Ноктюрн. Николас. 3

Ночь – это не только время чарующее и манящее, это ещё и время раздумий. Никогда вас не пробирает подумать о жизни так, как перед сном, лёжа в кровати и укрывшись одеялом, вы не можете сомкнуть глаз. В голове мелькают моменты прожитого дня. Вы начинаете анализировать, чего же хорошего или наоборот, плохого, вы сделали за день. Но ведь не вы единственный строите свою жизнь. Она зависима от окружающих вас людей, поэтому часто мелькают мысли, а-ля чего хорошего сделали вам? Или насколько больно сделали вам этим днём? Согласитесь, думать об этом днём, при всех не хочется. Все мы носим «маски», за которыми скрываем свои истинные личности. Никто не хочет показывать друзьям, какой он грустный и печальный. Если вы человек умный, вы улыбаетесь на людях даже тогда, когда вам неимоверно больно и в сердце огромная дыра, а состояние души, будто о вас недавно вытерли ноги. «Пусть все думают, что у меня всё хорошо! Пусть подавятся и завидуют!» - думаете вы, улыбаясь в лицо тем, кто делает вам больно. А придя вечером домой, вы завариваете себе чашку крепкого кофе и углубляетесь в себя, начиная разговаривать сами с собой, рассуждая о прошедшем дне, вспоминая старые обиды, и всё глубже и глубже зарываетесь в себе. Кому приятно, когда идёшь к человеку с открытым сердцем, открываешься ему, делаешь всё для него, а потом с тобой поступают, как с половой тряпкой... Никому! Но когда вы ещё можете подумать об этом? Только ночью, когда вы ничем не отвлечены и назойливые мысли сами лезут в вашу голову, заполоняя всё пространство и отстраняя все потусторонние мысли, которые хоть как-то вас отвлекали от тяжести жизни. Скажите не так? И я не буду спорить, ведь не все люди так усердно скрывают свою натуру и воспринимают всё так близко к сердцу, но многим людям наш следующий герой будет понятен.
Семнадцатилетний парень по имени Николас, у которого в жизни было всё, кроме того, зачем он так сильно гонялся последние годы своей жизни... Любви...
Этой ночью он вновь размышлял о прошедшем дне, разговаривая со своим вторым я, которого он именовал Адам. Говор его был тихий, чуть громче шёпота и каждый раз, когда он переключал собеседника, его голова поворачивалась в другую сторону. Второе я Николаса было особенно гадким. Оно лишь добавляло ему боли, унижало его и говорило о том, как он ничтожен. Возможно, так сам Николас хотел поменять свой характер, стать более черствым и эгоистичным. Хотел заставить себя, полюбить себя, как бы это смешно не звучало и не «разбиваться» для окружающих, не ценивших его доброту.
Этой ночью Николасу было особенно больно. Из-за того, что творилось у него в душе, даже его Адам, говорил с ним сквозь слёзы. Парень тихо плакал, но старался не шморгать носом, чтобы родители в соседней комнате не услышали его.
- Опять ты обложался и опять лежишь и плачешь, как девка! – Более-менее твёрдо и даже с некой злобой, говорил Николас, глядя направо.
- А что я? – Совсем иным, разбитым и сопливым голосом, ответил он сам себе, повернув голову налево. – Я виноват в том, что меня не ценят?
- Тебя никто никогда не будет ценить! С твоей добродушностью тебя всегда будут только использовать! Смирись с тем, что ты простая половая тряпка!
- А ты что, предлагаешь стать эгоистом?
- Да!
- Ты знаешь, что я не смогу...
- Тогда смирись! – С оскалом сказало второе я. – Если ты не перестанешь угождать всем и вся, то мне всю оставшуюся жизнь предстоит слушать твои споли. Который это уже раз? Третий? Четвёртый?
- Четвёртый...
- Хватит всё делать безвозмездно! Хватит этих глупых подарков каждой девке, которая придётся тебе по нраву. Почему ты не понимаешь первого отказа?
- Потому что я любил их... И добивался...
- Добился? Молодец! А теперь что? Сколько подарков ты сделал своему последнему объекту обожания? Сколько ты на неё потратил? А теперь что? Узнал от друга, что она с кем-то там переспала.
- Адам, хватит...
- А до этого? Я уже забыл, как её там звали, но ты за ней, кажется, почти год бегал, а потом она ушла к твоему другу, который к ней вообще внимания не проявлял!
- Они расстались...
- Ах да, и это камень с твоей благородной души. Конечно! Как же я мог про это забыть. Мне припоминать остальных?
- Заткнись... – Оскалившись, выдавил из себя Николас.
- Попроси папку, пусть закажет тебе проститутку, повеселитесь, и добиваться никого не надо будет... Повеселитесь от души, правда, денежные средства нужны, но это ведь тоже не проблема, я прав?
- Адам, замолчи, пожалуйста... Хватит! – Ударив кулаком о мягкий диван, нервно сказал Николас. Но голос его от этого подавленным быть не переставал.
- Ты же знаешь, что я так просто не уйду. – Коварно говорило второе я. – Я – это ты, а ты – этой я. Всё трагично, ибо я являюсь частью добродушного и ранимого дурака. Скажи спасибо, что более грубым словом ты оскорблять себя не хочешь, хоть пакостные словечки и крутятся в твоей глупенькой головке. И только скажи, что я не прав.
- Да...
- И долго мне ещё слушать твои сопли? Может, дашь мне поспать? А завтра встанешь с улыбкой на лице, пойдёшь на учёбу, где будешь всем улыбаться, делать всем приятно, угождать, а потом снова придёшь домой, где будешь грузиться из-за того, что какая-то Мишель проводила с Якобом больше времени, чем с тобой и вообще с ним общалась лучше, чем с тобой. Поверь, уж я то тебя знаю, ты найдёшь повод погрустить и поговорить со мной.
- Не делай из меня ходячий депрессняк...
- Да ты и так такой! Попробуй походить день без своей улыбчивой «маски», сразу увидишь, как твои якобы друзья поддержат тебя. Никто и не заметит.
- Тут ты не прав... Есть те, кто заметят.
- Я пересчитаю их по пальцам одной руки. И то, насколько я знаю, процентов девяносто из них, учатся не с тобой, Николас. Смирись с тем, что пока ты безвозмездно делаешь людям приятно, все будут этим пользоваться, а потом делать тебе больно! Ты ведь сделал для своей последней так много хорошего, но она ведь сразу тебе отказала, а ты, не переставая, баловал её, надеясь добиться! А теперь что? Тебе больно от того, что ты сделал для неё так много хорошего, а она не отплатила тебе тем же. Или я не прав?
- Пожалуйста, прекрати...
- Я не могу, ты не хочешь этого. Ты хочешь, чтобы я дальше с тобой разговаривал, унижал тебя, напоминал о тех, о ком больно вспоминать и так далее. Если бы ты не хотел этого слышать, я бы молчал. Но, увы, ты сам не знаешь, чего хочешь. – Иронично добавила обратная сторона Николаса.
- Я знаю, чего я хочу... Я хочу кофе! – Резко вскочив с кровати и вытерев слёзы с глаз, сказала Николас.
- Ах, ну да, самое время.
Однако, на протяжении пути на кухню, своего Адама Николас не выпускал. Его второе я действительно сильно усугубляло и без того сильную боль, но ведь оно действительно пыталось хоть чему-то научить добродушную часть себя, которая всегда наступала на одни и те же грабли...
- Этот раз будет последний... – Подумал про себя Николас. – Больше никаких зацикливаний на одной девушке... С меня действительно хватит...
Собравшись немного с мыслями и присмирив Адама, Николас тоненькой струйкой, дабы не разбудить родителей, набрал немного воды в чайник.
- И немного рулета... – Поставив чайник, сказал парень.
Проведя ладонью по унылому лицу, он пошел к холодильнику, раскрыл его, и тут предательское пиканье открытой двери заставило Николаса резко закрыть его. С опаской он посмотрел вдоль коридора из кухни. Не проснулись ли родители? Нет. Теперь ему следовало действовать быстро, дабы не объясняться проснувшимся родителям, почему в такой поздний час он мало того не спит, а ещё и хомячит. Что ж, вторая попытка увенчалась успехом. Холодильник едва успел пикнуть, как вкусный малиновый рулет, уже оказался в руке у Николаса.
Чайник уже закипал, а его шум оказался куда намного громче того же писка открытого холодильника, но на радость парня, его родители спали очень крепко, словно их кто заколдовал и из их, возможно, приятного царства снов не хотелось уходить.
Положив рулет на столешницу, Ник взялся за нож и тут он ненадолго замер. Его глаза уставились на прекрасное наточенное лезвие. Парень стал крутить лезвием в руке, смотря на своём искажённое и никчёмное отражение.
- Ая-яй! Ты ведь всё равно этого не сделаешь. – Это явно говорило второе я. – Слишком слаб. Да и как бы ты не думал, что никому не нужен и что этот мир ничего не потеряет, ты всё равно ничего с собой не сделаешь, ведь твоё самолюбие не так мало, каким ты его показываешь сейчас.   
- Возможно...
После своих слов Николас отвёл лезвие и направил его на рулет.
- И так каждый раз. – Усмехнулось втрое я.
- Надо бы с этим заканчивать – Послышался совершенно посторонний мужской голос.
От страха Николас дёрнулся, даже слегка подпрыгнул. Он подумал, что отец проснулся, и лишь через несколько секунд до него дошло, что данный голос точно принадлежит не отцу. Посторонний человек в закрытой квартире глубокой ночью явно не к добру.
- Обернись, не бойся. – Вновь сказал неизвестный.
Крепко сжав нож в правой руке, Николас медленно, с опаской, обернулся к незнакомцу, которого по первой мысли он принял за вора.
- Ты неспокоен рядом со мной? – Недоумённо спросил незнакомец, нахмурив брови.
«Воры так не наряжаются», - подумал про себя Николас, - «больше похож на какого-то высокомерного фокусника, сильно вошедшего в образ и знающего себе цену».
- Что же тебя так сильно беспокоит? – Прищурив глаза, сказал незнакомец.
Слегка пригнувшись и продолжая щурить глаза, он сделал шаг вперёд, перехватив в это время трость двумя руками.
- Пап. – Громко закричал парень.
- Тише, он спит. – Сделав ещё шаг, совершенно спокойно, сказал незнакомец. – Не порежь мой костюм, пожалуйста. – Стоя уже практически в упор к холодному оружию, совершенно невозмутимо продолжал говорить он, не отводя своих глаз от напуганных глаз Николаса. – Не бойся меня, я твой давний друг. – В такой же позе сделав шаг назад, продолжал он. – Адам Уорсноп.
- Вот это поворот. – Невольно вырвалось из уст Ника, ну или его второго я. Тут уже, как посмотреть.
- В любом случае, Николас Картер, я должен тебе кое-что передать. Лови. – Выпрямившись, сказал Адам, подкинув в воздух монетку, которую его собеседник даже не попытался словить.
- Всё настолько запущено. – Уперевшись тростью в пол и операясь на неё обеими руками, продолжал Адам. – Эта монетка, Николас Картер, поможет выбрать тебе твою судьбу. Ты сможешь наконец познать то, зачем так долго гонишься. Откуда я знаю? Не спрашивай.
- Ты ведь мой давний друг... – Отводя нож в сторону, задумчиво сказал Ник.
После этой фразы у Адама приподнялась правая бровь, а рот слегка приоткртылся, выражая полное недоумение.
- Что? – Так же недоумённо спросил Ник.
- До встречи, Николас Картер.
- Стой. – Протянув левую руку к Адаму, громко сказал парень.
Свет на кухне погас, буквально на секунду и когда он вновь загорелся, раздался щелчок закипевшего чайника. Ник стоял на кухне один, всё так же держа в правой руке нож.
- Адам... Уорсноп... – Тихонько прошептал Ник. – Адам... Уорсноп...
Положа нож на стол и, забыв про то, что не так давно хотелось кофе, Ник ушёл из кухни, погасив за собой свет. По пути в свою комнату он ещё несколько раз шёпотом произнёс имя незнакомца.
- Адам... Уорсноп...