Женькины истории. 13. Кошка, собака и 7 гномов

  Каждый уважающий себя подросток того времени, мечтал хотя бы раз в жизни побывать на другом берегу реки Упы, в легендарном и загадочном «Лопуховском парке». Со слов не многочисленных счастливчиков, это была волшебная страна. С одной стороны была река, с другой стороны очень высокий глухой забор Машиностроительного завода, ну, а слева и справа, между двух мостов, подступ к «парку» был перегорожен добротным металлическим частоколом с колючей проволокой. Милиции и родителей в нём не было вовсе, зато была полная свобода. Мужики и блатные парни играли в карты на деньги, накалывали друг другу татуировки, пили вино и дрались. Пьяные бабы ходили голые, и загорали, бегали от пьяных мужиков по кустам и разнимали драки. В тенистых шалашах пели дворовые песни под гитару, а иногда и не совсем приличные.
30 мая 1970 года Женька, Луц, Мазик, Сюся и его сестра Лизка на лодке, угнанной Мазиком от набережной Дрейера, свежим десантом, разрезая камыши, торпедой вонзились в берег «Лопуховского парка». Наспех привязав к ивняку лодку, плюхнулись в высокую траву и, сложив руки за головами, смотрели в безоблачное небо. Жужжали насекомые, сладко пахло осокой, сырое марево давило на всё живое.
- Сейчас бы хоть какую-нибудь пьяную зажать или Лизку,- сказал Санька, но, посмотрев на неё, передумал.
Сюся и Лиза были страшными детьми страшных родителей. Отец их был, как гном горбатый и работал грузчиком в магазине, а мать была маленькая, кривоногая и подметала двор макаронной фабрики. Ужасная была семейка, да и фамилия у них оказалась подходящая – Негодяевы. В их семье было семь детей. Три пацана и четыре девки. Сюсе было четырнадцать, а Лизке пятнадцать лет. У Сюси  вечно подтекала с носа, и он говорил, слегка гнусавя, но в плане побегать за девками и даже за тётками, ему это не мешало. Многие Женькины знакомые ребята говорили, что он своих сестёр охаживал, да и на мать свою косился. Лизка была с хорошо развитыми женскими штучками, но очень страшная, и вела себя как-то не по-девичьи. Любила бывать в мужских компаниях, и принимала участие во всех ребячьих похождениях.
- А за рубль будешь кошку охаживать? - спросил Луц Мазика.
- Ты что одурел,- переспросил Мазик.
- Я буду,- прогнусавил Сюся. И все посмотрели на него.
- Точно будешь?- спросил Мазик.
- Буду,- ответил Сюся.
Кого-кого, а кошек и собак в парке было полно, они подъедались остатками шумных пирушек. И Мазик помчался вдоль берега искать Сюсе хвостатую невесту. Прошло минут двадцать, прежде чем, с треском раздвигая кусты, на примятое токовище опустился гордым орлом Мазик. За холку он держал серую кошку.
- Сначала денюжки,- забрюзжал Сюся. Обстановка накалялась. Женька стирал липкий пот со лба. Он не верил своим глазам и ушам.
- Разве такое, может быть? – думал он.
Мазик вытащил из кармана хрустящий бумажный рубль и протянул Сюсе.
- Держите её за передние лапы,- курлыкнул он и полез рукой через гульфик в штаны. Вытащил свой огромный член, выросший не погодам, похожий на клешню варёного рака и стал его раскачивать вниз и вверх. Член сразу стал прибавлять в размерах, становился упругим. Он схватил руками задние кошачьи лапы и как бы стал кошку надевать на свою клешню её серую сморщенную дырочку. Женька отвернул голову в сторону. Лизка, Мазик и Луц просто закрыли глаза. Кошка орала и шипела, горловым воплем неслось эхо вдоль «Лопуховского парка». Сюся возбуждённо приговаривал: "Киска не плач, не утонет в речке мяч!".
Потом всё стихло. Женька повернул голову и увидел, стрелою взбирающуюся на дерево фыркающую кошку, с поджатым хвостом и взъерошенной шерстью на спине. Она взбиралась так быстро, что кора дерева летела вниз крупным градом. Сюся сорвал лопух, вытер об него член и сказал, убирая его в штаны:
"У меня батя козу охаживал, а кошка, это так, мелочь".
Все свидетели чудовищного аттракциона застыли в недоумении. Минуту молчания нарушила вдруг, откуда не возьмись, появившаяся огромная рыжая собака. Она стала на всех прыгать, вилять хвостом, ткаться носом по очереди всем в промежность, охватывать передними лапами с начало ноги Мазика, затем Женьки и дёргать задом вперёд и назад, наседая всё плотнее и плотнее.
- Уйди!- и Женька пнул её ногой. Собака переключилась на Лизку. Все стояли и смеялись. Подбадривая собаку криками:
"Давай, покажи Лизке, как надо! Давай!".
Собака ухватила Лизку сзади за талию передними лапами, как бы стараясь ими зацепиться за груди и сгорбив свой зад, пристроилась ровно по центру. Лизка упала на колени, а пёс продолжал наседать. Женька видел, как красный безголовый стержень кобеля скользнул, отжимая край трусов, в девичий заросший волосами пах.
- Ах, ах, ах, - прогибая спину и запрокидывая голову, задыхаясь, хрипела Лизка.
- Давай, Бобик! Молодец!- кричали Сюся, Мазик и Луц, при этом хлопали в ладоши. Кобель лихорадочно стругал Лизкин рюкзак, а она, распустив слюни, постепенно расслабляясь, стонала и опускалась ниц на траву. Пёс с неё соскочил и, продолжая гонять воздух скрюченным задом, и побежал туда, откуда он появился несколько минут назад, в заросли «Лопуховского парка».
Лизка лежала на траве и из сдвинутых на бок трусов, по её ляжке, вытекала мутная подёрнутая паутинкой жидкость. На страшном  разрумянившемся лице Лизки расцветала одобрительная улыбка. Она не собиралась вставать с травы, а продолжала наслаждаться состоянием блаженства и покоя.
Обратно Женька не поплыл с компанией на лодке, а пошёл пешком по «Лопуховскому парку» к железнодорожному мосту. Он пролез через забор с колючей проволокой и, перейдя  по мосту, добрался до дома, сделав при этом большой крюк. Когда он шёл, то всё время оглядывался и смотрел, не бежит ли за ним следом большая рыжая собака. Но вместо неё  навстречу Женьке бежал 1971 год.
P. S.
В 1971 году Сюся при загадочных обстоятельствах, захлебнулся в ванне собственной квартиры.