Ботаника

- Ну, какие могут быть проблемы с этим делом. Посуди сам: родители позвонили в полицию спустя сутки. Искали еще сутки. Итого двое суток – а девочку нашли с проросшими сквозь ее тело молодыми дубками.
- Ну, во-первых, для того, чтобы вырасти, даже такому маленькому дереву потребуется достаточно много времени…
Джек Норт перебил напарника:
- Так и я о том же. И речи там быть не может о двух сутках. Родители убили девчонку, обождали немного, и лишь потом позвонили в полицию.
- Не перебивай, - Питер МакКласки не любил, когда его перебивают. Точнее, он не любил, когда его перебивает Джек. Потому что, во-первых, это случалось слишком часто, а во-вторых, всегда сбивало его с мысли. А тут мыслей было предостаточно, - не перебивай, когда я пытаюсь перечислять.
- О, да, перечислять ты любишь! – вновь высказал невпопад свое мнение Джек.
- Подожди! – МакКласки почти кричал. Он и так нервничал из-за этого дела. Если бы позавчера Джек поторопился, они бы успели на вызов по поводу ограбления заправки. Но пацану захотелось потрепаться с Мэри, секретаршей шефа, и на заправку поехали де Байа и Чан. Им теперь весело: дело раскрыто, шеф им улыбается, в общей копилке, куда после каждого раскрытого дела все сотрудники полиции Бигглоу кладут по одному доллару, прибавилось. Общий приз потом, в конце года, должен достаться тем полицейским, которые раскрыли больше всех дел. И сейчас в копилке МакКласки и Норта была бы еще десятка баксов. Но вместо него – только головная боль и холодный кофе в стаканчике.
- Подожди! – повторил МакКласки.
- О боже, Пит, ты так любишь повторять все два раза. Давай я тебя научу, как надо: говорить голосом крестного отца «Во-первых, подожди!», а потом повторяешь, но уже голосом Джокера «Во-вторых, подожди!».
- Очень смешно, Джек, но я все же вынужден продолжить то, что пытаюсь сказать уже битый час. Во-первых, девочка действительно ушла из дома вчера. Это видели соседи, подруги, даже собака дворовая прогавкала в знак согласия. Тут иного мнения быть не может. Во-вторых, деревья растут очень медленно. И даже те маленькие дубки, которые сделали тело девочки своей почвой, должны были расти пару лет как минимум. Ну, по крайней мере, я так думаю. Эксперты как-то определят, наверно, сколько конкретно им лет. Но в любом случае, за этот немаленький срок тело девочки должно было превратиться в скелет. Но оно сохранилось в прекрасном состоянии. Словно она умерла часов как пять-шесть. Если бы ты, во-первых, вовремя приходил на работу, во-вторых, не отвлекался постоянно на сиськи Мэри, в-третьих, слушал бы, что тебе говорят старшие – включая меня – ты бы знал, что версию о родителях давным-давно закрыли и забыли.
- Ну вот, опять перечисления… - выдавил из себя Джек, хотя прекрасно понимал, что облажался.
- Ты, наверно, даже не знаешь, куда мы едем?
- Э-э-э… Думаю, к родителям девочки!
МакКласки вздохнул. Какой смысл в словах, если напарника занимает совершенно иное:
- О чем ты думаешь?
Джек сделал круглые глаза:
- В смысле?
- В прямом смысле. Ты все время где-то находишься, но только не здесь. Голова тут, а в голове – какие-то мысли другие. Ты о Мэри думаешь? Женись уже, наконец, на ней, чтобы забыть про ее сиськи.
- Почему забыть? – спросил Джек.
- Через пару месяцев ты будешь точно так же пялиться на сиськи какой-нибудь другой женщины. Те-то будут уже вроде бы как свои.
- Нет, я не о Мэри думаю.
- Теперь тебе уже никто в участке не поверит.
Джек неожиданно быстро посерьезнел:
- Слушай, это что же получается. Нам теперь не только того, кто убийца, искать нужно, но еще и пытаться выяснить, как это убийство вообще было совершено?
- Что-то вроде… Думается, нам сначала нужно…
И тут у МакКласки зазвонил телефон. Джека ужасно раздражал его рингтон. Долбящий куда-то в мозжечок «дилинь-дилинь-дилинь», но Маккласки упорно не хотел его менять. «Мне его даже из соседней комнаты слышно!» - сказал он лишь однажды, и больше эту тему развивать не стал.
- Да, слушаю, - МакКласки никогда не здоровался по телефону.
Джек наблюдал за напарником. Сначала старик кивал головой. Затем имитация болванчика закончилась, и настала очередь… Чего? Джек никогда не видел МакКласки таким. С него словно живьем снимали кожу, слой за слоем. Сначала удивление, потом – в глазах ужас, а потом из глаза сурового старого полицейского покатилась одинокая слеза. Одна. Из одного глаза. МакКласки даже не заметил ее. Она коснулась края губ и исчезла. Словно испарилась.
Джек ожидал слов, каких-то эмоций. Но МакКласки даже не попрощался. Он никогда не здоровался, но всегда говорил «Всего хорошего!». На этот раз он ничего никому не сказал. Продолжал пялиться на дорогу и рулить.
- Что случилось? – Джеку было невтерпеж узнать, что же услышал напарник.
- Тут… кхе-кхе… немного обстоятельства дела поменялись… звонили из морга… вскрытие девочки сделали… в общем… выяснилось, что у деревьев тех, что сквозь ее тело проросли, вовсе нет годичных колец… я не совсем понимаю, что это значит, но эксперт сказал, что так не бывает… и это вроде бы означает, что деревья выросли очень быстро… и еще… пока они росли… (МакКласки начало немного трясти)… она была еще жива… не знаю как, но они определили, что она умерла буквально за три-четыре часа до нашего приезда… они, эти деревья, ее и убили…
Джек испытал не просто ужас. Это был дикий шквал эмоций:
- Но ведь это невозможно.
Неожиданно опять зазвонил телефон. МакКласки взял его в руки, но на вызов не нажимал. Словно он боялся чего-то. Но только Джек хотел привести его в чувство, как МакКласки заговорил:
- Шеф звонит. Он, наверно, уже все знает. Но я боюсь того, что он знает что-то еще.
- Но, Пит, ты не можешь не ответить.
- Сейчас-сейчас… - МакКласки словно выжидал. Но потом, придя в себя, решительно махнул головой и нажал вызов:
- Слушаю.
И снова маска за маской: удивление, ужас, отвращение. И ни слова прощания.
- Что-то еще выяснили? – спросил Джек, когда МакКласки положил трубку и снова уставился на начинающую чернеть в сумерках дорогу.
- Пропал школьный учитель. Мистер вроде бы Бежински. Я, кажется, его знаю, он у дочери лет пятнадцать назад математику преподавал. Говорят, его в последний раз видели позавчера неподалеку от того места, где нашли девочку. Шеф сказал, чтобы мы туда съездили и посмотрели хорошо, может в прошлый раз что-то не заметили.
- А описание?
- Да, говорит, его просто от остальных отличить. Абсолютно лысый, очки круглые, бороденка жиденькая. Нетипичная внешность. Так что в случае, если мы обнаружим его тело, мы сами сможет первоначально опознать его. Если обнаружим.
- Ну, так что, поехали? – спросил Джек.
- Уже едем.
Летние сумерки длятся долго. Да и дорога до рощи была близкой: полицейские прибыли на место, когда солнце едва-едва прикрыло глаза. Джеку сразу бросилась в глаза желтая оградительная лента, которой было обнесено место, где было найдено тело девочки.
- Что ж, - сказал МакКласки. – Не люблю фильмы ужасов, но нам с тобой действительно нужно разделиться. Я пойду направо, а ты, стало быть, налево. Ну, ты понял, от этого (он кивнул в сторону яркого желтого пятна между деревьями) места.
Не зная, зачем, Джек достал пистолет и фонарик. Наверно, только сейчас ему бросилось в глаза обилие молодых дубков. Они пронзали почву то тут, то там, причем росли не поодиночке, как должно быть (по крайней мере, так ему казалось), а целыми группками. Вроде бы это называется порослью. Или как-то так. Но были и деревья покрупнее. Таких, которые хотелось бы назвать «патриархами», конечно, не было, но с десяток тех, чей ствол едва удалось бы охватить пальцами, Джек насчитал.
Неожиданно в тусклом, узконаправленном свете фонарика что-то блеснуло. Невысоко, метрах в двух над землей, в кроне небольшого дерева. Джек присмотрелся и отпрянул. В ветвях запутался белый, словно выбеленный годами, человеческий череп. Нижней челюсти не было, только череп. Средней толщины ветвь дуба входила ему аккурат в рот, и через правую глазницу продолжало свой безмятежный рост. Джек попытался снять череп, но ветвь крепко держала его. Тогда полицейский стал искать прочие части скелета. Он справедливо предположил, что они должны лежать под веткой, но там ничего не было. Не было и вокруг дерева. Зато в коре деревьев, на высоте плеча Джек обнаружил нижнюю челюсть черепа. Точнее, не челюсть даже, а лишь торчащие наружу из коры передние зубы. Слегка желтоватые, они слабо выделялись на фоне коры.
Джека вырвало. Он и представить не мог себе, что же здесь приключилось. Обессиленный, он свалился на жухлую листву под деревом и оперся спиной о ствол. Но через секунду его словно молнией пронзил страх. Он отпрянул от дерева и вскочил. Быть может, эти дубки…
Его так и не начавшиеся размышления прервал крик МакКласки. «Сюда!» - кричал он, ни к кому не обращаясь. «Почему бы это?» - удивился Джек и побежал на голос. Как выяснилось, у старого полицейского просто не было сил выкрикнуть что-то еще. Он сидел на земле, низко склонив голову. И что-то шептал. Сначала Джек понял, что шептал он одно и то же. Потом уже расслышал, что конкретно: «Я слишком стар для этой херни! Я слишком стар для этой херни!» И так – без остановки. И слегка покачиваясь.
- Что случилось, Пит?
Не поднимая головы, МакКласки указал пальцем куда-то в крону небольшого дуба, росшего в удивительном для окружающего растительного буйства одиночестве.
- Я слишком стар для этой херни! – еще раз повторил старый полицейский. И замолчал.
Джек присмотрелся: на небольшой высоте в ветвях дерева висело человеческое тело. Совсем свежее, надо сказать, тело. На лысом черепе – отблески заката. Жиденькая бороденка растрепана, и от того выглядит еще жиже. Тот самый школьный учитель. Корявая, словно изломанная ветвь дерева входила в его тело через живот. А выходила изо рта. Он был широко раскрыт, но ветви оказалось мало и этого: некоторые зубы были выломаны, а другие торчали под прямым углом к деснам. На той части ветви, которая волей неумолимого роста и тяги к жизни, прорвала внутренности человеческого тела и вырвалась наружу, не было листьев. Лишь рос маленький желудь, покрытый красной человеческой кровью, которая только начала сворачиваться.