. А Сашка-толмач по дороге в деревню развлекал Степана рассказом о том, как немец никак не мог выговорить слово «ремесленник». Степан, как услышал, как иноземец их называл, расхохотался так, что мешок с зерном со спины уронил. Встал среди дороги и заорал во всё горло: «Я ремеслЯк!». Ну, конечно, в деревне об этом рассказал тоже. С тех пор деревню и стали между собой звать Ремесляка.

Послышались вопросы:
- А Пашнино от слова пахать? Там хлеборобы жили? А Скотино? Какую скотину держали, много?
- Жители Пашнино, действительно, снабжали округу зерном, хлеб пекли в монастыре, а зерном с другими деревнями расплачивались, ещё и на продажу оставалось. И со скотиной так же. Коровы, свиньи, овцы, козы. С коз и овец шерсть стригли, потом по деревням старухам раздавали чесать  и прясть шерсть. Молоко, масло выбивали на месте, в Скотино. Сыры варили в монастырской сыроварне. Вы не весь монастырь видели. Там огромный хоздвор. Монахи везде поспевали поработать. И в самих деревнях тоже не ленились. И на полях, и на покосе, и на скотном дворе. 
- Ух, ты, здорово! А сейчас-то как? Неужто и по сей день натуральным обменом живут?
- Нет, конечно, - Кирилл улыбается. – с деньгами давно знакомы, и цену им знают и счёт ведут. Попусту копейкой не бросаются. Современные люди . И интернет у них есть, и за границу ездят. Председатель сельсовета здесь  - хваткий мужик: организовал скупку готовой продукции, скупщики сами сюда приезжают, на месте и расчёт производят. На выставки-ярмарки вывозят свою рукодельную красоту.

Разговаривая, дошли до околицы. Тут Кирилл предложил старшим пройти вперёд, сказав, что улица их как раз приведёт к тому месту, которым он особенно хотел бы похвалиться. А сам с Иваном чуть задержались, а потом потихоньку пошли в том же направлении. По пути Кир рассказал Ивану вкратце свою историю, раскрыл секреты, которые волновали молодого человека.

Олег и Галя с Машей, не спеша дошли до чугунной узорчатой ограды, которая перегораживала улицу. Над воротами красовалась кованая ажурная вывеска: «Больница». Тут подождали шедших позади, видели, как Кирилл  протянул Ивану руку, а потом и обнял его. Потом выяснилось, что Кир предложил Ване назвать его только по имени и обращаться к нему на «ты». Ух, как Иван засмущался, некоторое время не мог перейти на такое общение, но потом, ничего, освоился. Да и то сказать, отчество у Кирилла было трудно выговариваемое в скорой беседе. 

Больница оказалась не маленькой сельской амбулаторией, а добротным трёхкорпусным в три этажа комплексом. Корпуса стояли под тупым углом друг к другу, образуя небольшой сквер. На клумбах уже цвели первые весенние цветы. Вдоль дорожек стояли скамейки. Чисто, добротно, с любовью сделано. Двери корпусов выходили как раз в этот сквер. И в центре этого пространства был виден какой-то помост. Туда Кирилл и предложил всем пройти.
- Как раз вовремя поспели, скоро и настоятель выйдет, и всё увидите и услышите.

И, действительно, на дорожке, ведущей от одного из корпусов, показался отец Николай. Скорым шагом приблизился к приехавшими, душевно поприветствовал, познакомился с Иваном. Радость светилась в его глазах.
- Вот и хорошо, что приехали. Посмотрите, послушаете, что тут Кирилл  сообразил, да местные мастера помогли ему соорудить. Пойдёмте, – и  повёл всех в сторону помоста.

Да, тут было, на что глаза распахнуть  и рты разинуть. На помосте красовались три изогнутые арками металлические дуги, не просто выгнутые трубы, а кованые, с рисунком из листьев. Под этими дугами висели колокола. Три. Разных размеров. Рядом послышался говор, приехавшие оглянулись и увидели, что к этому сооружению собираются больные, пациенты больницы, и посетители. Кто-то рассаживается на лавочках недалеко от корпусов, кто-то подходит ближе к миниатюрной звоннице. Все подходящие обязательно приветствовали настоятеля поклоном, с Кириллом здоровались, со всеми стоящими уже тут. На лицах улыбки, и не скажешь, что больные люди.

Вдруг послышался лёгкий щелчок, колокола пришли в движение, и раздался их мелодичный звон. Все разговоры разом смолкли. Люди замерли, как в ожидании чуда. Полчаса звонили колокола. И за это время никто не проронил ни слова. Когда замокли последние удары, послышался шёпот, вздохи: - Как хорошо, благостно. Спасибо. И на душе легче стало, и боль куда-то ушла. – Расходиться не спешили, тихо переговаривались, посматривая на приезжих. Подошёл и мужчина в белом халате. Никто и не заметил, как он присоединился к слушателям.

Олег и Мария были, в общем-то, подготовлены к тому, что произойдёт что-то необыкновенное. Галя и Иван стояли, потрясённые, широко открытыми глазами смотрели то на колокола, то на Кирилла. А тот стоял немного в сторонке и слушал. В который уже раз слушал, наверное, а не надоедала ему такая музыка. Лицо его было спокойным, умиротворённым. И настоятель стоял рядом с ним спокойно-радостный. Светлая улыбка играла на его лице.
- Вот такое чудо придумал  и сотворил Кирилл, - сказал отец Николай, обращаясь к городским жителям. – Познакомьтесь, это главврач и чудо-доктор, Иван Сергеевич. С его согласия и при активном содействии всё это, - настоятель обвёл рукой помост со звонницей, - и появилось здесь.
- Не я один, да и идею мне доктор подсказал, - откликнулся Кир.  А потом чуть тише, - Но сейчас я чувствую, что сделано что-то важное, и в этом важном я принимал самое непосредственное участие. Это радует.  – Потом, словно очнувшись, посмотрел на своих друзей, на настоятеля и предложил двигаться в обратный путь. Отец Николай перекрестил их с напутствием: - Ступайте, вам ещё поговорить надо. Идите с Богом.

Простились с ним, пожелав побыстрее выздоравливать и больше не болеть. Выйдя за околицу, остановились, чтобы ещё раз посмотреть в сторону больницы, окинуть взглядом всю деревню, любовно украшенные деревянной резьбой дома, зацветающие яблони в садах. Потом все дружно взглянули на Кирилла, а Иван задал вопрос, который назревал, кажется, у всех:
- Так кто же Вы... – Кирилл предостерегающе поднял руку, и Ваня поправился, - ТЫ. Кто же ты такой? Врач? Инженер? Монах-звонарь?
- Я – человек,  ребята, и, как говорят, ничто человеческое мне не чуждо. А человеку, любому, свойственно чем-то интересоваться. Вот и я интересуюсь всяким-разным. И пытаюсь удовлетворить свой интерес и приложить свою руку в интересующих меня областях. Так жить намного приятнее, беспокойнее, конечно, но от этого жизнь кажется полнее, не прозябание, в какое я однажды заглянул.
- Ты, действительно, и задумал и осуществил нечто большое и хорошее. – Маша заглянула Кириллу в глаза.  – И, поверь, жизнь твоя ещё долго будет наполнена задумками, их воплощением, ты долго будешь жить. Именно жить, так, как ты это понимаешь, не прозябать. Но всю жизнь тебя будут сопровождать колокола. Их звон будет с тобой. Они будут тебя предупреждать, звать, радоваться с тобой и печалиться. Так уже есть, и так будет.

Обратную дорогу к монастырю прошли молча. Все были задумчивы. Войдя в калитку, распрощались с Кириллом, ему надо было куда-то бежать, выполнять поручение настоятеля. Уже у колокольни Олег спросил Машу, как же она определила, что не Кирилл был в тот момент там, на высоте, не он звонил. И Маша ответила так же, как и в первый раз:
- По звону. У каждого человека своя манера делать то или другое, поэтому и результаты получаются немного разными. И звонари – люди разные. Вот и звон у них получается разный. 
- А Кирилл сегодня ничего про нового звонаря не сказал, - Олег был отрешённо задумчив.
- Ещё не время. Потом обязательно или расскажет, или хотя бы обмолвится. Жди.

Обратившись к Ивану, Олег спросил:
- Ну, что доволен? Узнал секрет интересного человека?
- Нет, он стал для меня ещё большей загадкой. То, что в нём на виду, напоказ, то, что он сам мне о себе рассказал,  - это самая маленькая часть Кирилла. А вот, что он за человек, в целом, в большом смысле, я так и не понял. В человеке разобраться ох, как трудно. Особенно в таком, как Кирилл.
- А во мне тебе легче было разобраться? Или понял, что оно такое – Мария Петровна, или Галина Степановна?

Иван, выпрямившись, высоко поднял голову и признался:
- Нет. вы все такие удивительные, загадочные, и такие притягательные. Даже если и не смогу до конца разобраться, что же вы из себя представляете, а именно так, я думаю, и будет, я рад, что познакомился с вами со всеми. Мне очень хорошо с вами. Спасибо вам.

Олег протянул ему руку, обнял его и что-то шепнул ему на ухо.
- Договорились?
- Да.

Женщины смотрели на этих больших мужчин, как матери смотрят на своих детей, и улыбались.
- Ну, а теперь  - в обратный путь. Вань, уговор в силе: всю обратную дорогу можешь выкладывать свои впечатления и задавать вопросы.

Уселись в машину и тронулись в сторону города. Но ехали молча. Иван ни о чём не спрашивал, ничего не комментировал. Он был задумчив. Видимо, ему хотелось самому сначала во всём разобраться. А вот если не сможет сделать этого сам, тогда спросит. Да и впечатлений было много. Не только у него, впервые попавшего в это удивительное место. Комментарии тоже будут потом.

продолжение  http://www.proza.ru/2013/11/13/1660