Конец зоны всех ограничений. Глава 10

Разности восприятия.

Я не люблю мужчин, я не люблю женщин, я не люблю детей, мне не нравятся люди (Р. Литвинова).

Я ненавижу людей, заявляю об этом абсолютно открыто. Потому что они все мелкие, жадные, пафосные, унылые, злобные, агрессивные твари – люди как масса, они тупы и мозгами застряли в средневековье. Если что-то не укладывается у них в голове, они клеют ярлыки: сумасшедшая, старая дева, грязная лесбиянка, чокнутая шлюха, идиотка, – список можно продолжать до бесконечности. Иногда мне кажется, что у меня аутизм – я просто СОВСЕМ не понимаю людей, их речей, их целей, их поступков, их смыслов. Но я научилась играть в их игры, иногда мне даже удаётся быть принятой в этот ваш социум. Очередные маски. Я – то, что изволите. Мне сложно жить среди людей. Я их не понимаю. И не хочу понимать.
Но всё меняется, когда я приезжаю в Индию. Их открытые белозубые улыбки, их по-детски радостные лица, их безвозмездная помощь. Они угощают тебя чаем-кофе-спрайтом просто потому что им приятно, они болтают с тобой, они приглашают тебя в гости, знакомят с семьями. Люди добрые. И я начинаю улыбаться в ответ, искриться глазами, хеловкать, махать руками, отвечать на их вопросы, фотографировать их, когда они просят. Люди такие радостные и позитивные. И в делийском метро толпа-  это просто толпа, никто не давит и не жмёт тебя, никто тебя яростно не толкает, никто не стремится намеренно причинить тебе боль, толкнув посильнее. И только там понимаешь, что в России очень высокий уровень агрессии, нетолерантности. В России не приемлют инаковости. В Индии индуисты, парсы, джайны, мусульмане, сикхи, христиане, буддисты – все уживаются мирно (мирно, относительно российской действительности). Все уважают чужую религию. Все чтят чужие храмы. У нас же политики заявляют: «Россия – православное государство», ага, а диагноз – православие головного мозга. В Индии люди добрые, щедрые, открытые. И плевать, что они вечно хотят тебя наебать – ты же белый – равно богатый, но они так по-доброму это делают, и я так к этому привыкла, что считаю своим долгом наебать их – они это чувствуют, улыбаются шире, и мы расходимся друзьями. Они уважают белых, которые любят и знают Индию. Когда я рассказываю индийцам, почему я люблю их страну, мне кажется, они сейчас заплачут от умиления. И я люблю этих людей, я преклоняюсь перед их оптимизмом, светлым счастьем, лучащимся от них, преклоняюсь перед их болью и их страданием – потому как тяжела и мучительна жизнь бедняка. И постепенно приходит осознание, что это не я - девочка, больная аутизмом, прячущаяся от мира, это люди - не те, это люди больны. Индия делает меня лучше. За это тоже я люблю её. Индия меняет человека. Ты будешь или ненавидеть эту страну, или влюбишься в неё – но она не оставит равнодушным никого.

Мы с Натальей ходим по темплам Маникарана, звоним в колокольчики, до многих я не дотягиваюсь, прыгаю, не достаю: люди вокруг смеются, я смеюсь тоже. Мне очень хочется пообщаться с садху, или просто помолчать рядом, но нет подходящих. Их много фейковых, тех, кто уходит от мира в надежде не работать, жить на подаяние и курить чаррас. Мы снова едим сладости, обожаю индийские сладости. Вечером во всём городе гаснет свет. Мы идём в дхабу, где сидят сикхи в свете свечи. Заказываем алу парата (лепёхи с картофелем – очень вкусно!) – хозяйка месит тесто прямо при нас, всё свежее. И нет, меня не пугают условия приготовления пищи. Мы есть наши мысли. Надо выбирать мысли, да будет тогда всем счастье. Сикхи шушукаются, обсуждают нас, и видимо, чтобы рассмотреть, ставят нам свечу на стол. Что не говори – романтиш. А мы сидим и грязными руками с величайшим удовольствием поедаем алу парата, ах, у Йоги были самые лучшие лепёшки в мире, но тут тоже ничего. Приходят ещё сикхи, а в дхабе всего 2 стола, садятся за наш стол и тоже заказывают алу парата. Когда мы уходим, они не хотят вставать, чтобы нас выпустить, благо дело, я свои тощим телом умудряюсь пролезть в щель, не коснувшись никого – дяденьки, обломитесь! Но у Наташки такой номер не проходит, я прошу их встать – встают. Потом, конечно, фото с Наташкой, я не фотографируюсь. Только на свой фотоаппарат, и с кем сама захочу.
Да будет свет в прекрасном Маникаране – включается на подходе к гесту. Выходим на балкон, долго слушаем шум реки, смотрим на Луну – бледноликую красотку, стыдливо прячущуюся в облаках. На юге луна низко-низко – протяни руку-достанешь, в Тамилнаде я почти касалась её ладонями, в Гималаях луна очень высоко, зато такая яркая, и тени на ней не такие, как в россии.
Вместо горячей воды снова чуть тёплая, но мы привыкли, нам пофиг. Решаем, что если завтра не будет дождя – поедем в Тош, заодно надерём Харшу задницу, а если будет дождь – поедем в Ревалсар. Вместо гашиша с этого вечера у нас начинаются задушевные разговоры с Наташкой. Мне легко с ней. Она меня удивляет. С ней не скучно – это редкость (мне скучно почти со всеми). Мы очень-очень много ржём. Слава Аллаху, она понимает мой юмор, а то никто почти не понимает. У нас хорошая команда. Интроверт+экстраверт. Спокойной ночи.