двенадцатое ноября

-Знаешь, я ведь его почти не знала, - тихонько прошептала женщина, выдыхая сизый дым. Они уже около пятнадцати минут стояли на улице, под проливным дождём, но так и не смогли найти в себе силы даже на то, чтобы зайти в подъезд, насквозь пропахший сыростью и дешёвой краской.
- Зачем ты вообще приехала? Совесть замучила? – второй хриплый голос нарушил неловкую тишину, повисшую в этом маленьком городке, которую до этого момента прерывали лишь капающие на потрескавшийся асфальт капли холодного дождя.
- Да какая тут совесть!? Она здесь больше не живёт, - истерически хохотнув, она отбросил докуренную до самого фильтра сигарету.
- Что будем делать?
- Что делать? Хоронить…

Три дня Он не отвечал на звонки. В конце концов кто-то позвонил соседям, те позвонили ментам, а менты уже в свою очередь вызвали МЧС. Просто взламывать квартиру незаконно. Если верить следователю, то первым, что встретило ментят, был едкий запах трупной гнили. При этом, увы и ах, но он лежал в самой дальней комнате, так что беднягам потребовалось время, чтобы найти трёхдневный трупик. Ну, а что там? Весь раздутый, сине-фиолетовый, зловонный мужик в луже непонятно откуда взявшейся крови. Вот тогда и начали обзванивать.

- Тёть Наташа в Москве сейчас. И как ей это сообщать? А потом её встретить надо будет, похороны организовать. Страшно это, наверно, хоронить единственного сына, - размышляла вслух женщина, сотрясая словами тишину и пытаясь хоть немного разбавить обстановку.

Кровавая лужа на полу, выделяющая едкие пары в атмосферу маленькой, тёплой квартирки. Когда-то это место даже можно было назвать уютным. Когда-то. А в самой дальней комнате так и лежит трупик. Молодые ментята, только из универа, стоят втроём в коридоре. Прижались друг к дружке, словно воробьи в мороз. И зайти боятся, и потерять работу не хочется. И такой же молодой следователь, с ещё честными огромными зелёными глазами, бегал из комнаты в комнату, описывая всё вокруг. Иногда достаёт телефончик и перепуганным голосом спрашивает у абонента по ту сторону как всё это вместить в украинский язык. Это даже могло бы быть смешно, если б не было так грустно. На кухне местный суд. мед. эксперт снимает отпечатки пальцев с бутылки пива и инсулинового шприца. У него был сахарный диабет, но вряд ли он колол инсулин. Во всяком случае, этого никто никогда не видел.

- Да, Лен. Да. Та ну, я тут с двенадцати часов на трупе…, - объяснял бедный следователь, у которого тряслись руки от всего того, что он увидел за этот рабочий день.
- Блин, Саш. Я, конечно, всё понимаю, но как-то это уж слишком цинично. Это же в конце концов брат мой, - фыркнула женщина, поймав тихое эхо фраз, нечаянно брошенных следователем…

Грузчиков было пять. Приятные мужчины, мускулистые, хорошо одетые. Кто бы мог подумать, что такие – и в грузчики. Медленно прошли в квартиру, обомлели от вида кровавого пятна посреди зала. Прошли в дальнюю комнату. Закрыли дверь. Доносились оттуда какие-то маты и проклятия на голову местных и неместных, работодателей и заказчиков, и вообще всех людей на земле. Кому-то пришлось зайти внутрь. Ещё не дай бог прикарманят что-то. Пока грузчики возились с телом, ментята отыскали барсетку с деньгами и документами. Удивительно, что отдали в руки. Добрые ребята. Ещё не волки.

- Саш, едь в морг сам. Я уже не могу, - сказала побледневшая женщина, медленно сползая по стенке в подъезде. Усевшись на корточки, она решил покончить всё таки с этой ненавистной пачкой сигарет, приобретённой за углом пару часов назад…
Дорога вьётся гадюкой…где-то это уже было. Да только местной змейке давно пора сбрасывать кожу. Трещин и выбоин не счесть. Но если бы это было самое важное. Вначале к ментятам, а потом как повезёт. Надо будет ещё водки купить. Хватит уже этих нервов, пора ударить ломом по лому.

- Та ну, не пойду я к этому моргисту, - сказал сиплый мужской голос.
- Саш, перестань, всучим ему коньяк да поедем дальше.
- Ну ты же сама слышала как я вчера с ним цапался. Если бы не Галина Васильевна, так бы и оставили лежать на столике.
- Зайдём и уйдём. Одна я туда не пойду, - мотнув головой, зло фыркнул дама и, схватив своего попутчика за руку, потянула его в здание, с жизнерадостным названием «МОРГ».

Три помещения. То ли приёмные, то ли ещё что-то. Важнее всего то, что их три. И каждая выполнена в своём стиле. Фен-шуй. В первой аквариумы с разноцветными рыбками, цветочки, экибаны. Даже вначале начинаешь забывать куда пришёл. А потом комната с веерами, лианами, лягушками с денюжкой в зубках и прочей лабудой. Одному из гостей этого дома резко захотелось истерически хохотать, когда дело дошло до третьего помещения. По центру – большой стол, явно не дешёвый. На столик – маленькое деревце, банзай вроде, статуэтки разные и тому подобное. А вот на подоконнике, как и в шкафу, да на стенах, целая иконная галерея. Позади же доктора Смерти стоит самый настоящий церковный альтарь. Впервые увидев такую картину в кабинете патологоанатома, еле сдерживая смех, боясь раскрыть рот, стояла женщина. Мужчина, сопровождавший её, с силой поставил на стол дорогой коньяк и всем свои видом показывал, что это подарок от чистой души, за то, что этот самый патологоанатом, такой светлый и хороший человек.

- Уберите немедленно эту гадость! Этого никогда не будет в моём кабинете! – нараспев прокричал дядечка, чем искренне поразил присутствующих…
- Саша, я впервые вижу не пьющего патологоанатома, веришь? – перепуганными глазами она взирала на своего собеседника…

- А, вы понимаете, тут такое дело, - начал ломаться, аки барышня на первом свидании, дитятко-следователь. Немного выпившая и уже намного более злая дама, явно была не в восторге от перспективы слушать этот лепет ещё хоть пол часа, но ей так и не дали высказать своего неодобрения, - в общем, эту справку, о захоронении, теперь нужно брать в прокуратуре.
- Ну так пошли в прокуратуру! – заорала она, готовая уже и горы сворачивать, и Ла-Манш переплывать, и Альпы перепрыгивать…

- Процедура выдачи вообще длится дня три… - вдруг огорошил их горе-ментёнок, взирая всё такими же честными перепуганными зелёными глазами прямо в души своих собеседников.
- Слушай, солнышко моё, ягодка, а можно как-то ускорить этот сложнейший процесс? – не выдерживая обстановки, и, переходя с крика на издевательский шёпот, проговорила женщина.
- Ну, можно, но надо чуть-чуть запла…
- Сколько?!
- Ну, сколько посчитаете нужным…- опять начал ломаться бедные ребёнок, который, видимо, до этого с таким делом не часто встречался.
- Так, слушай, солнце, я уже очень взрослая тётенька. И я очень люблю конкретику. Я оргазмы ловлю от серьёзной конкретики. Так вот и ответь мне серьёзно – Сколько?!
- Ну, сто
- Сто…чего? – спросила женщина, уже без такого явного наезда. А хватит ли им денег? Ну, хорошо, в Донецке это стоит сто долларов, плавали-знаем. А здесь сколько?
- Ну, гривен, конечно, - с улыбкой произнёс следователь, чем спровоцировал групповой вздох облегчения.

А в квартире стоял всё такой же смрад. Печать сняли ещё днём, так что всё должно было быть готово. Бабушки поработали на славу, это было ощутимо. Но все надежды на спокойную поездку домой и здоровый полноценный сон рухнули, стоило паре пройти в зал. Из швов линолеума вытекло всё то, что туда затекло. В общем, лужица, которая оказалась на месте, оказалась ещё больше, чем предыдущая. Снова вызвали бабушек. Те, бедняги, снова всё убрали. Долго ещё слышалось надоедливое жужжание аэрозоля. Может его это успокаивает? Смрад ведь всё равно не уйдёт.

- Да, Наташ, всё будет хорошо. Да, конечно, мы заедем за Галюней, хоть она и после операции, хоть ей и нельзя нервничать, да и вставать не рекомендуют, да только кого это волнует, да? Нет, Наташа, не нашли мы кошку. Ну, убежала она, что я могу сделать. Да, хорошо…

Слава богу, в квартире всё окей. Слава богу, гроб закрытый. Она вряд ли бы выдержала его видок. Да и на костюм не пришлось тратиться. Родственники спрашивали про закрытую крышку. Пусть Саша отвечает. Надоело. Всё равно кажется, что в квартире пахнет трупом, моргом, смертью. Вся одежда этим провоняла. Завтра нужно сделать генеральную стирку. Лучше сегодня. Лучше бы сейчас. И есть не хочется, и пить бы беспробудно, да нельзя. Страшно как-то жить…