Двуглавый турс

Турс сидит под скалой на голом каменистом берегу ручья. На его шее громоздкая толстая повязка.

Турс: - Они мне сказали: у нас правовое государство. Поэтому, говорят, мы два раза не казним... А палач, Лаурентиус Красный, ещё спросил таким издевательским тоном: «Ну, мол, выбирай, нелюдь, которую из голов тебе оставить!»
Хотя кто их знает, может, это они просто так сболтнули про правовое государство, для форсу? У них же, если разобраться, всё равно другого выбора не было: в колодках только одна дырка, и на плахе место только для одной башки. И всё законодательство тоже рассчитано на одноголовых! Когда они в протоколе записали: «Казнённый требует квалифицированной медицинской помощи и возврата своих  личных вещей», - их всех чуть с должности не погнали, подумали, что они сумасшедшие. «Ах, бедняжки, ну кто же, мол, рассудок не потеряет, с таким-то чудовищем!» А потом перепроверили: нет, однако, все юристы в здравом уме; просто в законах ни строчки о том, чтоб у тебя после такой процедуры были какие-то права! А Лаурентиус Красный съязвил, вытирая лезвие: «Ну, радуйся, нелюдь, что после казни остался в живых!»
А ведь я действительно мог умереть. Кто послабее – точно бы после такого кровоизлияния не вернулся в этот мир. Я потерял сознание от болевого шока.
Очнулся в бинтах и ремнях в лаборатории профессора Арнэуса. Он единственный из всех сообразил, что мне нужен врач, а не могильщик. Да и то, ему было важнее не исцелить страждущего, а понаблюдать поведение живых организмов в экстремальных условиях. Как же, такой великолепный подопытный экземпляр! Прямо с эшафота, стало быть, по их дурацким законам больше не существует; всё шито-крыто! Арнэусу ведь запретили проводить эксперименты на людях и собаках, - потому что у них, видите ли, «гуманизм», у них «правовое государство»! А заняться моей психологической реабилитацией никто не догадался, им дела нет, как я сам переживу этот ужас... Хорош гуманизм, хороши права!.. Варварство средневековое! За кражу овцы уже приговаривают к высшей мере... И туда же, лезут в Евросоюз, пыжатся всем доказать, какие они паиньки, как уважают права живых существ...
Очень было трудно. Фантомные боли каждую ночь. Просыпаюсь, чтобы согнать муху с левого носа, а хватаю пустоту... Но сейчас уже, тьфу-тьфу, лучше... Професор Арнэус оказался не таким уж циником, таблеток дал на прощание. Нет, хуже всего другое... Как бы объяснить... Вот, раньше мне было не ясно, почему у них в Мидгарде «я» и «мы» это разные понятия, а не одно и то же... Вот эти горы, вот  ручей, вот пещера. Это всё наши владения... Мои владения... Здесь никогда не было других турсов, кроме меня, - и всё же я не был одинок. Я мог сидеть вот под этой скалой без всяких приятелей и посторонних собеседников  - и сам по себе рассказывать друг другу истории – которые сам же не знал, чем кончатся; мог сам по себе устраивать друг другу розыгрыши, корчить друг другу рожи... Даже сам по себе дискутировать друг с другом! Вот было весело: каждая голова надумает что-нибудь своё, одна утверждает что-нибудь, другая опровергает... Или наоборот: одна опровергает, другая утверждает... А теперь всё: ту, которая опровергала, отрубили уже... Или ту, которая утверждала? Не могу сказать. Я же всегда был вместе, то есть, я, мы были единым целым. Дискуссии дискуссиями, а по-настоящему я никогда сам себе не противоречил, сам с собой не ссорился. Я жил в ладу друг с другом... с самим собой!.. В лабортории Арнэуса была уборщица, такая молоденькая турчаночка, она меня утешала: «Ничего, говорит, зато теперь никто не будет подглядывать, когда ты в туалет ходишь, и никто тебя за ухо не укусит, пока ты спишь!» Глупая мидгардская баба, нашла, что сказать! Чтоб я позволил сам себе кусать друг друга за уши! Я был друг другу самый надёжный товарищ! Я не знал, что такое жадность, не знал, что такoе эгоизм. Я привык: если еду положить не в тот же рот, которым говоришь – всё равно будешь сытым! И что если ударят по той шее, которая рядом – всё равно будет больно! И спать в незнакомой местности мог спокойно: если одна голова отключится, другая всё равно на страже.  А теперь – теперь я не могу спать! Я не могу защитить сам себя; меня больше некому защитить! Поговорить – и то не с кем! Какой смысл разговаривать с самим собой в пределах одной и той же башки, если уже заранее знаешь, что ответишь! А уборщица всё: «Не падай, мол, духом. Зато ты теперь с девушками сможешь встречаться наедине, никто не подсмотрит, не подслушает, свои глупости не будет встравлять в ваш приватный разговор. Ты, говорит, свободен теперь. Ты стал отдельным независимым индивидуумом». Наивные люди так лелеют свою индивидуальность... Они не подумают, что цена их хвалёной индивидуальности – мучения и боль! И одиночество, будь оно неладно! Раньше я был самодостаточным... Надо же придумать: оттяпали от меня половину, опустошили, искалечили, - а теперь это называют «обретением независимости, приватности и индивидуальности»! Наглая ложь! Да ведь они не только мне – они сами себе точно так же лгут! Я много чего насмотрелся в ихнем Мидгарде, я могу сделать выводы... Все эти «свободные индивидуумы» на самом деле – половинчатые одинокие калеки! И как бы они ни похвалялись своей отдельностью и независимостью, - меня не обманешь! Вы только посмотрите на них: они не переносят одиночества; не могут жить отдельно, - вот и сбиваются в кучи, создают свои общины там, города... «правовые государства»! И чтоб всем непременно руководил президент или царь – потому что сами без царя в своей одинокой голове. А одиночество-то не уменьшается... И вот тогда они сбиваются в ещё более огромные стада, ещё больше, чем «государство»: всякие содружества, межгосударственные конгломераты, Евросоюзы там всякие... Говорят, скоро весь Мидгард станет одним сплошным единым стадом. А что толку, всё равно ни один из них сам по себе не спасётся от боли и одиночества... И я не спасусь... Я больше не могу нормально существовать среди родных скал. Эх, проклятые люди – свободные личности, что вы со мной сделали! Может, подать на них в суд? Но там, чтобы разобраться во всём этом крючкотворстве, нужно головы три как минимум... Ей-богу, хоть сейчас в петлю!... Помню, я так трогательно утешал друг друга, когда меня везли на казнь. До сих пор слезу вышибает... А если я сейчас умру – меня никто не утешит, я всё равно буду одинок... Индивидуальность, прости господи! Жить плохо, умереть плохо...
Нет, остаётся, пожалуй, только один выход: стать чудовищем. Бездушным эгоистичным нелюдем. Как у них. Ага. Значит, как там: Еду в другой рот не совать – а то сам останешься голодным. Если по соседней шее врезали, сиди спокойно – это не тебе... Если соседние глаза закрылись – ты не обязан сторожить спящего; можешь ещё и сам ему ухо откусить. (Ничего страшного, тебе при этом больно не будет). Что ещё? Да, с другими разговаривать только наедине: если рядом кто-то третий, значит, он либо будет подслушивать, либо вставлять свои глупости в твой приватный разговор. «Я» - это не то же, что «мы», а «ты» - не то же, что «я».
Жизненное кредо, однако! Спасибо турчанке, толковая девка оказалась! С такими установками она в ихнем Мидгарде продвинется гораздо дальше профессора Арнэуса. И я... Я свободен! Свободен от прошлого, свободен от святынь. Я больше не буду стыдить друг друга... ээ-э – самого себя! – если поступлю некрасиво... Я – не я, я – новое существо! Я создан в Мидгарде! Я снаряжусь в путь-дорогу, я пошёл! Я завоюю мир! Люди, трепещите!

                17 июля 2009, 7:30 – 11:05 утра, ;lfsst;;um