Диверсанты

Средь бела дня на одной из градообразующих улиц Риги нарисовалась живописная троица. Состояла она из трех персонажей: он, она и раненый. Он и она были неопределенного возраста прогорклыми пьяницами с расплывшимися чертами лица, и цвет этих лиц не внушал никаких сомнений в том, чему они посвятили последние годы своей жизни. Раненый был человеком явно молодым и, очевидно, неопытным. Голова его была обмотана несколькими слоями сероватых бинтов, под глазом красовался огромный фиолетовый фингал. Некое трагическое происшествие, судя по всему, оставило следы не только на его голове, но и во всем теле: в движениях его чувствовалась мучительная болезненность и какое-то детское недоумение. Руки раненого, словно крылья подстреленного на неумелом лету птенца, были закинуты на плечи товарищей, поддерживавших его с обеих сторон стойкой синеватой подковой. Одновременно с этим было совершенно очевидно, что связывало эту троицу нечто большее, чем любовь к бутылке: в их упорном движении вперед, прямых спинах и целеустремленных жестких взглядах проглядывало мужество бойцов, пробирающихся к своим через вражеские тылы. Линия фронта, разделяющая воюющие стороны, очевидно, еще не была пройдена, и они, суживая глаза и раздувая ноздри, с упорством подбитой группы диверсантов волочились по тротуару. Зачем, куда шла эта иная жизнь, я так и не узнала. Впереди загорелся зеленый свет, и я, нажав на гашетку, поехала дальше, подумав о том, что все-таки главный жанр этого мира - трагикомедия.