Братья

1955 год. Россия.  Осень. Плац  военно-воздушной десантной бригады.
        Порывистый ветер гнал по мокрому от только что прошедшего дождя, асфальту, несколько поблекших листьев, сорванных с почти голых уже деревьев.
    - Непорядок, - подумал капитан Орлов, сердито взглянув на последние весточки ушедшего лета  и вернулся к проводимой им перекличке.
   - Дмитриев!
     - Я, - рослый крепыш  шагнул вперед, вытягиваясь в струнку и  с волнением смотря на командира.  Тот, стрельнув глазами  на новобранца, опустил свой взгляд на список вновь прибывших, закрепленный  на  кожаном планшете.
    - Лундерис! – прочитал очередную фамилию капитан.
   - Я, - отозвался гренадерского роста  парень.
  - Кор-пе-баев! – прочитал по слогам  непривычную фамилию офицер.
   - Я.
    Орлов  взглянул  на призывника, собравшись было прочитать следующую  фамилию, но что-то его остановило. Он еще раз посмотрел на парня и переспросил его:
    - Корпебаев?
    - Так точно, товарищ капитан, Сергей Мажитович  Корпебаев! – отчеканил  голубоглазый,  с характерной  европейской внешностью,  блондин.
     - Корпебаев! – прочитал следующую фамилию капитан.
     - Я, - вперед шагнул высоченный парень с типичной внешностью жителя  Северного Кавказа.
    - Братья что – ли?
     Да, товарищ капитан, братья мы, я Иса Мажитович Корпебаев.
    "Странные какие-то братья", – подумал капитан Орлов и  продолжил свое первое знакомство с прибывшими призывниками.
                -------------
      1942 год. Казахская ССР. Перрон  вокзала маленькой железнодорожной станции на юго- западе  республики.  Осень.
          Мажит Корпебаев стоял и смотрел, как постепенно расходятся люди. Сегодняшний поезд  привез необычно много людей. Они долго стояли на перроне, тревожно посматривая по сторонам, пока уполномоченные люди   делали перекличку и что-то деловито записывали в свои огромные канцелярские журналы.
         - Все перепутали, и беженцев, и переселенцев, всех привезли вместе. Как теперь с этим  разобраться? - нервно затягивалась папироской  дородная женщина в потертой кожаной куртке.
      Вскоре собранные на привокзальной площади люди были распределены между местными жителями и немногочисленными существующими  предприятиями , которые должны были расселить несчастных людей. В большинстве своем беженцев принимали простые семьи, которые и без того  были многодетными и лишней жилой площади не имели. Но никто не роптал. Людей, попавших в беду и  вынужденных бросить налаженный быт, жилье и работу, местные жители принимали с радушием и гостеприимством, присущим этим краям.
       Мажит потер культей правой руки макушку, не снимая при этом пыльной, потертой кепки,и пошел в сторону своей конторы. Вот уже год, как он работал учетчиком в местном отделении потребсоюза. Война для него длилась ровно три месяца, на исходе последнего тело молодого солдата было буквально разорвано  взорвавшейся рядом миной. Фронтовые врачи совершили чудо, собрав его. Вот только  оторванную правую руку потеряли где-то санитары, когда тащили  окровавленное тело с поля боя.
          Мажит довольно быстро приспособился  управляться  с деревянными счетами, ловко переставляя кружочки, представляющие в этом старинном счетном устройстве  единицы,  десятки и сотни, левой рукой. Вот только итог всего расчета он неизменно производил культей своей правой руки,  обязательно  при этом добавляя:
      - Вот такой вот  итог. Все здесь верно.
       Подойдя к самому углу небольшого саманного здания вокзала , он вдруг обернулся и замер.   На самом краю  опустевшего перрона стоял одинокий маленький мальчик, рядом лежала небольшая  котомка. Сердце Мажита сжалось, такой несчастный вид был у этого малыша. 
          На вид ему можно было дать года четыре. Он был одет в куцый коричневый пиджак, из рукавов которого торчали мертвенно бледные, худые руки. Длинный, цветной,  женский шарф был повязан на его худосочной шее, концы его нелепо свисали почти до земли. Он видимо замерз, холодный ветер пронимал его до костей. Втянув свою белокурую голову глубоко в плечи  он громко плакал,  смотря в мокрый, от недавно прошедшего дождя, асфальт. Плач его заглушал грохот отъезжающего со станции поезда.
        Мажит осмотрелся, вокруг никого. Резкие порывы ветра, казалось, пытались разогнать тяжелые свинцовые тучи, висящие над  этим  затерявшимся в степи городком.
        - Не плачь, малыш! – Мажит подошел к мальчику и неловко погладил его по вихрастой голове. Тот  приподнял голову и посмотрел на незнакомого дядю. Голубые, полные хрустальных слез, глаза  разорвали сознание Мажита, он присел на корточки и бережно прижал к себе дрожащее, хрупкое создание.
          - Не плачь, я пришел за тобой. Как тебя зовут? – мальчик ничего не ответил, но вытащил из нагрудного кармана  сложенный листок бумаги и протянул его Мажиту.
         - Ты Сергей Во…….  ,- было написано неровным почерком, последние  буквы фамилии было не разобрать. Казалось у того, кто пытался написать это,  не хватило сил .
           - Ну  что, Серега, пошли домой, тут недалеко.
            Мажит взял  за руку  прекратившего реветь Сергея, и они пошли по перрону.
            - Я живу один, у меня хорошая заработная плата, так что не пропадем. А кто написал эту записку?  - спросил Мажит, остановившись и смотря вдаль.
         - Мама…,- ответил Сережа  и вдруг заревел так, что Мажит вздрогнул и отвел взгляд от того, что  привлекло его внимание.
         - Подожди, не плачь, Серега, видишь  там еще один пацан стоит. Смотри, вон он.
         Мальчик перестал плакать и посмотрел туда, куда указывал своим  обрубком руки этот добрый дядя.
           На другом конце пустынного перрона стоял еще один малыш, примерно такого же возраста, как и Сергей.
          - А ну давай пойдем, посмотрим, кто это, - сказал Мажит направляясь в сторону, где стоял еще один несчастный ребенок, пострадавший в страшной мясорубке войны.
           Они подошли к маленькому  мальчику, сиротливо стоящему рядом с раскидистым карагачем, с веток которого  ветер срывал последние листья.
            - Здравствуй, балам ( сынок), – произнес Мажит, глядя на растерянного чернявого малыша. Тот стоял, прижимая к груди небольшую клетчатую сумку.
            - Возьмите, здесь хлеб. Только не бейте.
     Слезы нахлынули на Мажита, горячая волна сжала его горло.
          - Ну что ты, родной мой, зачем же тебя бить. Ты такой хороший мальчик. Как тебя зовут?
          Мальчик смотрел на Мажита недоверчивым взглядом, потирая свой маленький орлиный нос.
         - Иса, я Иса.
          - Ну и отлично, Иса. Мы вот с Серегой пришли за тобой, давай пошли домой, пора уже вас кормить.
              Они сошли с перрона и пошли по пыльной дороге в сторону небольшого саманного домика,  расположенного совсем недалеко от вокзала.
            Мажит крепко держал  левой рукой худенькую ладонь Сережи, а тот в свою очередь вел за собой Ису.
        - Вот такой вот итог. Все здесь верно, -  пробубнил себе под нос Мажит,  взмахнув    культей своей правой руки. 
          Ветер метал из стороны в сторону павшую листву. Зеленые, желтые, красные листья, перемешавшись с песком и пылью, покрыли все вокруг.
         -  Некому навести порядок. Вот подрастут мои сыновья и  сделают все  так, как надо.
        Мажит, остановившись,  гордо посмотрел на мальчиков. Те стояли, высоко задрав свои маленькие головы,   и смотрели на отца  парой голубых и парой иссиня черных глаз.