Лагардо принц-оборотень

я не знаю начало это, середина или конец... первая глава, вторая или сороковая... это пришло внезапно... слова проступали будто краски на уже написанном, но покрытом пеленой полотне... я начинаю "Лагардо" - повествование о принце-оборотне и его любви к прекрасной Сулей.

"... Все вокруг преобразилось не сразу. Поначалу Лагардо был рад новому местечку для уединения. Много ли таких мест осталось еще в долине? Душистая тишина, насыщенный особыми, не терпкими ароматами осеннего воздух, ручей, который не журчал по-ребячески, а чинно тек, словно некая водная процессия. Возможно, дело в слегка разряженной гравитации, аномальности этого уголка? Лагардо не вникал в эти подробности, ему никогда не было интересно копание, дознание и прочие перелистывания страниц фактов. Он был просто расслаблен и чуточку уязвим, расстроен последним разговором с наставником.
Присев у ручья юноша поджал колени, обхватил их руками, уткнулся подбородком в выпирающие, исцарапанные коленные чашечки и стал слушать. Слушать эту странную тишину, в которой различались глухие всхлипы, ворчания и скрежеты чего-то потустороннего, укутанного в слои шелкового пергамента грусти, потому доходящего до сознания едва уловимым эхом. Лагардо задремал.
В то мгновение, как сознание его затуманилось, стало проваливаться в обильные сладкие хлопья молочного сна, ручей помутнел, а с деревьев исчезли листья. Будто кислотой их окропили, настолько едкой, что ветви еще какое-то время были накрыты шапкой серой густой дымки с угасающими разноцветными пятнами внутри и снаружи. Лагардо спал, а вокруг все с большей и большей силой закручивалась воронка иной реальности. В круговороте пространства все отчетливее проступали тени. Они извивались, вырывались, смешивались между собой. Они стремились к парню, который оказался в эпицентре этого полуденного смерча.
Внезапно Лагардо очнулся, будто почувствовал что-то неладное. Встряхнул головой, протер глаза, зевнул и огляделся. Все было по-прежнему, но как-то почти. Почти по-прежнему. Тот же ручей, те же деревья, те же валуны облепленные мхом, то же небо, но чувство потерянности и ощущение холода... Да, именно, холода, пробирающего, цепляющегося за нутро. Нужно уходить. И тут Лагардо стало страшно. Он не мог понять в какую сторону двигаться. Он не мог вспомнить каким образом и когда попал сюда, в это жуткое место. Пожухлые листья, почерневший ручей с вязкой, кисельной водой, земля под ногами обильно усыпанная пеплом. И никаких следов. Ни одной вмятины оставленной чьей-либо лапой или ногой. Как такое возможно? Ведь, если я пришел сюда, значит, должны были остаться следы. – подумал вслух перепуганный принц.
Лагардо посмотрел вверх, чтобы понять какое время суток сейчас. Все, что он увидел в небе – это огромную спутницу Рагсимоны планету Сулей. Сулей никогда не была такой большой. Никогда! За все восемнадцать лет жизни Лагардо. Другие спутники Рагсимоны расположились как обычно. Турус бледный и прыщавый чуть левее серебристого Агарсокама, Веладома едва выглядывала из-за крон деревьев, ее пурпурная макушка источала все тот же свет, окрашивающий долину в привычный предзакатный немного фиолетовый оттенок и, наконец, Самра – самая удаленная планета она... Она исчезла.
Сулей увеличилась в два раза как минимум. Что происходит? Это против всех правил! Лагардо бросился в просвет густого кустарника, повинуясь одному желанию – скорее увидеть Магрога, хранителя и первосвященника племени людей-игуан и своего наставника. Только Магрог мог все это объяснить. – Магрог! Магрог! Где ты? – отчаянно закричал Лагардо, остановившись у края поглощаемого тьмой леса. – Ма-а-агро-о-г! И тут небо распорола гигантская молния, разразился такой гром, что Лагардо припал к земле, захотел врасти в нее. Всполох молнии повторился, новый раскат грома вызвал настоящую панику в в сердце дрожащего и плачущего принца. На Рагсимонскую долину обрушилась стена ливня..."