Последний старец Сталинградский снег 25

Добравшись до угла со звездообразной косой пробоиной, обнажившей тёмно-оранжевый кирпич, они едва не угодили под гусеницу "штугера". Штурмовой орудие страшно выдвинулось, рыча и покрывая всё облаками пепельного снега, раскрашенное неровными белыми мазками.Задник трансмиссии горделиво покрывал обтрепанный бурый штандарт со свастикой в замызганном круге. Створки верхнего люка над командирским куполом распахнулись - из них выглянула голова в оливково-зелёной пилотке с красным кантом:

-Эй, фрицы, вам жить надоело!? По мамам не соскучились?! Не терпится умереть раньше срока, который наш Господь нам выделил!?!

-В твоей консервной банке есть места?! - неожиданно дерзко выкрикнул Сергей, раздувая ноздри так, что облака морозного воздуха окутали его с ног до головы. Он подбросил на плечах свою ношу, которая немного притихла.

Рыжие глаза под пилоткой округлились - их обладатель не вытерпел:

-Это оскорбление, парень, и если бы не этот ад... и раненый... Нас всего двое из всего экипажа. Так что - живо на броню! Открывайте сзади рубки дверцы... Гельмут, отопри! Запускаем ребят!Тот кого ты тащишь, парень, тяжёлый или лёгкий?

-У него, похоже, контузия - кровь течёт из ушей...

-Учти, если тяжёлый лучше пристрели или просто кинь. Мне не нужны мертвяки! Вытаскивай его потом...

"Штуг" на предельной скорости, завывая трансмиссией, пополз сквозь коридор в развалинах в сторону площади Павших Борцов, которую шутя в 6-й армии называли Красной площадью. В боевом отделении бело жарко. Тот, кто разговаривал из люка, оказался обер-вахмистер Грюном из Ганновера. Он был под два метра, что было странно - в штурмовую артиллерию таких не брали. К боевой машине он относился с трепетом и с любовью, оклеил её всю переводными картинками с полуголыми красотками и рождественскими ангелами, что разводили белоснежные крылышки и смущённо улыбались.Вторым членом экипажа был белёсый неразговорчивый Шенеманн из Киля. на груди у него красовался знак - "За отличную стрельбу". Сам Грюн был облачён в пестрый свитер домашней вязи. Как он хвалился - привёз из Норвегии. Туда он ездил не с копусом Дитля, но ещё в 1935-м - в турпутёвку по программе фюрера, на теплоходе "Густлов".

-И вас, и нас, парни, миловал Бог, - говорил он, наблюдая сквозь вращающийся купол, пока Шенаманн двигал рычагами передач. - Не приведи Господь... такая мясорубка... раньше мы такое устраивали русским, теперь они у нас научились...Я весь чешусь от этих маленьких русских свиней - этих партизан, как называют их в тылу! Русские, говорят, прожаривают бельё каждую неделю и ходят в эту, как есть...баню! Это варварство, сидеть и потеть, обливаясь кипятком... Но вши этого не переносят! Дуст не помогает нам в "Шталинграде"! Заместо убитых на твоём теле возникают новые легионы этих тварей! Всё равно, что красные при обороне Тракторного завода... Кажется после очередного выстрела моего "штуммеля" - всё, их нет! Но они снова появляются...

Ни чем не могу помочь, сострил про себя Сергей. Думать надобно, перед тем как лезли...

В боеукладках по обе стороны 75-мм он насчитал всего пять снарядов. Все были Sp.Gr. 40, то есть осколочно-фугасными.Словно прочитав его мысли, Грюн хохотнул:

-Да, боеприпасов нет, камрад! Все истрачены за сегодня! Все двадцать штук! Одну "тридцатьчетвёрку" наверняка можно списывать в металлолом, две другие повредил. Мне выбили трак, но его удалось заменить.Горючего всего на пол бака. Единственная надежда - отходить к центру, к "группе Людвига", а там... Я католик, я верю, что Бог не оставит нас в беде! Экипаж второго "гвоздя" сгорел на наших глазах  - его разнёс прямым выстрелом КВ! Это было полчаса назад - в самом начале...

"...Как бы не тот самый, что видел я, - подумал Сергей. - Неизвестно, кому повезло..."