***

На Черном море я не отдыхала лет так триста. В этом году я решила осчастливить своим посещением краснодарский край. Мне не нужно было выбирать курорт по вполне понятным причинам: я целенаправленно ехала в Геленджик. Впрочем, даже если бы это был Заполярный круг, я поехала бы туда все равно. Тоже по вполне понятным причинам.

Став счастливой обладательницей билетов в оба конца, да еще на нижних не боковых полках, я стала терпеливо ожидать дня отъезда. Хотя, по правде говоря, ожидать на этот раз пришлось не очень долго. Каких-то десять дней, четыре из которых ушли на опостылевшую вконец работу, а шесть на беззлобные переругивания с родителями.
На вокзал я притащилась за три часа до отхода поезда, потому что уезжала не как все нормальные люди, а как обычно. Это значит, что нормальные люди, выспавшись в своих кроватях, приняв душ и плотно покушав, обстоятельно садятся в транспорт, так же обстоятельно выходят из него и в сопровождении любящих родственников, занимают места согласно купленным билетам.

Я очутилась на вокзале посе двух бесконечных суток дежурства и наскоро проглоченного "Доширака". Вообще то, смущало меня это мало. Только где то в глубине черепной коробки промелькнула мысль, что все опять не как у людей, и что "не выйдет из меня путней старухи".

Вагон был совершенно полный. Всем хотелось вк морю. Ехали поодиночке, парами, достопочтенными семействам, с детьми, колясками и без.
В купе рядом ехал смешной мужичок с внешностью почтальона Печкина, который покупал на каждой станции водку, а потом бухал ее и мирно спал до следующей. По видимому, ему хотелось задушевных бесед, но трезвые люди не очень охотно разговаривают с пьяными попутчиками и бедный мужичок напрасно пристраивался к пассажирам, изобретая всякие темы для общения.

Мне было его жаль, но оказаться в плену его разговоров совсем не хотелось и поэтому я деликатно отводила глаза, когда он заискивающе поглядывал в мою сторону.
Вышло все же довольно смешно.

Мы стояли на какой-то станции, когда я проснулась. Семь утра для моего пробуждения обычное время. Я надела тапочки и пошла подышать свежим воздухом. Это было моей ошибкой, потому что Печкин в это время тоже, оказывается, не спал. Другого объекта для его дружелюбия не было и он обрушил его на единственно бодроствующего человека, то есть на меня.

Кто -то постучал меня по плечу. Я обернулась. Передо мной стоял Печкин и тыкал мне в лицо каким-то розовым, полурастаявшим мороженым. Я не люблю мороженое, вообще, а уж тем более в семь часов утра. Я интенсивно замотала головой, выражая протест, но Печкин почему-то не понимал и настойчиво продолжал мне его протягивать. Пожалев несчастное мороженое, я выдавила из себя "спасибо" и многострадальное эскимо немедленно перекочевало ко мне в руки. Следующие семь минут,Печкин настойчиво сновал мимо мой полки, ревниво следя за тем, с каким выражением лица я поглощаю его подарок. На самом деле, мороженое оказалось вкусным, только теплым. Да и мужичок успокоился. Казалось....
Но это было еще не все. Примерно через четверть часа я услышала за своей спиной какое-то шевеление. В протянутой руке Печкина медленно покачивался пакет с тремя точно такими же морожеными.

"Что это?"-поинтересовалась я. В ответ Печкин ткнул мне в лицо пакетом.
"Не надо мне Вашего мороженого"- металлическим голосом сказала я.
"Но ведь растает!"- завопил Печкин.
"Зачем же Вы его покупали???"- завопила я в ответ.
"Угостить"-пожал он плечами.
"Выбросьте"- отрезала я и отвернулась.
Фигура Печкина грустно и послушно продифилировала в сторону мусорницы и обратно. И затихла.
Больше я его не видела.
На соседней боковой полке примостился щенок лабрадора примерно двух месяцев от роду. Чистенький, холеный, с толстыми лапами и веселым хвостом, он напоминал плюшевую игрушку. Его хозяйка кому- то постоянно рассказывала по телефону, сколько раз и как он покакал, а я под ее щебетанье мирно спала или размышляла, как бедный щенок будет загорать на пляже и где он там будет какать.

Душно было невероятно. И мне , и детям, и лабрадору.Я выходила на станциях, предусмотрительно, помня о своих злоключениях двадцатилетней давность в Харькове, держась за поручни.
Не могу сказать, что дорога показалась мне очень утомительной. То ли благодаря размышлениям о судьбе щенка, то ли маленькой бутылочке коньяка, которую я уговорила к концу второго вечера моего путешествия, но я оказалась в Новороссийске скорее, чем предполагала. А уже через сорок минут я повисла на НЕЙ в Геленджике.
Комнатка,которую мы сняли, была в расчудесном месте. Особенно для меня. В первую очередь потому, что находилась прямо на пересечении двух улиц и найти ее не составляло особого труда.. А с моей особенностью блуждать в трех соснах, это очень важно. Есть гарантия, что я не буду бродить с утра до вечера с полными пакетами овощей и фруктов по улицам незнакомого мне города, проклиная местный колорит и архитектуру.
Хозяйка оказалась довольно пожилой особой с интересным прошлым и развитым чувством юмора. Кажется, мы понравились ей, потому что каждый раз провожала нас с улыбкой, забавной историей и искренним пожеланием добра. Она отвела нам небольшую комнату на третьем этаже и как же мы счастливы мы были в нашем жилище!
В первый же день своего пребывания на побережье Черного моря, я ощутила все прелести "тропического ливня". Даже в Тайланде в сезон дождей я не видела такой обрушевшейся лавины дождя. Я не могу подобрать слова, что он сделал, этот дождь- пошел...полил....Было такое впечатление, что вся вода со всего белого света упала на землю одновременно, заполнив собой весь город. В этот момент я вместе со своей клаустрофобией и желтыми розами оказалась в цветочной лавке и мое богатое воображение уже рисовало, как я плыву до улицы Тельмана посреди персиков ,черешни и роз.
Все кончилось также внезапно, как и началось. Засияло солнце, вода, которая, казалось, никогда не спадет, куда-то улетучилась., и я счастливо покинула свою ловушку.
Больше такого светопреставления за две недели я не видела. Наверное, Геленджик решил показать мне, на что он способен, когда рассердиться. Я благоразумно решила, что сердить его не стоит , и мы подружились

Заблудиться я все-таки умудрилась. Это была бы не я. Пройдя мимо свой улицы по крайней мере раз пятнадцать, я Божией милостью,увидела, наконец, наш увитый виноградником, домик.
С этого момента начался отсчет счастливейших дней в моей жизни.
Каждое утро меня будило два солнышка: одно на ярко-синем, без единого облачка небе, другое- в ее глазах коньячного цвета.
Это был большой фейерверк!

Мы не спеша завтракали на большой террасе, потом она медленно курила, а я , глядя на то, как она выпускает дым, жмурилась от счастья, наливала себе вино и так же медленно пила его, смакуя каждый глоток вместе с дымом ее сигареты.
Я шла на море, позже приходила она. Она не любила жару и море и просто сидела на песке,перебирая камушки своими тонкими пальцами и смотрела, как я плещусь у берега. Когда я видела, что она уставала, я надевала на мокрый купальник майку и шорты ерошила волосы и , взяв ее горячую ладошку в свою,тащила ее домой.
Мы бесконечно что-то ели, пили вино, любили друг друга до изнеможения, а когда спадала жара, одевались и шли на набережную. Не преувеличивая, могу сказать, что набережная в Геленджике может посоревноваться со многими знаменитостями, и удовлетворит любой, самый изысканный вкус. Она и впрямь напоминает белую невесту, скульптура которой встречает вас у входа. Она хороша и ранним утром, когда только что встает солнце, и поздно вечером, когда вокруг все блестит и переливается всеми цветами радуги. Удивительное скопление радостных лиц, одежды светлых тонов, смех вокруг, даже вопли детей непременно внесут в тебя поток радости, который захлестнет тебя, закружит в своем водовороте и ты останешься в этом ритме еще много дней и ночей!

Вечерами мы очень любили ходить к поющему фонтану. На своем веку я повидала их немало. Но этот был совсем особенный: его струи были сотканы из нашей любви.Когда разноцветные струи взмывали вверх в такт токкаты Баха, у меня сжималось горло, я запрокидывала голову, чтобы она не увидела слез моего восторга и какого-то нечеловеческого счастья!
Умудрившись на третий день своего безмятежного существования получить самый настоящий солнечный удар, я поняла наконец, что принятие солнечных ванн занятие отнюдь небезопасное и стала проводить на пляже, как можно меньше времени.
Выждав, когда закончиться мое временное недомогание, мы отправились на джипах в горы просить счастья у дольменов. Что это была за поездка! Мы мчались по серпантину, спускались и поднимались по крутым горным тропинкам, подъезжали вплотную к обрывам...
Бедная я ковыляла в своих новеньких резиновых тапочках по скользким камням небольшой горной речки, то и дело выпадая из них.Она останавливалась , ждала меня или тащила вверх по скользкой мокрой тропинке. Я замирала от счастья, когда впереди мелькала ее ладная фигурка и слышался удивительный ни с чем несравнимый голос. Как я была счастлива в эти минуты! Она, наверное, тоже...

Мы не расставались практически ни на минуту. Поэтому как то странно было, проснувшись однажды утром в пасмурном Питере, не найти ее рядом с собой. Я слышу ее по нескольку раз в день, завтра в вебке увижу ее дорогое лицо, но просыпаясь каждое утро, я пытаюсь продлить минуты пробуждения, потому что ее руки и ее губы живут в каждом моем сне.
Вот и сегодня я засыпаю, крепко сжимая в руке фигурку дольмена и шепчу "Ты только приснись...пожалуйста...."