Шейх Камаль

                Сказка , на жизнь намек, и не каждому урок.


Было время, когда шестой частью планеты Земля правил человек с выразительными лохматыми бровями и невыразительной речью. Говорил он всегда по бумажке, всегда долго и малопонятно.

Всем жителям этой части земного шара практически всегда было ясно, что можно, а чего нельзя, что хорошо, а что плохо. Что завтра будет лучше, чем сегодня. И как плохо, если вдруг кому-то где-то порой захочется, чтобы было лучше сегодня, чем завтра.
 
Все были равные и ровные. Если кому-то удавалось быть равнее других, то это скорее было исключение, чем правило. Время это продолжалось долго. Так долго, что люди стали забывать, что было иначе. Большинство не могло даже предположить, что вообще  бывает по-другому.
 
Это большинство верило, что остальное человечество очень несчастно от того, что не живет в этой самой одной шестой.

Потом самые равные из равных решили всё изменить. Им надоело быть равными. Даже самыми равными из равных. Скучно стало притворяться равными. Появились великие экономисты, великие политики, великие хозяйственники. Потом образовались великие бизнесмены.

Когда в одной стране много великих, она начинает разваливаться. Так и произошло. Страна стала меньше. Уже не все равны, но великих не становится меньше.

Мы долго жили в том времени. Сегодня выросло, вплотную подошло к возрасту принятия решений и претворения их в жизнь поколение,  не жившее в эпоху всеобщего одинакового счастья и покоя.
 
Они не верят, что можно жить так, как мы жили. Не верят потому, что так, как мы жили, жить нельзя. Так жить стыдно.
 
К счастью, они почти не знают, что жить может быть ещё и страшно. Слава Богу, что не знают.

Были в том времени и положительные моменты. Их было много. За нас думали, нас учили, лечили,  снабжали, кормили. А мы могли представлять себя кем угодно. Писателями, учеными, художниками. Да хоть принцами, наконец!

Это была свобода. Сказочная свобода. Следует заметить, что в те времена случались действительно учёные, действительно писатели и действительно художники.

С ними трудно было конкурировать. Потому как быть, всегда труднее, чем казаться. Настоящих часто запрещали. Сажали, выдворяли, шельмовали.
 
Трудно было даже притворяться. Например, писателем или журналистом. Неблагонадёжные, знаете ли, профессии.

Вот принцем или каким-нибудь шейхом себя представить, можно вполне безопасно. Потому что их в природе не бывает. Они только в сказках да по телевизору.

Можно, правда, в дурдом угодить. Но ведь совсем необязательно всем рассказывать, что ты принц или шейх. Играй себе потихоньку! Не мешай другим играть в ихние игры и ладненько. Роли можно выбирать любые. Можно менять. В зависимости от обстоятельств и настроения.

Так как вся жизнь была достаточно сюрреалистична, можно было до обеда, например, играть  роль рабочего, передовика производства. Затем отправиться в заводскую поликлинику и сыграть роль больного. Ну, а получив справку и освобождение от работы, быстренько за проходную и - играй не хочу!

Воскресенье вообще святое дело! Всё зависит от фантазии! Хочешь, собственный дворец строй на шести сотках. Или на тех же сотках Мичурина за пояс затыкай, насколько рассады хватит.

Можно из «Запорожца» «Мерседес» сконструировать. Можно  ледокол из фанеры. 
Купил из-под полы джинсы, уже практически ковбой! Подарил друг-морячок очки, каких ни у кого нет, можешь смело арабским шейхом себя представлять.

Правда, фантазии тоже зависят от наличности. Но не в такой степени как реальность.

Вот в такой воскресный день, давным-давно, а по историческим меркам практически вчера, слесарь шестого разряда, почти передовик производства, отправился путешествовать.

Так как путешествовать слесарем было неинтересно, он решил прибегнуть к старинному приему всех знаменитых путешественников – путешествовать инкогнито.

Вот что из этого получилось.


Несостоявшееся путешествие шейха Камаля в Рогожкино.

Шейх Камаль прогуливался по территории речного порта в ожидании теплохода. Теплоход задерживался. «Безобразие», - подумал по-русски шейх Камаль.

Рядом не было его несравненной Лейлы, а кому кроме неё мог шейх высказать свое раздражение порядками, царящими в этой варварской стране?
 
Высокомерно промолчав, он протёр клетчатым и чистым носовым платком складные тёмные очки «Феррари» (на них так и написано: «Феррари» - это был последний писк моды среди шейхов), надменно посмотрел по сторонам, и отправился в портовый бар под названием «Буфет».

«Буфет» - это нечто аналогичное «Мак-Дональдсу», только содержание другое.
 
Вообще-то шейх Камаль ворочал миллионами, но сейчас у него в наличности оставалось немного мелких местных монет, а чеки швейцарского банка в буфете хождения не имели.

Сосредоточенно сдвинув брови, шейх размышлял, на каком из деликатесов остановить свой выбор. Буфетчица в глубоко декольтированном грязно-белом халате читала журнал и не обращала на шейха ни малейшего внимания.

«Знала бы ты, недостойная, кто перед тобой стоит», - подумал шейх и властно постучал пятаком по прилавку.  Буфетчица оказалась на редкость расторопной.
 
Быстро швырнув на клочок газеты, выполняющий роль тарелки, круглую булочку с впаянным в нее плавленым сырком, она, не глядя, набулькала в гранёный стакан тоник «Буратино», ссыпала в карман халата Камалевы пиастры и снова занялась журналом.
 
Шейх Камаль с достоинством поглощал свой скромный завтрак. Булочка была явно не утренней выпечки. И даже не вечерней. Но с ней можно было справиться, приложив некоторое усилие. Хуже было с сырком. Он не сопротивлялся, как глупая булка, он просто прилип к зубам.
 
Делая вид, что зевает, Камаль пытался отлепить сырок языком. С третьей попытки ему это удалось, правда, пришлось немного помочь пальцами.
 
Пригодилась и импровизированная тарелка. Ей шейх оттёр от пальцев остатки ненавистного сырка, который продолжал борьбу до конца.

Расправившись с булкой и сырком, Камаль перешёл к десерту. Тоник «Буратино» был прекрасен. Правда, недоставало немного виски, пары кубиков льда и пластиковой соломинки. Зато газу было с избытком. Несмотря на это, «Буратино» был выпит до последней капли.

«Несколько крепковат», - подумал шейх Камаль по привычке по-русски. «Такое ощущение, как будто щепка в горле застряла. Может быть, это от названия?»

Шейх аккуратно поставил стакан на стойку и направился к выходу.

Теплоход уже стоял у причала и во всю мощь своих динамиков вещал о том, что посадка заканчивается, хотя она еще и не начиналась.
 
Леди и джентельмены, а так же другие пассажиры, волновались столпившись у трапа.
Недостаточно чисто выбритый, на взгляд шейха, служащий пароходной компании, проверял билеты и по одному пропускал пассажиров на теплоход.
 
Вынув популярные в этой части света сигареты «Прима», шейх Камаль закурил и стал ожидать своей очереди. Когда очередь подошла, не совсем бритый служащий конфидециально, но достаточно громко, сообщил ему, что кассирша, по всей вероятности, ошиблась, продав лишний билет.

Поэтому он (служащий пароходной компании), извинился бы перед ним (шейхом Камалем), если бы на теплоходе были свободные места.

Но так как свободных мест нет, а теплоход, можно сказать, перегружен, так как касссирша по ошибке продала не один лишний билет, то он (служащий) предлагает ему (шейху, или как его там) оставить свои претензии при себе и подождать следующего рейса, встав первым в очередь джентельменов и джентельменок.
 
Шейх Камаль гордо вскинул бровь и ничего не сказал. Впрочем, теплоход уже отвалил от причала и говорить было, в сущности, некому.
 
Выкурив подряд две недорогие, но крепкие сигареты «Прима» (что значит «Первый»), шейх Камаль почти успокоился.

Тем более, что поездка была не деловая, а так, к тёще на блины.

Решив прервать путешествие, шейх выкурил ещё одну сигарету, выбросил в воду пустую пачку из-под сигарет и злополучный билет на теплоход.

Немного подумав, он отправился к своей Лейле, домой, в двухкомнатный дворец на четвертом этаже пятиэтажного дома смотреть телевизор.