Constanta глава тридцать первая

Боронок таял. Это была настоящая красота. Брюнетка за столиком
напротив олицетворяла собой Мадонну. Поиски душевного равновесия выходили
на финишную прямую — до спасения было подать рукой. Требовались время,
приличие и терпение. Ведь женщина была несвободна. Подруга Торгаша,
приятеля Гордея, по имени Катерина.

Ужин в ресторане близился к концу. Едва отведав десерт, крутолобый
рыхлый Торгаш утёр салфеткой рот, скомкал её и небрежно бросил в тарелку.
Пошарил языком за щекой. Посмотрел на сидящего напротив Гордея.

- Зачем звал? Про что хотел потолковать?

Гордей не успел ответить. Торгаш перехватил устремлённый на
Катерину пристальный взгляд Боронка. Повернул голову к ней.

- Катя! - произнёс он, впечатляясь. И полез обниматься.
- Что за манеры? - недовольно заметила Катерина, отстраняясь. - Держи
себя в руках.

Но крутолобого было уже не остановить.

- Я пьян тобою, - заявил он, полностью теряя контроль над собой.

Гордей чертыхнулся. Уткнувшись в тарелку, зачерпнул вилкой остатки
салата. Заходили ходуном челюсти. Баба, как всегда мешала деловому разговору.
На встрече можно было ставить крест.

Посопротивлявшись и не в силах сдержать натиск своего кавалера,
Катерина смирилась. Крутолобый облобызал лицо, шею, скользнул вниз головой,
прижался к её груди и замер. Ребёнок, нашедший после долгих скитаний
материнскую защиту и опору.

Пользуясь моментом, Боронок сосредоточился. Не сходя с места,
поймав цель в прицел, устремился в атаку. Всё обаяние мужского совершенства
открылось атакуемой женщине. Глаза её зажглись...

Внезапно прикорнувший ''младенец'' зашевелился. Оглушённый
бешеным сердцебиением Катерины, он поднял голову. Контакт прервался.
Полуприкрытыми веками, гася огонь, она поспешила вернуться в прежний образ.
Самодовольная улыбка тронула губы Торгаша. О, эта загадочная женская душа!
Надо почаще разыгрывать любовь на людях, глядишь — страсть перекочует и в
постель.

С шумом отодвинув стул, поднялся Гордей.

Торгаш недоумённо уставился на него.

- Куда ты?
- На кудыкину гору, - ответил Гордей. - Продолжим разговор завтра у
меня. Один приезжай.

И, ругнувшись, в расстроенных чувствах он направился к выходу.
Боронку ничего другого не оставалось, как встать и тенью последовать
за ним. Кащей и охранник. Порывисты и страстны были движения последнего — в
отличие от основной фигуры он, уходя, уносил с собой частицу драгоценного
женского тепла.

На следующий день Боронок сказался больным. Гордей поверил.
Отпуская домой, велел исполнить одно деликатное поручение.

- Закинешь стволы в тайник. Неровен час выстрелят, спалят нас.

Спустившись в подвал кафе, Боронок встретился с подпольным
арсеналом крыши. Пять автоматов, десяток рожков, патроны россыпью. С
последнего памятного боя минуло более двух недель. Оружие пылилось без дела.
Желая подобной судьбы смертоносному грузу и впредь, Боронок начал
укладывать его в большую походную сумку.

Выйдя на улицу, он решил отделаться от поручения как можно
быстрее. И выбрал из всех путей, ведущих к тайнику, самый короткий.

Площадь перед метро была оживлена. Центр сосредоточения бойкой
торговли. Цветы, ларьки, барахолка. Минуя группу подвыпивших горланящих
подростков, Боронок юркнул в узкий проход, протиснулся сквозь толчею и вышел
на свободный пятачок. Внезапно кожным чутьём уловил чужое внимание сзади.
Оглянулся. Рыжий. Один из братьев Четниковых с большой коробкой в руках
стоял и смотрел на него во все глаза — ожившей памятью минувших дней.

- Чет! - воскликнул Боронок, опознавая знакомую серьгу в ухе.
- Тит! - расплылся в улыбке Чет.

Друзья бросились навстречу друг другу. Обнялись. Немедля на правах
одного из хозяев местной территории Чет позвал в гости. Весело переговариваясь,
они устремились в направлении ближайшего ларька. Переступив порог и бросив
коробку на пол, Чет принялся освобождать место для приёма гостя — вокруг
царил беспорядок.

- Так ты, значит, теперь коммерсант? - спросил Боронок, осматриваясь.
- Он самый, - с гордостью ответил Чет. - Мы с братом арендаторы.
Торгуем круглосуточно.
- Смотрю, ассортимент ходовой, - заметил Боронок. - Шоколад, пиво,
сигареты.
- Надо жить. Сводить концы с концами. У нас обоих семьи.

Наконец, усилия Чета увенчались успехом. Порядок был восстановлен.

- Садись, - предложил он.

Боронок сел.

И началось общение.

Чет, проверенная временем дружба, родня по пережитому, почти что
брат. Разговаривал в основном он. Боронку похвастаться было нечем. Счастливый
молодожён Чет жил будущим, Боронок — днём настоящим. Сумка с автоматами в
ногах, новые друзья-бандиты, проданная в рабство костлявому упырю Гордею
душа. Духу не хватало открыться и поведать всю горькую правду другу.

Внешне Чет не замечал в Боронке никаких перемен. Открытый взгляд,
всё тот же залихватский чуб... Лишь появилась некая настороженность в глазах.
Однако жизни без изменений не бывает. Тем более, что жить приходилось в
условиях тяжёлых смутных времён.

- Челнок, - ответил Боронок на вопрос о роде своих занятий. - Вожу
шмотки туда-сюда.

Удовлетворённый подобным лаконизмом Чет более не задавал
вопросов. Раз Боронок настроен больше слушать, нежели говорить, надо
воспользоваться случаем — и выговориться. В отличие от друга Чету было не до
тайн, он радовался подвернувшейся возможности разом поделиться всеми.

Время летело незаметно. Минул час. Взглянув на стоящий неподалёку
будильник, Боронок поднялся — пришла пора расставаться.

- Твоя женщина ждёт тебя? - спросил Чет.

Боронок задумался на секунду.

- Да, - ответил он.

Чет взял пустой пакет, подошёл к большой коробке, открыл её. Залез
внутрь рукой и, орудуя ею, как ковшом, начал извлекать наружу шоколадки.
Горстями. Одну за другой.

Боронок стоял молча и смотрел, как содержимое коробки
перекочёвывает в пакет. Наконец, набив пакет доверху — приблизительно одной
третью коробки, Чет остановился.

- Возьми, - протянул он пакет Боронку. - Передай своей женщине.

Боронок полез было за бумажником, но Чет энергично замотал головой.

- Всё за счёт фирмы. - И, подмигивая, улыбнулся. - Пусть ваша жизнь
станет ещё слаще.
- Спасибо, Чет, - дрогнувшим голосом поблагодарил Боронок. Взяв
пакет, крепко пожал руку другу. - Привет брату, - сказал он, прощаясь. - До
встречи!

И, подхватив оружейную сумку, стремительно устремился прочь из
ларька.

Перед стеклянными дверьми входа в метро, не в силах продолжать путь
дальше, он остановился. Случайная встреча потрясла его. Кануло в Лету прошлое.
Он — вне закона. Меченый печатью группы риска. И потому судьба ему отныне и
навеки волчья — не любить, не дружить и не жить.

Рука разжалась, выпуская смертоносный груз, другая крепким хватом
вцепилась в подарок — последнюю связующую с миром нить.

Людской поток шёл мимо. Он стоял посреди него непоколебимо, как
вкопанный.

Какая-то старушка, наткнувшись на него, выразила общее
недовольство.

- Чего встал-то? Истукан. Олух царя небесного, прости Господи.

Молчание было ей ответом.

- Эй!

Он вздрогнул. С трудом приходя в себя, вернулся в потерянное время.

- Тебе чего, старая?
- Чего? Дорогу дай людям.

Внезапно Боронок ощутил как уходит из-под ног земля. Рушилось
равновесие между добром и злом. Слишком много шоколада одному грешнику.

- Держи, бабуля, - сказал он, суя пакет в руки старушки. - Твоя взяла.

В вестибюле метро он успокоился. Отстоял очередь за жетоном,
шагнул на ступень эскалатора и поехал вниз.

На перроне прислонился спиной к колонне и, держа сумку на весу
перед собой, начал ждать поезд.

Мимо мелькали силуэты людей. Фиксируя неподвижным взглядом их
оживлённую суету, он вдруг представил себе, как хорошо было бы бросить всё,
вывернуться наизнанку и стать одним из них, раскрепощённым, свободным от
груза печалей и грехов, вновь испытав всю изначальную радость бытия простого
смертного...

Внезапно кто-то задел сумку на ходу. Удар сотряс оружие. Боронок
встрепенулся. Сержант местной милиции, потирая ушибленную голень,
остановился рядом. Щупая взглядом сумку, подозрительно прищурился.

- Что там? - спросил он.

Боронок подался ему навстречу. Обнажая самое себя, открылся:

- Путь в небеса.

Глянув в бесшабашные глаза, сержант увидел правду. Ту самую, что
режет без ножа. Не в силах отвести взгляда, предпринять что-либо, застыл на
месте.

Жребий был брошен. Боронок ждал искры, реакции, толчка — момента
детонации всей скованной свободы внутри.

Чужие счёты с жизнью. Игра безумца. Любое движение смертельно. И
потому, сержант, противостоя, старался не шевелиться.

Гул подходящего поезда сотряс пространство. Лицо сержанта
покрылось испариной. Глаза Боронка прояснились. Реальность вопреки всему
звала опомниться.

Внимая голосу разума, Боронок попятился, обрёл прежний вид и
отступил.

Двери закрылись. Стремительное движение поезда, подхватив, понесло
прочь.

Тоннель. Мир сузился, пропал, из окна рикошетом ударило
собственное дикое отражение.

Боронок вздрогнул. В холодном поту, вздыхая, закрыл глаза. И сразу
же увидел её. Свет маяка во мгле. Женщину всех прошлых, настоящих и будущих
жизней. Катерину.


Машина находилась в непосредственной близости от кафе. Мнимая
болезнь развязывала руки. Готовый устремиться в погоню за личным счастьем, он
ждал появления ориентира.

Подъехала большая роскошная иномарка. Торгаш. Неторопливо он
вылез из машины и в сопровождении охранника направился в кафе.

Придя в состояние полной готовности, Боронок устремил всё внимание
на выход. Деловые разговоры Гордея обычно были коротки.

Гордей оказался верен себе и на этот раз. Спустя десять минут он
показался на пороге, провожая своего гостя. На ходу он что-то говорил Торгашу,
тыча указательным пальцем в землю. Тот слушал его с виноватым видом,
потупившись. Охранник рядом, прикидываясь глухонемым, мерил окружающее
пространство бесстрастным взглядом. Наконец, Гордей закончил общение. Пожав
руку, косо улыбнулся и отпустил Торгаша.

Иномарка тронулась с места. Выждав, пока Гордей исчезнет из виду,
Боронок отправился следом.

Торгаш колесил по городу до вечера, периодически останавливаясь и
покидая машину. Дел у него было невпроворот. Боронок, сидя на хвосте, не
выпускал его из виду.

В половине седьмого иномарка устремилась на Московский проспект,
проехала квартал и остановилась близ большого восьмиэтажного дома сталинской
постройки. Судя по всему, это было жильё Торгаша, семейное гнёздышко его и
Катерины.

Крутолобый скрылся в парадной дома. Иномарка отправилась
восвояси. В раздумье относительно дальнейших планов Боронок поехал за ней.
Сопроводив её до заправки, развернулся и устремился обратно к дому. Ждать. Он
верил, что непременно увидит Катерину сегодня. Летний вечер. Время выхода в
свет. Торгаш не преминёт блеснуть своим достоянием.

Вера не подвела его. Подъехала иномарка. Посигналила. Спустя
несколько минут из парадной вышла она. Женщина, прекрасная и лучезарная, как
божество, под руку со своим кавалером.

Чужой праздник начался. Иномарка тронулась в путь, Боронок
незримой тенью устремился за ней.

После непродолжительной езды они выехали на Невский, проехались
по нему и остановились возле излюбленного места праздного времяпровождения
Торгаша — ресторана рыбной кухни. Переступив вслед за парой порог заведения,
Боронок поспешил в дальний тёмный угол. Ждать, затаясь, своего маленького
праздника.

Пришлось запастись терпением. Торгаш держал Катерину подле себя
мёртвой хваткой. Время шло. Рыбные деликатесы и неподвижность постепенно
начинали угнетать Боронка. Однако удача не оставила его. Женская физиология
взяла своё — Катерина пожелала уединиться. Стараясь не привлекать лишнего
внимания, он утёрся салфеткой, поднялся и последовал за ней.

Мужская и женская половины туалета соединялись общим холлом.

Боронок устроился подле большого зеркала, предвкушающим добычу мартовским
котом — ярким воплощением мужской физиологии.

Стук каблуков, аромат духов и, наконец, сам реальный женский образ
оживили мёртвое пространство.

- Какая неожиданная встреча! - произнесла она, останавливаясь перед
ним.
- Неожиданная, - подтвердил он, улыбаясь. - Предлагаю
воспользоваться моментом — уйти вместе со мной.
- Вот как! - удивилась она. - А ты — матадор. Хватаешь сразу быка за
рога.
- Я такой. - Он заложил руку за спину. - Дабы не возбуждать чужого
любопытства, уйдём запасным путём, сквозь стены — через кухню.
- А мой муж? - изобразила она недоумение. - Разве он чужой?
- Третий — лишний, - решительно заявил Боронок. - Здесь место
общественное — не богадельня. Кто отпускает свою женщину — теряет все права
на неё.

Она поджала губы — как бы в раздумье. Повернувшись, сделала шаг к
зеркалу, пробежалась быстрым взглядом по себе, поправила волосы, коснулась
платья.

Боронок ждал.

Она оглянулась. Устремила взгляд на него, поднесла пальцы к губам и
нарочито медленным плавным движением сотворила воздушный поцелуй.
Насладилась эффектом и, покачивая бёдрами, пошла к двери, ведущей обратно в
залу — жена, преданная своему мужу и господину.

- Аривидерчи, матадор!

С минуту Боронок стоял неподвижно, уставившись в закрытую дверь.

- Я принимаю вызов, - сквозь зубы процедил он, овладевая собой. -
Твой муж нам не помеха. Пусть тоже любит тебя.

Аппетит был потерян. Он прошёл на кухню, расплатился за ужин с
поваром и запасным выходом вышел на улицу. Остановившись, вытащил сигареты
и закурил. Любимый образ, владея всем сердцем и душой, продолжал властвовать
над ним.

Катя. Икона вечной памяти. Женщина на все времена. Неувядающий
цветок пустыни.

Он размышлял над ситуацией все следующие сутки напролёт. И
пришёл к выводу — без Торгаша не обойтись. Необходимо было идти ва-банк.
Брататься.

Подстеречь мужа одного не составило труда. Ближайший холостяцкий
ужин в ресторане пришёлся как нельзя кстати.

- Ты? - удивился Торгаш при виде нависшего над столиком Боронка.
- Я, - подтвердил Боронок.
- А где Гордей?
- Не знаю. Сегодня мы с ним порознь. Гуляю — у меня личное время.
Имею право.
- Имеешь, - согласился Торгаш.
- Праздник у меня, - сказал Боронок. - Счастье моё безмерно. Считай,
жизнь удалась.
- Что такое? - спросил крутолобый, оживляясь.

Боронок уселся напротив него.

- Она должна сказать мне: да!

От таких слов глаза Торгаша полезли на лоб. Зашевелился рядом
охранник. Казалось, гром, грянув среди ясного неба, поразил обоих.

Боронок придал своему лицу выражение безумного романтика.

- Сбросьте шоры, ребята, - сказал он. - Примите святую правду. Любви
покоряются все сердца. И в том числе таких лихих разбойников, как я.

Оживление крутолобого достигло пика. Он схватил пустую рюмку,
поставил её перед Боронком, заполнил до краёв коньяком.

- Пей. Я угощаю.
- А ты? - спросил Боронок, беря рюмку.
- За меня не переживай, - отмахнулся Торгаш. - Пей. Я слушать тебя
буду.
- Хорошо, - сказал Боронок. - Я и один выпью море. За мою даму —
самую красивую на свете! - И одним махом он отправил содержимое рюмки в рот.
- Приворожила, значит? - поинтересовался Торгаш, подвигая тарелку с
закуской. - Кто такая, раскрой секрет.
- Рассвет видел?
- Ну?
- Она рядом стоит.
- О, как! Супермодель что-ли?
- Да.
- Ха! Губа не дура. Только не зря ли ты здесь распинаешься, служивый?
Эта фря знает себе цену. Такой, как ты, ей даром не нужен. Мошной не вышел.
- Ясное дело, - согласился Боронок. - Но иногда, - он зажмурился, - и
беднякам улыбается счастье.
- Ну, и в чём же твоё счастье? - спросил Торгаш, хмыкая. - Может, ты
разбогател?
- Да, - открыл глаза Боронок. - Именно так и вышло.
- Как это? - удивился Торгаш.
- Случай, - сказал Боронок. - Время сейчас сами знаете какое. Гнались
утром за одним барыгой менты. Он, спасаясь, балласт скинул. Как я при том
оказался — потёмки, гадаю до сих пор. Но главное, сошлись мы с ним в одном
месте и времени. И разошлись. Ему — спасение, мне — кошелёк. Полный рюкзак
валюты.
- Оба-на! - выпалил Торгаш, облизываясь и расстёгивая от внезапного
приступа жара ворот рубашки. - Как людям везёт!
- Я же говорю — случай.
- Да, - поддакнул Торгаш, приходя в себя. - Теперь благодаря такому
случаю в крутые пожелаешь выбиться?
- Для начала женщину свою любимую околдую. Брошу рюкзак к её
ногам. Слушай, будь ты на её месте, откликнулся бы, снизошёл до меня?

Торгаш закивал головой.

- Да.
- Ну, и я так думаю. Она — моя.

Алчность вдруг полыхнула в глазах Торгаша. Он поспешил прикрыть
веки.

- Валюта, говоришь? - почти бесстрастно спросил он.
- Битком.
- И где она?
- Спрятал.
- Место надёжное?
- Вполне.
- Кха, надо это — забрать.
- Э, пусть стемнеет, всё уляжется. В таком деле спешка ни к чему.

Торгаш взялся за бутылку.

- Давай я тебе ещё налью. Ты пей, не стесняйся.

Пользуясь торгашеской добротой, Боронок принял на грудь изрядную
долю спиртного. Хмель разобрал его. Когда за окном начало темнеть, крутолобый
уже практически расплывался перед глазами. Банкет подходил к концу. Братание
было не за горами.

Торгаш привёз его к себе домой. Оказал гостеприимство, на пару с
охранником дотащив и бросив в ванну. Оставшись в ней один среди кромешной
темноты, Боронок услышал голос Катерины:

- Кто это?
- Ценный фрукт, - ответил Торгаш, тяжело переводя дыхание. - Пусть
отдохнёт малость, дозреет, потом мы его съедим.

За ним пришли спустя час. За это время он успел избавить желудок от
излишеств, а те, что попали в кровь, разбавил несколькими литрами холодной
воды из-под крана. Сознание прояснялось.

Бесцеремонный пинок ногой. Делая вид, что просыпается, он заворчал.

- Поднимайся, - раздался голос Торгаша. - Пора платить за ужин.

Сильная рука, вцепившись, потащила из ванны. Он поднялся.

- Ну, что, очухался? - спросил крутолобый, озабоченно глядя на него.
Не дожидаясь ответа, скомандовал:

- Поехали.
- Куда? - спросил Боронок.
- На кудыкину гору — за рюкзаком.
- Там нет меня, - замотал головой Боронок.
- Будешь, - пообещал Торгаш. И велел охраннику: - Сунь-ка его мордой
под струю. Да ледяную.

Рука охранника мигом схватила Боронка за чуб, повела к умывальнику,
нагнула. Зажурчала вода. Скрепя сердце, Боронок слился с нею. Увлажнённый,
отфыркиваясь, полез обниматься.

- Придурок! - вскричал Торгаш, отбиваясь. - Кончай дурить. Поехали!
- Поехали, - молвил Боронок, прикладывая ладонь к груди. И запел: -
Эх, вдоль по Питерской...
- Заткнись! - рявкнул Торгаш, округляя глаза. - Ментов разбудишь.
- Пускай, - заявил Боронок, блуждая бессмысленным взглядом. -
Рюкзак большой, всем хватит.
- Тьфу, - сплюнул крутолобый.
- Его нельзя брать с собой, - заметил охранник.
- Сам вижу, - огрызнулся Торгаш. Потёр лоб в раздумье. Затем
обратился к детине во хмелю.
- Ты где рюкзак оставил, сволочь?
- Там, - махнул рукой Боронок.
- Где — там? Говори, гад, или убью.

Боронок зажмурился.

- Врежь ему, - приказал Торгаш охраннику.

Получив хлёсткую оплеуху, Боронок зашатался. Затрещина заставила
его попятиться. От аперкота, раскинув руки, он упал в ванну. Ноги остались
торчать наружу. Подойдя, Торгаш услышал слова чистосердечного признания со
дна ванны:

- Мусорный бак в ста метрах от Володарского моста.

Удовлетворённо хмыкнув, Торгаш заглянул в ванну. Жертва
отключилась. Цена превзошла все пределы — признание стоило слишком дорого.

- Поехали, - сказал Торгаш охраннику. - Это конец города. Надо успеть
обернуться до рассвета.

Свет в ванной погас.

Очнулся Боронок в полной тишине. Усилием воли привёл себя в
порядок. Пришло время выбираться наружу.

Кухня. Шум заставил её оглянуться. Стоящая перед столом, в халате, с
чашкой кофе в руке, она едва удержалась на ногах.

- Ты? - с трудом выдавила она.
- Я, - ответил он.
- Что за маскарад? Почему ты здесь?
- Твой муж уехал. Я за него.
- Он вернётся.
- И ты будешь уже другой. Пойдём, у нас мало времени.

... Явь возвращалась. Она лежала под ним, обмякшая и безвольная, как
земля, размытая до самых потаённых недр весенним проливным дождём. Пустота
внутри исчезала. Новые ощущения неудержимым потоком заполоняли её.
Сбывалось обещание про неё — другую.

Боронок пошевелился, соскользнул с неё и, перевернувшись, занял
место рядом.

Она прикрылась халатом.

- Где мой муж?
- Тебе его не хватает?
- Он — единственный, кто вправе потребовать за всё это
удовлетворения.
- Не беспокойся. Он одержим поиском кладов. Я открыл ему адрес
ближайшего.
- Ах, вот в чём дело! Продажная душа.

Боронок многозначительно промолчал.

- Он гражданский муж, - сказала Катерина, повернув голову к нему. -
Мы не расписаны.

Боронок молчал.

- Не знаю, что ты сделал со мной, как это случилось, но я..., - она вдруг
запнулась и, лишившись дара речи, краснея, поспешила укрыться халатом с
головой.

Боронок улыбнулся. Святая искренность стыда. Всё не зря. Труды
стоили того — любовь была взаимная.

... Под окном взвизгнули тормоза.

- Это он! - испуганно вскрикнула она.

Боронок вскочил на ноги, мигом оделся. Озабоченно посмотрел на неё.

- Спи. Я сыграю финал.

Спустя несколько минут дверь в ванную распахнулась. Зажёгся свет.
Внутрь ворвался злой, весь вне себя, Торгаш.

Лежащий в ванне в прежней позе с выставленными наружу ногами
Боронок открыл глаза.

- О, - произнёс он. - Ты вовремя. Дай руку, брат, мне пора выбраться
отсюда.

Торгаш подскочил к нему. От него нехорошо пахло, лицо дёргалось,
глаза были выпучены.

- Где рюкзак, блаженный?
- Тебе виднее, - ответил Боронок, потягиваясь.
- Нет его там! - завопил Торгаш. - Нет, сволочь. Не нашёл я его.
- Дудки, - сказал Боронок, грозя пальцем. - Не надо меня обманывать.
- Нюхай, чем пахну, гад! - закричал Торгаш, суя грязные руки в лицо
Боронку.

Боронок, воротя нос, отмахнулся.

- Чуешь? Это так твоя подстава пахнет. Отвечай, что ты затеял? Был
рюкзак или нет?
- Перепрятал, значит, - тихо сказал Боронок.
- Что?
- Я тебе тайну доверил, открылся, а ты меня решил обмануть.
Воспользовался минутной слабостью. Не по-людски это. Бог не простит.

Торгаш молча уставился на Боронка. Простодушия обманутой жертвы
было не занимать. Никаких признаков двойной игры или иного подвоха. Сникая,
крутолобый утёр ладонями лицо.

- Дурак ты, - сказал он. - Да окажись у меня рюкзак бабла, разве я перед
тобой здесь сейчас бы распинался? Приехал бы, утопил бы тебя в этой ванне и все
дела. Всё мне бы одному досталось.
- Правда? - шёпотом спросил Боронок.
- Да. Не сомневайся. Всё так и было бы.
- Получается, повезло мне, - растерянно произнёс Боронок. - Я жив
остался. Однако злодей ты, братец. Геенна огненная по тебе плачет.
- А кто мог эту зелень перехватить? - нетерпеливо перебил его Торгаш.
- Какая сволочь ещё про неё знала?

Боронок не ответил. Он убрал ноги и начал медленно вылезать из
ванны.

- Надо что-то делать, - сказал он, ступив на пол.
- Что?
- Искать рюкзак. Так это дело оставлять нельзя. Это же моя последняя
надежда. - И, сказав последние слова, Боронок пристально уставился на Торгаша.
- Что вылупился? - завизжал тот, пугаясь шального взгляда. - Нет у
меня твоего рюкзака, нет. На случай пеняй. Он дал, он — и взял.

Боронок запустил пальцы в волосы, сжал их и яростными рывками
начал испытывать скальп на прочность.

- Не верю, - изрёк он глухим голосом. - Я снова нищий.

Злорадная ухмылка тронула губы Торгаша.

- И всегда будешь таким. Знай своё место. Рыло свиное, а туда же —
прёт в калашный ряд. Выкуси-ка!

Боронок вновь устремил взгляд на него.

- Это ты виноват, - заявил он, прекращая самоистязание. - Из-за тебя я
денег лишился.
- Ха-ха! И не только денег. Упорхнула твоя супермодель. Помахай ей
ручкой, голытьба.
- Дай денег мне взаймы. Прояви благородство. Ведь я тебе как брату
открылся.
- Взаймы? - Взгляд Торгаша стал полон ненависти. - Это можно. Я тебе
помогу, только не деньгами — советом. Доберись до набережной, выбери самое
людное место и сигай с головой в Неву. Это самый лучший выход для такого лоха,
как ты.
- М-м-м, - замычал Боронок, обхватив голову руками. - Это конец.
Пропал я...
- Пошёл вон отсюда! - закричал Торгаш, топая ногами и теряя контроль
над собой. - Любовник хренов. Убью!

Встревоженная Катерина вышла на шум из комнаты.

Финал удался. Он уходил. Возлюбленная оставалась. Разлука делала
игру более чем достоверной.


Следующие дни Боронок был тих и печален. Болезнь прошла.
Неотступной тенью следовал он за Гордеем.

- Я слышал фарт от тебя улизнул? - спросил Гордей, воспользовавшись
подвернувшимся моментом.
- Слухи, - ответил Боронок, отводя глаза в сторону.
- Это хорошо, что улизнул, - сказал Гордей. - Простые урки живут
дольше фартовых. И умирают без мучений.

Боронок вздрогнул и вопрошающе уставился на главаря. Зловещее
предупреждение было ему ответом.


Счастье было в руках. Однако пользоваться им приходилось украдкой,
тайком. Местом для встреч служила съёмная квартира. Здесь в условиях
относительной безопасности они нашли и обрели свой рай.

... Работал телевизор. Они лежали перед ним на диване. На полу стояла
вазочка, полная гроздьев крупного сочного винограда. Время от времени Боронок
опускал руку вниз , нащупывал ягоду и, отрывая, нёс её в рот.

- Промахнись, - говорила Катерина, желая получить свою долю — и
получала её.

Несколько раз он не услышал её. Она повернула голову, внимательно
посмотрела на него. Лёжа рядом, глядя в экран телевизора, он был где-то далеко.

- Не мучь меня, - сказала она. - Почему ты такой?
- Какой?
- Пропавший.

Он ответил не сразу, подбирая слова тому, что мучило его.

- Нам надо бежать. - Взгляд его был прикован к телевизору. - И как
можно дальше. Лучше всего — на Камчатку.
- Ты боишься?
- Здесь нам не будет жизни. - Он повернул голову к ней. - Рано или
поздно про нас узнают.
- Спохватился! Эх, ты герой. О чём ты думал раньше? Ничего, месяц
прошёл — выжили. Будем осторожны, повезёт и дальше.

Он вернулся в исходное положение. Ухватил внизу ягоду, понёс ко рту
и... промахнулся.

Наслаждаясь сочным промахом, Катерина скользнула взглядом по
нему, остановилась на волосах. Коснулась ближней ниспадающей на ухо пряди.

- Какие волосы у тебя чудные, - заметила она. - Настоящие
буревестники — и видом, и духом.

Внезапно она поднялась, развернулась и села на него сверху, заслонив
собой экран телевизора. Коснулась левого плеча, затем правого. Словно сама
собой соскользнула вниз сорочка. Боронок замер. Ответственность за них обоих
была велика. Но любовь, казалось, была сильнее. Соединяя воедино мужество и
нежность, она рассеивала все страхи, убеждая: спасу и сохраню.

Он улыбнулся ей. Слова иссякли. Ураган рождался внутри...