Женькины истории. 12. 4. Комсомолка, спортсменка..

  28 июля около 17 часов Женька возвращался из продуктового магазина, где он, купив "Ленинградское" мороженое, в несколько приёмов с удовольствием съел его по дороге назад. Он шёл, насвистывая популярную тогда испанскую песенку «Пичирило» в исполнении Пиляр и Элен Гарсиа. Проходя мимо бетонных плит на углу улиц Литейной и Комсомольской, его окликнул взвинченный Шуркин голос: "Шустрый, иди сюда!". Протиснувшись в узкий лаз между плит, Женька сразу услышал рассказ, про какого-то тюремщика, пьяных тёток, но ничего так и не понял.
- У тебя деньги есть?
- Да,- ответил Женька.
- Сколько?
- Девяносто семь копеек.
- Годится.
- Пошли в одно место, будешь становиться «мужчиной»,- сказал Луц, и повёл его, молча по улице Штыковой, а затем вдоль разухабистой набережной реки Упы, по которой они пришагали, на улицу Курковую. Среди старых, вросших в землю деревянных домов и грозно стоящих часовыми столетних серебристых тополей, покосившимися коробками, качаясь в тёплых испарениях земли, серели два двухэтажных дома с облупившейся штукатуркой. Пахло сырой прогорклой помойкой и прокисшим молоком. У подъезда ближней коробки, на лавочке сидели три пьяных дядьки и два взрослых парня.
- Куда прёшь раззява?- спросил наглый лохматый парень.
- К «Пургену»,- ответил Шурка.
- Заваливай,- сказал пьяный дядька, указав жилистой рукой на черный зияющий вход рядом с лестницей подъезда, ведущий в подвал дома. Плутая по закоулкам подвала, они продвигались вперёд, в темноте наступая на многочисленные пустые бутылки, консервные банки и мягкие вещи. Наконец перед ними показалась узкая вертикальная полоска света.
- Деньги давай,- скомандовал Луц. Женька достал из кармана мелочь и отдал ему. Открыв дверь, Луц негромко сказал:  "Привет всем браткам",- и втащил за собой Женьку. В конце серой комнаты, на затёртом кресле, сидел взрослый пацан. На вид ему было где-то лет двадцать. Руки и грудь его были исколоты татуировками. На нём были спортивное трико и нательная белая майка. Он спросил:
- Сколько с собой?
Луц сказал: - Девяносто семь копеек на двоих и протянул ему мелочь.
- Замётано,- сказал парень, небрежно взял деньги и ссыпал их в уже наполненную мелочью стеклянную банку.
- Это «Пурген»,- шепнул Шурка Женьке.
- Он только что из тюрьмы  пришёл, теперь празднует.
- Не бойся он сейчас добрый,- успокаивающе сказал Луц. Женька повернул голову направо, и у него перехватило дыхание. Перегнувшись через затёртый диван, со спущенными трусами стояло три женских тела. Они настойчивыми пьяными голосами бормотали: "Ну, кто там следующий? Давай, наползай, ну!". Их ляжки были забрызганы мутными пятнышками жидкости причудливых форм. Пятнышки кое-где медленно, неохотно ползли по их ногам вниз, оставляя мокрые следы, как следы большой улитки на листьях фруктовых деревьев. Всклокоченные, лохматые пучки волос торчали из нижней части ягодиц и подёргивались, когда тётки переминались с ноги на ногу. У всех троих ягодицы пестрели бледно-красными следами от хлопков чужих ладоней, поверх которых красной губной помадой было написано: у первой - «комсомолка», у второй - «спортсменка», у третей - «студентка». Тут же топтались трое ребят, готовившихся  к посвящению в «мужчины». Они стояли со спущенными штанами, друг за другом, а их ещё лысые писки смешно торчали вперёд, как краники самоваров. Было видно, что они страшно стесняются, но ужасно хотят стать «мужчинами». Нервно улыбаясь, «солдаты» также переминались с ноги на ногу и ждали команду: «Вперёд!». Пурген крикнул: "Первый, второй, третий - пошёл"!- и рядовые подбежали сзади к «учебным пособиям». Прильнув к целям, хаотично задергались наперегонки, толком не понимая, что и как надо делать. Пурген закатился от смеха. Женька тоже улыбнулся.
- Мы следующие,- сказал Шурка и стал расстегивать гульфик на брюках.
- Я не буду,- прошептал Женька.
- Ты что дурак? Когда ещё такое может получиться?
- Нет. Я не буду,- повторил Женька.
- Как хочешь,- зло процедил Луц.
- Только никому, понял?
- Иначе убьют!
- Понял,- ответил Женька. Женьке, конечно же, хотелось принять это посвящение. Но  пьяные и забрызганные зады  «учительниц» отбивали у него всякое желание стать сегодня «мужчиной», даже за девяносто семь копеек на двоих.

P. S.

Колюня С. в 1974 году был осужден за убийство и из мест лишения свободы уже не вернулся (в 1983 году он пал жертвой  уголовных разборок).