Счастье распада

Что уж говорить: чаще приходится сталкиваться с проблемами, несчастьями, недовольством. Но случаются и светлые минуты! Мгновения безмятежной просветлённости, спокойствия и радости. Об одном таком удивительном эпизоде своей жизни я и расскажу.
Было это в конце 2008 г., в посёлке Пийтсиёки Суоярвского района Карелии, где я тогда работал учителем.

Пийтсиёки занимает площадь наверняка не меньшую, чем петербургский Васильевский остров. А людей там почти совсем не осталось: в основном, старики. Школа очень старая и кажется огромной: когда-то учеников было больше тысячи. К 2008-2009 уч. г. остался 71 человек. В моём 5-м классе - 5 человек: 4 мальчика и одна девочка.
Водопровода нет: воду берут из колодцев. Я жил в одной половине большого деревянного дома, без колодца, - он был в соседнем дворе. Колодец – это огромная (почти полтора метра в диаметре) бетонная труба, край её торчит над землёй сантиметров на 15-20. Зимой, когда вокруг от пролитой воды нарастает слой льда, он часто возвышается над колодцем. Лёд неровный, с уклоном к колодцу. Никто его не скалывает, хотя воду там берут многие. Над колодцем – тесный сруб, вроде низенького сарайчика. Разогнуться невозможно.
В колодец надо забросить ведро, потом верёвкой вытащить его – с довольно приличной глубины в несколько метров. Поскользнёшься, упадёшь – покатишься прямо в колодец. А это верная смерть: спастись нельзя. Кричать бесполезно: никто не услышит – до дома далеко, стены сруба толстые.
Соседи мне рассказывали случаи, как люди вот так гибли, упав в колодец.
Вода очень плохая: постояв в эмалированном ведре сутки, она даёт густой ржавый налёт. Тогда её надо отлить. После этого налёт уже слабый. Отольёшь ещё раз – и приходится пить и готовить, потому что другой воды нет.
Мусор никто не вывозит. Жители бросают его просто за забор, поэтому по всему посёлку – мусорные развалы. Живут там просторно: между участками – большие расстояния. Низкие места заболочены.
Работы никакой. Живут огородами, коровами, кто-то ездит в Суоярви, но и там работу найти трудно.
Освещённая улица – одна, другие тёмные. Темнота какая-то особая, первобытная. Свет в посёлке часто отключают, потому что большинство жильцов – хронические должники по оплате за электроэнергию. Выключают там свет своеобразно: в определённые часы – и сразу во всём посёлке. Например, с 9-00 до 10-00 утра, то есть во время первого урока. И вечером выключают, когда садишься проверять тетради и готовиться к урокам.
Врача в посёлке нет, только фельдшер. Учителя в дефиците: русский вместе со мной вела учительница начальных классов.
И вот именно в Пийтсиёках мне повезло встретить абсолютно безоблачно счастливых людей!
Было это так.
Однажды вечером я зашёл в магазин.
Магазина там два. Находятся они недалеко от школы и совсем рядом с «учительским домом», где я жил, - на той самой единственной освещённой улице. Один, маленький, тот, что поближе к моему дому, принадлежит «ООО «Бонсай»». Другой – побольше и подальше - «ООО «Зевс»». Это такие карельские словечки.
Я обычно заходил в «Бонсай».
Возле магазина там пасётся солидная стая собак, но это не бродяги: у всех псов есть хозяева. Вот только кормить своих четвероногих друзей там не принято. И псы ищут себе пропитание самостоятельно.
Чтобы зайти в магазин, надо пройти сквозь стаю полудиких карельских дворняжек разного размера, иногда – почти с волка величиной. Собачки, правда, милые и добродушные, но голодные.
И только я зашёл в «Бонсай», как свет погас. А там стояла, как всегда, солидная очередь: магазина-то всего два. Никто, конечно, не ушёл, в том числе и я. Куда идти? Стоим, ждём света. Продавщица и некоторые покупатели включили фонарики. Там даже дети в школу приходят с фонариками. Так что, если кто подумал, что при выключенном свете и уроки не проводятся, то ничего подобного! Получается очень романтично: каждый светит фонариком в свою тетрадь – будто это не дети, а эльфы. Вспоминаю эти уроки с удовольствием!
И вот стоим – все с фонариками – разговариваем. Продавщица шутит, смеётся, покупатели тоже все весёлые, как дети в детском саду. Стоим полчаса. Сорок минут.
И вот тут я понял: судьба подарила мне удивительный шанс! Никогда в жизни я не видел таких счастливых людей! С каждой минутой они становились всё беззаботнее, всё веселее. Конечно, они все на «ты», знают друг друга как облупленных, со всеми потрохами: родителями, детьми, огородами, домами – все друг другу приятели, родные, кумовья.
Люди, между тем, всё подходили, стало тесно: магазинчик крохотный. Но веселье всё разгоралось. О чём они говорили, не помню. Лица все – довольные, какие-то поразительно светлые.
Да, никогда я не видел таких людей! И, может, больше и не увижу. Всё-таки редко встречается на этой грешной Земле подлинное счастье, очень редко!
Как же мне повезло, что я приехал работать в Пийтсиёки! - хоть и выговорить это финское словечко – язык сломаешь. Где ещё найдёшь таких людей?
Почему они такие? Им ничего не нужно. Они не платят за свет – а всё-таки свет им окончательно не отключают, дают иногда. Им не нужно тащиться к мусорному контейнеру, как в городе: вышел на крыльцо – и перебросил пакет через забор – чего проще! Работы у них нет: живи и радуйся, никаких тебе проблем. Хорошо учиться их дети не могут: учителя – местные уроженцы – больше заняты коровами, свиньями, свеклой да картошкой – какие это учителя. Ну и хорошо: меньше беспокойства. Дети тоже довольны: с них много не спрашивают, домашних заданий они никогда не делают.
Взрослые люди – живут тоже как беззаботные дети. Ни за что не отвечая, не беспокоясь ни о чём. И ничего им не нужно, ничего.
Где есть ещё такая прекрасная жизнь, в какой стране?
И тогда я понял, что Эрих Фромм, сказавший, что человек – это «самое эксцентричное создание универсума», был прав.
Да, человек – это удивительное существо! Ему нравится жить – но не меньше нравится и умирать. Ему может быть приятно и душевное здоровье – и болезнь. Он любит гнить заживо.
Человек – это чудо природы! - может получать удовольствие от жизни за счёт роста, движения вперёд. Чего-то достигая, создавая - в себе и вокруг себя. Это труд, и, прежде всего, труд души – и людям он бывает приятен.
Но, оказывается, люди очень любят не только расти – но и деградировать! И даже, может быть, больше любят. «Синдром роста» и «синдром распада» - так это назвал тот же Эрих Фромм. Людям нравится развиваться – и разлагаться. Они обожают созидание – и энтропию. Что больше, трудно сказать.
И вот в России живут счастливейшие в мире существа, открывшие для себя: синдром распада лучше, потому что не требует труда! Угоди только начальнику – и всё у тебя будет хорошо. Ни профессионализма не нужно, ни добросовестности. Никакой ответственности не нести. Живёшь практически как новорожденный. Сладость-то какая! Боже мой! Чудо просто!
Русская жизнь – это счастье распада.
И напрасно все эти Львы Пономарёвы и прочие Шендеровичи возмущаются: мол, не соблюдаются права человека! Мол, политические заключённые! Кровавый режим! Страна разрушается!
Дурачьё! Чего они хотят? Чтобы десятки миллионов счастливых рабов жили не так, как им самим хочется, а так, как хочется Шендеровичам?
Но ведь эти исключительно счастливые, довольные своей жизнью существа обитают в СВОЕЙ стране. Они русские, – и страна у них - Россия. Они – суверенные. И живут как хотят. А не так, как желательно всяким Шендеровичам.
Вот так им нравится жить в своей собственной стране – и никто им не указ. Да, попутно страна разрушается – но зато какое наслаждение это доставляет её жителям!
Нет нигде таких довольных, таких исключительно счастливых людей, как в России. Нет, и не может быть! Так неужели они променяют своё чудесное, благословенное, сладостное существование на ужас и труд демократии и свободы?!
Ни-ког-да!!!
Никогда рабы добровольно не откажутся от рабства.
И дай им Бог всякого счастья и процветания – в смысле, разложения.
Потому что Россия – особая страна. Здесь «распад» и «процветание» - это одно и то же.