Глава 3 Портал

       Сколько раз Шипиц пил с землянами, столько раз, жестоко страдая от похмелья, зарекался  никогда в жизни больше не поддаваться на их уговоры и не притрагиваться к иноземному алкоголю. Будь то русские с их водкой или американцы со своим виски,  французы с коньяком или немцы со шнапсом. Всё что крепче родимой клауретты пагубно для здоровья алак-вурда. Сейчас, сидя в  неудобном кресле портала и не имея сил хотя бы пошевелиться он осознавал это особенно ясно. Ни вчера ни, тем более, теперь он никак не мог понять, зачем похмелье должно было выглядеть натуральным. Наиболее вероятным Шипицу казалось, что землянин просто хотел опоить его, а может, даже, и отравить. Земляне лживы и коварны. И верить им нельзя. Прежде Шипиц часто убеждался в этом. Удостоверился и на этот раз.
 
        Когда морщась от боли он осторожно приоткрыл сначала один глаз, а потом и второй, и убедившись что изображение больше не двоится, осмотрелся по сторонам, к физическим страданиям добавились ещё и душевные.
         Портал был стилизован под летающую тарелку, а стены и потолок испещрены совершенно не воспринимаемыми алак-вурдовским сознанием знаками и символами.
         Шипиц почувствовал себя если не узником то, по крайней мере, пленником. И пожалел, что под рукой не оказалось верного и надёжного друга - его проверенного в боях палаша. Какое либо оружие к провозу через портал абергонцами категорически  запрещалось.
 
         "Ой, мамочка, роди меня ещё раз, только уже счастливым!"

         Шипиц тяжко вздохнул и бросил недовольный взгляд на соседку.
         "Эта ещё тут!"
         Землянинка сладко спала чуть посапывая во сне. Щёки её разрумянились. Не помогал даже толстый слой грима.
         Шипиц недовольно скривил губы.  Конечно, с выкрашенными в чёрный цвет волосами, с синеватым отливом кожи и бескровными губами она стала намного симпатичней. Что и говорить, гримёры постарались на славу. Но, даже и теперь, до самой заурядной алак-вурдки землянинка всё же не дотягивала.

          "Сказать ей что ли, чтобы щёки не забывала втягивать?"

          На Алаке  в ней землянинку распознал бы и слепой.
          Шипиц покачал головой.
          Странные, всё-таки, эти земляне. В них, невообразимым образом  уживаются подозрительность и беспечность, коварство и доверчивость, благоразумие и неосмотрительность!
          Оставалось надеяться что для абергонцев земляне и алак-вурды между собой мало чем отличаются.

          Шипиц осторожно выглянул из-за спинки впереди стоящего кресла.
          Стюарды (хорошо хоть эти оказались “свои” -алакские), проходя между рядами кресел, деликатно приводили пассажиров в чувства.
           Шипиц сел ровнее и знаками поманил одного из них :
           – Любезный, как бы подлечиться? Хреново мне....

          Стюард, многозначительно улыбнувшись, кивнул:
          – При выходе из вестибюля, сразу за стойкой регистрации имеется зелёный аппарат. Мимо не пройдёте. Там всегда кто-нибудь да поправляется. Но, не более двух-трёх вдохов! Вызывает привыкание, да и в город могут не выпустить. У них с этим делом – строго.

          – Спасибо, друг, – проникновенно прошептал Шипиц добрея. – Толкни-ка эту соню, да покрепче!

          Женщина потянулась так сладко, что Шипиц невольно позавидовал её безмятежности.
          – С добрым утром, – он чуть запнулся, вспоминая имя. – Машенька....

          – Здравствуйте, – землянинка смотрела на него с удивлением. – Мы знакомы?

           – Т-с-с! – Шипиц предостерегающе поднёс палец к губам. – Ещё бы! Как ни как, муж и жена. Путешествуем...

          Он  собрался напомнить ей легенду но, заметив, как женщина поспешно отстранилась, умолк. Да он и сам почувствовал, что от него нестерпимо несёт перегаром.

       Надо же! Ещё недавно он брезгливо сторонился подвыпившего “комитетчика”, а теперь от него самого разит как от последнего землянина. И пусть это всего-навсего землянинка, но он не привык, чтобы женщины так откровенно чурались его.

         Он обиженно отвернулся. Подумаешь, цаца какая! Ему бы только до заветного аппаратика добраться!
 
***
    Стюард не обманул – большой зелёный ящик с гибким шлангом и длинной трубкой на конце не заметить было невозможно. Да и лица тех, что выстроились возле него цепочкой, свидетельствовали о муках схожих с теми, что испытывал Шипиц.
 
         Кое-как дождавшись своей очереди, он жадно припал к мундштуку.
         Но, вкус вдыхаемого зелья оказался столь отвратительным, что отбивал всякое желание затянуться ещё хоть раз. После первого глотка – сдержаться бы! Но, в животе сразу стало тепло и в голове прояснилось.

         Шипиц жестом предложил землянинке воспользоваться чудо-ингалятором, как ни как, вчера она тоже выпила немного шампанского. Но, получив отрицательный ответ, пожал плечами и, прихватив на память сменный мундштук,   передал трубку следующему.

          – Куда теперь? – почувствовав себя значительно лучше, Шипиц  был не прочь уделить некоторое внимание спутнице. – Прошу Вашу ручку.

       Землянинка с неохотой, но, всё же, сунула ему под локоть ладошку:
       – Только без фамильярностей!

        – Замётано!

         Абергон встретил их ярким дневным светом. Шипиц, привыкший к полумраку родного Алака, болезненно щурясь, прикрыл глаза рукой.

       – На, одень, – сухо посоветовала землянинка протягивая футляр с солнцезащитными очками.


        Они вышли на площадь, запруженную летающими мини-тарелками разукрашенными в зелёно-чёрные цвета.
          Зрелище для всякого алак-вурда не самое приятное. Сочетание зелёного с чёрным у коренных жителей Алака неизменно вызывало стойкую антипатию. Это были цвета Гулловв – их заклятых врагов.
Шипицу стоило немалых усилий сдержать приступ агрессивности, вызванный подобной расцветкой.  Не одно поколение алак-вурдов с первым глотком клауретты впитывало ненависть ко всему гуллскому, и хотя с Гуллами было покончено, память предков, наверное, ещё долго будет будоражить кровь потомков Великого Алака.   
 
          К тому же, летающие такси ежеминутно  взлетали и садились, пробуждая в душе Шипица если не страх, то щемящую тоску.

          На Алаке использовали исключительно конную тягу. Те, что побогаче ездили верхом или в каретах. Народ победней предпочитал передвигаться пешком, лишь, в крайних случаях прибегая к услугам извозчиков. И, хотя, летающие тарелки абергонцев уже не вызывали у алак-вурдов как прежде панического ужаса, но на Алаке всё ещё относились к ним с опасливой настороженностью. 

        Стараясь держаться непринуждённо, Шипиц подошёл к одной из тарелок и, сверив значок на её борту с изображением на рекламном буклете, удовлетворённо кивнул:
        – Нам сюда! Прошу...

       Но, сколько он ни шарил по округлостям прозрачного фюзеляжа, нащупать ручку двери или какую-нибудь кнопку так и не смог. Видимо, дверцы открывались только изнутри.

          Водитель, маленький зелёный человечек, абсолютно лысый и пучеглазый, с поросячьим пятачком вместо носа и едва различимой складкой тонких губ крошечного ротика, с рожками – антеннами вместо ушей не предпринимал попыток прийти ему на помощь, а только тихонько раскачивался из стороны в сторону, должно быть, потешаясь над незадачливым клиентом.

– Вот, придурок! – возмутился Шипиц. – Дверь открой!

Водитель перестал раскачиваться и потянулся к двери. Он тянулся до тех пор, пока трёхпалая рука его с присосками вместо пальцев не удлинилась на столько, что смогла ухватиться за внутреннюю рукоятку.
 
Дверь плавно отъехала в сторону.
 
Шипиц сунул голову в салон намереваясь обсудить маршрут следования, но тут же отпрянул.
Кривясь и с трудом переводя дух, он обратился к спутнице:
– Может, другого поищем? Этот, похоже, животом мается!

Землянинка достала из ридикюля пару ароматизированных марлевых тампонов, заткнула ими нос и, победно вскинув голову, уселась на заднее сиденье.

– А мне? – опешил Шипиц.
Землянинка мило улыбнулась и, гнусавя заткнутым носом, напомнила:
– Вы же сами отказались!
Шипиц припомнил, что вчера он решительно отверг, какие бы то ни было советы надоедливого комитетчика. И теперь, попав впросак, затаил обиду:
– Смотрю, память потихоньку возвращается! Надеюсь, из прочих воспоминаний, кое-какие окажутся не менее приятными!
Перехватив встревоженный взгляд спутницы, он почувствовал себя отомщённым и, набрав в лёгкие воздуха побольше, нырнул в салон.
Они молчали всю дорогу.
Шипиц сидел, прикрыв лицо носовом платком, страдая от нестерпимого запаха абергонца. Вообще-то, алак-вурды способны задерживать дыхание на достаточно долгое время, но путь до гостиницы оказался не близким. Да и пилот, явно, не спешил. Их то и дело обгоняли другие тарелки.
Землянинка наблюдала за мучениями алак-вурда, но жалости к нему не испытывала. Почему-то она была на него очень зла.