На заборе чепуха...

Через всю станцию*1) дренажная канава тянется прямиком от паровозного депо, мимо каменной школы, больницы, незаметно переходя в овраг, но и он так же незаметно кончается в районе многочисленных баз и складов после пакгауза, даже не дойдя до Сергачки, через которую за переездом перекинут железный мост. Гулкий, когда, набирая скорость, по нему убегают к Москве длинные поезда с платформами, уставленными зачехлёнными пушками и зенитками. Наверное, возвращаются с корейского фронта.
Жутковато захватывает дух, когда поезд грохочет над головой, а мост вибрирует и слегка прогибается под проносящимися колёсными парами. А мы сидим в нише под мостом на берегу Сергачки и травим друг другу малопристойные стишки про поезд, мост, рельсы, попа и монашек.
Но это летом.
А сейчас всю неделю валил пушистый снег и глубокая канава до краёв засыпана этой белизной.
Я плетусь с портфелем из школы по насыпи, выросшей вдоль канавы за многие годы при её расчистке. У "Большого магазина" канаву пересекает булыжная шоссейка, пролегая по мосту, который и не мост вовсе, а так, плоский бревенчатый настил.
Это основное магистральное шоссе между "городом"*2) и станцией.
У моста сегодня "дежурит" Коля Шёлковый - любимый сергачский сумасшедший. В ватной фуфайке нараспашку, в ушанке - одно "ухо" вверх, другое вниз, румяный, весёлый. В руке у него "жезл" - раскрашенная чернилами палка. Наверное, вернулся из Ляхова и теперь машет жезлом, изображая регулировщика.
В свободное от дежурства время Коля обходит дворы и подряжается пилить, колоть и складывать дрова. Силушка есть. Хозяйки его любят и ловко пользуются его весёлым простодушием. Когда работа сделана, его спрашивают: "Коля, тебе что лучше дать, трёшницу или новый рубль?". Коля выбирает хрустящий рубль.
Иногда ему перепадают крупные заказы в "головном" буфете при вокзале. Там вкусно и досыта кормят.
Конная милиция в папахах и с шашками набоку благодушно и снисходительно позволяет "регулировщику" сбивать с толка проезжающие полуторки. Впрочем, все местные давно знают Колю и приветственно ему машут из кабин.
Мне пришла в голову заманчивая мысль и я с настила моста, пока вблизи нет машин, навзничь опрокидываюсь в объятья снега.
После краткого мгновения невесомости, барахтаюсь карабкаюсь, отряхиваюсь, отплёвываюсь,...
До дома с тёплой печкой осталась пара сотен метров. Намокшие носки и варежки засовываю в "печурки". *3)
К воскресенью снег осел и стал липкий. На арену выходит Валька Смирнов - большой выдумщик и фантазёр. Идеи так и брызжут.
После того, как мы вдоволь наигрались в снежки, навалялись, сталкивая друг друга с пригорка у Нюськиного дома, Валька предложил скатать гигантский ком и выкатить прямо на шоссейку, что шла мимо домов нашего "порядка". *4)
Сказано - сделано. Пыхтя мы, как муравьи, закатили ком в центр узкой дороги и стали наблюдать.
Большинство шофёров, подъехав близко, чертыхались, озирались в поисках озорников и осторожно объезжали зловещий шар по обочине под наше хихиканье.
Весёлое представление нарушил ревущий, пышущий мощью студебеккер. *5) Шофёр сходу вычислил масштаб угрозы, газанул и прямо в лоб протаранил ком, превратив его в бесформенную груду, ну а уж вслед за ним её разровняли всякие прочие грузовики.
Опустились сумерки.
"На заборе чепуха кушала варенье. Съела муха петуха. Вот и воскресенье."
Но наше воскресенье ещё не закончилось. Всей ватагой мы завалились к Вальке Смирнову. Рассовав стулья в другие комнаты и в сени, попрыгали в чехарду прямо в комнате, устроили заливисто смеющуюся "кучу-малу" на полу, когда вся чехарда рухнула под собственной тяжестью, и уселись греться вокруг буржуйки. Валька достал мешочек гороха, мы насыпали его ровным слоем на сковородку, поставили сверху на буржуйку и стали ждать, пока горошины начнут постреливать. Приготовленные так горошины стали вкусно рассыпаться на зубах.
На десерт нарезаем сырые картофелины тонкими кружочками и нашлёпываем их на раскалённые стенки буржуйки. Они мгновенно приклеиваются и воздух наполняется вкусным ароматом жареной картошки. Следим, чтобы они не подгорели, и легко отколупываем румяные хрустящие кружочки, заменяя их свежими. Их даже солить не надо. Слово чипсы нам тогда знакомо не было.
А вот теперь и вправду воскресенье закончилось, и мы расходимся по своим домам, где придётся отвечать, почему так долго шлялись.

-----------------------------
*1) "Станцией" в Сергаче называют весь станционный посёлок, который где больше, где меньше обособлен от "города" с одной стороны и от села КладбИщи с другой.
*2) Соответственно "городом" называют собственно город, по другую сторону к которому, примыкает село Ключёво.
*3) Печурка - выемка в стенке русской печи, шириной в один кирпич. Удобно просушивать варежки, иногда туда закладывали для быстрейшего дозревания помидоры.
Печуркой может служить вмурованная кринка.
*4) Порядком у нас называли дома, стоящие вдоль улицы.
*5) После войны ещё долго по российским дорогам разъезжали эти защитного цвета с зарешёченными фарами, полученные от Америки по ленд лизу, мощные армейские грузовики.

Уже и не припомню, когда милицию ссадили с коней и поменяли форму, так напоминавшую кавалерийскую.
-------------------------------
ПОПРАВКА:

-- Гена, дренажная канава начиналась с продолжения Бардина оврага, шла через Байкин огород и в конце орсовского забора расходилась на восток и на запад. На запад она шла до Сергачки, так-как под переездом был подкоп, котоый регулярно чистился с закрытием переезда, потом там проложили бетонную трубу, которая лежит до сих пор. На восток она шла до угольного склада, упиралась в большую яму,  покрытую досчатым настилом, которая переодически чистилась.

-Александр Пугин /земляк/
--------------------------------