После Дня Всех Святых

       Вдыхай искрящийся воздух, полной грудью вдыхай. Здесь, в позднем осеннем лесу, после Дня Всех Святых – вдыхай. Слушай наступившую тишину, внимательно слушай, растворяясь по капле – в мокрых ветвях, в опавшей листве, в прозрачности неба, синеве с золотом, в земляных тёмных красках, в ожившей снова траве – растворяйся, проникая сквозь лес, через время - туманом, заполняя, делая далёкий шепот реки изменчивым и глухим.

       Будь только так.

       Сейчас, после кануна, когда все Они уже спят, можно наконец приступить.  Выбрать самые крепкие стебли – на кости, самые желтые и прозрачные листья – на крылья, самые сладкие и созревшие ягоды  станут бусинками-глазами…. Из потемневших бутонов нераскрывшийся пух пойдёт на изготовление тел. Зорких и быстрых, певучих, почти-что-живых… надо сделать их столько, чтоб вдохнуть подобие света – в осенний, всеми покинутый лес.  Ведь кто, кроме них, сможет лютой зимою оставлять следы на снегу, расклевывать рябины плоды, и так гулко стучать там, где-то в чащобе, промороженной до самого дна…. Кто, кроме них.

       Если ты не успеешь, не сможешь этих всезнающих птиц наколдовать, то лес останется, будет подобен тем мраморным статуям без имен, с холодной полуулыбкой тех, в трещинах губ. Ни жизни, ни силы, одна только вечность прячется в уголках каменных глаз,  и ветер вскользь у случайно смотрящего - вынет душу без слов, разденет, разделит ровно напополам,  уложит снежными волнами на песке, и больше – не останется ничего, совсем не останется ничего, слышишь– но это только тогда, если тебе не успеть.

       Поэтому – поторопись.

       Пробил час, и время пошло, Они – все уснули, и, пока они в дремоте теперь – ты можешь хоть что-нибудь изменить, всё в твоей власти, всё в твоих таится руках.

       Пробил час.

       Готовится волшебство.

       Начинай.