Стыд не дым

Стыд  и честь – как платье, чем больше потрепано,
Тем беспечнее к ним относишься.
Лучше того, чем сказал Апулей древнеримский пи-сатель, наверное, и не скажешь. Наверное,  не сложно опреде-лить внешнюю сторону этого явления, но так сложны внутренние, происходящие в душе каждого процессы, обобщающие понятие – стыд.
Стыд – естественная реакция  уличенного в амо-ральных действиях самого различного характера, не подсудно-го, но обязательно осуждаемого обществом. Создатель наш сделал эту реакцию  видимой  другим людям. Так сказать, без-молвное свидетельство совершенного!  Оценку  и приговор  будут выносить люди и соответствовать они будут неписанно-му кодексу морали.
Краска стыда – загораются уши,
Щеки пылают как маковый цвет.
Мозг протестует, не хочется слушать,
Но оправданий не слышно в ответ.

Спрятать глаза бы, бежать от стыда
Или сквозь пол провалиться.
Мысли бы нужной явиться тогда –
Взять бы,  во всем повиниться…
Повиниться – значит, снять груз осуждения с плеч.  Да вот беда, сам стыд и не позволяет этого сделать, мужества не хватает.  Для уличивших  в аморальном поступке само по-краснение кожи считается равным признанию. Хорошо, если  эта реакция не станет слишком частой, свидетельствуя о том, что осознавая  аморальность своих действий, человек не в си-лах противиться им.  Хуже, если аморальные действия станут настолько привычными, что чувство стыда сменится этакой напускной бравадой!
От истины в груди душа болит,
Страдает бедный, мучаясь ночами…
Но ложь к нему тогда благоволит,
Когда душа в котомке за плечами!

Устроилась уютно, улеглась,
Душа настолько разленилась,
Что о котомке слава разнеслась,
И подражателей немало появилось!
Правда, тех, кто долго мучается от сознания совер-шенного неблаговидного поступка, в наше время слишком ма-ло стало. Мало и тех, кто котомку носит, неудобно все-таки на модный костюм вешать ее  или позволить ей поверх шикарно-го платья болтаться – проще забыть  о том, что у них была прежде душа, напоминавшая когда-то о  каком-то стыде.
А тому, кто к власти рвется,  это следует сделать в первую очередь, и незамедлительно! Подальше и поглубже душу спрятать, чтобы стыд, вызывающий самоосуждение, ни-как не смел наружу хоть краешком розовым показаться.
Что поделать, к власти придти тому, кто чувство стыда сохранил, просто невозможно. Не даст оно  ни воровать, ни обманывать!  А коли так, значит, надеяться на власть нам не следует!  Не способна власть стыдиться, идти по пути значимых свершений! Мелко плавает, но хватает все, что на пути попадается, даже то, что проглотить не может!  Не потому ли жизнь наша стала такой беспросветной, ну, словно в сумерках постоянно находимся  и никак не поймем -то ли ночь  только приближается, то ли рассвет наступает? Глаза разлепить слипшиеся не можем, чтобы разглядеть дельное что-либо в беспросветной серости! Необычно и то, что  это проклятое беспросветье  уже более  двадцати лет длится! Ни солнечного лучика, ни луча надежды – за двадцать лет!!!  Ну, не странно ли?  Тут без беса, под звездным флагом пребывающего, не обошлось! Это он властью на Украине крутит! Вроде бы и меняется что-то, а глянешь на экран телевизора, а там одни те же лица, одни и те же проблемы. Главная: как бы в Европейский Союз попасть?.. Вот бы мы зажили! Мы бы европейцам показали, чего мы стоим! Они бы узнали, почём пачка гребешков!
Мечта, бьющаяся мотыльком, к свету тянущаяся,  то бишь к Европе,  выбила среднего украинца с пути праведного, заслонила собой все иные желания…
Я с вами спорить не берусь,
Мне не до трёпа.
Как костью в горле, эта Русь…
Хочу в Европу!

Я детство в мазанке прожил,
Картошку лопал…
Так разве я не заслужил
Пожить в Европе?

Готов я прыгнуть на коня,
Скакать галопом…
Да только кто же ждёт меня
В моей Европе?

С сумой пустою, налегке,
Пусть и холопом,
Служить готов я в бардаке,
Но все ж в Европе!

Мечта сбылась - чужим трудом
Я дом отгрохал!
Название - «Голландский дом»…
Чем не Европа?

Теперь и я не лыком шит,
Не с голой попой.
Себя заставлю обслужить
Я ту Европу!
Впрочем, уровень мышления многих, рвущихся в Европу соответствует тому, что написано выше.  Понятно ра-зумному, что не нужны мы Западной Европе ни как конкурен-ты, ни как – нахлебники. Понятно еще стремление обогатив-шихся, пресытившихся, называющих себя «элитой» общества, но не поднявшихся сознанием выше уровня осадка. Может, пугает их обстановка в собственной стране: контрасты между богатством и бедностью на Украине просто зашкалива-ют….Взрыва можно ожидать… Естественно, не осознанной революции, а слепого всеразрушающего бунта! У славян он всегда возникает из незначительной мелочи, служащей запа-лом. Нужно только горючий  материал – недовольство!
Я привожу слова пророка Иеремии в моей интер-претации:
Вы Бога не слышите – некогда вам,
Расплаты приблизился час,
Слова предназначены только для вас,
А я только их передам…

- Вы служите блуду и тонете в нем,
Святыми играя дарами.
Слова мои станут священным огнем,
А бедные – будут дровами.
Правда, дрова пока еще сырые, но подсохнуть мо-гут быстро, подул бы только ветер, перемены несущий!

Мне возраст мой позволяет на основе долгих наблюдений делать кое-какие обобщения.  Когорта длиннору-ких, рожденная больным обществом, скорее на «Темень» тя-нет, хотя и пытается называть себя Светом, сливками обще-ства. Срочно подыскивают для себя «знатных предков» для того, чтобы «Высшим светом» стать. Ну, если не графов и кня-зей, то хотя бы писарей бунчужных или казацких полковни-ков…Но чтобы ни напяливали они на себя, все кажется смахи-вает на полосатую арестантскую одежду.
 Я мухой пойманною бьюсь, а силы нет.
Зло, ложь вокруг – в их сетях крепких я.
Я вижу на экранах «Высший свет»,
Все остальное – в беспросветье!
Благотворительностью «Свет» этот не славится, хо-тя  представители его крупными денежными суммами швыря-ются, словно звонкой мелочью, извлекаемой из бездонного кармана. Из литературных героев такое позволял себе лишь «Граф Монте-Кристо».  Я думаю, что наши реальные мульти-миллионеры из сундуков кардинала Спада деньги не извлека-ли,  да и кладов для них не создавали…  Они, как курочки по зернышкам из наших сусеков все поклевывали да  поклевыва-ли, пока всего не расклевали, потому что пребывание во власти расходов больших требует. Даже простое ничегонеделанье «избранника народного» в Верховной Раде Украины стоит немалых средств, ну а если он еще  блокирует там трибуну, мешая голосованию при принятии решений, то этот решительный, героический шаг, к тому же, еще и неосмысленный – дорогого стоит!  Часть средств и на питание все же идет, не может избранник с прилипшим к позвоночнику животом ходить!!!
Запасы энергии дополнительной требуется. Вот и стали люди, властью отмеченные,  внешним видом подороднее выглядеть и задыхаться стали при ходьбе – потому и пересели на иномарки… Иномарки дном кузова ближе к покрытию дороги находятся, так говорят – при движении живот успокаивается, заду мягче, между прочим, да и уставшая от надрывного крика голова отдыха требует…
Власть требует затрат огромных
(Осмелюсь утверждать уверенно):
Приходит к власти тонкий стройный,
А через год на вид – беременный!
Депутаты «трудятся», президенты по миру разъез-жают, премьеры народу растолковывают, а жизнь едва тлеет, рождая больное поколение…
Что будет?.. Что будет дальше?.. Только двадцать лет прошло, а уже большая часть населения  за чертой бедно-сти оказалась, не хватает средств на обычное физиологическое выживание! И напрасно журналисты делают вид, что не пони-мают, отчего на уроках физкультуры подростки умирают!  Чем питаются дети сейчас?..
Сталину семнадцати лет хватило для того, чтобы создать страну, способную сокрушить Гитлеровскую Герма-нию!  А партийно-хозяйственной коммунистической элите, развалившей Советский Союз,  двадцати лет не хватило для того, чтобы украсть все, созданное людьми за десятки лет тру-да, платой за которое было обещание светлого коммунистиче-ского будущего!
А ведь их считали прежде борцами за коммунисти-ческие идеи! С кем же тогда, спрашивается,  и Кравчук, и Ель-цин, носители этой идеи, боролись?
Борьбе идеи нет конца –
Борец достоин уважения!
Он победил – и нет борца!
Идет – перерождение…
И, как «перевертыши», так когда-то на Руси назы-вали оборотней, у них появились и развились волчьи инстинк-ты, заставившие объединиться в стаи. Что стае такой противо-поставишь?.. Остается терпеть, ожидая, когда закончится эпи-демия чудовищной всепоглощающей алчности, или пойти к ним на службу, угодливостью бесхребетной обратив на себя внимание. Только хотелось бы напомнить льстецам:
В подходе не сменилось ничего ,
К кумиру прежним раболепие осталось –
Коль измеряете величие его,
Не нужно мерить вместе с пьедесталом!
Ставшие, ничего не созидая, богатыми, раскололи общество, пусть и не идеальное, но дававшее широкие воз-можности каждому развиваться за государственный счет. К примеру, из моего крестьянского рода вышли десятки врачей, учителей, ученых, военачальников... Социальная защищен-ность наша превосходила все зарубежные страны!..   И все это разом, включая и материальные накопления, мы утратили. На смену пришла странная какая-то «демократия». О ней только и можно сказать:
Разрухи тяжкие объятья
Нет сил разжать, а в помощь я не верю…
Какая, к черту, демократия -
В решетках окна да  стальные двери!
Но защитила ли возникшая на развалинах социа-лизма «демократия»  хотя бы жизни человеческие?  За два-дцать лет Россия утратила 15 миллионов людей, Украина – 6 миллионов человеческих жизней. Такие утраты сопоставимы только с потерями в последней самой разрушительной из войн, которое когда-либо вело человечество!
Не станем  скулить и жаловаться, останавливая вся-кого встречного и ища у него одобрения или осуждения. У каждого живущего есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, если, конечно, они не  утратили  своего предназначе-ния, подвергаясь атакам средств массовой  информации. Поте-ряли,  используйте то, что осталось - осязание и обоняние. Прощупайте бархат изданий лживых (правда - всегда жестка), и вы обязательно натолкнетесь на острые коготки! Понюхайте, чем пахнет окружающее вас и, если вы не почуете запаха серы преисподней,  значит, вы утратили самое важное чувство жи-вого мира. Животные, птицы и насекомые почувствовали это раньше и многие из них  покинули живой мир! У них нет чув-ства распознавания лжи, они гибнут от жестокой правды изме-нившихся условий  существования
Это нас, людей, ложь в объеме чудовищном  накры-ла и, как коконом укрыла, изолировав от правды, оставив только крохотную хилую надежду когда-нибудь вырваться из ее объятий…
Последних двадцать лет так много зла и бед -
                Причины правда лишь откроет перед нами…
Мы – в путах лжи, а правда, распростертая лежит
В грязи, у пешеходов под ногами.
Кто же, ложь используя, к власти пришел или, луч-ше, кого к власти  привели  за ручки? Гении, герои, выдающи-еся народные трибуны? Говорить можно долго, но… Доста-точно взглянуть на то, кем стали мы? Что утратили мы?  И станет понятно, кто властвует!  А нет ли в этом вины каждого из нас?   Малой вины, почти невидимой. .. Но, сложив вину каждого в единое – мы получили политическое торнадо. И действовали мы, естественно  без стыда за происходящее на наших глазах, а порой и с нашим прямым участием. Не проти-виться злу, значит – соглашаться с ним, потворствуя его росту! Значит, и мы стыд потеряли, да и чести своей ущерб великий причинили...

Великое богатство честь,
В том мире, где царит бесчестье.
Соблазнов много всяких есть,
И нет препятствия для лести.

Честь не нуждается в подпорках,
Стоит достойно, в полный рост.
Хотя живёт и на задворках,
Но путь её совсем не прост.

До власти с честью не добраться,
Помощником не будет Бог.
Несовместима честь с богатством,
В ломбард не сплавишь под залог.

Торгуют всем: душой и телом.
Что им понятье совесть, честь!
Их смысл используют умело,
Предательств всех не перечесть.

Честь продал, потерял однажды —
Причин паденья не ищи:
Так много жалких и продажных
На свете женщин и мужчин.

Уронишь — не поднимешь с пола.
А, вываляв в грязи, поймёшь,
Чтоб обелить, не хватит слова,
Скребницей грязь не отдерёшь.
Нам совершенно недоступным стало само понятие о совести и чести! Мы и в прошлом не здорово задумывались над этим понятием… Пафос труда фимиамом вился!  Ни люб-ви, ни секса, ни жизни личной   не было – все подчинено тру-ду! Труд  в свершениях, труд в лозунгах и на плакатах, в сти-хах и в прозе… Чем больше восхвалялся труд, тем мизернее становилось все остальное… Не это ли  стало причиной транс-формации нашей морали?.. Забыли о верности семейной, забы-ли о преданности памяти предков, забыли о Боге, утратили достоинство, пресмыкаясь перед западной культурой, потрясающей сценами насилия и убийства. А впрочем, обобщая – честь свою потеряли! Стало слово  «честь» разменной монетой человеческого достоинства неопределенной формы и такого же содержания.  В царское время говорили, прощаясь – «Честь имею»  Ну, словом напоминая о том, что чести своей уходящий не потерял и не променял ее на что-то! В советское время не раз слышалась команда: «Отдать честь!» Не чествовать, а отдать!  Получалось так, что отдав ее, военнослужащие становились бесчестными…
Стыд не дым, глаза не ест
И все органы на месте.
Стыд ушел – исчезла честь,
Путь открыв к богатству, мести…
Так  может стоить, поговорить о самом возвышен-ном человеческом качестве – о чести?
Честь – понятие не математического характера, это не аксиома. Это сочетание многих душевных критериев, глав-ными из которых являются: верность, правдивость, благород-ство, справедливость, достоинство!. Задумайтесь, можно ли прожить жизнь, ни разу  не нарушив их? Значить, приходится констатировать, что кристально честных людей за все время существования человечества просто не было.  Каждый из пе-речисленных критериев чести сам по себе относителен, меняя свое содержание в зависимости от времени,  от социальной сущности общества.
Далек от правды вымысел людской!
Откуда честь? Лишь только речь о чести,
Когда грешишь весь день-деньской
Один или с друзьями вместе.
Часто приходится иметь дело с теми лицами,  кто кичится благородством своего происхождения,  делая его, чуть ли не собственной заслугой…  Попробуйте такому возразить, если род его содержит перечень пятнадцати  и более поколе-ний и у каждого из них был  собственный или общий биограф, находящийся на содержании, который старался сделать свет-лыми все темные стороны их деяний.
Убожество распространяет слух,
Что он – потомок знатнейшего рода.
Но личных нет, и не было заслуг…
Права пословица – «В семье – не без урода!
Были ли честными изначально боярские  роды, ве-дущие начало свое  от Рюрика, от Гедиминаса… А до них?.. Позвольте хотя бы заметить, что первоначально князь был из-бираемой фигурой или приглашаемой на служение обществу. И основными требованиями к нему были: сила, личное муже-ство, умение владеть многими видами оружия. От всех этих качеств  благородством и не попахивает. Такой «служащий» за работу свою получал значительную часть военной добычи! Хотелось ли князю отказаться от такой привилегии, когда срок правления заканчивался?  Нет!  Он, используя тех, кто состав-лял дружину, пытался закрепить  свою власть, только  теперь уже силой ратников многих. Понятие о чести князьям не слишком было знакомо. Тот же князь Владимир, крестивший славян в водах Днепра,  признанный православной церковью  святым, не удержался от вероломного убийства Ярополка, сво-его старшего брата, доверившемуся слову его, пришедшему в шатер к нему для переговоров! 
А разве сегодня, не вы ли являетесь свидетелями подобного, как крупного, так и более мелкого масштаба пре-ступления?  Для устранения конкурентов перед убийством не останавливаются. И не странно ли, что ни одно такое преступ-ление, ставшее гласным для широкого круга людей, так и осталось нераскрытым, или за него несут  наказание только исполнители или совершенно случайные лица? Из случайных лиц, попавших в поле зрения милиции, признание обязательно выбьют, хотя бы для того, чтобы не потерять место, кормящее следователя и его семью! Появляются «козлы отпущения», а преступники продолжают жить на широкую ногу!
Кто виноват – здесь не вопрос?
Расчеты тонки и не сдуру -
Преступник кверху задирает нос…
С безвинного «закон» сдирает шкуру!
Люди, стоящие у руля государства, говорящие по-стоянно о демократии, правах, честности, часто просто лгут человечеству, подготавливая и осуществляя преступления про-тив самой человечности!
И мы тому -  в лучшем случае, свидетели, в худшем – потерпевшие. И потомки преступников, задумавших во имя политических целей,  массовое убийство людей, будут утвер-ждать, что предки их были честны и благородны и в обще-ственной жизни, и в личной!
И приходится напоминать о словах Екклесиаста: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться – нет ничего нового под солнцем».
Все изменяется, течет,
В числе их отношения.
Сегодня слава и почет,
а завтра – унижение!
Предков наших времен Киевской Руси, времен ста-новления государственности можно еще понять, когда они не соответствовали нашему представлению в вопросах нрав-ственности – все же  -язычниками  были!
Русь в отличие от Запада в наследство не получила ни христианской религии, ни «римского права», ни  велико-лепной архитектуры, ни  грандиозных акведуков, ни чудесных изваяний из мрамора, ни литературных памятников.… Наша культура выходила из болот и глухой лесной чащи с кистенем в руке да луком со стрелами.  Вспомните, что племена, став-шие основой  нашей национальности,  носили название, ис-пользуя  внешний вид местности, из которой выходил с мечом и дубиной в руках русич: полянин, древлянин, смолич, кривич, дрягович  («дрягва» - болото). Да и Украина не от вымышленных каких-то «укров» пошла, а название такое получила только потому, что находилась у края великой славянской цивилизации, поднимающейся с колен в полный рост!

Спасибо, что греческие монахи  нас грамоте научили, а наши предки – способными учениками оказались. Но вот  в отноше-нии внешнего лоска далее подражания у нас дело не пошло. И слова, означающие умение «вести» себя в обществе, у нас не свои а иностранные: «политес», «галантность»,  людей умею-щих себя вести стали называть кавалерами и дамами, Воспи-танными  - «мове тон»  дурного поведения – «а мове тон». Что касается внутренней душевной культуры, выражающейся в сопереживании, предки наши не имели себе равных. Они легко уживались со всеми встречающимися  и легко ассимилировали чуждых.
Следует признаться, что и честь наша свои оттенки имеет. Прежде у нее было множество положительных качеств при  кажущейся наружной несобранности. К сожалению поло-жение стало меняться не в лучшую сторону…
Прекрасным я бы назвал такое общество людей, в котором уважают старость, ценят женщину и не забывают ни на минуту о детях!  Если оставить в стороне социальные воз-можности общества, то на сегодня ближе других к такому по-нятию находится Япония.
Всех ожидает старость:
И слабость, и усталость.
Дугой спина.
Болят и зябнут ноги,
Забывчивость у многих,
Расстройства сна.

Цепляются болезни –
Лекарства бесполезны -
Повсюду боль!
Нет четкости движений…
Уходит уваженье…
Ушла любовь…
Осень жизни человеческой редко приятной бывает как внешне, так и внутренне. Я не стану красочно описывать ее. Это – не описание осеннего леса, радующего глаза неверо-ятным богатством красок! Самое печальное приходит тогда, когда человек теряет возможность самостоятельно выполнять обычные физиологические потребности, а разум его еще со-хранен.
И часто приходится слышать в мольбе стариков к богу просьбу короткую: «Забери меня,  Господи!» Понимают старики, что становятся обузой для молодых, но вера в по-смертное преследование души, насильственно покинувшей тело, удерживает большинство от суицида!
В странах, которые европейцы называют «отсталы-ми», нет стариков, выброшенных за борт жизни. Молодые чет-ко следуют законам предков,  понимая, что придет когда-то и их черед становиться старыми.
Опыт не приходит сразу –
В мире множество явлений…
Старость – это опыт, разум,
Обобщенье наблюдений.

Обобщенья – кратки, точны –
Есть на каждый случай жизни,
Попадают словно в точку:
Называем – афоризмы!

Там где старость прозябает
И блистать умом не смеет –
Все, что знала, забывает,
Виснет тяжестью на шее

У потомков. Время мчится, 
Старостью протянет руки,
Смертью в двери постучится
Обрекая всех на муки.
Если законом предусмотрен самостоятельный уход старика из жизни, то ритуал этого ухода соблюдается  строго и неукоснительно. Хотя человеку чуждой культуры может что-то в таком ритуале показаться и бесчеловечным
Крайний север…Еще властвует ночь, но уже сама тьма стала мягче и светлее, напоминая людям, что пора скла-дывать чумы и трогаться в путь к морю студеному, льдами по-крытыми. Время не терпит, а Лахти, много лет проживший, что счет им забыл, обузой стал. Он и сам понимал, что эта ночь станет для него последней, поэтому не принимал участия в сборах. Старший сын молча положил перед  ним охапку дров, чтобы он мог поддерживать огонь в костре и отошел. Со стариком не прощались – он для стойбища уже умер. Лахти вздохнул, когда в сером воздухе  растворилась последняя упряжка оленей и тупо уставился на огонь, согревающий руки его стынущего тела. Он знал, что смерть не будет спокойной, что от него ничего не оставят волки – мертвые  тела не укра-шают тундру! Он знал законы тундры – все в них справедливо!  Он славно  пожил на земле предков, жизнь потомству дав! Пора уходить в невидимые чумы тех, кто так же, как он сейчас, ушли когда-то. И сигнал уже подан – волчий вой!
Уход из жизни прекрасным не бывает. Это только писатели, описывая смерть положительного героя, делали ее тихой спокойной, к тому же и невероятно осмысленной. На самом деле вид смерти отвратителен и крайне неприятен по-тому, что  ощущается полнейшая  беспомощность перед нею…
Я испытал это много раз, когда на моих глазах уми-рали близкие и знакомые мне люди.  Умоляли, глядя мне в ли-цо,  не только глаза их, но и мольбы словесные, обращенные лично ко мне.
Не зрелищен для европейца японский фильм «Ле-генда о Нарояме», большую часть фильма перед глазами зри-теля видна поднимающаяся на гору фигура мужчины, несуще-го на плечах свою мать к месту вечного успокоения. Да,. он оставит беспомощную мать умирать от голода, он сопротивля-ется внутренне этому бесчеловечному факту на взгляд евро-пейца, но он обязан это сделать, выполняя последнюю волю матери!
Взгляд на возможности старости на Востоке и Запа-де резко отличаются. На Востоке обращаются к мудрости ее, накопленной за долгие годы жизни, опыту.
Мудрость сеет, что осталось,
В мир иной не унести,
Разгружает память старость –
Легче будет по пути.

Ну, а глупость, та иначе,
Все богатства бережет…
Не болит душа, не плачет.,
Да и прошлое не  жжет.

В три погибели согнулась
Морщит от усилий лоб,
Хоть и смерть уже коснулась,
Предложив сосновый гроб.
Старик, понимая свою полезность обществу, полу-чает новый стимул для продолжения жизни…   И неудиви-тельно, что Восток  славится своими долгожителями, не утра-тившими ни памяти, ни мудрости своей:
Я спутника спросил: «Скажи старик,
Ты хлеб вкушаешь сирых и убогих,
                От знатных отворачиваешь лик,
Хотя за души их ты молишь Бога?»

Мудрец ответил: «Цена всему своя:
Бедняк, делясь со мною коркой хлеба,
                Дает ее открыто, не таясь,
Он для меня – посланник неба!
А у богатого  – еда  без счета,
Но никогда он  не предложит сам!
Во всем он следует расчету –
                А это чуждо небесам!
          Если нет того, кому передать опыт и знания свои, старик пытается использовать хоть и слабые силы для создания чего-нибудь обществу нужного, полезного.

Теперь он  садит дерево, утаптывает, поливает и ухаживает за ним так, как в юности ухаживал за девушкой
Глубокий старик яму киркой долбил,
                На лбу пот рукой вытирая.
                Прохожий его удивленно спросил:
                «Зачем тебе яма большая?»

«Я думаю, дерево здесь посадить,
                Тут вырастет славная груша,
И путник усталый под ней посидит,
                А может поспать и покушать»

«Но ты не отведаешь вкуса плода,
                Болезни и смерть за спиною!»
«Что я не дождусь, то в том не беда,
                Ведь добрая память со мною.

Она будет жить, пока древо живет,
                Кругом нет ни леса, ни сада,
Быть может, и путник меня помянет -
                А большего мне и не надо!»
Запад же обращает внимание на физическое состоя-ние старика. Его умственные способности потомков не интересуют! И не ущербный, полный творческого задора, старик сникает, а потом лень, да никому ненужные воспоминания становятся уделом дневной   жизни его. Жизнь  становится продолжением обрывков ночного сна, прерывающегося долгими часами бесполезного тревожного бодрствования.
Старость всякая бывает:
Кто-то бурно жизнь прожил.
Постепенно остывает,
К жизни тянется из жил.

А другой огня не ведал.
Не горел, а только тлел.
Спал, слонялся да обедал,
Уходя от «громких» дел!

А теперь, собравшись вместе,
Вспоминают жизнь свою.
Все подробно, честь по чести.
И солгать не устают!
В царской России забота о стариках в большинстве своем ложилась на плечи детей и внуков. Не было случая, что-бы старика выбросили из дома на улицу, как вещь, пришед-шую в негодность! Некому было досмотреть старика, его или ее помещали в специальные учреждения, называемые кратко и образно, на русский лад  «Богадельня», иными словами  божье дело совершалось, угодное ему. Богадельни и государством строились, но чаще были результатом благотворительности богатых людей, думающих не только о богатствах, но и пеку-щихся о душе своей.
В славном городе Керчи, в районе современного Комсомольского парка до Второй мировой стоял дом старости, прежняя богадельня, выстроенная на деньги купца Первой гильдии Золотарева для нуждающихся в крове и питании. Здесь был и сад посажен и небольшой уютный пляж радовал глаз чистотой, ухоженностью и мелким морским песком. Вода здесь не застаивалась, как это происходит сегодня, течение все лишнее уносило прочь. Это течение исчезнет тогда, когда воз-никнет Тузлинская промоина. У купца Золотарева нашлись для обездоленных сто тысяч рублей, (я полагаю, не лишних в его торговом обороте!) Где совесть современных бизнесменов, ограбивших государство на миллиарды долларов, покупающих виллы и дома за границей, строящих дворцы в своем государстве, захватывая самые лучшие участки земли у берегов моря, озер и рек, огораживая эти участки от тех, кто прежде во все времена пользовался ими без ограничения? О какой душе говорить можно, когда по «милости» их старики лишаются крова, когда в лютые морозы десятками и сотнями гибнут бездомные? Кощунством, не более, выглядит забота властей, ставящих палатки для бездомных, где тот может выпить горячий чай и скромно поесть  в период лютых морозов! Да и это происходит не из-за внезапно пробудившегося человеколюбия,  а в преддверии выборов!
И откуда появилось это прожорливое, ненасытное племя стяжателей? Ну, не советский же строй породил их? Ро-дилось оно в недрах партийной коммунистической элиты, пользующейся огромными правами и полной бесконтрольно-стью тех, кто выдвигал их на руководящие посты.
Советский атеизм пробил огромную дыру в созна-нии нашем. Но дети и внуки, следуя закону, обязаны были со-держать стариков. За неоказание такой помощи  следовало уголовное наказание! Богадельни исчезли, отношение к старо-сти приобрело душевную черствость, но на улице, под забором старик не умирал! Мне, чья трудовая деятельность была связа-на со смертью, приходилось видеть условия жизни стариков в разные отрезки общественной жизни.
Жесток был Сталин? Да жесток – тут сомнений нет! Но звучащие в песне слова  «молодым - везде у нас дорога, старикам – везде у нас почет!» - обществом соблюдались.
Пришло время хрущевской оттепели… Только по-чему-то мягкости к старикам оно не добавило?
Мне довелось как-то участвовать в осмотре места происшествия в селе «Октябрьское». Там, в стоящем на отши-бе доме, умер одиноко проживавший старик. Никаких следов насильственной смерти я не обнаружил ни при осмотре, ни после вскрытия мертвого тела. Меня потрясла тогда обстановка в доме, где проживал старик. Такого запустения и неухоженности видеть мне до того еще не доводилось. Тут тебе прихожая, тут тебе кухня, тут тебе – спальня. Все – тут, в одной комнате - перемещаться не надо!  Вся обстановка состояла из железной койки, небольшого стола и табурета. Ни полочек, ни зановесочек… Пыль, скопившаяся на стеклах единственного окна, слабо пропускала свет. Стены долгие годы не чувствовали прикосновения к себе побелочной щетки или кисти. На плите стоял чугунный котелок с остатками пшеничной каши- кутьи. Из продуктов в доме были только сумка с пшеницей и пачка соли. Пенсий тогда жителям села не назначали. Содержание стариков возлагалось на администрацию колхоза. И администрация колхоза «Рассвет» считала вполне достаточным выделять пуд (16 килограмм зерна) в месяц для пенсионера – одиночки!!! Не удосужилось хотя бы смолоть  это зерно!  Не жаловался старик, не обивал пороги колхозной конторы, значит – все в порядке!
Я мысленно представлял себе жизнь одинокого ста-рика, проводившего безвылазно время в доме своем,  и мне становилось страшно! Любая тюрьма для старика, наверное, показалась  бы раем, в сравнении с его одинокой неухоженной жизнью. Умирал старик не в окружении близких, не на боль-ничной койке, умирал – в одиночестве! Ни лекарства, ни ста-кана воды подать некому. Каша из пшеницы, сваренная на во-де – вот его предсмертная трапеза…
И  после смерти еще неделю ждало тело его, пока кто-то обратит внимание  на то, что из трубы дома его не вьет-ся, как положено в зимнее время, дымок! Кто виноват? Обще-ственный строй? Виноваты люди, потерявшие ориентиры че-ловеческой сущности. И не удивительно, предшествовала утрата веры в Бога – это и был тот поворот, открывающий   путь, ведущий в никуда
 Нищета духовная заставляет немощных изворачи-ваться в поисках возможностей выживания.
Как-то мне пришлось встретиться с инвалидом, ко-торого покинула жена. Проживал он в поселке «Верховье» - районном центре Орловской области. Жил одиноко. Весной и летом проводил  время у себя дома, существуя на пенсию и продукты питания из приусадебного участка. В начале осени он совершал  небольшое преступление, срок за которое пола-гался небольшой. Осень и зиму проводил в местах заключения. Как инвалида его к тяжелому физическому труду там не привлекали.  И стал инвалид преступником – рецидивистом. Правда, местный судья, осуждая его, входил всякий раз в его положение и срока большого не назначал…
Развал страны разрушил надежды у большинства  на обеспеченную старость. Общение с близкими, живущими в разных регионах бывшего великого отечества, превратилось в несбыточную мечту, все, что было накоплено захватили к вла-сти пришедшие, цены на жилищно-коммунальные услуги не оставляют многим пенсионерам средств  на самое скудное пи-тание… Что делать?  Что дальше?..
Время пришло к нам сегодня лихое,
Доброе все опустилось на дно.
Не ожидает и старость покоя –
Ужасы ей испытать суждено.

Бой продолжают вести ветераны,
Главный противник – нужда!
Пенсию, кров отбирают обманом,
С близкими - ссоры, вражда!

Сил не хватает с болезнями биться
И от законов – хоть вой.
Жадность и злоба  не знают границы…
Старость устала, закончила бой!..
Да старостью бой проигран вчистую: ее обманом лишают денег, крова над головой, лишают и самой жизни. Лишают этого и даже те, кто самой природой должен был бы обеспечить уход за стариками – дети и внуки!
Не стану терзать чувства читающего описанием сцен жестокости – их описание можно встретить сколько угод-но в средствах массовой информации.

Второй фактор, определяющий  лицо общества – отношение к женщине. Говорит история, что был такой период в развитии человечества, когда в роду главенствовала женщина. Называют его «матриархатом». Как он осуществлялся мы не знаем, следовательно, можно рисовать любую картину, какую воображение подскажет?  Должно и женщину того времени понять, которая провожала своего мужчину, в числе других, на охоту: надежда на возвращение его у нее была, но уверенности в том - никакой! И понятно: дремучий девственный лес, без тропинок нахоженных…  заблудились мужики, не имея компаса,   дороги назад не нашли...   Как таких мужчин во главе рода-племени ставить, которые теряются?..
Пережитков прошлого в немалом числе случаев и в наше время наблюдается. Заблудился муж среди женщин не-замужних да и замужних тоже, дорогу к дому своему забыл… Какие надежды у жены и детей на возвращение  блудного? Силой не заставишь, по суду – не вернешь.
Непутевым называют
От рожденья это что ли?
Путь до дому забывает.
Блуд  отнял всю силу воли!
Что жена ему и дети -
(Он блуждает как в тумане),
Забывает все на свете,
Как  магнитом юбка тянет.
И почему-то число заблудившихся резко возрастает с увеличением возможностей кошелька. Деньги – слишком сильный раздражитель для женской души. Естественно, жела-ющая стать «соблазненной», не забудет и о рычагах власти над нею «патрона», провоцируя его. Сам патрон об этом не забы-вает, о том ему постоянно напоминают соблазнительные фор-мы женщины. Я не стану говорить о заблудших актерах, кото-рые сексуальные многочисленные связи и за блуд-то не счита-ют. Не пойму только, почему певичек безголосых и таких же  безголосых певцов «Звездами» величают, если от темных пя-тен их биографий Звезды  в Черные дыры превращаются. Не все нюансы взаимоотношений женщины и мужчины можно рассматривать в сиюминутном аспекте. Все рождалось в дале-ком прошлом, накапливалось, как в отстойнике, переливалось через край и неслось, принимая отвратительные формы, захва-тывая неустойчивых особей по пути.
Тени прошлого блуждают и в наше время, можно говорить даже о преемственности времен. Мы сейчас говорим о дефиците любви, подлинного чувства, об эротическом буме, которые пришли на смену жесткому пуританству. А как было прежде? Попадали наши предки в такие перипетии? Какова была роль женщины в этих вопросах? На многие вопросы можно ответить положительно и сейчас, представив себе во-очию витки истории. Но образ самой женщины почти не меня-ется, оставаясь загадкой, которую разгадать до конца никому и не дано. Надпись на одном из римских храмов Изиды лучше всего подкрепляет эту мысль:
«Я есмь всего, что существовало, и будет существо-вать, и ни одному смертному не приоткрыть моего покрывала»
Древние ценили женщину, как источник жизни. Они понимали, что рождение и воспитание человека требует огромного времени и больших сил, отрывая женщину от ак-тивной общественной жизни. Уважение к женщине проявля-лось в религии.
Сколько представительниц женского пола находи-лось в сонме богов?  И были богини великими, почитаемыми. Строились храмы, посвященные богине Баст и богине Изиде в Древнем Египте. Возвышались, вызывая восхищение стройно-стью и красотою храмы  Афине и Артемиде в древней Греции. А сколько храмов, посвященным богиням, было построено в Древнем Риме? У каждого свой ритуал служения. Скажем, служительницы  богини-хранительницы  домашнего очага  Весты, принимали обет девственности. Служба их продолжа-лась до 30-летнего возраста. Их было шесть, назывались они «весталками», пользовались величайшим уважением, священ-ной неприкосновенностью. Им многие именитые жители Рима поручали на хранение семейные реликвии и важные документы. Но горе той весталке, которая утрачивала девственность, кинувшись в объятия богини любви Венере.
Ждет тяжкая расплата за любовь,
И жрица главная сурова,
Так холодна у старой девы кровь,
Прожившей жизнь у Весты под покровом.

Построены весталки в два ряда,
Преступница меж ними на коленях,
Стройна, как лань, нежна и молода,
И на лице видны страданий тени.

На ней короткая туника из холста,
Едва-едва прикрыты ею бедра,
Смиренна поза и проста,
Но взгляд у девы непокорный, твердый.

Каскад волос рассыпан по плечам,
Петля пеньковая болтается на шее,
Нет места в храме Весты палачам,
Но и прощать преступницу не смеют.

Вина весталки слишком велика,
Помятым оказалось девы платье,
Подол его хранил следы земли, песка,
И вывод сделан о мужских объятьях.

Преступница на смерть осуждена,
Ее живую в камне замуруют,
А место погребения – стена,
Храм Весты поглотил и не одну такую!


Нарушен целомудрия обет,
Разгневана богиня Веста,
И жрецы будут помнить много лет,
Как была замурована невеста.
Нарушившую обет могли закопать живой в землю, если стены храма не могли укрыть ее тела.
Более всего создано  мраморных женских изваяний  в древней Греции. И для этого имелись основания.
 Даже жрицы любви, продающие любовные утехи, пользовались там уважением. К  древнегреческой гетере шли не столько для утоления сексуальной страсти, как для душев-ного общения. Гетера владела музыкальным инструментом, она пела мягким грудным голосом, перебирая струны кифары, снимая душевное напряжение.  За чашей разбавленного вина велась приятная беседа. Чтобы  с каждым говорить о том, что того волновало, беспокоило, нужно было многое знать. Гетера находила подход к каждому мягко, ненавязчиво. Ее ценили, щедро оплачивая ее услуги. Один из величайших государ-ственных мужей Древней Греции Перикл женился на гетере Аспазии  и никогда не считал ошибкой сделанный им выбор! 
Кстати, к собственной жене у древнего грека почтительное отношение не было достаточно выраженным.
Одиссей не чурался утех,
Хоть стремился домой на Итаку,
И на ложе любви, ожидая успех,
Не рычал на Цирцею собакой.

Навзикия оставила след,
Но, с любившей его, не остался,
Хоть по миру бродил много лет,
В сети женщины он не попался.

Но свободы жене не дано,
Пенелопа глуха к зову страсти,
Ее чувства погасли давно,
Как в оковах – в супружеской власти!

Честь блюсти Пенелопа должна,
От тоски по ночам горько воя,
И нежна, и красива она -
Не дают женихи ей покоя.

Описания чувств ее нет.
Рассказать нам о них, кто сумеет?
Ждала ласки мужской много лет
От бродяги-царя Одиссея!   
Древние иудеи женщин своих не слишком жалова-ли. Дочерей продавали, ими расплачивались за  годы почти рабского служения будущего зятя. Но лучше всего об отноше-нии к женщине свидетельствуют первые слова молитвы к Богу  несущиеся:
Молился иудей, укладываясь спать:
«Хвала тебе, Господь мой всемогущий,
Что я не женщина, что я не мать,
Об участи всегда мечтая лучшей!»
Такая  же молитва из уст его неслась, когда иудей по-кидал постель свою после жарких любовных объятий
Нелегок путь женщины, многие тысячи лет ожи-давшей хоть какой-то  свободы.
Христианство считало женщину вместилищем всех грехов, способной  красотой своей увлечь мужчину в пучину бед, сделать его слугой сатаны. Отсюда и безбрачие обязатель-ное для служителей католической церкви.
Не нужно все на женщину валить,
Вместилищем ее считая скверны?
И бога за судьбу благодарить,
Что женщину создал, наверное…

Для женщины нет царства на земле –
Жрецы, священники от царства отлучили,
Душою, пребывая в вечной мгле,
О том, что Бог ее создал, забыли!
Да и моряки в суеверии своем не уступали священни-кам, они панически боялись пребывания женщины на корабле, хотя, сойдя на берег,  оплачивали услуги женщин, легко расста-ваясь с тем, что доставалось таким тяжким трудом и опасностя-ми для самой жизни.
Мы, живущие в северном полушарии, поделили мир на Восток и Запад. И там, и там численно женщины превалиру-ют над мужчинами, но только не доминируют…
И все же следует  отметить различие во взглядах на женщину  на Востоке и Западе. На Востоке – женщина рабыня, обязанная беспрекословно повиноваться  мужчине. Запад, не благоволя  к женщине,  все же позволял ей управлять государством, если  в роду королевском погибали мужчины.  Кроме того отметить следует, что фаворитки короля обладали таким влиянием на мысли королевской особы, что ее склонности добивались важнейшие сановники государства, от ее взгляда зависела свобода и жизнь некоторых, она влияла  на ход политических событий. Рыцари создали культ служения  избранной женщине,  хотя их отношение к другим женщинам могло быть отвратительным.
Странна рыцарей манера –
За замужних женщин биться.
В мыслях могут кавалеры
В незнакомую влюбиться.

Называют «дамой сердца»
Под ее балконом бродят…
И куда ей, бедной, деться
От блудливых хороводов?

И лица ее не видя, -
(В жизни множество примеров), -
Незнакомого обидеть,
И погибнуть кавалером.

Есть у мужа меч и шпага,
Ими он владеет тоже,
Не отступит он ни шагу,
Побеждает, кто как может?

А жена скучает дома, -
Словно, так тому и надо, -
Ей под окнами, балконом
Распевают серенады.

Ведь жену берут с расчетом:
Были б деньги и поместья. -
Что, до титулов, почета?
Это – тоже стимул чести.

И за службу, и за раны,
И коварством, подлой лестью,
И мечом, да и обманом
Добываются поместья.
 Почему-то веруя в учение Христа, христиане сред-невековья на Западе постоянно забывали, что Учитель всего человечества проповедовал, находясь на земле, доброту и сми-ренность. Вместо этого они поднимали меч и секиру на чело-века  и жгли его на кострах. Сколько ненависти и злобы было у тех, кто приговаривал к смерти от огня, полагая, что тот очи-щает душу! От смерти на костре  в большей степени страдали женщины, объявляемые «едьмами». Бывали случаи, когда в деревне в живых оставалась одна или две женщины, остальные принимали смерть.
Иисус Христос дал женщине понять,
Что равная она с мужчиной,
Достойна поклонения, как мать,
Не уважать достоинств нет причины.

За прошлое Спаситель не судил,
Не бросил женщине упрека.
Лик Бога ясен, светел был
И полон замыслов глубоких.

Кто рядом шел, несчастья не боясь,
В пределах, женщины доступных?
Кто видел до конца, как совершалась казнь
Иисуса, осужденного преступно?

Чья вера в Господа чиста?
Кто провожал его в могилу?
Кто видел первою – могила та пуста?
То была женщина – Мария Магдалина!
А как обстояло дело на Руси? До принятия христи-анства жена должна была быть покорной и безропотной.
Свободу она ощущала только до замужества, бегая с непокрытой головой, с  толстой косой за спиной  или распу-стив ее, ведя хороводы… В день свадьбы  юная жена должна была в знак покорности  склонившись к ногам мужа снять с него обувь.  Богатый жених мог в знак благодарности за такую службу в обувь свою поместить золотые монеты.
Приближался к концу  Х  век летоисчисления от Рождества Христова. Жители града Полоцка пригласили кня-жить на земле Полоцкой Рогволода или «Рёгнвальда». Не ста-нем спорить по поводу того, был ли князь варягом или славя-нином? Есть сторонники того и другого взгляда. Во всяком случае, в летописи того времени сказано: «Этот Рогволод при-шел из-за моря и держал власть свою в Полоцке». Дочь и два сына были у Рогволода. Имена сыновей история не сохранила. Что истории до того, что погибли они бесславно, зарезаны, как овцы! Сколько гибло тогда лиц мужского пола, и гибли не только в бою? Дочь Рогнеда, девушка на выданье, славилась красотою своею. От женихов именитых отбою не было. Среди них оказались и два сына великого князя Киевского Святосла-ва  Игоревича, прославившего Русь Киевскую своими воин-скими походами на Хазарию и на Болгарию. Братья успели после гибели отца перессориться, скорее на вражду их подтолкнуло окружение каждого. Братья уже успели скрестить оружие в борьбе за власть в Киеве. Одолел Ярополк, а Владимиру пришлось бежать в Новгород. Старший Ярополк был сыном Святослава от брака законного, второй – Владимир был от наложницы. Говорят летописи, что отказала Рогнеда Владимиру, посчитав недопустимым выйти замуж за сына наложницы. Что поделать, по обычаям того времени имела она на это право! И  право ее нуждалось в реализации - была красавица княжна объявлена во всеуслышание  невестой Ярополка. Полоцк стал готовиться  к свадебному торжеству. Во все концы были посланы гонцы с приглашением на свадебный пир. Естественно, гонцы мчались на резвых конях в сопровождении дружинников. Этим самым  была ослаблена охрана «детинца», как в то время называли крепость, замок княжеский. И мысли не возникло у Рогволода, что кто-то посмеет нарушить общепринятый обычай соблюдать мир во время проведения свадебной церемонии. Слышал Рогволод и о том, что отец Владимира великий князь Киевский Святослав прославился рыцарским поведением в войнах. Никогда не нападал внезапно,  всегда перед этим посылал гонца к неприятелю с коротким посланием: «Готовься! Иду на вы!» Поэтому появление князя Владимира  в пределах полоцкого княжества вначале не вызвало опасения. Следовало принять  его как гостя почетного…Понял Рогволод,  что ожидают его большие неприятности тогда только, когда  на берегу Западной Двины появился Владимир с войском большим. В гости с такой огромной вооруженной свитой не ходят. Закрыли ворота, стали готовиться к обороне. Но…и в те времена, как  и в наши, предатели находились. Нашлись они и в окружении Рогвольда. . Не только впустили , но и по тайным ходам детинца привели!
Владимир на глазах у отца и братьев стал насило-вать Рогнеду. Братья кинулись защищать сестру и тут же упа-ли, пораженные мечами. Такая же участь постигла и самого Рогволода. Рогнеда стала наложницей у Владимира. Эти собы-тия легли в основу изменения имени ее, стала называться она Гориславой. Полоцк был разорен.
Итак, красота княжны, ее гордость, а также могуще-ство и влиятельность ее отца сыграли роковую роль в судьбе города, личной судьбе Рогнеды, и оставили глубочайший след в истории, благодаря которому мы можем строить множество версий и догадок о произошедшем. Это – основная версия, рожденная летописями  того времени.
Возможно, что не выбор Рогнеды повлиял на ход истории, а другие факторы?
 Полоцкое княжество в те времена, как выше упо-миналось, было центром земель славянского племенного союза кривичей, которые перекрывали практически весь древнейший путь "из варяг, в греки", а следовательно полоцкий князь обладал серьезными доходами, был влиятельным и могущественным. Почему не завладеть владениями его?.. Князя Владимира можно представить отцом «рейдерства», которое станет обычным явлением в Украине постсоветского времени.
Хотя, летописи того времени упор делают на оскор-бительный ответ гордой княжны послам Владимира, с полоц-ким князем: "Не хочу розути робичича, хочу за Ярополка!"
Рогнеду-Гориславу, князь Владимир поселит в Кие-ве в качестве жены и княгини.  Через девять месяцев она родит  сына Изяслава, который станет родоначальником полоцкой ветви  дома Рюрика, Всего Рогнеда принесет мужу четыре сы-на и две дочери.
Кроме Рогнеды у князя Владимира было еще четы-ре жены и многие сотни наложниц. Летопись говорит о том, что в Вышгороде у него было 300 наложниц, в Белгороде – 300, в Берестове – 200. «И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц.» -говорит «Повесть временных лет».  Летопись говорит и о том, что в 987 году Ро-гнеда-Горислава сделала попытку убить супруга. Скорее всего, измученная несчастливой семейной жизнью и бесконеч-ными изменами мужа, вспомнив в очередной раз страшную свою свадьбу и судьбу родителей, братьев - она решила за все разом отомстить и занесла руку с остро отточенным кинжалом над спящим Владимиром. Но в этот момент князь Владимир внезапно проснулся и сумел отнять у нее кинжал. Он хотел тут же на месте покарать покушавшуюся на его жизнь отчаявшую-ся жену, но тут малолетний Изяслав с мечом в руках встал на пути отца. Такой поступок сына-первенца настолько изумил князя, что он пощадил жену.
Когда же в 989 году Владимир принял христиан-ство, то велел сказать своей первой жене Рогнеде: «Теперь, крестившись, я должен иметь одну жену, с которой вступил в христианский брак; ты же выбери себе мужа из моих бояр». Гордая Рогнеда ответила: «Княгиней родилась, ею была, ею и останусь... А если ты принял святое крещение, то и я могу быть невестой Христовою».  Летопись говорит далее, что  от-вет матери настолько удивил младшего сына Рогнеды Яросла-ва, страдавшего параличом ног, что он тут же от этой болезни поправился. Напоминаю читателю, что речь идет о Ярославе Мудром, будущем великом князе киевском.  Рогнеда, вместе с Изяславом была отправлена в Полоцкое княжество, которое отец отдал Изяславу в удел. Для сына и Рогнеды Владимир основал город Изяславль, ныне называемый городом Заславль Минской области Белоруссии. Рогволода и князя Изяслава можно считать родоначальниками государственности Белорус-сии, а города Полоцк и Заславль первыми ее столицами.
 Сама Рогнеда приняла христианство, основала мо-настырь в Изяславле-Заславье. Согласно летописи перед смер-тью она постриглась в монахини под именем Анас.
Принятие христианства не дало свободы русской женщине. Муж оставался ее хозяином и повелителем. Мог муж, поучая жену, и кнутом высечь. И жаловаться некому на его деспотизм. Родители, выдав дочь замуж, теряли не только власть над нею, но и право защиты ее. В аристократических кругах женщина была намного  защищеннее…  Но вспомните, почему Анна Каренина у Льва Толстого бросается под поезд?  Пришла советская власть, объявившая равенство мужчины и женщины перед законом.  Но не могла власть эта изменить фи-зиологию женщины. Одновременно со свободой у нее увели-чились физические нагрузки, теперь она работала на производ-стве,  работала дома, выполняя всю, так называемую, женскую работу… На любовь времени не хватало! К ней женщина стала относиться, как к трудовому процессу. Неудивительно, что в период перестройки на весь Советский Союз дико прозвучал ответ одной из женщин: «У нас секса нет!»
Женщина становилась придатком трудового про-цесса. Она носилась в кадрах фильма от одного ткацкого стан-ка к другому, связывая концы рвущихся нитей, и никому не приходила в голову мысль, что прославлялась потогонная си-стема, осуждаемая в зарубежном исполнении. Любовь, семья становились тенью жизни и, чтобы усилить такой теневой об-раз вставлялись в кадры фильма  музыка и песни о любви. Ча-сто после просмотра фильма в памяти только эта песня и оста-валась! Рук труженице не целовали, к ногам ее кавалеры не падали. Поцелуй любви в губы заканчивал фильм и сопровож-дался топотом множества ног и рвущимися изо ртов звуками. И не понятно было – осуждение или одобрение эти звуки вы-ражают?..

Девочка, девушка, дева,
Жизни цветущей пора
Пряла, вязала и пела –
Потом повезли из двора.

Стала ты женщиной, бабой
Стала ты равной мужчине,
Пол величают твой слабым -
По неизвестной причине?..
Снижается доля интимного, эмоционального нача-ла, отношения между женщиной и мужчиной приобретают от-чужденный характер. Не случайно мужчины-интеллигенты, отвечая на вопрос о мотивах брачных связей,  нередко вспоми-нают «любовь», «эксцентричность»; женщины  в этих случаях акцентируют  слова – «случайность», «физическую неудовле-творенность мужем» Вот все, данное женщинам равноправи-ем...
Мы равноправны,
Но не равны,
Задумал так наверно Бог.
Один – за равенство и братство,
Другой мечтает о богатстве,
Что только действиям – пролог.

Иные в мире есть причины –
Проблемы женщины, мужчины, -
Гармонии меж ними нет,
Та долго ищет, тот – находит,
Но в доме кто-то верховодит,
Хоть внешне – дружба и совет.

Он любит личную свободу,
И за нее – в огонь и воду,
Хоть внешне призрачна она,
И в одиночестве, в упряжке,
Несет и тащит крест свой тяжкий
На хрупких плечиках жена.

Доволен кто-то своей ролью,
Вниманьем окружен, любовью,
Что пожелает, то дают,
Иные к счастью тянут руки,
А достаются только муки,
В итоге – часто слезы льют.

Между женою, мужем
Мир дружбы и покоя нужен, -
Жене достался добрячок,
Он слова поперек не скажет,
Идет туда, куда прикажет –
К жене попал под каблучок

Картина может быть иная,
Он говорит, она – немая,
Во всем подвластная супругу,
Уселся он жене на шею,
И возразить она не смеет,
В рабыню превратил подругу.

Чтоб не твердили голоса,
Оружье женщины – краса,
Очарование и слабость,
Самоуверенность и сила
Не раз ярмо жены носила,
(Использовать и ей досталось).

Конфликты явные и скрыты,
Ленивы люди, деловиты,
Повсюду часто «возникают»,
Коли в семье возник разлад,
Не жизнь становится, а ад,
(Но об иной не помышляют!)

Неутешительный итог,
О нем наверно знает Бог,
Но людям выбор дал свободный
Но мы по-прежнему неравны,
Хотя и мним, что равноправны,
Права все эти – не природны.
В рекламе  советского времени использовались только женское лицо и часть шеи, но ни в коем случае не жен-ская грудь, и тем более женские ножки.  Ну, скажем,  на фла-коне духов  - Кармэн, нюхающая розу… Кукольное личико  на жидкости для укладки волос с надписью «Прелесть».  Ни та-лии, ни женских ног.
Невольно вспоминался случай из истории, когда невесте испанского короля жители Гента преподнесли коробку с женскими чулками. Подарок горожан возмутил испанского посла, сопровождавшего избранницу короля, и он раздраженно воскликнул: « Вы что забыли, у испанской королевы нет ног!» И правильно… К ногам королевы не падали, а склоняли колени, а женщинам высокого положения при дворе полагалось целовать королеве юбку платья…
Во времена правления Сталина поцелуи в обществе считались нарушением принципов социалистической морали. Даже муж, встречающий на вокзале прибывшую из поездки жену. считал нескромным ее поцеловать! И прятались юные по темным углам и за стволы деревьев, чтобы прикоснуться губами друг к другу.
Оказывается такое пуританство было обязательным только для народа. Стоящие над ним в домашней обстановке просматривали материалы беспутного характера, не исключая порнографии. Член партии, оставляющий жену, подлежал об-суждению на закрытом партийном собрании. Беспартийные  не доросли своим общественным сознанием для того, чтобы высказывать свое мнение о поступках члена партии. Сами же вожди позволяли себе жениться по нескольку раз. Они стояли выше социалистической морали.
Оттепель не поменяла устоев морали, но юные по-лучили послабление.
Равнение в рядах! Равнение в колоннах!
Равненье на что и на кого?..
И чувства наши выраженные в тоннах!
Идее служат, только и всего.

Где форма, цвет, где качество и краски,
Где творчеству есть выбор и свобода?
Жизнь наша не становится прекрасной
И образцом не служит наша мода.
Катилась нравственность вниз и уважение к жен-щине становилось не слишком высоким. И это находило свое выражение в первую очередь в обращении к женщине : мадам, гражданочка, товарищ… корова. Соответственно девушек: девка, дева, девушка, чувиха…телка. 


Так обращались женщины, мужчины,
Как позволяло им общественное право.
У древних были веские причины,
Взывать – «О, времена! О, нравы!»

При встречах наших дальних предков, -
Не забывать об этом надо, -
Глаза искрились, слышалось нередко –
Она: – «Мой Лель», а он ей: – «Лада».

Прошли года и предки наши
Жеманно говорили встарь –
«Сударыня, позвольте ручку вашу! -
Извольте, вот она, мой государь!»

Поздней с прононсом говорили все,
По-русски «р» произнося ужасно –
«Я благода-гна Вам, месье! -
Мадам, как Вы – прек-гасны!»

Потом косынки и фуражки шли,
И разговор в очередях один:
«Гражданочка, за кем стоите Вы? - 
За той вон шляпой, гражданин!»

Теперь иной народ пошёл,
И слышим с хрипотцой, сурово –
«Что на меня уставился, козел! -
Не на тебя гляжу, корова!»
Девушки, естественно, звания коровы не удостаивались, но с подачи кого-то ее стали называть «чувиха» соответственно, юноша стал – «чуваком». Название из жаргона
60-70-х годов прошлого столетия
Развал страны внес сумятицу в жизнь нашу, отбро-сив на десятилетия назад в развитии своем и это не могло не сказаться на положении женщины. Оно на 100%  соответствует периоду НЭПА 1924 года. Так вели себя   «непманы» и «непманши». Продажа и покупка женщин, полулегальная проституция, рестораны, загулы…
Что мы за люди? Что происходит?
То ли мы стадо, то ли орда?..
Злоба от нас постоянно исходит,
Вечно соседкой – беда.

Время свое убиваем без толку.
Мы ни больны, ни здоровы.
Девы у нас называются  «телки»
Женщины, значит, - коровы!

Мы перестали разумное сеять
Так, прозябая живем.
В бедах всегда виноваты соседи!
Манну небесную ждем.
К стыду и прискорбию нашему при развале страны более всего пострадали дети – самая привилегированная часть советского общества. Когда говорят о недостатках социали-стического строя, почему-то постоянно забывают о его дости-жениях.  До прихода его по просторам царской России броди-ли слепые в сопровождении поводырей. Поводырями были дети. Слепых музыкантов тоже сопровождали дети!
Чему учились дети такие? Да еще в стране   чуть ли не полной неграмотности? Чему учились чеховские Ваньки Жуковы?..
А потом пришла Первая мировая война  да  рево-люции. Начало величайшего разброда в России.
 …Гражданская война сделала сотни тысяч детей бездомными. Физическая слабость детей толкала их на объ-единение в стаи, руководимые отпетыми, как называли  в ту пору лиц с неконтролируемой психикой, жестоких, крими-нальной направленности. Детская преступность и по дерзости своей, по жестокости, по количеству не уступала взрослой, Подвалы, заброшенные здания, вокзалы, трущобы стали ме-стом обитания детей, Используя железнодорожный транспорт, на подножках и крышах вагонов, дети разъезжали по всей стране. Детская армия постоянно пополнялась бегущими из дома от родителей детьми. Наверное не сладко им было и до-ма, если в отрепье, усевшись на улице, грея  у костров выгля-дывающее из-под лохмотьев голое, давно немытое тело, жуя черствую корку хлеба, в условиях полнейшей незащищенно-сти, чувствовали себя относительно покойно. Так училось и выживало будущее страны, в том числе и ее интеллект! И это все происходило в период экономической разрухи! Наступил мир! Нужно было всех бездомных детей собрать, обуть, одеть, накормить и выучить. Первая и самая сложная  часть задания – отловить беспризорных. Для этого нужно было выявить все места, где они проводили ночное время – сонных брать легче! В небольших городах, как Керчь того времени, это удалось сделать одновременно, в течение одной ночи. В больших горо-дах,  славившихся разгулом преступности таких, как Ростов на Дону и Одесса пришлось основательно потрудиться. Дело до-ходило до вооруженного сопротивления. Понимание сложно-сти работы  заставило задачу выполнения возложить на  ЧКА. И методы воспитания вначале ничем не отличались от работы с осужденными. Потом уже появилась система коммун, подоб-ных той что, создал Макаренко. Недаром ему самому было присвоено звание великого педагога. Из коммунаров вышло немало ученых, нужных стране работников. Задача была ре-шена – с беспризорностью было покончено. Дети были сыты, одеты и учились. Украсть у детей, нажиться на них, используя систему детских учреждений,  было тогда невозможно. Нака-зание за это  было настолько серьезным, что покуситься на преступление  мог только ошалевший от безумия.  В любом городе, небольшом городке, селе самые лучшие здания зани-мали школы. Особенностью школьного строительства были огромные окна в классных комнатах, пропускающие много света, высокие потолки, чтобы воздуха было достаточно и он мог циркулировать, большие пришкольные участки земли, да-ющие возможность детям побегать и порезвиться. Физкульту-ре  и спорту
уделялось  внимание, на уровне ЦК партии и Совета Народных комиссаров. Никаких поборов со стороны родителей, никаких подарков учителям. Все пути для взяточничества были перекрыты! Здоровью детей было уделено особое внимание. Детские поликлиники, детские больницы, детские санатории,   летние лагеря отдыха, стационарные лагеря, типа Артек. Не забыта была и коммунистическая идеология. Юноши – в комсомоле, дети – в пионерии. Комсомольская и пионерская организации строились по типу партийной. Соблюдалась преемственность их. Комсомол пополнял постоянно партийные кадры. Существовала система отбора, потерявшая свою сущность после смерти Сталина, когда стала зарождаться партийно-хозяйственная коррупция, когда родственные связи и «кумов-ство» стали доминировать над умственными и деловыми спо-собностями. И школа  не могла не испытать этого трансфор-мирования. Но вернемся к временам предшествующим. Вре-мени общество даром не теряло. Вся страна была в стройках такого грандиозного размаха, которого не было ни в одной стране. И еще, страна нуждалась в грамотных кадрах.
Все учились, из страны с 98% неграмотных граждан, Совет-ский Союз стал абсолютно грамотной страной. Без школы, без воспитания сделать этого было нельзя.
Мирную жизнь прервала война… Но и она не могла остановить  поступательного движения общества. На освобожденных от немецкой оккупации территориях – первыми восстанавливались и строились новые – школы. Поступали в эти школы бесплатные и в полном объеме учебники и учебные пособия, При карточной системе изыскивались возможности улучшения  питания детей. В Керчи на большой перемене каждому   школьнику выдавалась белоснежная булочка (80 граммов) стакан чая и 20 граммов сахара.
Я уже не говорю о послевоенном положении школьного питания, когда дети в школьной столовой швыряли друг в друга белыми булочками, а молоко сливали в раковину или унитаз.  Советская власть денег на детей не жалела. Для детей создавались театры юного зрителя, писались пьесы, дет-ские музыкальные произведения, в оперных театрах в дневное время ставились спектакли для детей. Кукольные театры, кино. Все это по смехотворно низким ценам А специальные журналы для детей, в том числе известный всем живущим тогда, в том числе журнал для самых маленьких – «Мурзилка»!  Цена – копейки. Детское издательство литературы ни на мгновение не останавливалось.
А теперь перейдем к самим детям. Дети всех времен и народов при рождении представляют чистый лист бумаги. Есть качества индивидуального свойства, генетического характера.
Они чисты, хотя пачкают пеленки. Они не злы и не добры. Они станут такими, какими их будут делать, применяя всяческие методы от внушения до применения физических мер устрашения. Во времена правления Сталина действовала единая система обучения и воспитания. В школах были отменены телесные наказания, действовавшие в дореволюционное время.
Остальные – оставлены! За поведение учащихся, выходящие за рамки обыденного , ответственность несли ро-дители, наказания серьезные, вплоть до уголовного наказания. Драки между мальчишками были, без этого, кажется, не обхо-дилось ни одно общество в мире, но сражающиеся знали о се-рьезности наказаний за причинение значительного ущерба, Никому не хотелось попасть в детскую воспитательную коло-нию, или знать о том, что отец с матерью привлечены к суду за драку сына. Дрались только голыми кулаками, никаких –предметов в руках! Бить ногами – табу мальчишеского кодекса чести. Сидящего и лежащего – не бить!
Даже война не изменила характера этого кодекса. К тому же каждый знал, что с 14 летнего возраста начинается действие общего гражданского и уголовного законодательства.
Громкие преступления среди молодежи были ред-костью. Молодые люди могли гулять все ночное время, не опасаясь нападения. В лес по грибы ходили и в одиночку.
Всего этого нет сейчас! Опять детская преступ-ность, сексуальные преступления среди школьников с записью на мобильные телефоны. Наркотики, пьянство, венерические болезни и все то, что в период Советской власти называлось язвами капиталистического строя!
Так может, не следует за ширму демократии прятать свою сущность? Может, назовем строй  так, как он и  должен называться – «Диким капитализмом» потому что в нашем обществе в отличие от зарубежного капитализма  просто нет государственной идеи! Может быть, мы и не знаем, что это такое – государственная идея, а поэтому оголтелый укра-инский. национализм за идею пытаемся выдать!
Не родил национализм разума, Научные открытия продолжают делать те, кого к этому готовила советская власть! Прежде, чем получить ученую степень нужно было тогда здо-рово потрудиться. Сегодня, что ни мэр, то доктор наук, что ни глава администрации – то академик! И когда они только успе-вают «состряпать» диссертацию? Впрочем ее можно из интер-нета скачать, а за деньги большие – «защититься».
Дуракам закон не нужен
И старания напрасны
Да и знания – обуза.
В их  руках они опасны

И  применят где не надо
(Ведь вреда не понимают).
Дураков большое стадо
На дыбы все поднимает.

Их деянья скоротечны
След глубокий оставляют.
Под луною всё не вечно –
Постоянно исправляем

Да, народ наш работящий,
И всегда находим дело
Только строй не подходящий -
           Мы больны душой и телом.


               
Любое общество имеет прошлое, настоящее и бу-дущее. Изменить прошлое мы не в силах,
Хотя очернить его, извратить в угоду сегодняшнего дня можем, не догадываясь даже о том, что таким действием искривляем временное пространство и тем самым создаем возможность его разрушительного действия на будущее. Кор-ни негативного следует в первую очередь искать в прошлом. Представим, что общество не решило, как следовало бы, ре-шить языковую проблему, тем самым возникает нарыв, и не удивительно, что он рано или поздно прорвется, родив непредсказуемые последствия! Размер разрушительного действия определяется разумом его! Развитие разумного начала всегда зависело от личности, которому было доверено управлять самим обществом. Если он помогал развитию науки, заботясь о разуме, его называли прогрессивным. Легко ли умному талантливому человеку находиться в обществе? Ответ можно найти в названии произведения гениального человека – Александра Сергеевича Грибоедова «Горе от ума».
Литератор, математик, полиглот, музыкант, дипло-мат, причем, в   каждой ипостаси находясь  в превосходной степени, он не ведал, что погибнет от рук разъяренных фана-тиков вТегеране. Гибель Сократа, Пифагора, Ипатии – резуль-тат зависти невежества к уму. При этом, не имело значения место занимаемое гением в обществе! Вспомните, как закончилась жизнь внука Чингисхана гениального астронома  Улугбека, правителя Самарканда? Он погиб от рук разъяренной невежественной толпы. Да зачем  так далеко в дебри прошлого забираться? Следует заглянуть в любую нашу современную школу, чтобы понять, как относятся отстающие к отличнику учебы?..
Но отстающие не считали зазорным для себя спи-сать задание у отличника, подглядеть во время контрольного занятия. Подобное сохраниться и тогда, когда дети взрослыми становятся.
Склонившись за столом, согнувшись в три дуги,
Скрипя пером, расходуя чернила,
Не ведал он о том, что у него враги,
Что диссертация врагов его взрастила.

Еще неделя – почти  закончен труд.
А там печать, публичная защита…
Но так уж создан свет – работу украдут,
А ждет его венец -«разбитое корыто!

Работа не умрет, она увидит свет,
На титульном листе – фамилия иная.
Он пустится в запой, кляня весь божий свет,
Создавший ум, взрастивший «волчью» стаю..
Школа – это не только отношение учащихся друг к другу, но и взаимоотношение учащегося и учителя? И оно ни-когда не было гладким, гармоничным, хотя и служило благо-родной цели! Учеба всегда сопряжена с трудностями. Кому-то дается легко, от кого-то требует напряжения всех сил! Есть ученики прилежные и нерадивые. Недаром, в годы, оставшие-ся в первой половине прошлого века, помимо оценок за знания и поведение, выставлялась оценка за прилежание. Ученик мог получать невысокие оценки за знание учебного материала, но числиться прилежным. Ну, не мог он в силу своих способностей учиться лучше. Это должно было служить для взрослым сигналом о том, что этого учащегося следует учить тому, что даст ему в будущем содержать и себя, и семью свою. К нерадивым применялись средства наказания. Чаще они были физического характера: розги, линейка, которой наносились удары по пальцам, стояние в углу, лишение обеда… Были и морального: исключение из школы на неделю, на месяц, оставление на второй год. Все это не влияло на число не желающих расходовать силы  время на учебу.
Формула поведения таких проста:

Ученье не свой брат
В бараний рог свернет.
А станешь ли богат…
Эх, знать бы наперед?

А так, чего уж говорить,
Учился по охотке,
Хотелось доброе творить….
А умер от чахотки!

Был молод – жить бы жить.
Смерть показала кукиш!
Здоровьем нужно дорожить –
Его, увы, не купишь!..
Откуда черпали Великие учителя прошлого потря-сающие своим объемом знания?
Учителем был и Тот, и Гермес,
Сократ, Пифагор и Христос,
Земляне одни, а другие с небес,
Откуда их знанья -вопрос?
История человечества говорит о том, что свет разу-ма несущим часто отплачивали злом.

В честь одних воздвигаются храмы,
Жертва сгорает дотла
Другие познали и смерть, и  раны,
И смолу в дыму из котла.

Но и тех и других имена,
Как знамя несли, развернув  на века.
Гордится ученым любая страна.
Настолько их жизнь  велика!
А жизнь учителя не великих размеров, какова? Ка-ким уважением она пользуется? Всегда ли ее ожидают лавры?..
Она прилегла на коротком диванчике, поджав  но-ги и тщательно укрыв их стареньким клетчатым шерстяным пледом – подарок подруг, поднесенный ей в день ухода на пенсию. Где те подруги, что с ними сталось?. Прошло уже более трех лет, как они покинули город, направившись к детям в Россию доживать старость. Ей не куда было ехать, у нее за пределами старого, нуждающегося в капитальном ремонте домика, состоящего из комнаты и кухни, не было близких, ни родных, да и знакомых ее возраста – никого.
Изредка встречала случайно на улице тех, кого она когда-то учила. Все они выросли, стали взрослыми. Она уже с трудом узнавала в них, ставших солидными, поседевшими, постаревшими, тех мальчишек и девчонок, когда-то сидевшими за школьными партами. Она отлично помнила их всех по именам и фамилиям, могла подробно рассказать об особенностях характера каждого и, конечно ,о способностях к ее предмету – истории. И ей хотелось, чтобы об этом знали ее бывшие учащиеся. Но, те ограничивались ничего не значащими фразами. Ей было обидно, но она молчала. Странно, те, кто учился слабо, кого она чаще упрекала в нерадивости, приветствовали ее, пусть и короткими знаками внимания. Бывшие отличники, в сознание которых она когда-то душу свою вкладывала, проходили мимо, делая вид, что не узнают! Предмет, избранный ею при поступлении в педагогический институт, завуч и директор школы относили к второстепенным, считая основными математику, физику, химию…Считали, что если по тем предметам учащиеся имели отличные и хорошие оценки, то  по истории они ниже четырех никак не могли иметь. И она вынуждена была, скрепя сердце, выставлять незаслуженные повышенные баллы, чтобы не портить сводную ведомость успеваемости определяющую лицо школы, Уровень знаний учащихся с каждым годом снижался, зато показатели росли.  В плохой успеваемости почему-то стали виноваты только преподаватели… Трудно приходилось учителям-предметникам, пожалуй еще хуже доставалось учителям начальных классов. Директор поделила преподавателей на «сво-их» и не на своих. Первые приходили к ней домой с дорогими подарками ко дню ее рождения и на праздники.  Они стройным хором поддерживали любое начинание руководителя школы, не вникая в его суть и не проводя анализа. Любимцам учителям начальной школы позволялось проводить комплектование клас-са.  Проверялись не учащиеся, а их родители, определялись ма-териальные возможности и связи каждого. Директор лично проводила беседу с одним из родителей – будущих первоклашек, говоря успокоительно родителю мягким вкрадчивым тоном: «Валерий Федорович, мы вашего Андрюшу поместим в класс Таисии Яковлевны. Это у нас – лучший учитель! Она строга, но у нее ваш ребенок получит все необходимые знания для продолжения учебы в старших классах. Естественной  стала считаться благодарность  материального характера родителей учителю. Потом стала внедряться система родительской помощи школе в ремонте, да и не только. Лиха беда – начало! Система поборов росла, крепла, развивалась. Оставалось только закрепить ее законодательно. Школьная форма учащихся была единой, но расслоение, невидимое глазу, уже начало происходить. Дети партийной и хозяйственной номенклатуры знали о том, что  родители по окончании школы устроят их в престижный вуз. Вторая группа учащихся, добывающая знания своим трудом, намного превосходила первую в эрудиции, знала, что поступить  в институт будет сложно. Родителям приходилось искать обход-ных путей в поисках щели, позволяющей их чаду стать студен-том или студенткой. Находить было сложно. Интернета с переч-нем услуг для поступающих тогда не было, родители с чадами толпами заполняли вестибюли учебных заведений. Третья груп-па учащихся, относившаяся условно к группе слабых, а также  учившихся, не имеющих  покровителей и материальных средств,  шла на производство через систему техникумов и про-фессионально-технических училищ. Вера Ивановна часто вспо-минала сталинское время, когда всего этого не было, ни толка-чей-родителей, ни материальных возможностей, ни знакомств, ни блата. Для поступления требовались только знания!
Всеобщее обязательное среднее образование по су-ществу своему было обыкновенной «липой» Вера Ивановна с каждым прожитым годом все более и более тяготилась работой в школе. Она - обществовед не могла не видеть, что процесс духовной коррозии начался. Сталинские принципы морали, съедала и переваривала поднимающая голову демократия. А это вело почти к поголовному пьянству и росту преступности. Пы-тался с этим злом бороться генсек компартии Советского Союза Андропов, но не успел, надорвался и сошел в могилу. От взрос-лых эпидемия алкоголизма и сексуальной распущенности пере-кинулась на подростков. Теперь они кучковались по подворот-ням с гитарами и бутылками, содержащими далеко не молоко и не сок фруктовый. Работать в школе стало намного сложнее и Вера Ивановна, подумав-подумав, вышла на пенсию по выслуге лет.
Недостающие до выхода на пенсию по возрасту го-ды пролетели быстро. Пришлось несколько ограничить расхо-ды, но на жизнь отставной учительнице хватало. Времен сво-бодного стало достаточно много, и она посвятила его любимо-му разделу истории – колыбели цивилизации -Древнему Егип-ту. Она всегда пыталась найти ответ на мучивший ее вопрос, как удалось Древнему Египту за очень короткий период вре-мени обогнать соседей, ничем перед этим не выделяясь. Что послужило толчком к внезапной вспышке разума? Примерно  в это время начали строиться храмы в честь бога мудрости, письма  и исчисления – Тота.
Куцая школьная программа по истории, следуя которой, не оставалось времени для  работы над собой, создала довольно солидную брешь в ее памяти Следовало освежить институт-ский запас, присовокупив и то новое, что пробивало себе самостоятельно дорогу. Возникла то ли наука, то ли смесь явлений, пытающаяся ею стать, которую назвали «уфология». Вера Ивановна не здорово верила в то, что являлось к невежественным в вопросах науки людей и почему-то обходящая тех, кто не просто ассимилировал все новое, но  и  осмысливал его с большой долей скепсиса. Но было в истории и то, что было подарено археологией,  что нашло свое отображение в наскальной графике, подкрепленное иероглифическими  записями…
В сонм древнеегипетских богов, возглавляемых богом Ра, Тот ворвался из космоса. Этот бог был внеземного происхождения.
Было раннее весеннее утро,. В солнечных лучах искрились го-лубые воды Нила. В той стороне, где находится Нубия, небеса вдруг потемнели, темень прорезало множество ослепительных молний. Раздался оглушительный грохот, на который земля ответила судорожным прыжком вверх. Темень стала быстро рассеиваться и египтяне увидели плывущий в прозрачном воз-духе огромный золотой уплощенный шар. Медленно он опу-стился на землю. Собравшаяся толпа людей с опаской погла-дывали в сторону шара, опасаясь к нему приближаться. Ничего опасного не происходило. Смельчаки стали приближаться к нему. Чем ближе они подходили к шару, тем явственнее ощущалось тепло, излучаемое шаром. Вдруг в шаре образовалось прямоугольное отверстие, опустилась лесенка и по ней сошли на землю девять высокого роста, такого же внешнего вида, как и люди, богов.
              Царь этих богов по имени Тот был руководителем ко-рабля-Солнца. Значительно позднее появится иероглифиче-ский текст, высеченный на камне, сообщающий об этом собы-тии. Кстати, текст этот дошел до наших дней без повреждения.
Сам Тот и его окружение стали обучать местных жителей азам медицины, земледелия, математики. Мифы гла-сят, что Тот построил большой город с высокими зданиями, огромный маяк, специальное сооружение для измерения раз-ливов Нила, нарисовали на стене храма новый календарь... Во времена Тота люди не ведали болезней и бремени старости. От Тота древнеегипетские жрецы получили знания по астроно-мии, могли с точностью до минуты рассчитать время предсто-ящего солнечного затмения.
Правда, называли пришедшего из космоса бога са-ми египтяне – «Джхути» или «Тухути»  Имя «Тот»  было дано богу древними греками, но действовало оно только на терри-тории Египта. В самой Греции  бог этот носил имя Гермеса или еще Гермеса Трисмегиста. Само имя Гермес означает – «груда камней»
К деяниям Гермеса древние греки добавили: ре-форму календаря ( он увеличил год с 360 суток до 365),научил химии, юриспруденции, музыке, риторике, магии, философии, географии, математике, анатомии и ораторскому искусству.

Величайшей трагедией мира считается потеря большинства книг Гермеса. Эти книги исчезли во время пожа-ра в Александрии. Тома, избегшие огня, были спрятаны в пу-стыне и их местонахождение известно только посвященным секретных школ.
Вера Ивановна  несколько раз перечитывала обра-щение Гермеса Трисмегиста к человеку:
…Не забывай, что наука обладает двумя главными ключами: "Внешнее подобно внутреннему; малое таково же, как и большое; закон один для всего. Нет ничего малого и ни-чего великого в божественной экономии"; "Люди - смертные боги, а боги - бессмертные люди" ... Счастлив тот, кто понима-ет эти слова, ибо, поняв их, он овладеет ключом ко всему. Не забывай, что закон таинства покрывает собой великую истину. Полное знание может быть открыто лишь тем, кто прошел че-рез испытания. Раскрывать истину следует в меру разума, при-крывая ее перед слабыми, чтобы не свести с ума, пряча ее от злых, чтобы они не смогли схватить ее урывки и сделать из них орудие разрушения. Замкни ее в сердце своем и да про-явится она через дела твои. Знание будет твоей силой, вера - твоим мечом, а молчание - твоим непроницаемым доспехом... Душа есть свет, закрытый покрывалом; когда за ним нет ухода, свет темнеет и гаснет, когда же он поддерживается - как све-тильня маслом - святой любовью, он разгорается в неугасимую лампаду".
Жаль, но  поделиться мыслями о том, что она по-знала,  Вере Ивановне было не с кем. Вот уже два года, как иссякла переписка со старыми подругами. Причину этого установить сложно, Поехать на встречу с ними самой  не за что… На посланные письма ответа не пришло… Скорее всего, подруги ушли туда, откуда никто не возвращается.
Жить стало невыносимо. Электрический свет  в до-ме стал появляться поздно, не ранее десяти вечера. Словно, разом все электростанции Украины резко снизили его выработку.. Перебои постоянного характера с водой. Уголь для отопления не достанешь. На улице темень и холод. В доме холод и темнота…  Что делать? Кому и на  кого жаловаться? Завертывалась Вера Ивановна во все, что могло тепло тела сохранять, садилась в кресло-качалку и ждала, когда в лампочке вспыхнет свет. Тогда можно хоть на электроплитке чай приготовить.
Чтобы не сойти с ума от одиночества,  завела себе Вера Ивановна серую кошечку, стынущую у подъезда соседне-го дома. Стало как-то веселее с кошкою, но появилась забота  о ее пропитании. Пришлось, пересилив естественный стыд, вы-званный нищетой, направляться к мусорным бакам в поисках съедобного.
Находки, сделанные там, заставляли старую учи-тельницу мучительно думать: «Что происходит с нами в пред-дверье нового века? Где мудрость народа? Где душа его?
Попадались отрубленные собачьи головы, внутрен-ности и шкурки от кошек. Понимала Вера Ивановна, что едят животных не от радости, съедают не только потому, что душу утратили?  Как-то, заглядывая в мусорный контейнер, Вера Ивановна увидела три коробки кондитерской фабрики совет-ского времени «Красный Октябрь». Коробки оказались запол-ненные шоколадными конфетами «Мишка на Севере». Почему они оказались здесь? – вопрос перед пенсионеркой не возни-кал. Она, уже не испытывая чувства стыда, того чувства кото-рое охватывало ее тогда, когда она впервые, взяв в руки корот-кую палку, раскапывала ею содержимое контейнера. Сейчас она торопливо прятала в пакет коробки с конфетами, опасаясь, что их у нее  отнимут.
Дома она осмотрела конфеты и не нашла причины, побудившей владельца конфет выбросить их. Мысль только на короткое время вспыхнула: значит есть и такие, кому и шоко-лад стал противен…
Долгое время теперь она пила чай с конфетами, позволяя себе расходовать две в день: по конфете утром и ве-чером.
Конфеты кончились. Жизнь лучшей не стала.
Как-то, когда в кране воды не было, а запасы в вед-рах закончились, Вера Ивановна взяв в руки бидончик из-под молока  и, не торопясь, вышла на улицу. Ей здорово не повез-ло. Спускаясь с пригорка вблизи своего дома она поскользну-лась и упала, подвернув под себя ногу. Хруст и чудовищная боль сопровождающая его, дали понять, что нога, скорее всего сломана. Пыталась двигаться, но каждое движение причиняло такую нестерпимую боль, что она почти теряла сознание, хо-лодный пот выступал на лбу. Отчаяние охватило ее. Она по-нимала, что на морозе, пусть и небольшом, долго она не про-держится.. По счастью потерпевшую заметил случайный про-хожий. Оказывается божий свет не без добрых людей. Скорая помощь доставила ее в больницу. Там гипс наложили, подер-жали неделю и выписали долечиваться домой. Как ни упраши-вала старая женщина дать ей возможность поправиться здесь в больнице… Что дома у ней никого нет, ухаживать за ней не-кому… Не послушали. Погрузили в машину привезли домой.  Дом оказался  разграбленным.Все, что было ценного, исчезло
Осталось кое-что из мебели  Осталась кровать да тряпки никому не нужные. На эту кровать положили больную санитары, укрыли тряпьем и ушли. В первую минуту, увидев картину разрушения, мысль пришла - повеситься. Но она ото-гнала ее. С трудом передвигаясь, она училась обслуживать се-бя. Прошла неделя. Как-то днем в дверь дома постучались, Она отозвалась, приглашая войти. Вошел молодой крупный муж-чина. Улыбаясь, он сказал:
- Я слышал, что моя учительница в беду попала! Ну, думаю., надо проведать ее, морально поддержать…теперь вы не в одиночку будете сражаться. Выше голову, Вера Ивановна.
- Кто, вы? - слабым голосом спросила старая жен-щина
- Что, неужели не узнаете Федю Покатилова? про-должая улыбаться и  подходя к кровати,  сказал мужчина, опуская на постель  вместительный пакет
- Здесь апельсины, печенье ,конфеты… -продолжал он, пододвигая единственный стул к кровати и опуская в него довольно солидных размеров тело.
Впервые за долгие годы Вера Ивановна горько рас-плакалась.
- Я  уже думала, что обо мне все уже забыли, -.говорила она, сквозь всхлипывания. - Я, как та, умирающая лошадь, которая никому не нужной стала, когда старость по-дошла….
-Ну, мы еще с вами Вера Ивановна повоюем! - ска-зал бывший ученик ободряющим тоном и продолжал, только для ведения боевых действий вам следует подкрепиться! Вы ешьте, в пакете мягкое печенье… Пока вы будете есть, я по-смотрю, что тут в домике вашем в первую очередь следует сделать, чтобы одолеть остаток зимы.
Вере Ивановне не хотелось показывать свою сла-бость перед учеником своим, сломленную голодом. Поэтому она сказала, как бы извиняясь: « Я поем потом! Ты лучше рас-скажи о себе, чем ты занимаешься? Есть ли у тебя семья? 
- У меня все в порядке и с работой, и с семьей, - от-ветил Покатилов, более не распространяясь и  вновь заботливо обращаясь к старой учительнице: -  Вы ешьте, не обращайте на  меня внимание. Я у вас не надолго задержусь! Как говорят, соловья баснями не кормят! Я пришлю людей, они займутся вашим бытом.
Вера Ивановна долго благодарила бывшего ученика за заботу. «Неужели, еще остались такие люди, которые бескорыстно готовы поддержать ставшего беспомощным старого человека?» - думала она., принимаясь за тающее во рту печенье
Федя Покотилов оказался не словоохотливым, но слово свое сдержал. Через час прибыла машина. Двое рабочих привезли стол, стулья, кресло-качалку. Пока они устанавлива-ли мебель, приехавшая с ними женщина разводила огонь в давно нетопленной плите. Дрова не хотели разгораться, шипя , плюясь каплями воды и отчаянно дымя. Вера Ивановна кашля-ла от едучего дыма, зная, что так обычно происходит с долго  нетопленными домашними очагами Наконец топка довольно загудела, пламенем охватывая дрова. Через открытую дверь дым потянулся наружу..Когда он весь оказался за дверью, ее закрыли и воздух в домике стал нагреваться. Женщина поста-вила на плиту кастрюлю и стала варить курицу. Уходила жен-щина поздно вечером, накормив Веру Ивановну горячим ку-риным бульоном с мягким белым батоном хлеба.
Жизнь стала налаживаться. Вера Ивановна стала поправляться. Дело шло к весне, она повеселела
Покатилов, посещавший свою бывшую учительни-цу  регулярно раз в неделю, как-то сказал:
- Как вы полагаете, Вера Ивановна, а не пора ли за-няться капитальным ремонтом вашего домика?  Он до  следу-ющей зимы не доживет ! На период ремонта, я, если вы не воз-ражаете,  поселю вас в небольшую комнату одноэтажного дома в центре города… А для того, чтобы вы не засиживались я приобрел для вас старенькую, но вполне крепкую инвалид-ную коляску.
Вера Ивановна не ,знала как отблагодарить благо-детеля.
Покатилов предложил Вере Ивановне подписать документы, позволяющие ему действовать от ее имени, Доку-менты, полностью доверяя заботливому бывшему ученику, старая учительница, в присутствии нотариуса, не читая, под-писала.
Две недели пролетели словно один день. Теперь большую часть времени женщина проводила сидя в коляске и разъезжая по городу. Садилась в коляску учительница сама. Она ни разу не посетила за эти две недели свой дом, поэтому не знала, что там происходило. Если бы она  это сделала, то увидела бы на месте его строительный котлован и поднимаю-щиеся из него стены фундамента. По плану здесь должен быть возведен двухэтажный коттедж, вместе с гаражом для  «шев-роле» бывшего ученика. Коттедж должен был занять всю тер-риторию, включая  приусадебный участок.
Веру Ивановну ожидал еще один сюрприз, когда она вернулась в квартирку, где последние дни проживала, то оказалась перед закрытыми дверями. Хозяйка сказала ей, что аренда квартиры закончилась и что ей следует самой подумать о своем жилье. Удар был нанесен так неожиданно и стреми-тельно, что у старой женщины парализовало ноги. Оплачивать лечение она не могла, жалоба в суд оказалась бессмысленной, поскольку она сама лично своей подписью лишала себя права на свой домик. Просто говоря, она была вышвырнута на улицу. Ее  домом стала улица, а все имущество состояло из одежды, прикрывающей ее тело. Женщина поняла, что – это конец, определяемый температурой воздуха. Теперь ее коляску можно было видеть на городском рынке. Во всяком случае, идя на работу и проходя мимо рынка, я мог ежедневно видеть коляску со спящей в ней старой женщиной. Осуждала ли она предательство бывшего ученика, я не знаю. Она постоянно молчала. Посетители рынка, понимая ее положение, никогда не отказывали ей в пище..Она ела мало, но много пила. Ее коляска теперь постоянно стояла вблизи пивных ларьков, где за столиками сидели посетители. Водку с собой они приносили  сами. Вере Ивановне в питье тоже не отказывали. Она пила, как теперь говорят беспробудно. Кожа лица стало землистого цвета, черты лица заострились. Прошло лето, стали осыпаться листья, воздух по утрам становился студеным. Коляска с Верой Ивановной продолжала находиться вблизи пивных ларьков. Как-то утром проходя мимо, я не увидел коляски. Не появилась она и на следующий день и в дни последующие. И я понял, что душа ее отмаялась. И хотя женщина была атеисткой, я мысленно просил Господа Бога простить душу заблудшую, достойной при жизни лучшей участи.
Дни жизни перебрав, как четки,
Могу сказать уверенно,
Что бед отсчитано бессчетно,
А счастье скаредно отмерено.

И насладиться долго не дано,
Так мимолетно, скоротечно…
Пройти сквозь беды суждено.
Чтобы сказать: оно не вечно!

Говорят о женском счастье, о счастливой поре дет-ства, но никогда не слышал о мужском счастье и счастливой старости. Жизнь мужчины сурова, его с детства приучали к терпению - слезы и плач считались слабостями, недостойными мужчины. О какой счастливой судьбе можно говорить, когда я был свидетелем гибели великого множества «мужчин», у которых ни борода, ни усы еще не росли. Их бросили в горнило войны не обстрелянными, без намека на жалость, как бросают поленья в горящую печь. Они ушли в мир иной со словами «За Родину! За Сталина!» , не испытав даже короткого отрезка времени, который называют первой любовью.
Старость – период увядания, сопровождающегося не просто угасанием возможностей, а болями их сопровождае-мыми. Будущего у старости нет и живет оно только воспоми-наниями. Острота былых потерь сгладилась, поэтому в памяти остаются сами события, без эмоциональной окраски. Все новое воспринимается откровенно негативно, в лучшем случае настороженно. Старики не называют ушедшее время прекрасным, но все новое почему-то хуже прожитого. И сравнения начинаются с глубокого вдоха и слов: «Вот в наше время…»
Детство всегда лишено вседозволенности, строго регламентируется взрослыми, и в большей степени состоит из табу и наказаний за нарушение его. «Счастливый ребенок» никогда не бегал босиком по пыльным улицам города и зеленой траве деревенского луга. Тело его «заковано»  в синтетику одежды и только на пляже, если родители это дозволят обвевается ветром и обжигается солнцем. Пища счастливого содержит такое количество синтетических добавок, что приходится удивляться, как организм освобождается от них?.. Говорить  о женском счастье просто нельзя. Даже первая любовь, как правило заканчивается разочарованием, а счастье материнства проходит через родовые муки. Суммировав все вышесказанное, следует назвать Землю «планетой страданий».

 
Темно вокруг, чуть брезжит свет,
От доброты – следы.
Мы ждём, когда придёт рассвет,
Исчезнет знак беды!

Как меч висит над головой,
(Нить тоньше волоска)
А наши радость и покой,
Как замок из песка.

То поколение ушло,
На смену им – потомки…
Мир рухнул, зло пришло -
Сменили свет потёмки.

Проходят вереницы лет,
Следы от доброты.
Опять чуть брезжит где-то свет
В просторах темноты.
Заканчивая труд мой небольшой, хочу дать свой со-вет каждому, пытающемуся разобраться в происходящем

Чтобы суть понять иного,
Нужно в мир тот окунуться,
И побыв хотя б немного,
Пусть не прежним, но вернуться.

Пусть оставит свои метки
Мир порока и разврата,
Но, бывает, и нередко –
Нету к прежнему возврата.

Я таких судить не смею,
Не дано такого права,
От восторга я не млею,
Видя глупую расправу.

Перед нами мир громадный,
Всяк находит себе место,
Может быть такое надо
В мире боли и бесчестья?

Может быть такой отмечен
Знаком иль печатью Бога?
Иль проходит незамечен
От рождения до гроба?

Ну, а если он открылся
И живет, вам не мешая?
Чем пред вами провинился,
Что судьба его иная?

Каждый путь пройдет до смерти,
И на суд предстанет божий,
Ждут давно кого-то черти,
А кого-то рай, возможно!