Похождения иорданского хлопца в сербской Брезовице

Похождения иорданского хлопца в сербской Брезовице.

       Осень 2000 года. Украинский коллега Сергей служил в своей первой миротворческой миссии ООН на маленькой полицейской станции в анклаве Брезовица с преимущественно сербским населением. Я знал человека лично. В 2001 – 2002 годах, когда Серж приехал в Косово повторно, наши кабинеты в региональном штабе размещались рядом. Мы часто заходили друг к другу в гости и обменивались впечатлениями от службы в миссии.
- Никогда не мог раннее предположить, что мне, украинцу, доведется бегать от разъяренных сербов, - рассказывал Сергей. – И, главное, за что? Мы же честно выполняли свою полицейскую работу. Задерживали тех, кто нарушает закон. В первую очередь – сербский закон. Жечь и громить – удел слабых. Только зачем своей слабостью бравировать?
Тогда, осенью 2000, в местечке Брезовица события развивались примерно по тому же сценарию,  который применялся во многих других сербских анклавах, например, в городке Лепосавичи в 2001г. Полиция задержала за банальное правонарушение местного жителя – серба. Доставили его на полицейскую станцию. А дальше все происходит банально и пошло, до безобразия.
        Вокруг здания собирается толпа. Требуют освободить задержанного, так как он по мнению «большинства» обывателей ни в чем криминальном «не виноват».
        Понятно, что полиция не соглашается с «аргументами» толпы. Чтобы сбить «возражения» стражей порядка и добиться освобождения земляка, полицейскую станцию банально поджигают. Так же как и все машины, стоящие во дворе.
        Кому нужна новая кровь? Зачем уподобляться погромщикам? Персонал ООН, все, кто был на станции, «просачиваются» и уходят огородами в поле.
         Ура!  Сербы одержали «победу». Причем, довольно быстро и бескровно. Задержанный серб-земляк освобожден. Дым курится над пепелищем здания «ненавистного» УНМИК-а . Все идут праздновать в ближайшую «кафану».
          Вот только утром следующего дня наступает тяжкое похмелье. Ходоки – «братушки», как ни в чем не бывало приходят на пепелище с амбициозным вопросом к сотрудникам ООН, типа:
- Командир, нам хотелось бы прокатиться до Грачаницы (тоже сербский анклав, но километрах в 80 от Брезовицы). Ты выдели, пожалуйста, вооруженное сопровождение для нашей колонны, а?
        Командир полицейской станции – болгарин, мужик тертый. И с юмором. Обвел широким жестом обгоревшие останки авто, еще не эвакуированных со двора станции:
- Да без проблем. Смотрите, вон наши машинки стоят. Выбирайте любую, уважаемые. И сразу «поедем». Как только «заведем».
        Занавес. Сербский «селяк» так же как и русский крестьянин, протрезвев, начинает понимать,  и извиняться:  «я был неправ накануне, погорячился».
На примере косовской миссии можно смело утверждать, что комичное и трагичное ходит всегда рядом. Да, конечно, сербы сожгли полицейскую станцию. Бывает. «Страна ООН-ия» все восстановила. Не первый раз. Бюджет у нее большой, имущество застраховано, а терпимости к выходкам аборигенов еще больше.

****
- Ты знаешь, Маркус, в тот день нельзя было не обратить внимания на поведение одного полицейского из Иордании. Маленький, худенький, кучерявый. Вечно мерз в горах, а потом «грелся» в соответствии с местными традициями.
       Это Серега – украинец продолжал свое повествование из пережитого им в местечке Брезовица. Я сам видел того иорданца несколько раз. А потому, не сомневаюсь в правдивости рассказа бывшего коллеги.
- Иорданца звали Мутасем. Он один или два раза побывал в миротворческой миссии на территории Боснии. Понятно, что нахватался там наиболее употребляемых фраз в быту, типа «ракия», «живели», «маймун», «пичка материна» и т.п. В Косово, среди сербов, парень абсолютно не воспринимался как мусульманин.
     Я недоверчиво качаю головой. Сербы всегда позиционируют себя истинными «православцами» , а потому, к албанцам и другим мусульманам относятся довольно сдержанно. 
-  И что, Мутасем был «братом» для сербушек в Брезовице?
- Не то слово, Маркус. Он просто ассимилировался с местным населением, - утверждал Серега.
- Кажется, я догадываюсь. Причина ассимиляции, наверняка, банальна и кроется в общей любви к стакану с ракией.
- Точно. После окончания дежурной смены на службе Мутасем заходил домой только для того, чтобы переодеться в гражданскую одежду. Тем более, что  с электричеством были вечные проблемы, холодно, надо печку дровами топить, а ведь так не хочется… Что еще оставалось делать «бедному» иорданскому хлопцу?
Относительно бытовых условий в 2000 году в Брезовице Серега нисколько не преувеличивал. Поселок находится в горах, снег там выпадал  раньше, а таял позже, чем на равнине. Соответственно, температура всегда была ниже, чем в долине.
-   Вообще-то, охотно верю, Сергей. На нашей станции рядом с Приштиной тоже служил один бангладешец – пьяница…
-  Маркус, да тут все еще хлестче все было, - перебивал меня оппонент. – Каждый вечер мужская часть Брезовицы нетерпеливо ждала, когда Мутасем отправится в свой «поход» по окрестным кабакам. Знали, что ракия будет литься рекой. Парень пил, «беседовал», ссорился, а то и дрался со своими сербскими собутыльниками. Вылетал из кабака на улицу. Не успев полежать на воздухе и прийти в себя, он снова тянулся в тепло. Тут же мирился и пил на брудершафт с бывшими обидчиками. На следующий день, пока Мутасем был на службе, половина села за чашкой кофе обсуждала похождения «црног момка ».
     В принципе, я мог бы ничему не удивляться и не прикалываться, если б речь шла о ком-то из европейцев. Но это мусульманин из страны с достаточно жестким отношением к спиртному.
- А какое отношение Мутасем имел к поджогу полицейской станции?
- А ты дальше слушай. 
Конечно, Мутасем не участвовал в общей вакханалии – сожжении и погроме своей же полицейской станции. Накануне он дежурил в ночную смену. Потом выспался после праведных трудов, принял на грудь для сугреву (а как же, ведь поздняя осень на дворе, в горах уже снег) и отправился посмотреть, что же там делается в округе в его любимых питейных заведениях?
- Наверное, Мутасема озадачила «странная» пустота в окрестных кафешках, - делаю я свое предположение, слушая воспоминания Сереги.
- Правильно. Озадачила и даже насторожила. Ведь со стороны полицейской станции неслись вопли и крики «гуляющей» толпы, а дым от горящих полицейских машин стелился по всей округе.
- По логике вещей, «црни момак» в целях личной безопасности должен был развернуться, мелкой рысцой добежать до своей аккомодации и, переодевшись в форму, явиться на помощь коллегам - полицейским?
- Ничего подобного, - возражает Серега. – Мутасем поступил как раз наоборот. Ведомый любопытством, он брел, не спеша, в сторону центра поселка (именно там располагалась полицейская станция), абсолютно не отдавая отчет  в том, что последует далее…
- Ага, т.е. «бедный иорданец» стал первой жертвой разъяренных аборигенов? Здорово ему накостыляли местные?
- Опять не угадал! – широкая физиономия Сереги прямо-таки светится от добродушной улыбки. – Когда, после полицейских машин и брошенных бутылок с горючей смесью, занялось огнем здание станции, то личный состав, прежде чем рвануть врассыпную, наблюдал занятную картину…
- …. как Мутасем, проявляя героические усилия, рискуя собой, прорывался сквозь толпу к вам на помощь?
- Нет! ПАРЕНЬ ПРОСТО СТОЯЛ СРЕДИ ПОГРОМЩИКОВ И ПЯЛИЛСЯ НА ПОЖАР.
- !!!
- Да, да, да! Сербы воспринимали Мутасема «за своего», родного. «Брат» ведь. Ему жали руку, хлопали по плечу, мило улыбались, что-то кричали приветственное сквозь шум и суету... Чуть ли не обнимали и целовали. Иорданец стал частью пейзажа и абсолютно не опасался за свою жизнь. Ему нечего и некого было бояться среди своих «друзей - собутыльников».
- И чем все закончилось? Что потом рассказал сам Мутасем о завершении того безумного дня?
     Да ничего особенного. Вдоволь «погревшись» у пламени догорающей полицейской станции, иорданец вместе с торжествующими «друзьями» отправился в ближайшую «кафану»  праздновать «победу добра над злом».
-А что? Я тоже отдыхал, - бесхитростно поведал свою часть увиденной «картинки» погромов дружелюбный пьяница Мутасем.
Смешное в истории про Мутасема, практически, закончилось. В конце 2000 года из Брезовицы в региональный штаб перевелся для дальнейшего прохождения службы Серега – украинец. Там мы с ним и познакомились. Потом, как я подозреваю, под давлением своих более скромных, но набожных земляков - мусульман, подальше от алкогольных соблазнов, перешел в другой регион иорданец – «братушка». Понятно, в штабе он тоже стал личностью легендарной. В первую очередь среди славян. Мы- то боялись приходить утром на службу с перегаром.   
          Но Мутасем мог. Мой друг и сослуживец Вадим, перекуривая на крыльце полицейской станции, любил воскликнуть, завидев тщедушную фигурку иорданца:
- О, Маркус, смотри, Мутасем опять головной болью мучается. Не иначе, как ищет, где бы похмелиться средь бела дня…
     Опыт не пропьешь. Если я не ошибаюсь, то после Боснии и Косово парень еще умудрился в Либерию махнуть, послужить на благо мира в Африке.
****
      Только через полгода после службы в миссии до меня стала доходить простая истина, четко прописанная в «UNMIK Policy and Procedures Manual» , а именно: полицейский миротворец обязан СОХРАНЯТЬ на службе полный нейтралитет. Задача сложная, но возможная. В противном случае, ты становишься на чью-либо сторону. Это формальный подход с точки зрения требований устава, пардон, PPM.
      Практически, на позицию нейтралитета  тебя регулярно направляли повседневные события, наподобие пожара в местечке Брезовица. Ну, не люблю я, неприятно, когда умышленно уничтожают казенное имущество и автотранспорт. Особенно полицейские машины. И мне безразлично, кто это делает – сербы или албанцы. Ведь это конкретный криминал и нет ему никакого оправдания.
На снимке: моя первая полицейская станция в Косово. Городок Липляны, 20 километров от Приштины.